История Древней Греции / Под ред. В. И. Кузищина. М., 1986. Гл. 10. Сергеев В. С. История древней Греции. Изд. 3-е. М., 1963. Гл. Дополнительная литература
жүктеу/скачать 300.25 Kb.
|
| ТЕМА 6. ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ ВОЙНЫ
ПРИМЕРНЫЙ ПЛАН 1. Начало Греко-персидских войн. Ионийское восстание. 2. Первое вторжение персов в Грецию. 3. Поход Датиса и Артаферна. Марафонская битва. 4. Положение в Греции между походами персов. 5. Поход Ксеркса. 6. Битвы при Платеях и Микале. 7. Битва на реке Эвримедонт. 8. Каллиев мир. ИСТОЧНИКИ Аристотель. Политика. Афинская полития / Пер. С.А. Жебелева, С.И. Радцига. М., 1997. Геродот. История в девяти книгах / Пер. Г.А. Стратановского. М., 1972. Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах / Пер. Н.Н. Трухиной. М., 1992 Биография Мильтиада. Плутарх. Сравнительные жизнеописания / Изд. подг. С.С. Аверинцев, М.Л. Гаспаров, С.П. Маркиш. Т. I. М., 1994. Биографии Фемистокла, Аристида, Кимона. Хрестоматия по истории древнего мира / Под ред. В.В.Струве. Т. II. М., 1951. Хрестоматия по истории древней Греции / Под ред. Д.П. Каллистова. М., 1964.
500–494 гг. до н.э. — Ионийское восстание (малоазийских греков против персов). 492 г. до н.э. — первый поход персов на Грецию (поход Мардония). 490 г. до н.э. — морская экспедиция Датиса и Артаферна. Марафонская битва. 480 г. до н.э. — поход Ксеркса на Грецию. Сражения при Фермопилах, Артемисии и Саламине. 479 г. до н.э. — битвы при Платеях и мысе Микале. Изгнание персов из Греции. 478–449 гг. до н.э. — второй период войн. Изменение театра военных действий и переход стратегической инициативы к грекам. Создание Делосского морского союза. 469/8 г. до н.э. (возможно, 467/6 г. до н.э.) — победа греков при Эвримедонте. 459–454 гг. до н.э. — экспедиция в Египет. Поражение афинян. 449 г. до н.э. — Каллиев мир между персами и греками. Прежде всего при изучении Греко-персидских войн следует определить причины и поводы к началу войны. Обращаясь непосредственно к событиям войн, важно обратить внимание, во-первых, на Ионийское восстание и сожжение греками Сард как на повод для персов предпринять поход на Элладу. Говоря о походе персов 490 г. до н.э. и Марафонской битве, рекомендуется проанализировать следующие моменты: способ командования афинским войском, план Мильтиада и его воплощение, отступление персов и марш-бросок греков до Афин. В связи с выяснением положения в Греции между двумя походами персов нужно изучить состав и условия союза греков против варваров, обратить внимание на «морскую программу» Фемистокла и как благодаря ей возросло могущество Афин. Относительно похода Ксеркса следует уделить внимание характеристике Великого царя на материале рассказа Геродота о переправе через Геллеспонт, проанализировать цели похода, ситуацию в Греции перед ним и оценку, данную этим событиям Геродотом. Рассматривая Фермопильское сражение, надлежит остановиться на роли в нем спартанцев, вспомнив особенности государственного устройства Спарты. Битву при Саламине рекомендуется рассмотреть не только с военной стороны, но и с точки зрения сопровождавших ее интриг. Говоря о битвах при Платеях и при Микале, необходимо обратить внимание на характеристику персов как воинов, данную Геродотом. Наконец, стоит проанализировать условия Каллиева мира как завершающего эпизода Греко-персидских войн. ТЕКСТЫ ИСТОЧНИКОВ Основными источниками для изучения Греко-персидских войн являются труды Геродота, Аристотеля, Плутарха и римского писателя Корнелия Непота. Геродот (ок. 484–ок. 425 гг. до н.э.) — греческий историк, «отец истории». Цель его работы — сохранить в памяти людей деяния прошлого. Само изложение является результатом «разузнавания», т.е. научного исследования. Греко-персидским войнам посвящены 5–9 книги его «Истории». Этот труд — основной источник для изучения данного периода истории. Аристотель (384–322 гг. до н.э.) — греческий философ и историк, автор многочисленных и разнообразных сочинений. «Афинская полития» — описание государственного строя Афин — важнейший источник по социально-экономической и политической истории этого государства, в том числе и периода Греко-персидских войн. Корнелий Непот (ок. 99 – ок. 24 гг. до н. э.) — римский историк, автор сочинения «О знаменитых людях», где были собраны биографии выдающихся римлян и иноземцев. От него дошла только одна часть — «О знаменитых иноземных полководцах», где содержится ценная для нашего периода биография Мильтиада, победителя персов при Марафоне. Плутарх (ок. 46 – после 120 гг. н.э. ) — греческий историк, автор множества произведений, в первую очередь «Сравнительных жизнеописаний», которые сохранили многие сведения из не дошедших до нас исторических сочинений. Ко времени Греко-персидских войн относятся биографии Фемистокла, Аристида и Кимона. Начало Греко-персидских войн. Ионийское восстание После завоевания персами Малой Азии (546 г. до н.э.) положение греческих городов на побережье существенно изменилось. Персы вмешивались в их внутренние дела и навязывали своих ставленников из местной аристократии, которые устанавливали в подвластных им городах тиранические режимы. В связи с захватом проливов страдала греческая торговля и на Черном, и на Эгейском морях. Недовольство усугублялось также и увеличением налогов, взимаемых с малоазийских городов Дарием I. Обстановка постепенно накалялась, и в 500 г. до н.