ГЛАВА 13 Появление Мэри, уход Виктора и «парижские занятия»

Подготовив к печати мартовское издание «Равноден­ствия», Кроули решил, что ему пора уединиться для заня­тий магией. Поэтому в начале лета 1911 года он и Лейла Уаддел поселились в одном из домов Монтиньи-сюр-Луэн на краю леса Фонтенбло. Обосновавшись здесь, Кроули обнаружил, что к нему вернулась его литературная муза, из-под его пера за короткое время вышло огромное количество произведений. В числе прочего он написал рас­сказы «На той стороне залива», «Дровосек» и «Его тайный , несколько стихотворений (среди них — стихотворение в честь дня рождения Лейлы, которая утверждала, что 10 августа ей исполняется двадцать шесть, тогда как на самом деле ей должно было исполниться тридцать один) и две пьесы, одна из которых называлась «Вампи­ры», а вторая представляла собой комедию под названи­ем «Мортаделло, или Ангел Венеции». Некоторые из этих произведений были напечатаны самими издателями, и Кроули не финансировал их.

Однако не всё, что он писал, относилось к художественной литературе. За это, как он выразился, «поразительное лето» он написал девятнадцать книг магического или ми­стического характера, многие из которых были напечата­ны в «Равноденствии», в том числе рассказ о том, как была написана «Книга Закона».

Но каким бы плодотворным ни было это лето, осени предстояло принести ему новое открытие. Это была его следующая Алая Женщина.

С их знакомством связана целая история. В Париже Кроули встретил Нину Оливье, чьим тогдашним любовни­ком (как описал его Кроули) был «неприятный, бледный и лицемерный» пианист Энер Скен, который аккомпани­ровал Айседоре Дункан во время исполнения её «сво­бодных» танцев. Вернувшись в Лондон 11 октября, Кроу­ли обедал с пианистом в «Савое», после чего они отпра­вились на один из знаменитых экзотических вечеров Дункан. Среди присутствующих была подруга Дункан, прелестная темноволосая женщина по имени Мэри д'Эсте Стеджес.

Как обычно, Кроули был сражён ею. Он писал: «Эта дама, представляющая собой великолепный образец сме­шения ирландской и итальянской крови, обладала мощ­нейшей индивидуальностью и необычайной притягатель­ностью, которые мгновенно меня привлекли. Я забыл обо1 всём. Я сел на пол, как китайский бог, и между нами по­текли невидимые токи». Несмотря на её магнетизм, бла­годаря которому мужчины всегда слетались к ней как мухи на сахар, она была не вполне тем, чем казалась. Её девичья фамилия была Демпси, и родилась она в Квебеке в 1871 году, но после безвременной смерти её отца обед­невшая семья переехала в Чикаго. В двадцать шесть лет Мэри вышла замуж за Эдмунда Видена, от которого роди­ла сына Престона. Этот брак длился недолго, в 1901 году она переехала в Париж и подружилась с Айседорой Дун­кан. Потом она вышла замуж за чикагского биржевого мак­лера Соломона Стеджеса, который усыновил её ребёнка и превратил её в богатую женщину. Романтичная, кокет­ливая и ветреная Мэри пользовалась своим богатством, чтобы путешествовать, и сменила имя, добавив к нему д'Эсте и утверждая, что имеет итальянское происхожде­ние и что д'Эсте является итальянским вариантом её де­вичьей фамилии. Она развелась со Стеджесом и основа­ла в Париже парфюмерную компанию, которая существо­вала под именем «Maison d'Este» до тех пор, пока члены настоящей (и очень знатной) итальянской семьи д'Эсте не начали угрожать, что подадут на неё в суд. После этого она сменила фамилию на Дэсти. Её сын Престон Стеджес, которого Кроули называл «обделённым богом деревен­щиной», стал впоследствии кинорежиссёром-оскароносцем. Его собственное мнение о Кроули выглядит несколь­ко более обоснованным.

Во времена знакомства с Кроули ему было тринадцать. В конце октября Кроули вернулся в Париж, пришёл в квартиру к Мэри, подхватил её, по его собственному выражению, и они вместе поехали в Швейцарию кататься на коньках. Поселившись в отеле «Националь» в Цюрихе, они стали проводить время, наслаждаясь алкоголем, сек­сом и наркотиками так, что 21 ноября Мэри пришла в со­стояние безумия. В течение какого-то времени она крича­ла и бредила, у неё были галлюцинации, однако через час Кроули начал замечать в её видениях, возникших вслед­ствие употребления ангалониума, какой-то смысл. По­скольку она не имела совсем никакого представления о магии, он расценил её поведение как сигнал о том, что через неё дух пытается установить с ним контакт. Когда она произнесла слово «Пердурабо», которого не могла знать, Кроули был убеждён или, говоря точнее, убедил себя, что Мэри — его новая Алая Женщина. Лейла, по-прежнему присутствовавшая в его жизни и в мыслях, была творческим и тонко чувствующим человеком, но Мэри обладала способностями к ясновидению. Их отношения развивались по обычной для Кроули схеме. Физическое влечение переросло в сексуальную связь, которая затем приобрела магическую окраску.

На следующий день они переехали в Сент-Мориц, в отель «Палас». Здесь Кроули получил ещё одно свиде­тельство тому, что Мэри является его новым партнёром j в магических делах. Распаковывая её чемодан, Кроули с изумлением увидел, что у неё имеется такая же голубая мантия, как и та, которую он купил для Роуз перед их путе­шествием к пирамидам. Это, как он был убеждён, доказы­вало, что Тайные Учителя предназначили Мэри стать его новой Алой Женщиной.

Вечером 28 ноября Кроули переставил мебель в гос­тиной их гостиничного номера, превратив комнату в храм, достал свои магические принадлежности, которые все­гда сопровождал и его в пути, в том числе крест, украшен­ный топазом, и волшебную палочку из чёрного дерева со звездой из сапфира, напоил Мэри допьяна, накачал её наркотиками и долго занимался с ней сексом, чтобы пос­ле всего этого она стала более восприимчивой к астраль­ным видениям. Ровно в одиннадцать часов явился один из Тайных Учителей по имени Аб-ул-Диз.

В период с 4 по 13 декабря вся эта процедура была повторена четырежды. К этому времени Мэри уже устала от наркотиков и манипуляций, необходимых для дости­жения состояния восприимчивости. Несколько раз, как отмечал Кроули в своём магическом дневнике, она умо­ляла, чтобы её отпустили домой,, и говорила, что не хочет продолжать. Но Кроули был неумолим. О магической оргии 11 декабря он писал, что во время неё Мэри была возбуждена «выпитой ею половиной бутылки „Поммери" 1904 года в сочетании с Эросом». В сноске он добавля­ет: «Перед оргией и чтением заклинаний [Мэри] лежала пьяная на диване; Одиннадцать [волхвы] пришли к ней и принесли мистические дары: один принёс знание, дру­гой — силу, третий — мудрость и так далее, сказав, что всё это понадобится для Дела. Они скрепили своё при­ношение basiculo ad cunnum», что означает «поцелуй во влагалище».

