Идеологическая задача «Энеиды» Вергилия

(эпитафия на могиле Вергилия,

по преданию, сочиненная им самим)

Эту работу я разделил на три части (главы).

В первой части раскрывается содержание поэмы со многим цитированием в форме пересказа. Я специально выбрал эту форму потому, что простой прозаический пересказ, выглядел бы довольно скучно. Тем более, что у меня под рукой был превосходный перевод «Энеиды» Сергеем Ошеровым, не меньшего мастера слова, чем сам Вергилий. Хотелось попытаться передать всё то богатство самой ткани слова в поэме, которое было заложено Вергилием; передать его авторскую интонацию.… Не знаю, удалось ли мне это?

Во второй главе данной работы, для описания исторических событий той эпохи, мне показалось более интересным обратиться не только к чисто историческим источникам (учебникам), но и к религиозно-историческим. Таким, как точка зрения протоиерея Александра Меня, который не только перечислял, но и объяснял саму суть исторических событий.

И, наконец, в третьей главе этой работы, посвящённой жизни и творчеству Вергилия, я попытался понять, в чём заключалась идея поэмы, и почему Вергилий перед смертью хотел сжечь «Энеиду»?

Десять долгих лет он писал свою поэму строчка за строчкой, глава за главой… вёл читателя за своим героем - троянцем Энеем, рождённым от самой Венеры, к предречённому отечеству, где ему и его роду суждено было царствовать. Казалось бы, всё позади, цель достигнута: враги побеждены, путешествие героя закончено. И вдруг, эту историю царя Энея, Вергилий обрывает, решает ехать в Грецию, где, не докончив своего путешествия, умирает в возрасте 51 года и перед смертью просит друзей уничтожить «Энеиду». Что так повлияло на это его решение? Художественное несовершенство «Энеиды» или же переоценка всей своей жизни?

Очень странная история самого Вергилия и его произведения.

Вопросов больше чем ответов, на которые хотелось бы попытаться ответить в этой работе.

Более подробное описание событий, происходивших в римском обществе, начиная с 66 г. до н.э., мне необходимо для более глубокого понимания настроений, господствовавших в римском обществе к моменту начала написания эпоса «Энеида» Вергилием.

Среди религий, обещавших народу избавление, ещё со времён Александра Македонского (28) заявляла о себе вера в обоготворённых монархов.

По примеру Македонца, эллинистические цари заставляли строить храмы в честь своих предшественников. В собственные же титулы они включали многозначительные прозвища: Сотер – спаситель, Эпифан – явленный бог или даже просто Теос – бог.

Армия Помпея (29), закалённая в войне с пиратами, нанесла поражение Митридату Понтийскому (30), который внушал Риму почти мистический ужас, а Восток видел в нём своего спасителя. После побед в Малой Азии и Сирии, перед Помпеем открылась возможность самому стать царём-богом, но сенат был ещё не готов к диктатуре и воспрепятствовал этому.

Плодами побед Помпея сумел воспользоваться его временный союзник Юлий Цезарь (5).

Умный политик, наместник Галлии (31), Цезарь провёл ряд победоносных кампаний и сосредоточил в своих руках огромные средства. После войны он открыто отказался подчиниться сенату, в своё время выдвинувшему Помпея. Цезарь двинул свои легионы на Рим, желая освободить римский народ от партии, которая его угнетала, как он сам решил. Этот его демократизм был лишь ступенькой к монархии.

(28) Александр Македонский III (356-323 гг. до н.э.) – великий античный полководец

(29) Помпей Великий(106-48 гг. до н.э.) – полководец и государственный деятель

(30) Митридат ( перс. Дар Митры) VI Евпатор (132-63 гг. до н.э.) – представитель рода Аршакидов, правившей династии в государстве Понт

(31) Галлия – земля галлов: Франция, Западная Швейцария и Бельгия

19.

