Информационные технологии в применении к изучению динамики русской произносительной нормы

Санкт-Петербург

Развитие информационных технологий в последнее время позволило лингвистам получать достоверные сведения о тех видах речевого материала, который раньше был практически недоступен для инструментального исследования. Так, стало возможным детальное изучение фонетических, в частности, акустических характеристик русской спонтанной речи. Наряду с этим был осознан тот факт, что принятое ранее рассмотрение спонтанной речи как некоего отклонения от эталонных реализаций неправомерно, так как в ситуации речевой коммуникации именно спонтанная речь является первичной [1]. В данный момент на кафедре фонетики СПбГУ при поддержке РФФИ (проект 01-06-80111 «Спонтанная речь как источник изменения произносительной нормы») осуществляется изучение русской спонтанной речи с использованием пакета программ для редактирования и обработки речевых сигналов EDS, а также акустических баз данных. Целью этого проекта является теоретическое осмысление закономерностей образования и изменения произносительной нормы русского языка, разработка проблем нормализации произношения, подготовка материалов для заполнения банка данных русского языка (Фонетический Фонд русского языка). Данное исследование проводилось в рамках этого проекта на материале записей речи диктора-женщины 22 лет с незаконченным высшим образованием [4]. Были получены записи спонтанной речи и чтения, длительностью примерно по 5 минут каждая. Наличие этих двух записей позволило сопоставлять фонетические характеристики двух таких видов речевой деятельности, как спонтанная речь и чтение, так как в чтении были употреблены те же синтаксические конструкции и словоформы, что и в спонтанной речи.

Темой исследования стали особенности сочетаний сонантов с глухими согласными. Традиционно считается, что сонанты в конце слова и перед глухими не чередуются с глухими. Однако в литературе отмечалось[3], что отсутствие глухих сонорных фонем в типологически различных языках не препятствует возникновению позиционных оглушенных аллофонов сонантов. При исследовании русской спонтанной речи выяснилось, что достаточно часто при произнесении сочетания сонант+глухой согласный или глухой согласный+сонант между сонантом и шумным на осциллограмме и спектрограмме фиксируется пауза или глухой участок, где есть шумовые составляющие, но нет основного тона. Иногда оглушенным оказывается весь сонант целиком. Аудиторский анализ показал, что наличие глухого участка между шумным и сонантом (или внутри сонанта) не воспринимается на слух на уровне слова и не препятствует восприятию. Объясняя это явление, необходимо вспомнить, что различается два вида коартикуляционных эффектов: один вид коартикуляции возникает в результате активного предвосхищения произносительных характеристик второго звука во время артикуляции первого; другой вид коартикуляции — это «преодоление» артикуляции первого звука и переход к контрастной артикуляции второго. Второй вид коартикуляции сопровождается значительным изменением положения произносительных органов (и, следовательно, акустических характеристик), обеспечивающим непрерывность артикуляторного процесса [2]. При традиционно описываемом отсутствии оглушения сонантов в соседстве с глухими шумными наблюдается второй вид коартикуляции. Однако бывает и так, что при реализации сочетаний сонантов и глухих согласных преобладающим является первый вид коартикуляции. В этом случае появляются частично или полностью оглушенные аллофоны сонантов, которые были изучены в данной работе.

На первом этапе было установлено, что из 94 случаев встретившихся в нашем материале сочетаний сонантов и глухих в 16 случаях это было сочетание сонант+глухой, а в 78 случаях — глухой+сонант. Для дальнейшего изучения из всех сочетаний осуществлялись выборки по нескольким параметрам. Отдельно были рассмотрены сочетания с сонантами /r, r’/, с сонантами /l, l’/ и с носовыми сонантами /m, m’, n, n’/. Также отдельно рассматривались сочетания со смычными шумными и со щелевыми шумными. Основное внимание уделялось длительности звуков. Была измерена длительность каждого сонанта (включая оглушенный участок) и длительность самого оглушенного участка. Для того чтобы нейтрализовать различия по длительности звуков, существующие между чтением и спонтанной речью, а также между различными фрагментами спонтанной речи, рассчитывалось отношение длительности оглушенного участка к длительности сонанта (Q):

.

