Стало быть, нельзя слишком полагаться на прецеденты?

Правильно.

Нет, поскольку надежная система, следующая за тенденцией, будет сохра­нять позицию, пока не обнаружатся доказательства того, что тенденция изме­нилась. Если провести ретроспективный анализ рынка соевых бобов за 1972 год, то можно было бы заключить, что после изменения цены на 50 центов луч­ше выходить из рынка, ибо, падая или поднимаясь, он ни разу существенно не превосходил этого порога. Очевидно, такой вывод оказался бы ошибочным, так как рынок поднялся еще на 8 долл. А вот надежная система, следующая за тен­денцией, сохранила бы позицию в течение большей части всего движения.

Верно. Правильная трактовка такова: вот эта модель означает подъем, а эта — прекращение подъема, но никогда модель не укажет вам, что рынок поднимется до определенного уровня и ничуть больше.

Одна из сложнейших проблем — это выбор подхода к торговле: следо­вать ли тому, что оптимально для накопленной базы данных, или же руко­водствоваться какими-то другими соображениями. В торговле можно осознанно опираться на что-то иное, чем оптимальный набор параметров [вариант системы с наивысшей результативностью в прошлом], полагая, что будущее определенным образом будет отличаться от прошлого. По опреде­лению, при любом другом наборе параметров результативность по прошлым данным будет ниже, чем при оптимальном наборе. Но если разница в резуль­тативности составляет только 10 процентов, то такой субоптимальный (по прошлым данным) набор вполне может лучше соответствовать поведению рынка в будущем.

На каком-то уровне это, вероятно, так. Но до него мы еще не дошли, хоть и сильно приблизились. Я думаю, что этот уровень примерно в три раза выше

того, чем мы оперируем. Сейчас у нас имеется около 120 миллионов долл. кли­ентских средств.

Верно.

Да. Нужно помнить о диверсификации. Если вы используете один метод торговли или если решения принимаются кем-то одним, то с такими объемами уже не справиться. Но если вы задействуете различные стратегии и несколько человек, принимающих решения, то без особых проблем можете оперировать сотнями миллионов долл.

Хотя мы и не думали об этом в таком ключе, но трейдерские курсы действи­тельно помогли нам, и мы собираемся опробовать некоторых обученных нами трейдеров в работе с клиентскими счетами.

Нет. Мы стараемся делать реалистичные оценки, когда рассчитываем на­кладные расходы при системной торговле. Кроме того, мы значительно снижа­ем эти расходы за счет работы с собственными брокерами.

Если по истечении недели или двух позиция дает убыток, то вы, очевидно, ошиблись. Даже если вы оказываетесь почти при своих по прошествии значи­тельного времени, то вы тоже, скорее всего, не правы.

Всегда необходимо знать свой худший вариант, единственный выход из которого — постараться скорее закрыть позицию.

Я бы назвал себя самоучкой. Поразительно, как мало у нас публикаций по вопросам торговли.

Думаю, что книга «Воспоминания биржевого спекулянта» Эдвина Лефев-ра («Edwin Lefevre; Reminiscences of a Stock Operator» [считается полуми­фологизированной биографией Джесса Ливермора — легендарного трейдера рынка акций]) хорошо передает дух торговли и будет интересна читателям. Однако эта книга написана шестьдесят пять лет назад.

Наличие тенденции рынка — вот главное, что в конечном итоге заставляет вступать в сделки. Это совсем простая мысль. Методичность и постоянство действий от начала до конца, пожалуй, важнее специальных показателей, ко­торые применяются для выявления тенденции. Какой бы метод открытия сдел­ки ни использовался, совершенно необходимо, чтобы при наличии крупной тенденции он не упустил бы ее.

Не использую. Обнаружив развитие тенденции, я понимаю, что все равно придется войти в рынок. Вопрос лишь в том, когда войти: пораньше или попоз­же. А это может зависеть от того, как я оцениваю реакцию рынка на новости. Если он, как и следовало бы, идет вверх, то я поспешу купить. Если же он идет вниз, когда должен бы идти вверх, то я подожду, пока тенденция не оформится более четко.

Я могу торговать, даже не зная названия рынка.

Да. В нашем исследовании торговых систем мы отбрасывали те из них, ко­торые не были одинаково хороши и для рынка бобов, и для рынка облигаций.