В сенате не было единства, народ страшился новой гражданской войны, поэтому многие сенаторы из «народной партии» видели спасение в монархической власти. Однако, многовековая республиканская традиция мешала Цезарю формально установить монархию. Лишь в 44 году, когда Цезарь в пятый раз стал консулом, он добился абсолютной власти. Его именем приносили клятву, ему оказывали царские почести и почитали его как бога. Его именем был назван месяц июль (Julius). Но у Цезаря было одно уязвимое место: он слишком часто поддавался искушению делать широкие жесты, слишком претила ему кровожадность. Он прощал своих политических врагов, даже делал их приближёнными и тем самым подписал себе смертный приговор. 15 марта 44 г. до н.э. он был убит в сенате своими же приближенными врагами.

Но наступила не мировая катастрофа, а новая гражданская война. Цезарианцы – Октавиан, Антоний (32) и Лепид (33) – обрушились на поборников республики и врагов Цезаря.

Племянник и приёмный сын Цезаря Октавиан (7) сумел уберечься от ошибок своего царственного предшественника. Он твёрдо знал, как поступать с действительными и всевозможными противниками.

Зимой 43 года при поддержке Антония и Лепида началась настоящая охота на врагов диктатуры. Поседевшие в битвах военачальники и сенаторы прятались в городских клоаках, переодевались, бросались в воду, кончали жизнь в огне. Повсюду сновали шпионы, отыскивая приговорённых к казни: за каждую голову их ждала награда.
________________________________________________________________

(32) Антоний Марк (82-30 гг. до н.э.) – римский политический деятель и полководец

(33) Лепид Эмилий (90-12 гг. до н.э.) – триумвир, входил в состав II-го триумвирата вместе с Антонием и Октавианом.

20.

Октавиан щедро раздавал земли своим солдатам, сгоняя старых владельцев с насиженных мест. Липида ему удалось оттеснить. Весь Запад был теперь в его руках. Антоний укрепился в Египте и женился на царице Клеопатре (34). Главной резиденцией Антония стала Александрия (35).

Итак, империя раскололась на два враждебных лагеря. Конца войнам не предвиделось. Роптали даже солдаты.

Однако в сентябре 40 года по истерзанной Италии пронеслась радостная весть. В Брундизии (36) между Антонием и Октавианом (Востоком империи и Западом) был заключён мир. Люди облегчённо вздохнули. Гражданские войны миновали. Многие в Риме задавались вопросом: а не есть ли Брундизийское соглашение тот рубеж, за которым откроется новая полоса истории? Некоторые астрологи утверждали, что именно в 40 году должны завершиться десять веков старого мира….

В своей эпопее «Энеида», в конце Шестой Книги, Вергилий упоминает об этом цикле времён:

Время круг свой замкнёт, минуют долгие сроки, -

Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи,

Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный.

Времени бег круговой отмерит десять столетий…

(Вергилий «Энеида» 30-19 гг.до н.э.)

Человечество томилось перед пришествием Избавителя. Но если одни люди ждали в Его лице вестника иного мира, то другие были готовы искать спасения у земного повелителя и бога.
_____________________________________________________________

(34) Клеопатра VII Египетская (69-30 гг.до н.э.) – правила Египтом с 51 г. С 37г. – супруга Антония, который «как бог и благодетель» объявил её владычицей Востока

(35) Александрия – международный торговый и культурный центр Востока, основан Александром Македонским

(36) Брундизий (ныне Бриндизи) – портовый город на адриатическом побережье Италии, откуда отправлялись корабли в Грецию

21.

Такие фигуры, как Цезарь, Август или Наполеон, всегда становились объектами идолопоклонства, принимавшего формы массового психоза. Их способность на деле стать по ту сторону добра и зла и приносить в жертву целые народы вызывала трепет, смешанный с обожанием, и породила демоническую мистику абсолютизма. Здесь источник культа авторитарных вождей всех времён. Для них массы были лишь средством, но именно эти массы, влекомые природным первобытным инстинктом, шли за ними, словно послушное стадо.

Октавиан победил потому, что его желали и призывали.

27 января 27 года (последний век до нашей эры) тридцатишестилетний Октавиан предстал перед сенатом и объявил миссию, возложенную на него Римом, законченной. Он сломил Антония, хотевшего подчинить Рим Востоку, усмирил и варваров, проложил дороги. Сенат и народ римский получили из его рук обновлённое государство. Но сенат не желал и слышать об удалении Октавиана от дел и умолял его оставить за собой власть, присвоив ему, имя Августа, что значит «священный» или «возвеличенный».