э. вспыхнуло восстание в Милете, которое было поддержано всеми другими ионийскими городами. Восставшие обратились за помощью к полисам Греции, из которых на призыв откликнулись лишь Афины, приславшие в Ионию 20 кораблей, и Эретрия на Эвбее, приславшая 5 кораблей. После получения этой помощи был предпринят поход на Сарды, город был взят и сожжен. Геродот «История» (V, 102; 105) (102) Сарды же стали добычей пламени, и вместе с городом погиб и храм местной богини Кибелы. Под предлогом сожжения этого храма персы впоследствии из мести предали огню святилища в Элладе. Тогда персидские сатрапы по сю сторону Галиса, узнав о вторжении ионян, собрали свои силы и выступили на помощь лидийцам. В Сардах же персы уже не нашли ионян и, следуя за ними по пятам, настигли их в Эфесе. Ионяне построились в боевом порядке, но в битве были разбиты наголову… Уцелевшие после битвы ионяне рассеялись по своим городам… (105) А царь Дарий между тем получил известие о взятии и сожжении Сард афинянами и ионянами и о том, что зачинщиком и виновником этого нашествия был милетянин Аристагор, который таким именно образом все это и затеял. Услышав эту весть, прежде всего, как говорят, царь, не обратив никакого внимания на ионян (он прекрасно знал, что этим-то во всяком случае придется дорого заплатить за восстание), спросил только, кто такие афиняне. А после того как ему сообщили это, царь потребовал свой лук, вложил в него стрелу и пустил в небо. Когда же стрела полетела в воздух, он сказал: «Зевс! Дай мне отомстить афинянам!». После этих слов он, говорят, приказал одному из слуг каждый раз перед обедом трижды повторять ему: «Владыка! Помни об афинянах!». Перевод Г.А. Стратановского. Первое вторжение персов в Грецию Персы использовали помощь Афин и Эретрии восставшим ионянам как предлог для войны против Греции. Летом 492 г. до н.э. полководец Дария Мардоний с многочисленным войском и флотом предпринял поход на Грецию вдоль побережья Фракии. У мыса Афон флот попал в сильный шторм, и около 300 кораблей погибло. После этого Мардоний повернул назад, не выполнив своей задачи, и был отстранен от должности. Поход Датиса и Артаферна. Марафонская битва. В 490 г. до н.э. персы во второй раз вторглись в Грецию. На этот раз войско было переправлено на кораблях и высадилось у Марафона в Аттике. Афиняне обратились за помощью к спартанцам, однако те не могли тотчас же выступить по причинам религиозного характера. Так что варварам дали отпор 10000 афинских гоплитов и 1000 платейцев. Во главе их войска стояли 10 стратегов, в том числе Мильтиад. Геродот «История» (VI, 109–113, 115–117, 120) (109) Между тем мнения афинских стратегов разделились: одни высказались против битвы с мидийским войском, так как афиняне были слишком малочисленны; другие же (в том числе Мильтиад), напротив, советовали принять бой. Когда мнения так разошлись и верх стало брать худшее предложение, Мильтиад обратился к одиннадцатому участнику голосования, избранному афинянами по жребию полемархом (афиняне ведь издревле давали полемарху равное право голоса со стратегами). Полемархом же был тогда Каллимах из Афин. К нему-то и пришел Мильтиад и сказал вот что: «В твоих руках, Каллимах, сделать афинян рабами или же, освободив их, воздвигнуть себе памятник навеки, какого не воздвигали себе даже Гармодий и Аристогитон. Ведь с тех пор как существуют Афины, никогда еще им не грозила столь страшная опасность, как теперь. Если афиняне покорятся мидянам и снова попадут под власть Гиппия, то участь их решена. Если же наш город одолеет персов, то станет самым могущественным из эллинских городов. Как это возможно и почему именно решение в твоей власти, я сейчас тебе объясню. Мы — десять стратегов — разошлись во мнениях: одни советуют дать битву, а другие — нет. Если мы теперь же не решимся на битву, то я опасаюсь, что нахлынет великий раздор и так потрясет души афинян, что они подчинятся мидянам. Если же мы сразимся с врагом, прежде чем у кого-либо [из афинян] возникнет гнусный замысел [изменить], то мы одолеем, так как ведь существует же божественная справедливость. Все это теперь в твоей власти и зависит от тебя. Присоединись к моему совету, и твой родной город будет свободен и станет самым могущественным городом в Элладе. А если ты станешь на сторону противников битвы, тогда, конечно, мы погибли». (110) Этими словами Мильтиад привлек Каллимаха на свою сторону. Когда полемарх присоединил свой голос в поддержку Мильтиада, то было окончательно решено дать бой врагу. Потом стратеги, голосовавшие за битву, когда пришел их черед быть главнокомандующими, уступили главное начальство Мильтиаду. А тот хотя и принял главное начальство, но все еще не начинал сражения, пока очередь командовать не дошла до него самого. (111) И вот, когда пришел по кругу черед командовать Мильтиаду, афиняне выстроились в боевом порядке для битвы вот как: начальником правого крыла был полемарх Каллимах (у афинян существовал тогда еще обычай полемарху быть во главе правого крыла). За правым крылом во главе с Каллимахом следовали [аттические] филы одна за другой, как они шли по