Мэри не была хорошей ясновидящей. Она нередко разочаровывала Кроули и даже приводила его в бешен­ство, но он не имел права останавливаться на полпути. Аб-ул-Диз через Мэри дал Кроули указание написать но­вую магическую книгу, которая должна быть создана в Италии. Кроме того, он дал Мэри магическое имя Виракам.

Как всегда послушный Тайным Учителям, Кроули по­вёз Мэри на юг и принялся искать по всей Италии мес­то, где можно было бы исполнить приказ Аб-ул-Диза. Таким местом оказалась частично отреставрированная вилла под названием вилла Кальдараццо, расположен­ная в Посилипо, неподалёку от Неаполя. Стоящая вдали от больших дорог, она представляла собой именно то, что требовалось Кроули (или Аб-ул-Дизу). Они сняли эту виллу и послали за Престоном во французскую школу-интернат, чтобы мальчик провёл рождественские кани­кулы вместе с ними. Став взрослым, Престон вспоминал виллу без удовольствия. «Помимо своих сверхъесте­ственных качеств, — язвительно писал он, — она облада­ла малым количеством достоинств. Там было холодно и сыро, лишь несколько окон закрывались как следует, до виллы было трудно добраться, а водопроводные тру­бы протекали».

Кроули быстро превратил главную комнату виллы в храм и принялся за работу, диктуя Мэри своё очередное магическое произведение. Кроме того, он учил её тому, что в его терминологии называлось «автоматической бдительностью». Это означало, что Мэри должна была следить за тем, чтобы никогда не использовать опреде­лённые слова и выражения. Каждый раз, когда Мэри теря­ла бдительность, Кроули звал её сына, «торжественно из­влекал из своей мантии открытый перочинный нож, под­нимал руку так, что просторный рукав его мантии падал, обнажая предплечье, а затем при помощи перочинного ножа отрезал маленький кусочек кожи под лесенкой таких же надрезов, уже запечатленных на его предплечье, над­рез за надрезом, в честь каждого раза, когда Мать допу­скала такую же оплошность».

Скоро Мэри устала от исполнения функции магиче­ского секретаря при Кроули. Между нею и Кроули посто­янно происходили ссоры, и она уехала в Париж, забрав с собой сына. Он последовал за ними, они помирились и вместе вернулись в Лондон. Однако взаимное притяже­ние между ними исчезло, хотя Мэри продолжала в тече­ние некоторого времени помогать Кроули в его работе в А.-.Ал: мартовское издание «Равноденствия» за 1912 год вышло под редакцией Мэри и Нойбурга. Вскоре пос­ле возвращения в Лондон Мэри вышла замуж за турка, которого звали Вели Бей, и Кроули освободился от своей второй Алой Женщины, которая, как он признавал позд­нее, возможно, была не вполне достойна возложенной на неё ответственности. Вскоре этот брак распался. Турок, который открыто ненавидел её сына и ревновал к нему, бил Мэри, а затем бросил её. Она вновь присоединилась к свите Айседоры Дункан и умерла в 1931 году в Нью-Йор­ке от лейкемии. Это Мэри подарила Дункан тот шарф, ко­торый зацепился за колесо открытого автомобиля, в ко­тором ехала танцовщица, в результате чего она и погиб­ла, поскольку голова её резко дёрнулась назад и шейные позвонки переломились.

Магическое произведение, которое Кроули диктовал Мэри, должно было стать частью одной из книг, благода­ря которым он приобрёл — и сохранил — известность в магических кругах. Эта книга называлась «Liber IV» («Книга четвёртая»). Первая и вторая её части вышли в 1912-м и 1913-м и стоили четыре четырёхпенсовика и четыре ше­стипенсовика соответственно. Во второй части была фо­тография, изображающая молодого и бородатого Кроу­ли, сидящего в море в обнажённом виде, и подписанная по-гречески «Приветтебе, о Спаситель Мира». Третья часть книги была продиктована Лейле Уаддел весной 1912 года, но в течение последующих десяти лет Кроули постоянно редактировал и перерабатывал её, так что в окончатель­ном виде она была напечатана лишь в 1929 году. В наши дни она известна, как правило, под названием «Теорети­ческая и практическая магия [магика]». Четвёртая часть, вышедшая в 1936 году, включала в себя «Книгу Закона» в сопровождении автобиографического предисловия и короткого комментария. Все эти произведения выхо­дили в разнообразных видах в течение многих лет, но толь­ко после смерти Кроули были собраны в один том. Оза­главленная словом «Магика», эта книга была и остаётся одним из основных столпов магической науки.

Именно в этих книгах Кроули впервые добавил «к» к слову «magical» (магический), что впоследствии делал всегда до самой своей смерти. Целью этого добавления было отделить его магию от магии фокусников и эстрад­ных артистов, но было у него и эзотерическое значение. Буква «к» была первой буквой в слове kteis, что по-гре­чески означает «влагалище». Через призму магики Кроу­ли видел человеческое сознание как божественное, а са­мого себя — возведённым в ранг мага. «Мой уровень как мага, — писал он, — моя миссия как Логоса Вечности, как Пророка, избранного, чтобы проповедовать Закон, кото­рый будет определять судьбы этой планеты в течение це­лой эпохи, в известном смысле выделяют меня, причис­ляют меня к группе, в которую за всю человеческую исто­рию, кроме меня, вошли только семеро». Среди этих семерых своих собратьев, с которыми Кроули себя объ­единял, были пророк Мухаммед, Моисей и Лао-цзы, основатель даоизма.

Когда Мэри перестала играть активную магическую роль в его жизни, Кроули в течение первой половины 1912 года жил то в Париже, то в Лондоне, занимаясь на­писанием «Книги лжи», которую он задумал как изложе­ние содержания своего собственного сознания. В некоторых местах она написана с юмором, в других — может считаться предвестником авангардной поэзии 1960-х. Один из разделов книги, включённый в первый выпуск журнала «Равноденствие», состоял только из восклица­тельного знака, другой — только из вопросительного: они были озаглавлены соответственно «Солдат» и «Горбун». Кроме того, Кроули написал рассказ под названием «За­вещание Магдалены Блэр», основанный на идее, которую задолго до этого подал ему Аллан Беннет. Однако эта писательская деятельность имела для него второстепен­ное значение. По-настоящему мысли Кроули занимала организация, которая называлась по-разному: Орденом

Восточных Тамплиеров, Орденом Восточного Храма, Ор­деном Тамплиеров Востока или Ordo Templi Orientis. В виде сокращения она была (и остаётся) известной как ОТО.