С этого момента начинается странное правление, которое, оставаясь по внешности республиканским, на деле явится абсолютной монархией.

Свою победу над Антонием и Клеопатрой при мысе Акций (37) в 31 году Октавиан стремился представить сенату и народу, как торжество римского оружия. Кроме официального мифа о победе Рима и его богов, льстившего национальному самолюбию римлян, был пущен в ход миф о поражении тирании. Октавиан с гордостью заявлял, что его оружие вернуло свободу республике, угнетённой бандой заговорщиков.

Мировая держава вступила в эпоху стабильности. Законы империи, её стиль жизни и нравы проникали повсюду. Взоры всех сословий с верой и восторгом обращались к тому, кто подкупил Рим сладостью мира.

(37) Акций – город на северо-западе Греции; на мысе, близ города, находится древний храм Аполлона, где после победы были проведены состязания в честь победы и Аполлона

22.

Все славили возрождение республики, хотя, в сущности, власть Августа уже не подчинялась никакому контролю. Принципат Августа открывал простор всем будущим Тибериям и Неронам. Почву для них подготовил тот, кого Европа и Восток признали своим «спасителем».

По мнению о. Александра Меня, в поисках единой идеологии, которая стояла бы над всеми религиями империи, Октавиан довольно скоро нашёл решение – ввести в Риме собственный культ для достижения тотального самодержавия. В 29 году появились первые храмы, посвящённые гению здравствующего императора (38).

Не желая отделять себя от идеи римского государства, Август приказал, чтобы каждый храм в его честь был посвящён и Риму (его богине-покровительнице Роме).

Вслед за этим начали насаждать императорский культ и в частных домах.

Победа Августа была полной. Отныне все подвластные Риму народы получили общий объект поклонения. Его изображали в позе и одеянии самого Юпитера.

Не только толпа, но и просвещённые люди с восторгом принимали новый культ. Они верили в таинственную власть, которую боги даровали «спасителю мира» (39). Явление его силы было для них явлением Божества, чего не избежал и Вергилий.

Свой эпос он начал писать как раз в это время.

_______________________________________________________________

(38) Александр Мень, «На пороге Нового Завета», «ЭКСМО», 2004, стр.836

(39) там же, стр. 837

Кем был Вергилий? Какого его мировоззрение? Какое место он и его произведения занимали тогда и заняли в последующей истории не только римской, но и мировой литературы?

Для этого мне необходимо будет затронуть некоторые факты из его биографии и попытаться проанализировать идеологическую линию его творчества, для того чтобы ответить на основной вопрос, заключённый в теме этой работы.
1.1. Пророк античного мира.

Кроткий сын жестокого века, Вергилий с чувством щемящей боли смотрел на разорение родной земли. Его идеалом были жизнь на лоне природы, сельская простота. Поэт хотел забыть о политике, укрыться от неё в своём тихом сельском имении, но и там она настигла его. Вергилий едва не потерял любимого убежища, когда чиновники Октавиана делили между солдатами участки земли.

Брундизийский мир окрылил Вергилия. Он поверил, что Октавиан будет способен залечить им же нанесённые раны. С того времени поэт превратился в его убеждённого сторонника, что, однако, стоило ему долгих и мучительных раздумий.

Путь Вергилия был характерен для многих римских интеллигентов конца республики. В юности он был вольнодумцем и зачитывался книгами Эпикура (40). Лукреций (40) заразил его своим пессимизмом, но скоро в душе Вергилия произошёл перелом.

24.
Он вернулся к вере предков, впрочем, вовсе не для того, чтобы любоваться ею как осколком прошлого. Вергилию было мало археологической любознательности. Его влекла вера. Он давал древним мифам мистическое истолкование, а в Юпитере старался найти черты высшего и единого Бога. В противовес Гомеру и Гесиоду Вергилий хотел очистить образ «отца богов» от унижающих его человеческих слабостей.

Обладая чутким и нежным сердцем, Вергилий отвергал культ силы, взлелеянный Римом, и с омерзением относился к войнам. Он искал покоя и просвещения. Первым среди римлян Вергилий понял, что у гонимых и страдающих может быть своё, подлинно человеческое величие. Благочестие Вергилия возвысилось и над латинским формализмом того времени; оно одухотворилось высокими чувствами любви, смирения и доверия.