счету. Последними выстроились на левом крыле платейцы… В то время когда афиняне строились в боевой порядок, на Марафонском поле случилось вот что: боевая линия эллинов оказалась равной персидской, но при этом центр ее составлял только немного рядов в глубину; здесь боевая линия была слабее всего, зато на обоих крыльях воины стояли более плотно. (112) Окончив боевое построение, после того как выпали счастливые предзнаменования, афиняне быстрым шагом по данному сигналу устремились на варваров. Расстояние же между обоими противниками было не меньше 8 стадий. При виде подходящих быстрым шагом врагов персы приготовились отразить атаку. Поведение афинян персам казалось безумным и даже роковым, так как врагов было немного и притом они устремлялись на персов бегом без прикрытия конницы и лучников. Так думали варвары. Афиняне бросились на врагов сомкнутыми рядами врукопашную и бились мужественно. Ведь они первыми из всех эллинов, насколько мне известно, напали на врагов бегом и не устрашились вида мидийского одеяния и воинов, одетых по-мидийски. До сих пор даже ведь одно имя мидян приводило в страх эллинов. (113) Битва при Марафоне длилась долго. В центре боевой линии, где стояли сами персы и саки, одолевали варвары. Здесь победители прорвали ряды афинян и стали преследовать их прямо в глубь страны. Однако на обоих крыльях одерживали верх афиняне и платейцы. После победы афиняне не стали преследовать обратившихся в бегство врагов, но, соединив оба крыла, сражались с врагами, прорвавшими центр. И здесь также победили афиняне. Затем они начали преследовать и рубить бегущих персов, пока не достигли моря. Здесь они старались напасть на корабли и поджечь их. (115) Семь кораблей захватили таким образом афиняне. На остальных же варвары снова вышли в море. Затем, захватив с собой оставленных на острове пленников в Эретрии, персы стали огибать Суний, стремясь прибыть к Афинам раньше афинского войска… (116) Пока персы огибали Суний, афиняне со всех ног спешили на защиту родного города и успели прибыть туда раньше варваров… Варварский же флот появился и стал против Фалера (тогда это была гавань афинян); затем, простояв на якоре в открытом море выше Фалера, варвары отплыли назад в Азию. (117) В этой битве при Марафоне пало около 6400 варваров, афиняне же потеряли 192 человека. Таковы были потери обеих сторон… (120) После полнолуния прибыло в Афины 2000 лакедемонян. Они двигались так быстро, стараясь прийти вовремя, что были уже на третий день по выступлении из Спарты на Аттической земле. Несмотря на то, что спартанцы опоздали к сражению, они все же хотели посмотреть на павших мидян. Они прибыли в Марафон, осмотрели поле битвы и затем, воздав хвалу афинянам за победу, возвратились домой.
(VII, 132; 145) (132) В числе же племен, которые дали землю и воду, были следующие: фессалийцы, долопы, эниены, перребы, локры, магнеты, малийцы, фтиотийские ахейцы, фиванцы и остальные беотийцы, кроме феспийцев и платейцев. Против них-то прочие эллины, которые объявили войну варварам, заключили освященный жертвоприношением и клятвой союзный договор. А договор этот гласил так: всякий эллинский город, предавшийся персидскому царю, не вынужденный [к этому] необходимостью, в случае победы союзников обязан уплатить десятину дельфийскому богу. Таков был союзный договор эллинов. (145) Теперь все эллины, избравшие «лучшую долю» в общеэллинском деле, собрались в одном месте. Там они держали совет и заключили союз под клятвой, прежде всего решив прекратить вражду и междоусобные войны. Между прочим, и другие города воевали тогда друг с другом, но самую ожесточенную войну вели афиняне с эгинцами116. Затем эллины решили послать соглядатаев в Азию разузнать о военной силе персидского царя, который, по их сведениям, находился с войском в Сардах. Перевод Г.А. Стратановского. Ответ дельфийского оракула афинянам относительно судьбы их государства Геродот «История» (VII, 141–143) Гнев Олимпийца смягчить не в силах Афина Паллада, Как ни склоняй она Зевса — мольбами иль хитрым советом. Все ж изреку тебе вновь адамантовой крепости слово: Если даже поля меж скалою Кекропа высокой И Киферона долиной святой добычею вражеской станут, Лишь деревянные стены дает Зевес Тритогенее Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам. Конных спокойно не жди ты полков или рати пехотной Мощно от суши грядущей, но тыл обращая, Все ж отступай: ведь время придет и померишься силой! Остров божественный, о Саламин, сыновей своих жен ты погубишь В пору ль посева Деметры даров, порою ли знойною жатвы. (142) Это изречение оракула послы записали … и затем возвратились в Афины. По прибытии они объявили ответ оракула народному собранию. Афиняне старались разгадать смысл изречения, и по этому поводу, между прочим, высказывались главным образом два таких противоположных мнения: некоторые старики утверждали, что акрополь останется невредим, так как в древние времена афинский кремль был огражден плетеной изгородью из терновника. Они считали поэтому, что выражение «деревянная стена» относится к этой ограде. Другие же говорили, что бог подразумевает корабли, и предлагали поэтому привести флот в боевую готовность, бросив все остальное на произвол судьбы… (143) Был тогда в Афинах