Кроули заинтересовался ОТО после появления Мазер-са на слушании дела, возбуждённого на основании иска, поданного The Looking Glass. Во время своего выступле­ния Мазере заявил, что является главой Ордена Розен­крейцеров к большому сожалению для тех, кто считает та­ковыми себя. То есть на самом деле Кроули знал об ОТО, но не проявлял к этой организации большого любопыт­ства. Тем не менее, поскольку Кроули был известен как соперник Мазерса, с ним пытались связаться разнооб­разные сочувствующие ему оккультисты и масоны, на ко­торых у него, как правило, не хватало времени. Он утверж­дал, что со времён своего посвящения, имевшего место в Мексике, является масоном шотландского обряда, но в целом пренебрежительно относился к масонству, гово­ря, что оно представляет собой «или самодовольное при­творство, шутовство и оправдание пьяному хулиганству, или мрачную ассоциацию для плетения политических ин­триг и мошенничества в коммерческих делах». Теперь они начали писать ему, выказывая, по словам Кроули, такое уважение к его способностям, что в какой-то момент «ста­ло подразумеваться, будто я знаю больше секретных сим­волов, заклинаний, волшебных слов и магических фор­мул, чем я мог бы выучить, будь у меня двенадцать жиз­ней, а не одна. Даже слон не выдержал бы под тяжестью таких знаков отличия, какими меня наделили».

Вся эта лесть вновь пробудила в Кроули интерес к ма­сонству, и он написал гроссмейстеру масонской ложи в Лондон, с тем чтобы прояснить свою позицию в от­ношении этой организации. 17 декабря 1904 года, как утверждал Кроули, он прошёл обряд посвящения в каче­стве мастера англосаксонской ложи 343 (ныне имеющей номер 103), входящей в состав французского масонского общества в Париже. Теперь он желал узнать, значит ли это, что он может считаться масоном и в Британии. Оказа­лось, что нет: в те времена Объединённая Великая ложа Британии не признавала французской Великой ложи.

Была и другая причина, по которой Кроули хотел узнать, признан л и он масоном в Британии. Она была свя­зана с Джоном Яркером, являвшимся членом Quatuor Coronati Lodge № 2076, одной из значительных лож, в ко­торой проводились масонские исследования. Яркер учре­дил независимый масонский Великий совет в Манчестере, но он не получил признания со стороны Высшего совета в Лондоне, который исключил Яркера за превышение им ма­сонских полномочий. По какой-то причине Яркер решил, что Кроули должен стать его преемником в деле его рас­кольнического Великого совета, хотя сомнительно даже то, встречались ли эти двое когда-нибудь. После смерти Яр­кера в 1913 году Кроули созвал собрание, на котором назначил себя Великим генеральным администратором со­вета, но больше не сделал почти ничего, хотя, как он утвер­ждал, ряд масонских организаций обратился к нему с не­официальными просьбами обратить внимание на рацио­нализацию ритуалов и правил, а также на необходимость пересмотра основ масонства, с тем чтобы придать ему, по . выражению Кроули, форму цельной, стройной и лаконичной системы, соединяющей в себе религиозные, философ­ские, магические и мистические истины. Как бы то ни было, официальные масонские организации никогда не считали Кроули настоящим масоном, а он никогда не считал себя причастным к основному направлению масонства.

Немецкая организация ОТО была среди тех, что пыта­лись установить с ним контакт. Поначалу Кроули думал о ней так же, как и об остальных подобного рода органи­зациях, но вскоре понял, что она отличается от других, поскольку ОТО со своей ориентацией на восточную рели­гию и философию рассматривал секс как важную часть занятий магией. Члены ордена верили, что сексуальное возбуждение может вознести человека на иной уровень сознания и духовности. Подобные представления были распространены в Индии и Китае, но в европейских куль­турах этой идеей в основном пренебрегали как вызы­вающе непристойной. Половой акт, согласно этой концеп­ции, совершался не от вожделения и не из любви, но являлся сознательным и управляемым поступком: при­верженцы такой сексуальной идеологии должны были быть хорошо натренированными в медитации, дыхатель­ных практиках и других дисциплинах, относящихся к йоге. Их позиция отнюдь не давала разрешения на свободную любовь и необузданную чувственность.

ОТО был основан около 1900 года в русле формирую­щегося учения о связи германских национальных корней с армейской традицией. Его основали двое немецких ма­сонов, Франц Хартман и Генрих Клейн вместе с богатым австрийским промышленником Карлом Кельнером, кото­рый много путешествовал по Востоку. Находясь одновре­менно под влиянием восточных религий и произведений американского оккультиста П.-Б. Рэндольфа, который экс­периментировал с галлюциногенными препаратами, Кельнер сначала основал «Герметическое братство све­та», чья идеология, согласно современной истории ОТО, базировалась на масонстве, розенкрейцерстве, движении иллюминатов XVIII и XIX веков, ритуалах тамплиеров, уче­нии ранних гностиков и язычестве. В 1902 году Кельнер и Теодор Рейсе, который к тому времени начал издавать малоизвестный масонский журнал под названием «Ори­фламма», решили основать своё собственное братство, деятельность которого концентрировалась бы на сексу­альной магии, причём журнал должен был послужить его основанием. При основании ОТО важную роль сыграл Яркер, который дал Кельнеру необходимый документ, на­делявший его властью и полномочиями.

Теодор (которого иногда называют Чарлзом) Рейсе был загадочным человеком. Будучи наполовину англича­нином, а наполовину немцем, он притворялся маркси­стом и состоял членом Социалистической лиги Англии вплоть до 1884 года, когда его исключили. На самом же деле он был офицером германской разведки, пристав­ленным шпионить за семьёй Карла Маркса. Живя в Анг­лии, он жил на заработок, который получал в качестве кон­ферансье мюзик-холла.