Вергилий страстно мечтал о том времени, когда весь мир обновится. В восточных пророчествах и книгах Сивилл он черпал уверенность, что жестокие века идут на убыль.

Завершение «мирового года» уже не страшило его, как страшило оно Лукреция (40). По мнению Сергея Ошерова, блистательного переводчика «Энеиды», поэт жил мыслью о том, что близится возвращение «золотого века». (41)

Событие в Брундизии побудило Вергилия выступить в роли провидца. В четвёртой эклоге «Буколик», написанной в 40 году, он возвестил о таинственном Младенце, рождение которого знаменует начало царства Сатурна, то есть благословенной и мирной жизни на земле.

Кто же этот Младенец? Октавиан? Неведомое восточное божество? Никто из комментаторов не смог до сих пор дать ответ на эти вопросы. Одно лишь бесспорно: пророчество Вергилия связано с учением о круговороте времён, с древними прорицаниями Сивиллы (24, 44). Правда, после этого Вергилий предвидит повторение прежних веков: новых аргонавтов и аххилов, новые эпохи упадка. Но всё же, поразительно в эклоге само предчувствие эры спасения. Ещё отцы Церкви обращали внимание на то, что оно охватило поэта перед самым появлением Христа.

(40) Лукреций (96-55 гг. до н.э.) – поэт и философ материалист, последователь учения Эпикура

(41) С.А.Ошеров «История, судьба и человек в «Энеиде» Вергилия» (в кн. Античность и современность) М., 1972, стр. 322.

25.

Просвещенные люди с восторгом принимали новый культ Августа. Они верили в таинственную власть, которую боги даровали ему, «спасителю мира». Ведь о подлинном Спасителе они не могли тогда иметь никакого ясного представления. Явление силы Августа было для них явлением Божества. Гораций (42), друг Вергилия, писал Августу славословия.

Сам же Август делал вид, что остаётся в стороне, что нехотя принимает дань поклонения. Вергилий должен был увещевать его, чтобы он привыкал к этому поклонению. Ведь именно он даровал мир народам и основал Сатурново царство. Поэт уже более не возвращался к мысли, что за эпохой процветания последуют века упадка. Он уверовал в мировую миссию Рима и Августа.

Многие поколения шли к этой цели. История Рима в глазах Вергилия стала приобретать черты, родственные библейской. Он отказывался видеть в ней простую цепь событий. С того момента, когда Эней, спасая отца и родные реликвии, совершил «исход» из Трои, боги начали подготавливать вечный общечеловеческий порядок, основанный на праве и справедливости.

Изобразить эту предысторию Августа, своего рода «ветхий завет» его божественного правления, Вергилий задумал в «Энеиде», грандиозной эпопее, которая была призвана возвеличить «мужество и благочестие» римлянина. Его герой – любимец богов. Сама Сивилла открывает ему тайны загробного мира. Август лишь завершил то, что начал Эней. Он примирил и объединил нации и дал им единое божество.

Наивный идеалист, Вергилий не видел подлинной природы принципата. Меньше всего его можно назвать придворным льстецом. Он готов был признать, что тайна судьбы цезаря воистину связана с божественной Тайной. В пользу этого говорила и сама древняя вера отцов.

_______________________________________________________________

(42) Гораций Флакк Квинт (65-8 гг. до н.э.) – римский поэт

26.
Признание культа Августа такими людьми, как Гораций и Вергилий, было величайшим триумфом абсолютизма, ибо отныне Август завладел совестью и верой людей. Он оттеснил богов и занял их место в сердцах…

Подобно Энею, герою Вергилия, языческий мир изведал много скитаний. Он преклонялся перед природными силами: искал Божество в загадочном хороводе звёзд, в шумящих волнах моря, в заснеженных вершинах гор. Человек открывал новые духовные возможности, отрекался от плоти, уходил в себя, жаждал добра и правды. За множеством богов и духов он угадывал присутствие Единого, старался найти истинный, угодный только Ему строй жизни. Многое было достигнуто.