один человек, лишь недавно выдвинувшийся на первое место среди наиболее влиятельных граждан. Его звали Фемистоклом, и был он сыном Неокла. Он считал, что толкователи оракулов не все изречение объясняли правильно, и говорил так: «Если бы упомянутый стих действительно относился к афинянам, то бог, как мне кажется, не выбрал бы столь миролюбивых выражений, но сказал бы: "несчастный Саламин" вместо "божественный Саламин", если только жителям его суждено погибнуть в борьбе за остров. Напротив, если изречение понять правильно, то его следует относить к врагам, а не к афинянам». Поэтому Фемистокл советовал афинянам готовиться к морской битве, так как «деревянные стены» и есть корабли. Толкование Фемистокла понравилось афинянам гораздо больше, чем объяснение толкователей оракулов, которые были против приготовлений к битве на море и вообще советовали даже не поднимать руки на врага, но покинуть Аттику и поселиться где-нибудь в другой стране. Перевод Г.А. Стратановского. Фемистокл, архонт 493/2 г. до н.э., предложил использовать доходы от Лаврийских рудников на строительство новых триер. После проведения в жизнь предложенной им морской программы афинское могущество сильно возросло. Аристотель «Афинская полития» (22, 7)
Перевод С.И. Радцига. Поход Ксеркса Корнелий Непот «О знаменитых иноземных полководцах» (Биография Фемистокла) (2–5)
(3) Большинству государств не понравился совет Фемистокла, они предпочитали сражаться на суше. И вот отборный отряд во главе с Леонидом, царем лакедемонян, был послан занять Фермопилы и преградить варварам дальнейший путь. Но воины эти не смогли противостоять вражеской силе, и все полегли на месте. А общегреческий флот из 300 кораблей, в числе которых было 200 афинских судов, впервые сразился с царскими моряками у Артемисия, между Эвбеей и материком: Фемистокл как раз искал узкий пролив, избегая окружения со стороны превосходящей силы врага. Хотя данное здесь сражение окончилось вничью, греки не осмелились задержаться на месте, опасаясь, как бы часть вражеских кораблей не обогнула Эвбею и не заперла их с двух сторон. Итак, они ушли от Артемисия и разместили свой флот у Саламина, напротив Афин. (4) А Ксеркс, захватив Фермопилы, двинулся прямо на Афины и, найдя их беззащитными, перебил обнаруженных на Акрополе жрецов и сжег город. Этот пожар устрашил греческий флот: не имея мужества оставаться на месте, многие настаивали на том, чтобы возвратиться по домам и обороняться внутри городских стен. Один Фемистокл возражал против этого, утверждая и доказывая, что греки могут сопротивляться персам лишь сообща, разъединившись же — пропадут. В том же убеждал он и спартанского царя Эврибиада, который был верховным командующим. Не добившись от него желанного сочувствия, Фемистокл ночью послал к персидскому царю вернейшего из своих рабов с донесением, что враги собираются бежать; если, мол, греки разойдутся, то война пойдет весьма затяжная и трудная, поскольку царь вынужден будет преследовать каждого поодиночке, а если он нападет на них немедленно, то покончит со всеми разом. С помощью этого доноса он вел дело к тому, чтобы всем невольно пришлось сражаться. Выслушав эти доводы, варвар не заподозрил обмана и на следующий день дал бой в самом неудобном для себя и в самом выгодном для противника месте — в том узком проливе, где он не мог развернуть всего множества своих кораблей. И так он был побежден не столько оружием греков, сколько кознями Фемистокла. (5) Хотя царь и потерпел поражение, у него оставалось еще достаточно сил, чтобы раздавить противника. Но и тут Фемистокл снова обвел его вокруг пальца: опасаясь, что царь продолжит войну, он послал ему известие, что греки намерены разрушить построенный им на Геллеспонте мост, дабы отрезать ему обратный путь в Азию. Царь поверил и менее чем за 30 дней, возвратился в Азию по той самой дороге, которую раньше прошел за полгода, считая при этом, что Фемистокл не победил, а спас его. Так, острый ум одного человека освободил Грецию, и Европа одолела Азию. Была одержана еще одна победа, достойная марафонского трофея: ведь при Саламине произошло то же самое — малочисленные корабли разгромили самый большой на памяти человеческой флот.
(VII, 33–35) (33) Затем Ксеркс начал готовиться к походу на Абидос. Между тем мост через Геллеспонт из Азии в Европу, соединявший оба материка, был построен [финикиянами и египтянами]. На Херсонесе (что на Геллеспонте) между городами Сестом и Мадитом находится скалистый выступ против Абидоса… (34) Итак, к этому скалистому выступу из Абидоса людьми, которым это было поручено, были построены два моста. Один мост возвели финикияне с помощью канатов из «белого льна», а другой — из папирусных канатов — египтяне. Расстояние между Абидосом и противоположным берегом — 7 стадий. Когда же, наконец, пролив был соединен мостом, то разразившаяся сильная буря снесла и уничтожила всю эту постройку. (35) Узнав об этом, Ксеркс распалился страшным гневом и повелел бичевать Геллеспонт, наказав 300 ударов бича, и затем погрузить в открытое море пару оков. Передают еще, что царь послал также палачей заклеймить Геллеспонт клеймом… Так велел Ксеркс наказать это море, а надзирателям за сооружением моста через Геллеспонт — отрубить головы.