Когда в 1905 году Кельнер умер, пост главы ОТО занял Рейсе. Именно он, не очень пространно, но с достаточно прозрачными намёками, обнародовал вовлечённость ОТО в занятия сексуальными магическими практиками, напе­чатав информацию об этом в «Орифламме». Во время его правления ОТО быстро распространился по Западной Европе и внедрился в Америку, принесённый туда эми­грантами из Германии. Членам ордена, среди которых были и мужчины, и женщины, поначалу не давали никаких объяснений относительно сексуальной магии. Люди долж­ны были достигнуть возвышенного состояния сами, до того, как их посвятят в соответствующее учение. Любо­пытным образом, согласно тому, что пишет Фрэнсис Кинг в «Магическом мире Алистера Кроули», никто из членов ордена, судя по всему, не занимался никакой сексуальной , магией, не считая Рёйсса, и то занимавшегося ею лишь однажды. С появлением Кроули такому положению дел, разумеется, суждено было измениться.

В 1910 году, во время своего визита в Британию, Рейсе принял Кроули в ОТО, хотя, кажется, Кроули мало что свя­зывало с этой организацией вплоть до 1913 года, когда Рейсе навестил его в Лондоне и, предъявив ему экземпляр «Книги лжи», обвинил Кроули в разоблачении на страни­цах книги секретов 9-го уровня ОТО, связанных с сексуаль­ной магией. Такие неопределённые и недостаточно эзоте­рические строки, как «Да вооружится Знающий Магическим Распятием и да возьмёт в руки Мистическую Розу», заворожили Рёйсса. Кроули опроверг его заявления. Он сказал, что пришёл к этим идеям своим собственным пу­тём и только теперь узнал, чем занимается ОТО. Затем между Кроули и Рёйссом состоялся обмен идеями. Рейсе излагал свою теорию сексуальной алхимии, центральны­ми понятиями которой были женские сексуальные флюи­ды и эликсир жизни (семя). Кроули высказал свои сообра­жения о важности гомосексуальных сношений и в качестве обоснования цитировал собственные произведения.

Исходом этой встречи стало то, что Рейсе и Кроули решили объединить усилия и основать новое, британ­ское отделение ОТО под названием Mysteria Mystica Maxima (или, коротко, МММ). Кроули предстояло его воз­главить. Он приехал в Берлин, получил титул Высочайше­го и Святого Короля Ирландии, Иона и всей Британии в рамках Священного Гнозиса и принял магическое имя Бафомет, совпадающее с именем одного из идолов, за поклонение которым обвиняли тамплиеров их враги.

Вернувшись в Лондон, Кроули напечатал манифест и развернул рекламную кампанию для привлечения ново­обращённых. Манифест вышел в дорогом издании, его украшала фотография Болескина, а написан он был Лей­лой Уаддел в качестве секретаря МММ. Этот текст многое обещал. Членские взносы были невероятно высоки: что­бы достичь 9-го уровня (где начиналась сексуальная ма­гия), необходимо было заплатить 103 фунта 10 шиллин­гов. Вдобавок к этому существовала годовая подписка, стоившая тридцать три гинеи. Новообращённые не замед­лили появиться, но большинство из них не знало главного, сексуального секрета общества Mysteria Mystica Maxima. Если бы им его сообщили, многие, устыдившись, отказа­лись бы от своей затеи. Со своей стороны Кроули считал членов ордена Mysteria Mystica Maxima потенциальными членами общества А.-. А/.

В то же самое время Кроули начал переделывать ри­туалы ОТО, с тем, как он утверждал, чтобы прояснить по­ложение человека во Вселенной и создать, как он надеял­ся, основу для вселенского религиозного братства. Под этим подразумевалась необходимость привить всему человечеству чувство судьбы, нравственные ориентиры, дать людям испытать чувство интеллектуального удовлет­ворения, для чего каждый должен накапливать интеллек­туальную и философскую силу при помощи магических средств. В мартовском номере журнала «Равноденст­вие» за 1913 год Кроули напечатал эссе под названием «Напряжённый энтузиазм», в котором содержались два основных тезиса, а именно что секс по существу своему является благом и способствует проявлению талантов, особенно у мужчин. Совмещение вина (или наркотиков), секса и музыки, как утверждал Кроули, делает возможны­ми потрясающие вещи, хотя в эссе не говорилось, какие именно: уважение к известным нравственным нормам, а также законы о непристойном поведении не позволили Кроули зайти слишком далеко и описать свою ритуаль­ную сексуальную магию. Вдобавок ко всему он написал для ордена «Гностическую мессу», к большому неудоволь­ствию масонских тамплиеров и других масонов, увидевших её напечатанной в «Орифламме» и расценивших её | как акт посягательства на авторитет их организации со стороны Кроули. Они были правы. Кроули рассматривал ОТО как идеальное средство для проведения своих идей, как они до сего времени проводились в обществе А.-. А.-.. ОТО позволял Кроули приобрести более широкую ауди­торию, которой он мог бы проповедовать свои теории в том виде, в каком они излагались в «Книге Закона», что позволяло ему реализовывать весь свой жизненный по­тенциал, превращая людей в средство обнаружения их собственной судьбы и побуждая их вступать в контакте их собственной волей.

Несмотря на занятость магическими делами, у Кроу­ли всё же оставалось время на то, чтобы поддерживать свою репутацию провокационного общественного деяте­ля, упражняясь заодно в агрессивном поведении и само­рекламе. Несмотря на то что Кроули подвергал резкой критике практически каждого значительного поэта, он, тем не менее, демонстрировал определенное уважение к Оскару Уайльду, «единственным пороком» которого, как заявлял Кроули, «было то, что он не был правдив с самим собой». Он сопоставлял себя с Уайльдом отчасти по при­чине бисексуальности последнего, а отчасти из-за того, что Уайльд тоже выступал против общественных устоев.

Поздней осенью 1912 года Якоб Эпштейн, известный скульптор, оказался в центре скандала, разыгравшегося вокруг его статуи, изображающей Уайльда и установлен­ной на могиле Уайльда на парижском кладбище Пер-Лашез. Власти признали статую непристойной, поскольку она включала подробное изображение мужских генита­лий, и накрыли её тканью. Многие художники выступили в поддержку Эпштейна, но безрезультатно. Охваченный праведным гневом Кроули присоединился к борьбе. При­ехав в Париж в ноябре, он распространил листовку, при­зывающую массы отправиться на кладбище и во имя искусства снять со статуи оскорбительное покрывало. Предупреждённый о том, что власти выставят на пути де­монстрантов вооружённую полицию, Кроули изменил тактику. Он вместе со своим помощником спрятался на территории кладбища, оставшись там до тех пор, пока ворота не закрыли на ночь. Они перерезали верёвки, удерживающие ткань, и стальным проводом соединили статую с неким укромным местом среди деревьев непо­далёку. Идея заключалась в том, чтобы на следующий день внезапно сдёрнуть покрывало. План провалился. Толпа собралась, но власти решили не противостоять ей. Кроу­ли, чей вызывающий жест не удался, раскрыл статую сам, просто убрав с неё покрывало. Тем не менее его поступок получил некоторый резонанс в прессе, то есть не всё было потеряно. Однако на этом история не закончилась. Ро­берт Росс, литературный душеприказчик Уайльда, зака­завший статую, решил задобрить французские власти и заказал изготовить бабочку, которую прикрепили к ос­корбительной части статуи. Кроули и ещё несколько че­ловек через некоторое время сняли её, и Кроули тайно унёс бабочку с кладбища, чтобы потом надеть её на себя в лондонском кафе «Ройяль». Эпштейн, который присут­ствовал при этом и который поначалу был недоволен тем, что Кроули участвует в борьбе за статую, с чувством юмо­ра отнёсся к его манипуляциям с бабочкой.