Пожалуй, он стоит особняком. А почему?

Мое исследование индивидуальных акций показывает, что их ценовые ко­лебания ближе к случайным, нежели колебания цен на товарных рынках. Однако если направленность в движении товарных рынков бесспорна, то слу­чайный характер рынков акций не так очевиден и нуждается в доказатель­стве.

Как вы объясняете этот феномен?

Думаю, здесь дело в недостатке фундаментальной информации по акциям, которая могла бы упорядочить движение их цен в рамках отчетливой тенден­ции. Кроме того, самих акций значительно больше, чем товаров.

Мало данных, мало фундаментальной информации. Как будто ничего и не происходит.

Я бы не назвал это невыгодным положением. По-моему, настоящее неудоб­ство состоит в другом: цены индексов акций слишком близки к случайным и не образовывают достаточно четких тенденций, поскольку поведение их исход­ных объектов — индивидуальных акций — во многом случайно.

Тем, кто жалуется на нее, должно быть стыдно за себя.

Да. Будь они более сообразительны, то сами бы поняли бессмысленность того, на что они жалуются.

Безусловно. Жалобами на нее удобно оправдывать свою небрежную ра­боту как перед собой, так и перед своими клиентами. Считается, что про­граммные трейдеры запускают руку в карман тех, кто инвестирует в рынок акций. Это совершенно неверно. Программная торговля может при случае слегка «подкрутить» рынок акций, но не надолго. Если из-за нее цены слиш­ком подскочили или упали, то это должно создавать более подходящие ус­ловия для долгосрочного инвестора. Разумеется, это плохо для того, кто только называет себя долгосрочным инвестором, а на деле остается просто трейдером.

Сокращаю позиции. Если дела действительно плохи — прекращаю торгов­лю и выхожу из рынка.

Обычно мне хватает одного-двух дней. Ничего не поделаешь, передышка действительно время от времени необходима. Здесь — как в бейсболе, когда подающему нужно хотя бы на миг остановиться, а не бросать сходу. Так и для меня — короткая пауза, пусть и на день.

Рынкам приписывают осмысленность.

Мнение, будто технические факторы менее важны, чем фундаментальные. Есть ли аналитики, работу которых вы цените?

Таких немало. Цвейг, например, весьма неплох.

Опираетесь ли вы на рекомендации внешних аналитиков при от­крытии сделок?

Нет. На занятиях с будущими трейдерами я предлагал им такую гипотети­ческую задачу: допустим, все известные вам данные о рынках говорят «поку­пай». Вы звоните в операционный зал и узнаёте, что я продаю. Как вы поступите: (а) будете покупать; (б) откроете короткую позицию; (в) не сделаете ни того, ни другого. Если в итоге кто-то так и не поймет, что правильный ответ — (а), ибо каждый должен принимать самостоятельные решения на рынке, то, зна­чит, он для этой учебной программы не подходит.

Ну, здесь есть большое преимущество. Управление капиталом предлагает потенциальный доход безо всякого риска. В течение последнего десятилетия у меня допытывались, не устаю ли я от этого вечного риска. Не вредит ли это моему здоровью? Не хочу ли остановиться? И я все никак не мог понять, о чем же они говорят. Должен признаться, что теперь я осознал важность сокраще­ния собственного риска. Я мог бы торговать менее масштабно, получать мень-

ше прибыли и подвергаться меньшему риску. Но если использовать деньги клиентов, то это позволяет повысить прибыльность, сохраняя свой риск на низком уровне. Это создает более выгодные условия.

В следующем интервью Деннис изменил свое мнение по этому вопросу, возможно, из-за трудностей, связанных с крупными убытками управляемых им общественных фондов. Он решил постепенно уйти от управления капита­лом, ибо в этом деле, как он говорил, «больше беспокойства, чем оно того стоит, и затраты не финансовые, а психологические».

Далее следуют материалы второго интервью.

На самом деле, когда мы перестали торговать, потери были все еще чуть ниже 49 процентов. Не доходя до уровня автоматической остановки, мы лик­видировали все позиции и обратились к инвесторам за разрешением перейти на новую, более низкую точку отсечения потерь.