И вот - трагический провал: порабощение духа идолопоклонству, взрыв тёмных страстей, слепота. Все псалмы, воздыхания, молитвы и гимны вылились в дикий тысячеустый рёв: Ave Caesar!...

Сегодня без особых усилий можно представить себе эту одержимость человекобогом. Но хочется верить, что и тогда не все пали жертвой массового безумия. Есть глухие намёки, указывающие на наличие оппозиции.

В самом деле, почему цезарю Августу под конец жизни приходилось ссылать поэтов и конфисковывать неугодные ему книги? Для чего был издан закон против памфлетистов? Значит, кого-то уже начинало тошнить от безудержных славословий. Не закралось ли сомнение и в душу самого Вергилия? Вряд ли только вкус художника (43) побудил его завещать, чтобы «Энеиду» придали огню. По-видимому, тайная тревога и недовольство стали мучить и его – поэта, отдавшего свой гений идолу.

Август, чувствуя неблагополучие, всеми мерами силился подавить подобные колебания. Он взял на вооружение идею Вергилия о «новой эре» и

(43) официальная точка зрения, высказанная в учебниках и хрестоматиях о причине завещания Вергилия об уничтожении «Энеиды»

27.
положил её в основу «Вековых игр», которые торжественно отпраздновал летом 17 года до н.э. А сам выступил на играх в роли единственной силы, способной дать истинную жизнь человечеству.

И как бы в ответ на эти притязания человекобога через десять лет после «Вековых игр» прозвучала иная песнь, которую услышали пастухи Вифлеема:
Слава в вышних Богу,

И на земле мир,

В человеках благоволение!

( Евангелие от Луки, гл.2, 14 стих)

Но поэта уже не было на этом свете. Он умер в 19 году до н.э., за два года до «Вековых игр» и два десятилетия до новой эры , так и не увидев того царства Сатурна (44), которое ему грезилось всю его жизнь, и о котором он так мечтал.

(44) Сатурн – древний римский бог земледельцев и урожая, отец Юпитера, отождествлялся с греч. богом Кроносом. Подобно ему, Сатурн считался справедливым и добрым повелителем золотого века. В подвале храма Сатурна находилась римская государственная сокровищница, в том числе и пророчества Сивиллы. В честь Сатурна справлялись Сатурналии (праздник Сатурна у римлян), когда рабы наслаждались свободой, а господа пировали вместе с рабами и даже прислуживали им. Сатурналии напоминали карнавалы.

Почему великое? Вот как отвечает на этот вопрос С.Ошеров: «В «Энеиде» поэт выступает как религиозный мыслитель. А там, где религиозная философия сталкивается с мессианистическими притязаниями политической власти, неизбежно встаёт для неё «проблема Великого Инквизитора» (46). Неспособность политического мессианизма, обоготворяющего государство и правителя решить проблемы личности и свободы, констатировалась многократно – и не только Достоевским»(45).

Итак, для Ошерова Вергилий – не только мастер слова и блестящий поэт, но и религиозный мыслитель. Переводчик, переводивший поэму пятнадцать лет, увидел в «Энеиде» не только её блестящую, действительно уникальную и поражающую всякого читателя (в оригинале) форму, но и боль, и нравственные мучения поэта. Того поэта, которого в Средние века не случайно относили к числу пророков и даже изобразили среди древних праведников на одной из стен Благовещенского собора в Кремле.

(45) – из книги свящ. Георгия Чистякова «На путях к Богу живому» М. 1999, с.61

(46) – проблема «Великого Инквизитора» была поставлена и решена Ф.М.Достоевским в его романе «Братья Карамазовы»
29.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Итак, перечитав эту работу, проанализировав все факты и высказывания, я попробую подвести итог, заявленной вначале, теме «Идеологическая задача «Энеиды» Вергилия».

Есть несколько точек зрения на данную проблему.

Одна точка зрения официальная, я бы назвал её «литературоведческая», высказанная литераторами и переводчиками поэмы «Энеида». Сергей Ошеров утверждает, что Вергилий, являясь лириком, перед смертью почувствовал, что не справился с «заказом» Августа (обоготворением государства и правителя), поэтому и захотел сжечь «Энеиду». Так же С.Ошеров утверждает, что Вергилий не отдавал себе отчёта в значимости своей поэмы.