Кафе «Ройяль» было излюбленным местом Кроули даже в те дни, когда его кошелёк бывал почти пуст. Существо­вало множество историй, по большей части вымышлен­ных, о его визитах сюда. Говорили даже, что в этом кафе он встречался с Уайльдом, но это кажется в высшей сте­пени неправдоподобным, так же, как и более знаменитая история, повествующая о том, как Кроули вошёл в кафе в своём волшебном плаще-невидимке, испещрённом ма­гическими символами, и пересёк помещение от Риджент-стрит до Глассхаус-стрит. Посетители заведения смолкли от удивления, и никто не заговорил с Кроули. Также, как много лет назад в Мехико, Кроули расценил их молчание и отсутствие попыток вступить с ним в разговор как дока­зательство того, что его не видят, а следовательно, плащ-невидимка работает и делает его невидимым.

Ещё одной заботой Кроули в это время было разви­тие музыкальной карьеры Лейлы Уаддел. Карьера засто­порилась, отчасти от усталости, отчасти от ненадёжного положения Лейлы. Зная, что она никогда не станет серь­ёзной исполнительницей классической музыки, Кроули нанял ещё шесть молодых скрипачек, нарядил их в яркие одежды, составил концертную программу из нескольких мелодий и выпустил эту труппу на сцену, назвав её «The Ragged Ragtime Girls». Первое представление было дано в лондонском театре «ОлдТиволи» 3 марта 1913 года.

Работа импресарио имела свои недостатки, посколь­ку это было «тошнотворное занятие», заставлявшее его вступать

в контакт с таким слоем общества, среди членов ко­торого я был абсолютным чужаком; от грубого аген­та-еврея до отвратительного продюсера и вульгар­ного актёра — все похожи один на другого своей аб­солютной погружённостью в процесс зарабатывания денег, все одинаково несведущи и пренебрежитель­ны в отношении искусства как такового, все одина­ково скупы, малодушны, жестоки, бессовестны во всём, что касается «шоу». Как бы добродушны, изыс­канны и благородны ни были они по натуре, в то мгно­вение, когда серьёзное дело стучится к ним в дверь, все их хорошие качества вылетают в окно... Я увидел жизнь в таком грубом, таком суровом, таком низком и уродливом виде, в каком никогда прежде не мог её даже вообразить.

Не довольствуясь выступлениями в одном только Лондоне, Кроули повёз свою труппу в Москву на шести­недельные летние гастроли в варьете под открытым не­бом, расположенном в огромном парке развлечений под названием «Аквариум». Труппа показала себя более не­организованной и растрёпанной, чем сценические одеж­ды её же членов. Лейла, по словам Кроули, выступала бо­лее или менее приемлемо, об остальных же он писал, что «среди них были алкоголички, четыре нимфоманки, две стыдливые истерички, и все они были неискоренимо убеж­дены, что за пределами Англии каждый встречный — это грабитель, насильник и убийца. У всех членов труппы были револьверы, которыми они не умели пользоваться, но были готовы стрелять в первого же, кто с ними загово­рит». Из Варшавы в Москву они ехали в третьем классе поезда, который шёл со всеми остановками. Их устлан­ное соломой купе кишело клопами. По приезде в Москву Кроули оставил труппу репетировать, а сам тем време­нем вступил в период напряжённой духовной деятельно­сти: иными словами, он встретил новую женщину.

Энни Ринглер (возможно, это было её ненастоящее имя) была молодой венгеркой:

высокая, натянутая как струна, худощавая, как голод­ная самка леопарда, с дикими, ненасытными глазами и длинной прямой линией рта с тонкими губами. Этот рот был похож на алую рану, которая, казалось, боле­ла от острой тоски по таким удовольствиям, которых не в силах доставить этот мир. Нас влекло друг к другу с непреодолимой силой. Мы не могли общаться на человеческом языке. Я практически полностью забыл русский; а её немецкий ограничивался несколькими ломаными фразами. Но у нас не было нужды в разго­ворах. Любовь между нами была неописуемо сильной. Она до сих пор воспламеняет сокровенные глубины моей души. Эта женщина перешла тот рубеж, где удо­вольствие ещё имело для неё какое-то значение. Она могла чувствовать только через боль, и, чтобы сделать её счастливой, я должен был совершать над ней по её указаниям физически жестокие вещи. Такой тип взаи­моотношений был для меня абсолютно нов, и, возмож­но, эти отношения были столь интенсивными потому, что они протекали в атмосфере, где царила самоис­тязающая душа России, вдохновлявшая меня на твор­чество в течение шести последующих недель.

Другими словами, эта женщина была как будто созда­на для Кроули. Он был жесток с ней, и она, по-видимому, с готовностью разделяла его садомазохизм.

После того как отношения с ней пробудили его музу, он написал ряд стихотворений, эссе и рассказов, в том числе стихотворный цикл «Ярмарочные забавы», который отчасти представлял собой стихотворный дневник его путешествия с женской труппой и где был использован материал, почерпнутый из поездки Кроули на знамени­тую ярмарку в Нижний Новгород, что находится в 250 ми­лях к востоку от Москвы. К тому же времени относится стихотворение «Морфий» и мистерия «Корабль» с боль­шим количеством масонской символики. Хор из этой мистерии Кроули включил в ритуалы ОТО. Кроме того, он сочинил тогда одно из самых известных своих стихотворений, «Гимн Пану», которое потом всю оставшуюся жизнь будет использовать во время магических церемоний. (В конце года его творчеству был посвящен раздел в сбор­нике «Кембриджские поэты 1900—1913», однако выбран­ные для сборника произведения не давали никакого пред­ставления о его поэзии.)