Я бы сократил позицию чуть быстрее, чем сделал это раньше, но торго­вал бы по-прежнему. Мне как-то сказали: «Вы утверждаете, что рынки были плохими. А если бы вы сделали все наоборот, то выиграли бы кучу денег. Разве это не означает, что рынки на самом деле были хорошими?» Я ответил на это, что меньше всего на свете хотел бы оказаться на месте контрпартне­ров по тем сделкам. Ведь в конечном счете это способ потерять бесконечное количество денег.

Большей частью потерь мы обязаны тому, что рынок перескочил через наш уровень закрытия короткой позиции. Например, 20 октября наша корот­кая позиция по евродоллару должна была бы закрыться по стоп-приказу при подъеме рынка на 40-50 пунктов. А он в тот день только открылся уже на 240 пунктов выше. И мы «продули» 190 пунктов на этом скачке, избежать которо­го было абсолютно невозможно.

Конечно. Если в такой ситуации у вас есть хоть какие-то сомнения о целе­сообразности наискорейшего выхода из рынка, то вам действительно грозят крупные неприятности.

Трудно сказать. Единственный фактор, на который я могу объективно ука­зать, — это тенденция к увеличению частоты ложных прорывов.

Несомненно, это так и есть. Неким извращенным образом данное явление знаменует собой окончательную победу технической торговли над фундамен­тальной. Но это «пиррова победа», ибо она обесценивает техническую торгов­лю как таковую.

Придет время, когда окончательно утратят эффективность наиболее пря­молинейные и незамысловатые системы, следующие за тенденцией. Разрабо­тать хорошую систему становится все труднее.

Вообще говоря, мне кажется, что при правильном взгляде на эту проблему нельзя не заметить, что обилие на рынке массы других последователей тенден­ции работает в вашу пользу. Я не могу вдаваться в подробности, ибо если мы правы, то это слишком ценная информация. Для успеха нужно всегда на шаг опережать других.

Верно. За последнее десятилетие отмечается прямо-таки повальное увле­чение методами следования за тенденцией. Мы уже давно обдумываем эту про­блему. Половина решения — это правильная постановка задачи. Мы затратили годы, прежде чем поняли, на какие вопросы следует искать ответ.

По иронии судьбы, это произошло почти в то же время, когда мы закрыли общественные фонды.

Секрет состоит в том, чтобы иметь настолько кратко- или долгосрочные по­зиции, насколько вы можете выдержать в зависимости от вашего торгового сти­ля. Среднесрочные позиции выбирает абсолютное большинство тех, кто следует за тенденцией. Лучшая тактика — бежать от этой середины, как от чумы.

Стараюсь обходиться. Горевать по поводу результатов абсолютно контрпро­дуктивно. Торговые решения нужно принимать максимально хладнокровно.

Не замыкайтесь, будьте открыты миру, ибо жизнь не сводится только к торговле. Нельзя падать духом — для меня это значило бы потерять уверен­ность в том, что я делаю. Я избегаю этого, поскольку не раз замечал, что, со­средоточиваясь на краткосрочном итоге, теряешь перспективу.

Да, но оборотной стороной этого у меня стала сдержанность и в проявле­нии восторга по поводу успехов. Здесь нельзя играть в одни ворота. Если слиш­ком радуешься, когда дела идут хорошо, то обязательно будешь чрезмерно переживать, когда дела пойдут плохо. Не скажу, будто понял это на четвертый год торговли, но, занимаясь ей двадцать лет, либо сойдешь с ума, либо научишь­ся подходить к ней с более широких позиций.

Необязательно. [Он смеется.] Становится проще смотреть на торговлю шире, но амортизаторы, которые есть у каждого, со временем изнашиваются. Трейдер напоминает боксера: время от времени он получает от рынка хоро­шую взбучку и через двадцать лет начинает слегка пошатываться.

Почти то же самое, что советуют при игре в гольф. Вы можете отшвырнуть клюшку после неудачного удара, но при следующем ударе необходимо сосре­доточиться: голову — вниз, взгляд — на мяч.

Я держу их в голове, но во время торговли стараюсь от них абстрагировать­ся. Для меня торговля сродни игре в кости, когда вы думаете, что один из исхо­дов чуть-чуть «заряжен» в вашу пользу, ибо знаете кое-какие статистические закономерности рынка. Долгосрочные сценарии могут оказаться как верны­ми, так и неверными. Но даже когда они правильны, я не уверен, что в среднем это оказывает какое-то влияние за время реализации конкретной сделки.