(VII, 133) В Афины же и в Спарту Ксеркс не отправил глашатая с требованием земли [и воды], и вот по какой причине. Когда Дарий прежде отправил туда послов, требуя покорности, то афиняне сбросили их в пропасть, а спартанцы — в колодец и велели им оттуда принести [царю] землю и воду. Поэтому-то Ксеркс теперь и не послал к ним глашатаев с требованием покорности. Какое несчастье постигло афинян за их поступок, я не могу сказать, кроме того, что их земля и сам город были разорены. Впрочем, мне думается, опустошение [Аттики] произошло не из-за этого. Перевод Г.А. Стратановского. Цели похода Ксеркса Геродот «История» (VII, 138–139) (138) О походе царя говорили, будто он направлен только против Афин, на самом же деле персы шли против всей Эллады. Эллины уже давно знали об этом по слухам, но не могли объединиться для совместных действий. Некоторые из них уже дали персидскому царю [в знак покорности] землю и воду и поэтому полагали, что варвары не причинят им вреда. Те же, которые этого не сделали, жили в великом страхе, так как во всей Элладе не доставало боевых кораблей, чтобы дать отпор врагу. Большинство эллинских городов вообще не желало воевать, но открыто сочувствовало персам. (139) Поэтому я вынужден откровенно высказать мое мнение, которое, конечно, большинству придется не по душе. Однако я не хочу скрывать то, что признаю истиной. Если бы афиняне в страхе перед грозной опасностью покинули свой город или, даже не покидая его, сдались Ксерксу, то никто [из эллинов] не посмел бы оказать сопротивления персам на море. Далее, не найди Ксеркс противника на море, то на суше дела сложились бы вот как: если бы даже и много «хитонов стен» пелопоннесцам удалось воздвигнуть на Истме, то все же флот варваров стал бы захватывать город за городом и лакедемоняне, покинутые на произвол судьбы союзниками (правда, не по доброй воле, но в силу необходимости), остались бы одни. И вот покинутые всеми, лакедемоняне после героического сопротивления все-таки пали бы доблестной смертью. Следовательно, их ожидала бы такая участь или, быть может, видя переход всех прочих эллинов на сторону персов, им пришлось бы еще раньше сдаться на милость Ксеркса. Таким образом, и в том и в другом случае Эллада оказалась бы под игом персов. Действительно, мне совершенно непонятно, какую пользу могли принести стены на Истме, если царь [персов] господствовал на море. Потому-то не погрешишь против истины, назвав афинян спасителями Эллады. Ибо ход событий зависел исключительно от того, на чью сторону склонятся афиняне. Но так как афиняне выбрали свободу Эллады, то они вселили мужество к сопротивлению всем остальным эллинам, поскольку те еще не перешли на сторону мидян, и с помощью богов обратили царя в бегство. Не могли устрашить афинян даже грозные изречения дельфийского оракула и побудить их покинуть Элладу на произвол судьбы. Они спокойно стояли и мужественно ждали нападения врага на их землю. Перевод Г. А. Стратановского. Сражение при Фермопилах Геродот «История» (VII, 207, 210–211, 213, 219, 223–225, 228) (207) Между тем лишь только персидский царь подошел к проходу, на эллинов напал страх и они стали держать совет об отступлении. Все пелопоннесские города предложили возвратиться в Пелопоннес и охранять Истм. Фокийцы и локры пришли в негодование от такого предложения, и потому Леонид принял решение оставаться там и послать вестников в города с просьбой о помощи, так как у них слишком мало войска, чтобы отразить нападение мидийских полчищ. (210) … Четыре дня царь велел выждать, все еще надеясь, что спартанцы обратятся в бегство. Наконец на пятый день, так как эллины все еще не думали двигаться с места, но, как он думал, продолжали стоять из наглого безрассудства, царь в ярости послал против них мидян и киссиев с приказанием взять их живыми и привести пред его очи. Мидяне стремительно бросились на эллинов; [при каждом натиске] много мидян падало, на место павших становились другие, но не отступали, несмотря на тяжелый урон. Тогда, можно сказать, всем стало ясно, и в особенности самому царю, что людей у персов много, а мужей [среди них] мало. Схватка же эта длилась целый день. (211) Получив суровый отпор, мидяне вынуждены были отступить. На смену им прибыли персы во главе с Гидарном (царь называл их «бессмертными»). Они думали легко покончить с врагами. Но когда дело дошло до рукопашной, то персы не добились большего успеха, чем мидяне, но дело шло одинаково плохо: персам приходилось сражаться в теснине с более короткими копьями, чем у эллинов. При этом персам не помогал их численный перевес. Лакедемоняне же доблестно бились с врагом и показали свою опытность в военном деле перед неумелым врагом, между прочим, вот в чем. Всякий раз, когда они время от времени делали поворот, то все разом для вида обращались в бегство. При виде этого варвары с боевым кличем и шумом начинали их теснить. Спартанцы же, настигаемые врагом, поворачивались лицом к противнику и поражали несметное число персов. При этом, впрочем, погибало и немного спартанцев. Так как персы никак не могли овладеть проходом, хотя и пытались штурмовать отдельными отрядами и всей массой, то им также пришлось отступить. (213) Между тем царь не знал, что делать дальше. Тогда явился к нему некий Эпиальт, сын Евридема, малиец. Надеясь на великую царскую награду, он указал персам тропу, ведущую через гору в Фермопилы, и тем погубил бывших там эллинов… (219) Эллинам же в Фермопилах первым предсказал на заре грядущую гибель