Кроули писал в автобиографии, что, будучи в Москве, он часто бывал в «Эрмитаже», где и написал многие из своих произведений этого периода: нет сомнений, что его жилище было для этого слишком прозаичным и не поощряло к творчеству. Некоторые из биографов Кроули обращали на это внимание как на доказательство того, какой неточной и «собирательной» была память Кроули, указывая на то, что Эрмитаж находится в Санкт-Петербур­ге. Конечно, дворец Эрмитаж находится именно там, но «Эрмитаж», о котором говорит Кроули, представляет со­бой роскошный сад, место встречи молодых москвичей, где они кутили и устраивали обильные обеды в изыскан­ной и пышной обстановке под музыку, исполняемую из­вестным еврейским скрипачом по имени Крыш.

После судебного разбирательства с The Looking Glass ряды членов А.\А.\ поредели, но в конце 1913 года они снова пополнились. Среди вновь пришедших были Нина Хэмнетт, видный общественный деятель Гвендолин От­тер, предсказатель будущего граф Л ьюисХэмон, извест­ный под сценическим псевдонимом Хейро. Несмотря на этих новообращённых, доходы Кроули были катастрофи­чески малы, и он вновь принялся устраивать магические церемонии для публики, которая платила за вход. В сво­ей призрачно-вампирической книге «Комнаты тайны» Эллиот О'Доннел описал собственное посещение одно­го из таких представлений, проходившего в Авеню-Сту-дио на Фулхем-роуд в Южном Кенсингтоне, где Кроули снимал помещение. Пройдя через прихожую, зрители сели на стулья, поставленные в форме полукруга перед рядом статуй. В центре комнаты стояли деревянный ал­тарь и три ёмкости, о которых О'Доннел сообщает, что они были похожи на старинные сундуки или викториан­ские ванны. Представление начиналось с того, что Кроу­ли читал отрывки из какой-то книги, после чего играла траурная музыка. Затем из одного из сундуков появля­лась женщина (часто это была Лейла Уаддел), одетая в тонкую зелёную мантию и играющая на арфе. Ещё две женщины появлялись из двух других сундуков и точно так же играли на арфах. Потом свет приглушался и Кроули уходил за занавеску, чтобы, явившись вновь, вызвать множество разных богов, взывая к ним очень высоким голосом. Это заканчивалось заявлением Кроули о том, что он собирается рассечь себе грудь. Среди публики прокатывался трусливый шёпот, и что-то серебряное мерцало в темноте. Потом Кроули объявлял: «А теперь я окуну в свою кровь раскалённую печать». Он проносил что-то через пламя свечи, затем прикладывал это к сво­ей груди и обходил вокруг комнаты, обращаясь к стату­ям и сверкая в воздухе своим кинжалом. Огни гасли, и представление заканчивалось. Кроули обещал пока­зать и другие церемонии, но все они представляли со­бой вариации обряда посвящения: это представление должно было служить приглашением или приманкой для привлечения новых членов. После окончания представ­ления Кроули беседовал с потенциальными новообра­щёнными в задней комнате.

Известность Кроули росла, и вскоре о нём начали рас­сказывать небылицы. Говорили, что у него есть тибетский храмовый колокол, в который он время от времени зво­нит; что во время его церемоний по алтарю скользит зо­лотая змея; что лица у помогающих ему женщин — белые, как свечной воск, и что по окончании церемоний устраи­ваются оргии. Американский поэт и журналист Хэрри Кэмп, который без билета пробрался на «Океаник», чтобы достичь берегов Англии, где он был радушно встречен литературным миром и где его взял под своё покрови­тельство выходец из Америки, социалист и миллионер Гейлорд Уилшир, послал в нью-йоркский World Magazine отчёт о посещении одной из церемоний. Вот отрывок из его статьи:

Далее Кэмп описывает, что случилось, когда прибыли участники представления:

О самом Кроули Кэмп писал:

Самого Кроули это представление невероятно раздра­жало. Оно делало из него какого-то искателя сенсаций, урода-мистика, скорее ярмарочного мага, чем религи­озного лидера своего собственного ордена. С другой сто­роны, ему не на что было жаловаться. У него появились более широкие возможности для утверждения своей ре­путации как исключительной личности.

В сентябре 1913 года вышел десятый и последний выпуск первого тома «Равноденствия». Одновременно жизнь Кроули резко переменилась. Он решил, что необ­ходимо уделять больше внимания своему собственному развитию в сфере магии, а также практике магии сексу­альной. Как обычно в таких случаях, он отправился в Па­риж и оттуда пригласил Нойбурга присоединиться к нему. Здесь Кроули планировал провести серию процедур сек­суальной магии, которые впоследствии получат извест­ность под именем «парижских занятий».

К исполнению этого плана Кроули и Нойбург присту­пили 1 января 1914 года и продолжали свою деятельность непрерывно в течение шести недель. «Мы вызвали богов Меркурия и Юпитера и достигли многих поразительных результатов самого разнообразного свойства, начиная от духовного просветления и заканчивая физическими яв­лениями», — писал Кроули в автобиографии. Все эти про­цедуры имели, разумеется, гомосексуальный характер, и Кроули относил их к 11 -му уровню в иерархии ритуалов ОТО: он писал о них как об операциях XI уровня, причём номер этот представлял собой перевёрнутый номер гете­росексуального IX уровня.

И Кроули, и Нойбург считали «парижские занятия» высоким достижением своей магической деятельности. Труды представляли собой совокупность двадцати четы­рёх воззваний к Меркурию и Юпитеру, при помощи кото­рых Кроули стремился приобрести власть верховного жреца, а также повысить свой доход. Половой акт считал­ся жертвоприношением, а жертвой было семя. Пенис при этом назывался жезлом, и Кроули изготовил из воска ста­тую Гермеса фаллической формы. Как и во время театра­лизованных представлений, грудь Нойбурга символиче­ски пронзали. Может быть, им обоим и нравилось вместе предаваться содомии, но главной целью «парижских за­нятий» было вовсе не сексуальное удовлетворение. В дей­ствительности Кроули и Нойбург хотели единения с бога­ми, используя секс как средство перехода на более высо-кий уровень сознания, в астральный план. Возможно, Кроули и уделял сексу слишком много внимания, но преж­де всего и в наибольшей степени он был религиозным, а не развратным типом.