С.Шервинский исторически более достоверно подтверждает, что «Вергилий был в «Энеиде» глашатаем грандиозной, убедительной для политиков его времени идеи – идеи миродержавства Рима»(47). И, там же, С.Шервинский говорит о Вергилии: «Идея римского всемирного владычества принимала у Вергилия утопические черты. Его мечтой была не всемирная монархия, хотя бы и с Августом во главе, а некий золотой век, мерещившийся ему ещё в молодости, в пору сочинения «Буколик», некое время, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся». Август несколько иначе думал о Риме и о себе, с таким рвением заботясь о потомках Юла, но охотно читал творения своего поэта, оказавшие ему столь нужную общественную поддержку». С.Шервинский так же удостоверяет, что по сообщению Светония (48), «перед смертью, уже в Брундизии, Вергилий завещал уничтожить «Энеиду», считая её «незаконченной». Мы лишены возможности судить о том, что понимал поэт под «незаконченностью». Едва ли думал он о коренной переработке поэмы, - но его недовольство выполнением грандиозного замысла, несомненно» (47).

Как бы, вслед за С.Ошеровым и С.Шервинским, отец Александр Мень раскрывает достаточно убедительно саму суть этого авторского «недовольства выполнением грандиозного замысла». Отец Александр Мень (историк и богослов) как бы дополняет и уточняет официальную литературоведческую точку зрения. Он предположил, что Вергилия не могла побудить к сожжению поэмы «только взыскательность художника» (50).

_____________________________________________________________

(47) Публий Вергилий Марон, БВЛ, Художественная литература, М.,1971, с.24

(48) Светоний Транквил (70-140 н.э.) – римский писатель, занимавшийся исследованиями и описанием жизни известных поэтов, риторов, историков

(50) Александр Мень, На пороге Нового Завета, ЭКСМО, М., 2004, с.839

30.
«По-видимому, тайная тревога и недовольство стали мучить и его – поэта, отдавшего свой гений самодержцу» (50). Под словами «и его», отец Александр имел в виду оппозицию Августу, все те здоровые силы общества, которые всегда появляются там, где царит культ и диктат с ним связанный.

Таким образом, если попытаться суммировать все эти точки зрения, можно заключить, что идеологической задачей «Энеиды» Вергилия являлось изображение истории Рима, как подготавливаемый богами вечный общечеловеческий порядок, основанный на праве и справедливости. В основу этого порядка Вергилием была заложена идея о «новой эре» - исполнении полноты времён (устами прародителя всех римлян Анхиза); о мировом согласии с объединяющей ролью «вечного города» и его божественного правителя Августа.

Но эта «наивная», по словам о. Александра Мень, вера Вергилия в «божественность» Августа вначале, видимо, за одиннадцать лет, что Вергилий писал свой эпос, претерпела существенные изменения. В конце своей жизни Вергилий не мог не чувствовать, что исполнение «полноты времён» было связано с тайной, которую ему так и не удалось постичь. Поэтому и весь этот труд, судя по всему, показался ему напрасным. Именно это, на мой взгляд, имелось в виду критиками «Энеиды» под «незаконченностью», «неудовлетворённостью» Вергилием своей поэмой.

Эту тайну, уже через несколько десятилетий, раскрыл человечеству апостол Павел. В своём послании к Ефесянам (Новый Завет) он говорит о том, что Бог, «открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нём, в устроении полноты времён, дабы всё небесное и земное соединить под главою Христом» (Еф.гл.1, 9-10).

И действительно, старый мир заканчивался, шёл на убыль, приближались новые времена для всего человечества – наша эра, о наступлении которой Вергилий говорил на протяжении всей своей жизни.

Вергилий по достоинству занимает почётное место в истории античной и мировой литературы, а его произведения до сих пор восхищают читателя своей нравственной высотой содержания и красотой формы.

Вергилий, как человек и как поэт оставил о себе не только у потомков римлян, но и всего человечества память, о которой он писал в шестой Песне «Энеиды», когда Эней входит в «радостный край», где «взору отрадна // зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится» (51):

______________________________________________________________

(51) Публий Вергилий Марон, БВЛ, Художественная литература, М.,1971, с.236