Именно это отношение является основным параметром, рассматриваемым в данной статье.

При чтении текста на нашем материале имело место частичное оглушение 54,3 % сонантов, а в спонтанной речи — 67,0 %. С вероятностью 95 % мы можем утверждать, что различие долей значимо, и в спонтанной речи оглушение сонантов происходит чаще.

На рис. 1 и 2 представлены гистограммы распределения отношения длительности оглушенного участка сонанта к общей длительности сонанта Q для чтения текста и спонтанной речи соответственно.

Рис. 1. Гистограмма распределения соотношений длительности оглушенного участка к длительности сонанта (Q) при чтении текста

Рис. 2. Гистограмма распределения соотношений длительности оглушенного участка к длительности сонанта (Q) в спонтанной речи

В 19 случаях оглушение происходило только в спонтанной речи. Q_ср-р для этой группы сочетаний составляет 0,55 (т.е. оглушается чуть более половины сонанта). В 7 случаях, напротив, сочетание оглушалось только при чтении текста, а Q_ср-т=0,50.

Было проанализировано корреляция между типом сонанта и степенью его оглушения. Согласно имеющимся данным, можно сделать вывод, что вибранты при чтении текста оглушаются реже, чем носовые или плавные (про спонтанную речь этого утверждать нельзя). Однако всегда, когда это происходит, оглушенный участок у вибрантов оказывается в среднем длиннее, чем у других сонантов, и большая его длительность оказывается статистически значимой с вероятностью более 99 % для обоих типов произнесения. Кроме того, оказалось, что для спонтанной речи длительность глухого участка у плавных также значимо (с вероятностью 95 %) выше, чем у носовых (но только в том случае, если учитывать сочетания, в которых сонанты оглушаются как в речи, так и при чтении).

Было также рассмотрено влияние позиции и типа соседствующего согласного на оглушение сонанта. На основании полученных данных мы не можем говорить о существенности этих факторов для оглушения сонанта.

Необходимо отметить, что наличие оглушенных участков между глухими согласными и сонантами абсолютно не препятствует правильному опознанию сонантов, причем не только в связной речи, где хорошее распознавание слова можно было бы объяснить влиянием контекста, но и, как показал проведенный аудиторский эксперимент, на уровне слогов. В ходе эксперимента для опознания предъявлялись по две реализации одного и того же слога, причем в первом случае сочетание глухого с сонантом было нормативным (т.е. сонант был сонорным по акустическим характеристикам), а во второй реализации этого же слога между глухим и сонантом имелся оглушенный участок. Каждая пара реализаций звучала 3 раза. Все предъявленные для аудирования пары слогов были выбраны из описанного выше материала, при этом нормативная реализация бралась из чтения, а реализация с оглушенным участком — из спонтанной речи. Всего было выявлено 15 таких случаев. Материал был прослушан 10 экспертами-фонетистами. Аудиторам предлагалось ответить на вопрос, есть ли различие между двумя предъявляемыми реализациями одного и того же слога. По результатам эксперимента можно сделать вывод, что аудиторы достаточно последовательно слышали отличие оглушенного сонанта от неоглушенного (опознание отличия выше 50 %) только в тех случаях, когда сонант был оглушен полностью. При этом необходимо иметь в виду, что опознавался слог, точнее, пара слогов, а не значащий сегмент речи (например, слово или синтагма), а также что аудиторами являлись не наивные носители, а эксперты-фонетисты. Можно с уверенностью утверждать, что если бы для опознания наивным носителям предъявлялись не слоги, а слова, содержащие оглушенные сонанты, то процент опознания их как ненормативных или просто «необычных» равнялся бы нулю.

Выводы:

Литература

1. Бондарко Л.В. Спонтанная речь и организация системы языка //Бюллетень Фонетического Фонда № 8 «Фонетические свойства русской спонтанной речи» / Под ред. Л.В. Бондарко, М. Краузе. — Санкт-Петербург — Бохум, 2001. С.17–23.

2. Бондарко Л.В. Фонетика современного русского языка. — СПб, 1998. С. 99.

3. Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. — М., 2001. С. 449.

4. http://www.speech.pu.ru/a.php.