прорицатель Мегистий, рассмотрев внутренности жертвенного животного. Затем прибыли перебежчики с сообщением об обходном движении персов… Тогда эллины стали держать совет, и их мнения разделились. Одни были за то, чтобы не отступать со своего поста, другие же возражали. После этого войско разделилось: часть его ушла и рассеялась, причем каждый вернулся в свой город; другие же и с ними Леонид решили оставаться. (223) … Наконец, полчища Ксеркса стали подходить. Эллины же во главе с Леонидом, идя на смертный бой, продвигались теперь гораздо дальше в то место, где проход расширяется. Ибо в прошлые дни часть спартанцев защищала стену, между тем как другие бились с врагом в самой теснине, куда они всегда отступали. Теперь же эллины бросились врукопашную уже вне прохода, и в этой схватке варвары погибали тысячами. За рядами персов стояли начальники отрядов с бичами в руках и ударами бичей подгоняли воинов все вперед и вперед. Много врагов падало в море и там погибало, но гораздо больше было раздавлено своими же. На погибающих никто не обращал внимания. Эллины знали ведь о грозящей им верной смерти от руки врага, обошедшего гору. Поэтому-то они и проявили величайшую боевую доблесть и бились с варварами отчаянно и с безумной отвагой. (224) Большинство спартанцев уже сломало свои копья и затем принялось поражать персов мечами. В этой схватке пал также и Леонид после доблестного сопротивления и вместе с ним много других знатных спартанцев… (225) … За тело Леонида началась жаркая рукопашная схватка между персами и спартанцами, пока наконец отважные эллины не вырвали его из рук врагов (при этом они четыре раза обращали в бегство врага). Битва же продолжалась до тех пор, пока не подошли персы с Эпиальтом. Заметив приближение персов, эллины изменили способ борьбы. Они стали отступать в теснину и, миновав стену, заняли позицию на холме – все вместе, кроме фиванцев. Холм этот находился у входа в проход (там, где ныне стоит каменный лев в честь Леонида). Здесь спартанцы защищались мечами, у кого они еще были, а затем руками и зубами, пока варвары не засыпали их градом стрел, причем одни, преследуя эллинов спереди, обрушили на них стену, а другие окружили со всех сторон. (228) Погребены же они на том месте, где они пали. Им и павшим еще до того, как Леонид отпустил союзников, поставлен там камень с надписью, гласящей:
Пелопоннесских мужей сорок лишь сотен всего. Эта надпись начертана в честь всех павших воинов, а лакедемонянам особая: Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли. Перевод Г.А. Стратановского. Положение после битвы при Фермопилах Геродот «История» (VIII, 40) Между тем эллинский флот по просьбе афинян направился из Артемисия к берегам Саламина. Остановиться же у Саламина афиняне просили потому, что хотели вывезти жен и детей из Аттики в безопасное место. А затем им нужно было держать совет о том, как дальше вести войну. Ведь при сложившихся обстоятельствах обманутые в своих расчетах афиняне должны были принять новые решения. Так, они рассчитывали найти в Беотии все пелопоннесское ополчение в ожидании варваров, но не нашли ничего подобного. Напротив, афиняне узнали, что пелопоннесцы укрепляют Истм, и так как для них важнее всего спасти Пелопоннес, то только один Пелопоннес они и хотят защищать. Все же прочие земли Эллады они оставляют на произвол судьбы. При этом известии афиняне попросили сделать остановку у Саламина. Перевод Г.А. Стратановского. Битва при острове Саламин Геродот «История» (VIII, 56, 70, 74–76, 83, 86, 97) (56) Между тем весть об участи афинского акрополя привела эллинов у Саламина в столь великое смятение, что некоторые военачальники даже не стали дожидаться, пока будет решено, [где дать морскую битву]. Они бросились к своим кораблям и подняли паруса, чтобы тотчас же отплыть. Оставшиеся военачальники решили дать морское сражение перед Истмом. С наступлением ночи собрание разошлось, и военачальники взошли на борт своих кораблей. (70) Был отдан приказ к отплытию, персидские корабли взяли курс на Саламин и там спокойно выстроились в боевом порядке. Однако днем они не могли уже вступить в бой: надвигалась ночь. Поэтому персы стали готовиться к бою на следующий день. Эллинов же охватил страх и тревога. Особенно тревожились пелопоннесцы: они должны были сидеть здесь, на Саламине, и сражаться за землю афинян. Ведь, проиграв битву, они будут отрезаны и осаждены на острове, а родина останется беззащитной. (74) Воины на Истме трудились между тем с таким рвением, как будто спасение Эллады зависело только от них. Ведь одержать победу на море они вовсе не надеялись. Пелопоннесцами же у Саламина, несмотря на известие об этих работах, овладел страх. Они опасались не так за самих себя, как за Пелопоннес. Сначала люди тайно переговаривались друг с другом, дивясь безрассудству Еврибиада. Наконец недовольство прорвалось открыто. Созвали сходку и опять много толковали о том же: одни говорили, что нужно плыть к Пелопоннесу и там дать решительный бой за него, а не сражаться здесь за землю, уже захваченную врагом. Напротив, афиняне, эгинцы и мегарцы советовали остаться у Саламина и дать отпор врагу. (75) Когда Фемистокл увидел, что мнение пелопоннесцев стало одерживать верх, он незаметно покинул собрание. Выйдя из совета, он отправил на лодке одного человека с поручением в мидийский стан. Звали этого человека Сикинн, и был он слугой и учителем детей Фемистокла… Прибыв на лодке к военачальникам варваров, Сикинн сказал вот что: «Послал меня