Во время этих церемоний читались ритуальные стихи (или гимны), причём зачастую они были написаны не Кроу­ли, а английским журналистом Уолтером Дюранти. Ино­странный корреспондент New York Times, получивший в 1932 году Пулицеровскую премию, Дюранти был би­сексуалом, а Кроули приходился другом и любовником одновременно. Кроули привлекал его для сочинения за­клинаний на латыни, поскольку он лучше знал этот язык. Кроме того, однажды Кроули совершил над ним ритуаль­ный акт мужеложства в присутствии нескольких свидете­лей, чем очень раздосадовал Нойбурга. Всё это произо­шло на квартире у некой француженки по имени Жанна Шерон, очередной любовницы Кроули. Эта женщина была худа как палка, со впалыми щеками и запавшими глаза­ми, как на портретах Модильяни. Позднее Дюранти же­нился на ней. Было много споров и догадок относительно того, что, помимо Нойбурга и Дюранти, у Кроули был тре­тий компаньон мужского пола, участвовавший в «париж­ских занятиях»: членом А.-. А.-, состоял в то время досто­почтенный Эверард Филдинг, младший брат графа Ден-бай, адвокат и почётный секретарь Общества психических исследований. Однако доказательств его участия в «па­рижских занятиях» практически нет.

Ритуалы, проведённые в Париже, разумеется, включа­ли в себя приём наркотиков, так же как и секс. Кроули записал несколько видений, которые он пережил во вре­мя этих магических операций. Он видел Меркурия, мер­цающего золотом на фоне искр и вспышек света; слышал звон астральных колокольчиков; бог по-французски по­целовал Кроули в губы, и его язык, похожий на язык змеи, «обежал весь мой мозг, превратив мой череп в светящий­ся, прозрачный, фосфоресцирующий шар», световой меч появился на фантастическом небосклоне; цвета смеша­лись как будто во время какого-то невообразимого зака­та. Это были образы, навеянные ангалониумом. Кроме того, он переживал фрагменты своих предыдущих жиз­ней, в одной из которых он был храмовой проституткой по имени Астарта в греческом городе Агригентуме на Сицилии в античные времена.

Иногда во время «парижских занятий» Нойбург и Кроули обсуждали результаты своей деятельности. Нойбург считал, что они приводят в действие такие силы, которые могут оказаться неподконтрольными им. Он предложил, чтобы во время гомосексуальных обрядов Кроули оста­вался пассивной стороной, становясь жрецом и беря на себя активную роль лишь тогда, когда в обряде участво­вали женщины, чтобы вызывать женские божества. Кроу­ли соглашался, добавляя, что кульминацией такого обря­да в идеале должна быть смерть пассивного партнёра. Осознание этого имело для них большое значение и в то же время пугало их обоих. Если цель их трудов была тако­ва, это означало, что они двигаются в сторону серой или даже чёрной магии, что приводило их в ужас.

В самом начале 1914 года Кроули заболел гриппом, следствием которого стал бронхит. Чтобы вылечиться от бронхита, ему предложили выкурить несколько трубок опи­ума: этот наркотик уже давно считался традиционным ле­карством от кашля и простуд. Точно не известно, кто имен­но посоветовал такой способ лечения, но, возможно, это была Жанна Шерон, чья худоба выдавала в ней курильщицу опиума. Опиум, как заявлял Кроули, является веществом, посвященным Юпитеру, поэтому он принялся вызывать этого бога вместе с Нойбургом, которому от наркотика стало очень плохо, как и бывает всегда с новичками.

Находясь под воздействием наркотика, Кроули уви­дел сон, который впоследствии записал в виде рассказа «Уловка». Этот рассказ был принят для печати журналом English Review, и, как утверждал Кроули, редактор журна­ла Джозеф Конрад сказал, что это лучшее произведение из прочитанных им за последние десять лет. Однако, не­смотря на эту похвалу, произведение было слабым по сюжету и скверно написанным.

«Парижские занятия» принесли не только магичес­кие, но и практические результаты. Юпитер считается божеством, связанным с приобретением благосостояния, и, судя по всему, предпринял действия как в пользу Кроу­ли, так и в пользу Нойбурга. Общественное положение Кроули стало укрепляться, а его казну начали пополнять небольшие денежные поступления, хотя по-настоящему бог облагодетельствовал всё-таки Нойбурга, который стал получать деньги в виде стипендии от своих родных. Кроули был раздосадован, поскольку ему казалось, будто Нойбург тратит вновь приобретённые деньги довольно свободно, однако отнюдь не на нужды своего магическо­го руководителя.

Тем не менее недовольство Кроули смягчалось его верой в то, что сделанное им во время «парижских заня­тий» доказывает действенность сексуальной магии, атак-же то, что действует этот вид магии быстрее и эффектив­нее, чем ритуальная или церемониальная магия. Кроули считал себя экспертом в этом вопросе и зафиксировал все касающиеся его соображения по этому поводу в пяти документах, предназначенных для чтения только самыми продвинутыми членами ОТО. В этих документах он заяв­лял о несостоятельности всех традиционных религий и провозглашал наивысшим божеством солнце, чьим представителем на земле якобы является единственный в своём роде даритель жизни, пенис.

Самым значительным из этих документов, представ­ляющих собой основополагающий труд по сексуальной магии, является «Liber Agape». Написанный высоким сло­гом, он касается прежде всего гетеросексуальной магии, но содержит тщательно завуалированные отсылки к ма­гии гомосексуальной. О половом акте в этом богатом символами тексте говорится как о «Жертвоприношении Субстанции», тогда как «эликсиром», «самой мощной, самой ослепительной субстанцией, которая только су­ществует во Вселенной», называются смешанные выде­ления мужских и женских гениталий. Приготовление этой субстанции, то есть сам процесс полового сношения, должно сопровождаться ритуальными песнопениями. В идеале самый сильный эликсир получается во время оргазма, непосредственно за которым следует смерть. Такой эликсир Кроули назвал «Mors Justi». В этом тракта­те говорилось также о роли разных типов орально-генитальных контактов, которые Кроули именовал «вампириз­мом». Веря, как и многие в те времена, что семя содер­жит нечто вроде источника силы, Кроули пошёл ещё дальше, определив создание гомункулуса как одну из основных и старейших целей оккультных наук.

Для критиков Кроули эти тексты представляли собой немногим более, чем порнографическую бессмыслицу, смесь псевдофилософии и не до конца оформившихся тезисов, оправдывающих ничем не ограничиваемое распутное поведение. «Делай что желаешь» — таков был итог написанного Кроули. Однако по отношению к нему это было несправедливо: он искренне и глубоко верил в могущество сексуальной магии. Секс, по его убежде­нию, требовал дисциплины, чтобы его можно было ис­пользовать для перехода к более высокому уровню со­знания. Хотя для скептика это утверждение может покат заться притянутым за уши, оно всё же перестаёт казаться таким уж нелепым, если вспомнить о том, что в наши дни называется химией мозга, и о том, какие изменения про­исходят в ней во время определённых физических и ум­ственных процессов. То, что для современного учёного представляют собой знания о действии эндорфинов, для Кроули и его единомышленников-оккультистов являлось религиозным и духовным опытом переживания экстаза, вызываемого сексуальными действиями гетеро- и гомо­сексуального характера, а также аутоэротизмом. Секс не означал для Кроули ни порнографии, ни эротики. Разу­меется, он мог получать удовольствие от секса — даже нет сомнений, что получал! — но прежде всего секс был средством для достижения магических целей. Свою по­зицию в этом вопросе Кроули высказывал довольно сжа­то: «Когда ты доказал, что Бог — это просто название для полового инстинкта, мне кажется, от этого уже не очень далеко до осознания того, что половой инстинкт и есть Бог».