Пожалуй, нет. И, думаю, не должно сказываться, хотя в прошлом такое, вероятно, бывало. Самое худшее для трейдера — упустить выигрышную си­туацию (при условии, что трейдер уже достаточно дисциплинирован, чтобы быстро пресекать потери). Если вдуматься, то негибкая ориентация на дол­госрочную перспективу и есть то, что чаще всего ведет к такой ошибке. На­пример, если я ожидаю падения доллара и поэтому не обращаю внимания на сигнал к продаже иностранной валюты, то я рискую упустить крупную при­быль. Чем я был бы вознагражден, окажись я прав? Избежал бы небольших потерь. Поэтому в моем торговом стиле подход к соотношению «прибыль/ риск» совсем иной.

Ручаюсь за рекордный уровень инфляции к концу 1990 года. [Время этого интервью — середина 1988 года.]

Ее будут увеличивать попытки избежать глубокого спада. А причина пос­леднего — дефицит федерального бюджета, который образуется из-за требо­ваний инвесторов все выше и выше поднимать реальные процентные ставки для покрытия долга. Правительство попытается избежать спада, стимулируя экономику, то есть применяя, по сути, неэффективную тактику.

Такова, к сожалению, республиканская точка зрения, но, думаю, она вер­на. Нравится вам это или нет, но финансовые рынки находятся в руках у кон­серваторов. Те, кто одалживает деньги государству и бизнесу, не «купится» на монетаристские послабления как на лекарство от спада.

Совершенно верно. Нам свойственно думать, что раз сейчас нет проблемы, значит, и потом ее не будет. Мы ожидаем плавного течения своей жизни, но раз­витие экономики, а тем более рынков, скорее, скачкообразное, нежели плавное.

Вот именно. Ведь это всё равно, что иметь термитов под фундаментом дома. Их можно не замечать, пока в один прекрасный день они не переточат опоры, и весь дом рухнет. Вряд ли можно всерьез утешать себя тем, что ситуация, вроде бы, поддерживается сама собой.

Безусловно. Я думаю, что для демократов, которые первыми подняли зна­мя кейнсианства [поддержка правительственных программ по повышению занятости], особенно важно признать, что не всякая великая теория срабаты­вает на практике.

Верно. Он предполагал образование профицита, который считался анти­цикличным дефициту. То есть профицит — в хорошие времена, а дефицит — в плохие. Но беда в том, что у нас только одна сторона этого уравнения, ибо из-за отсутствия политической воли профицит в хорошие времена не создается. Поэтому на самом деле нужно признать следующее: кейнсианская экономи­ческая теория — это лишь оправдание «легких денег», перерасхода и сверх­потребления. Как ни тяжело, но надо признать, что правительство находится в долговой яме и вся эта теория дефицитного расходования не выдерживает проверки практикой.

Теория отличная, просто она не работает на практике. Поэтому ее не сле­дует применять. Более того, кейнсианская экономика дала решение пробле-

мы сверхнакопления и недопотребления, что было вполне уместно, когда нужно было вытаскивать страну из Великой депрессии. Нынешняя пробле­ма прямо противоположна — недонакопление и сверхпотребление. Даже если кейнсианство и было бы с политической точки зрения приемлемо, то все равно нужно искать другой выход, потому что теперь проблема прямо противоположная.

Нам следует покончить с дефицитным расходованием. Нужно каким-то упорядоченным образом сократить дефицит, а федеральное правительство должно сбалансировать свой бюджет точно так же, как это делают отдельные штаты, Тогда, вероятно, можно воспользоваться идеей Милтона Фридмана о балансе денежной массы в обращении с факторами экономического роста.

Торгуйте помалу, ибо именно вначале проявляется самое худшее, на что вы способны. Учитесь на собственных ошибках. Пусть вас не смущают ежеднев­ные колебания вашего торгового баланса. Размышляйте над тем, правильно ли вы действуете, а не над исходами отдельных сделок, которые, по сути, случайны.

Когда Деннис объявил, что он оставляет торговлю, чтобы полностью за­няться реализацией своих политических целей, у меня возник еще ряд вопро­сов, которые я переправил ему через его помощника, который через несколько дней передал мне ответы Денниса. Эти вопросы и ответы приводятся ниже.