военачальник афинян тайно от прочих эллинов (он на стороне царя и желает победы скорее вам, чем эллинам) сказать вам, что эллины объяты страхом и думают бежать. Ныне у вас прекрасная возможность совершить величайший подвиг, если вы не допустите их бегства. Ведь у эллинов нет единства, и они не окажут сопротивления: вы увидите, как ваши друзья и враги [в их стане] станут сражаться друг с другом». После этого Сикинн тотчас же возвратился назад. (76) Варвары поверили этому сообщению. Прежде всего, они высадили на островок Пситталию, что лежит между Саламином и материком, большой персидский отряд. Потом, с наступлением полночи, корабли западного крыла отплыли к Саламину, чтобы окружить эллинов. Корабли же, стоявшие у Кеоса и Киносуры, также вышли в море, так что весь пролив до Мунихия был занят вражескими кораблями. Варвары плыли туда для того, чтобы не дать эллинам бежать, отрезать их на Саламине и отомстить за битву при Артемисии. А на острове под названием Пситталия высадился персидский отряд, чтобы спасать или уничтожать занесенных туда волнами людей и обломки кораблей (ведь остров лежал, на пути предстоящего сражения). Приготовления эти персы производили в полной тишине, чтобы враги ничего не заметили. Так персы готовились к бою, проведя целую ночь без сна… (83) Эллины … стали готовиться к бою. Когда занялась заря, военачальники созвали сходку корабельных воинов и Фемистокл перед всеми держал прекрасную речь. В этой речи он сопоставлял все благородные и постыдные побуждения, которые проявляются в душе человеческой. Фемистокл призывал воинов следовать благородным порывам и закончил речь приказанием вступить на борт кораблей… Тогда весь эллинский флот вышел в море, и тотчас же варвары напали на него. (86) Большинство вражеских кораблей у Саламина погибло: одни были уничтожены афинянами, а другие эгинцами. Эллины сражались с большим умением и в образцовом порядке. Варвары же, напротив, действовали беспорядочно и необдуманно. Поэтому-то исход битвы, конечно, не мог быть иным. Между тем варвары на этот раз бились гораздо отважнее, чем при Евбее. Из страха перед Ксерксом каждый старался изо всех сил, думая, что царь смотрит именно на него. (97) Когда Ксеркс понял, что битва проиграна, то устрашился, как бы эллины (по совету ионян или по собственному почину) не отплыли к Геллеспонту, чтобы разрушить мосты. Тогда ему грозила опасность быть отрезанным в Европе и погибнуть. Поэтому царь решил отступить… Перевод Г.А. Стратановского. Битвы при Платеях и Микале Поражение при Саламине заставило Ксеркса увести в Азию большую часть своих сил, однако он оставил в Греции сухопутное войско во главе с Мардонием. Перезимовав во Фракии, тот в 479 г. до н.э. начал новую военную кампанию против эллинов. Геродот «История» (IX, 3)
Перевод Г.А. Стратановского. Против Мардония выступило греческое войско во главе со спартанцем Павсанием. Мардоний ушел в Беотию, и здесь, у Платей, произошло последнее сражение с персами на греческой земле. Оба войска долго стояли друг напротив друга, поскольку обоим было предсказано поражение в случае, если они нападут первыми. В конце концов персы засыпали снабжавший греческое войско водой источник, и эллины были вынуждены перейти ближе к Платеям. Персы напали на греков во время марша и встретили отпор со стороны лакедемонян, принявших на себя главный удар. В этой битве Мардоний пал, а остальной персидское войско бежало из Греции. Геродот «История» (IX, 63, 66) (63) В том месте, где стоял сам Мардоний, который сражался на белом коне во главе отряда из 1000 самых храбрых воинов, персы сильнее всего теснили лакедемонян. Пока Мардоний оставался в живых, персы стойко держались и, храбро защищаясь, умертвили много спартанцев. Когда же Мардоний пал и был перебит [весь] отборный отряд его телохранителей, самых отважных воинов, тогда-то остальные персы повернули назад и бежали с поля битвы от лакедемонян. Потерпели же персы поражение главным образом потому, что у них не было тяжелого вооружения и они должны были сражаться легковооруженными против гоплитов. (66) Так кончилась эта битва… Артабаз же, сын Фарнака, с самого начала был недоволен тем, что царь хотел оставить Мардония [в Элладе], а теперь также настойчиво отговаривал вступать в сражение, но тщетно. Артабаз был не согласен с распоряжениями Мардония и поступил вот как. Когда началась битва, исход которой Артабаз ясно предвидел, он отвел все свое войско по заранее обдуманному плану (а у него была немалая сила — около 40000 человек). Затем Артабаз приказал всем идти столь же быстро, как и он сам, куда он их поведет. Отдав такой приказ, он повел войско как бы в бой. Когда же по дороге он узнал, что персы уже бегут, то перестал держать походный порядок и быстро помчался оттуда, но, впрочем, не к деревянному укреплению и не в город Фивы, а в Фокиду, чтобы как можно скорее добраться до Геллеспонта. Перевод Г.