«Парижские занятия», несомненно, заложили основу всей оставшейся жизни Кроули, но в то же время они по­ложили конец тесным взаимоотношениям между Кроули и Виктором Нойбургом. Когда магические операции были завершены, Нойбург отдалился от Кроули. Он вернулся в Лондон, и, хотя отношения между ними продолжались ещё какое-то время, они никогда уже не были такими близ­кими, как когда-то. Причина того, что пути их разошлись, не вполне ясна. Возможно, они поссорились из-за денег: Нойбург имел деньги, но был, по мнению Кроули, недо­статочно щедр. Ясно, что причиной разрыва не была ма­гия: Нойбург по-прежнему был захвачен магической дея­тельностью. Наиболее вероятно то, что Нойбург был влюб­лён в Кроули и чувствовал, что тот не отвечает ему взаимностью. Неразборчивость Кроули в связях, оправ­дываемая магическими целями, возмущала Нойбурга, который осознал, что в общем-то был для Кроули немно­гим более, чем компаньоном скорее в магических, чем в романтических, делах. Таким образом, их отношения закончились как ссора двух любовников.

Как и следовало ожидать, семья Нойбурга приветство­вала этот разрыв. Годами члены семьи Нойбурга финан­сировали тот образ жизни, который он вёл, хотя их и ужа­сал тот факт, что значительная часть их денег уходила к Кроули, которого они считали паразитом. В клане Ной-бургов Кроули проклинали все: у дядюшки Эдварда едва не случался апоплексический удар от гнева при одном упоминании имени Кроули, а мать Виктора разражалась рыданиями.

После короткой и бурной встречи Кроули и Нойбур-га, которая произошла в Лондоне в мае, Нойбург отпра­вился на лето в Брэнскомб в Девон, где остановился у женщины по имени Оливия Хаддон, владелицы несколь­ких коттеджей в деревне. Она входила когда-то в круг знакомых Кроули, но, подобно многим другим, поссо­рилась с ним. В одном из других её домов жила в это время Виттория Кремерс. Незаконнорождённая дочь француженки и богатого банкира-еврея, она была заму­жем за русским дворянином и познакомилась с Кроули в Нью-Йорке в 1900 году. Она оказалась на грани бедно­сти, и Кроули оплатил ей проезд до Британии, а также взял её на работу в качестве своей личной помощницы и первого генерального секретаря Mysteria Mystica Maxi­ma, однако их отношения продлились недолго. Кроули об­винил её в хищении общественных денег и впоследствии отомстил ей, изобразив её под её собственным именем в рассказе «Лунный ребёнок», где она названа «истинной мастерицей злого умысла». Теперь же, после разрыва с Кроули, она и Нойбург стали друзьями. Их объединял общий для них обоих живой интерес к магии, а также её стойкая неприязнь к Кроули, которого она считала не кем иным, как шарлатаном.

Несмотря на мнение членов своей семьи, атакже пре­дупреждения Кремерс, которая говорила, что от Кроули не следует ждать ничего хорошего, Нойбург не до конца разорвал отношения со своим бывшим учителем. Осе­нью 1914 года он встретился с Кроули и сообщил ему, что больше не может участвовать в его магической деятель­ности. Он отрёкся от тех обетов, которые дал, будучи чле­ном А.-. А.-. , вследствие чего Кроули призвал на его голову проклятья, сулившие Нойбургу смерть от самых ужасных болезней. Нойбург был этим очень расстроен: после все­го того, что они пережили вместе, ему казалось, что Кроу­ли ведёт себя слишком жестоко и грубо. Нойбург наивно верил, что Кроули не выкажет себя столь мстительным по отношению к нему. Кроули же просто записал в своём днев­нике: «Он покинул меня...»

После «парижских занятий» и разрыва с Кроули Ной­бург был истощён как духовно, так и физически. У него случился нервный срыв, от которого его лечил доктор Э.-Т. Дженсен, психиатр-фрейдист, который тоже был когда-то последователем Кроули и тоже прекратил с ним отношения. На следующий год, когда Первая мировая война была уже в самом разгаре, Нойбурга призвали на военную службу, но вскоре он был демобилизован по со­стоянию здоровья. Он поселился в Вайн-коттедж, в де­ревне Стайнинг, что в Суссексе, где основал Vine Press, небольшое, но солидное издательство, специализи­рующееся на поэзии. Он перестал заниматься магией. В 1921 году он женился, и через три года у него родился сын. Однако самыми значительными отношениями в его жизни были те, что связывали его с Кроули, и он никогда не принижал их значения. Кроули по-прежнему присут­ствовал в его мыслях, но Нойбург начал бояться его. Он всегда беспокоился, что Кроули может внезапно по­явиться в Вайн-коттедж. Существуют слухи, что одна из очередных Алых Женщин несколько раз появлялась в доме Нойбурга, пугая прислугу демонстрацией Знака Зверя, который красовался у неё между грудей. Следо­вательно, не было никаких гарантий, что Кроули не явит­ся лично. И действительно, в конце 1920 года это про­изошло. К нему вышла жена Нойбурга Кэтлин. Кроули ударил своей тростью о порог и потребовал встречи с Виктором. К счастью, Нойбурга не было дома. Он гулял с собакой, когда услышал голос Кроули и переждал, пока тот не ушёл. Через несколько лет Нойбург случайно уви­дел Кроули в магазине оккультной литературы «Атлантис», который находился на Мьюзиэм-стрит, напротив Бри­танского музея в Лондоне. Они стояли почти рядом, но Кроули не заметил Нойбурга, который, по словам сопро­вождавшей его Рунии Тарп, смертельно побледнел.

Нойбург умер от хронического туберкулёза 31 мая 1940 года на Баундери-роуд, 84, в Лондоне. Ему было пятьдесят семь лет. Некоторые считали, что в его болезни виновен Кроули. Кто-то говорил, что его физическое со­стояние было ослаблено плохим обращением со стороны Кроули, холодными ночами в Болескине, когда Нойбург стриг кусты или спал на ветках, а также промозглыми но­чами в пустыне. Другие утверждали, что это результат проклятия Кроули.