А. Стратановского. Одновременно с битвой при Платеях произошла битва у мыса Микале в Малой Азии. Там базировались остатки персидского флота, который был сожжен греческим флотом под командованием спартанского царя Левтихида и афинянина Ксантиппа (отца Перикла). Геродот «История» (IX, 99–102, 106) (99) После этого призыва Левтихида эллины поступили вот как: причалив корабли, они высадились на берег и построились там в боевом порядке… (100) А эллины, закончив приготовления, двинулись на варваров. Когда же они пошли, то по всему войску внезапно распространился слух и был виден лежащий на взморье жезл глашатая. Стала распространяться из уст в уста молва [о том], что эллины одолели войско Мардония в Беотии. По многим признакам совершенно ясно видна тут божественная воля в земных делах, если тогда, хотя день Платейской битвы совпал с днем битвы при Микале, слух о победе распространился среди эллинов и дух войска от этого и его воинственный пыл поднялись еще выше… (101) Слух о победе эллинов во главе с Павсанием оказался совершенно правильным, потому что поражение персов при Платеях случилось уже ранним утром, а битва при Микале — к вечеру. Вскоре после этого подтвердилось также, что обе битвы произошли в тот же день месяца. Однако, пока молва об этом не распространилась, эллины были в страхе, правда, не столько за себя, сколько за эллинов [на родине], как бы Мардоний не сокрушил Элладу. Теперь же, когда молва распространилась с быстротой молнии, эллины тем смелее и быстрее шли в бой. Так спешили эллины и варвары в бой, так как наградой [за победу] были острова и Геллеспонт. (102) Путь афинян и их соседей (до половины боевой линии) шел берегом и по ровной местности, а лакедемоняне и стоявшие за ними [в строю] воины должны были идти ущельем и горами. В то время как лакедемоняне еще обходили горы, афиняне и их соседи на правом крыле уже бились с врагом. Пока у персов стояло их прикрытие из плетеных щитов, они храбро защищались и не уступали неприятелям. Когда же афиняне и их соседи, придавая бодрости друг другу, стали нападать еще более яростно, чтобы самим решить дело, а не лакедемонянам, тогда сражение приняло уже другой оборот. Эллины прорвали плетеное прикрытие и всей массой стремительно бросились на персов, которые, правда, и теперь еще выдерживали натиск и довольно долго защищались, но под конец бежали в укрепление. Тогда афиняне, коринфяне, сикионцы и трезенцы (в таком порядке они стояли в строю), устремившись по пятам за врагом, ворвались в укрепление. А после взятия укрепления варвары уже больше не думали о сопротивлении и все, кроме персов, обратились в бегство. Персы же продолжали сопротивление маленькими отрядами против беспрерывного натиска эллинов. Два персидских военачальника также обратились в бегство, а два погибли… (106) Прикончив большую часть варваров в сражении или во время бегства, эллины предали затем огню все их корабли и укрепление. Потом они вытащили добычу на берег, причем нашли несколько [ящиков] военной казны персов. После сожжения крепости и кораблей эллины вышли в море. По прибытии на Самос эллины держали совет о переселении ионян [из их страны]: о том, в какую именно часть занимаемой эллинами области следовало бы переселить их, так как Ионию нужно было оставить варварам. Они считали ведь совершенно невозможным все время защищать ионян, но тем не менее без такой защиты не было надежды на то, что ионяне смогут безнаказанно отпасть от персов. Поэтому высшие власти пелопоннесцев предложили изгнать эллинские племена, стоявшие на стороне персов, из их торговых портов, а землю их отдать ионянам. Афиняне же, напротив, вообще не хотели и слышать об оставлении Ионии и не желали даже позволить пелопоннесцам держать совет об афинских поселениях в Ионии. А так как афиняне были решительно против этого предложения, то пелопоннесцам пришлось все-таки уступить. Так-то были приняты в эллинский союз также самосцы, хиосцы и лесбосцы и прочие островитяне, сражавшиеся вместе с эллинами. Они должны были принести клятву в том, что будут верны и не изменят союзу. Взяв эту клятву, эллины отплыли в Геллеспонт.
(12–13)
(13) Пехота персов спустилась к морю. С ходу высадить и бросить утомленных боем греков против свежих и во много раз превосходящих их численностью сил неприятеля казалось Кимону делом сложным. Но, видя, что люди бодры духзом, преисполнены мужества и горят желанием схватиться с варварами, он все же высадил на берег своих гоплитов. Еще не остывшие после жаркой морской битвы, они с громкими криками беглым шагом устремились на врага. Персы выдержали удар и встретили их храбро. Началась жестокая битва; в ней пало немало славных, доблестных и пользовавших величайшим уважением афинян. После продолжительного сражения обратив варваров в бегство, афиняне убивали бегущих, а затем стали брать их в плен, захватывая заодно и палатки, полные всякого добра. Кимон же, одержав подобно искусному борцу на играх, в один день две победы и затмив сухопутным боем славу Саламина, а морским — подвиг при Платеях, присоединил к ним третью. Получив известие, что те восемьдесят финикийских триер, которые не поспели к сражению, пристали к Гидру, он поспешно вышел в море — в то время как финикийские начальники, не имея никаких достоверных сведений о главных силахё все чаще верили слухам и пребывали в нерешительности. Теперь их охватил ужас, и они потеряли все свои корабли, причем погибла и большая часть людей. Перевод В.В. Петуховой. Каллиев мир Война с персами продолжалась еще много лет после их изгнания из Греции. Они носила характер морских походов и отдельных сражений, которые предпринимали греки. В 449 г. до н.э. греки одержали над персами победу у города Саламин на острове Кипр, после чего и был заключен Каллиев мир (по имени афинского уполномоченного Каллия), формально положивший конец Греко-персидским войнам. Плутрах «Сравнительные жизнеописания» (Биография Кимона) (13)
Перевод В.В.Петуховой. 1 Область в южной части Малой Азии. 2 Персидский командующий. жүктеу/скачать 300.25 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|