Как интеллектуалы становятся активистами

Любого внешнего наблюдателя поражает зачастую вопиющая некомпетентность преподавателей (например, ведущий семинарские занятия по антропологии не знает, кто такой Леви-Стросс), наличие неизвестных в научном мире областей знания (например, кафедра социологии безопасности) и подмена научного знания политической и квазирелигиозной пропагандой.

В. И. Добреньков считает, что социологический факультет МГУ является оплотом некоей «православной социологии»³, которая должна заниматься разработкой государственной идеологии. Декан социологического факультета инициировал обязательные для студентов встречи с лидером одного из националистических движений. При этом В. И. Добреньков использует факультет в своих политических целях, например, заявляя «как социолог», от лица науки, что в России необходимо отменить мораторий на смертную казнь, и принуждая студентов и сотрудников факультета к подписанию петиций за отмену моратория.
При этом надо сказать, что социологический факультет МГУ - своеобразный экстремум, где проблемы, остро стоящие как в университетском гуманитарном образовании, так и в социальных науках в России проявились наиболее рельефно. Одна из таких проблемных точек – разделение социологического труда, объективированное в кафедральном членении факультета. В рамках кафедральной структуры соцфака МГУ, исключающей, как мы увидим, позицию социолога-исследователя, теоретические кафедры и, в первую очередь, кафедра истории и теории социологии, претендует на господствующую позицию и решение принципиальных эпистемологических вопросов, аккумулируя символические преимущества «большой теории». При этом содержание лекций сводится к сумме определений, базовых теорий и концептов. Семинарские занятия, как правило, не предполагают работы с текстами. Практически все время, отведенное на семинары, заполняется зачитыванием студенческих докладов, скачанных из Интернета. Однако даже в редких случаях, когда в курс вводятся первоисточники, работа с текстами остается в рамках схоластического прочтения, и вопросы практической применимости остаются избыточными. На экзамене от студента требуется лишь умение правильно разместить автора в предлагаемой таблице делений и воспроизвести основные положения его теории.

«Прикладные» кафедры, не притязающие на «методологию» и не оспаривающие авторитет «теории», вполне довольствуются узкой областью статистики и чисел. Кафедра Методологии социологических исследований, которая, казалось бы, должна примирять «высокую теорию» и «абстрактный эмпиризм», на деле наследует их недостаткам и только усиливает – через сам способ реализации исследовательских практик – этот разрыв.

Прежде чем приступить к, собственно, формулированию гипотез, студенту необходимо произвести объемную «методологическую» работу, которая, по сути, представляет собой не более чем кодификацию здравого смысла, его превращение в квазинаучный дискурс.

Рамкой, регламентирующей «исследовательский» процесс, выступает программа исследования, разработка которой занимает большую часть времени курса (около 90 %), в то время как на полевую работу отводится около двух недель.

Первое, что должен сделать студент в рамках практикума – выбрать одну из актуальных социальных проблем, пространство которых задано господствующей на факультете политической проблематикой (терроризм, национальная безопасность, смертная казнь) и спецификой практических приоритетов кафедры, выполняющей исследования на заказ (реклама, политические опросы). Вычленяя в рамках проблемы предмет и объект исследования, которые заранее должны быть связаны в представлении причинно-следственными отношениями влияния, студенты несколько месяцев производят схоластические манипуляции по бесконечному уточнению понятий, входящих в предмет и объект, и старательно притягивают за уши социологические или любые другие теории для интерпретации этого влияния. Для концептуализации и операционализации понятий студентам советуют пользоваться нормативными источниками, например, уголовным кодексом или толковыми словарями. Из этих же источников заимствуются классификации, призванные обеспечить «эмпирическую наблюдаемость» «абстрактных понятий». Например, степень тяжести физического ущерба предлагается измерять следующей шкалой:

• 
  отнял у школьника пирожок
  
• 
  ударил школьника по щеке
  
• 
  бил прутом или палкой или ногой по попке
  
• 
  избил ногами до крови
  
• 
  избил ногами до беспамятства
  
• 
  убил
  

«Чем чаще матери после запрета ходить на улицу и обзывания оскорбительными словами стучат подростков головой об стенку (или душат) за драку со сверстниками, тем больше они расположены отобрать у хозяев имущество, ударив их головой об стенку (или придушив)» (тема исследования: Влияние общения в семье на преступность подростков).

Наряду с маскировкой идеологических штампов и здравого смысла в квазинаучный дискурс, студентам демонстрируют образцы проведенных кафедрой эмпирических исследований. Однако эти исследования оказываются измерениями популярности бренда водки или эффективности жилищных субсидий.

Таким образом, работа в рамках исследовательского практикума подчинена логике партнеров кафедры по коммерческим исследованиям и кафедральной иерархии с доминированием «высокой теории» над исследовательской практикой, которые, таким образом, мыслятся студентом как две не связанных между собой области.

Таким образом, социологический факультет МГУ можно назвать своеобразным предприятием по производству и сбыту дипломов, учебных пособий, диссертаций и коммерческих исследований, освященных символическим капиталом Московского университета. При этом студенту отводится роль послушного и незаинтересованного наблюдателя, исключенного из обсуждения образовательной политики и рассматриваемого в качестве источника экономической прибыли. Факультет сближает с экономическим предприятием фабричного типа и внутренний распорядок. В атмосфере тотального антиинтеллектуализма контроль осуществляется не за умами, а за телами студентов. Они вынуждены посещать неинтересные лекции и семинары, присутствовать на факультетских праздниках и лекциях националистов, проходить через турникеты, фиксирующие время пребывания каждого студента и преподавателя в стенах факультета, сталкиваться с камерами видео наблюдения в каждом коридоре и аудитории.

Недовольство ситуацией, сложившейся на социологическом факультете, смогло объединить интеллектуально ангажированных студентов, никогда не занимавшихся активизмом и студентов, вовлеченных в различные гражданские инициативы или просто занимающих активную гражданскую позицию. Студенты, чьи интересы и представления о настоящей науке подтолкнули к выбору в пользу «главного» университета страны, быстро разочаровались в факультете социологии. Занимаясь самообразованием, посещая лекции по социальным дисциплинам и философии и проводя исследования в рамках других факультетов, университетов и академических институций, мы объединились в исследовательскую группу⁴. Эта борьба – не только борьба студентов за качественное образование, но и борьба будущих профессионалов за университет как интеллектуальный центр, в котором нам хотелось бы остаться после учебы. И вместе с тем это и борьба за студенческое самоуправление и академические свободы, без которых наука и образование высокого класса представляется нам невозможной в рамках сегодняшнего соцфака МГУ, и борьба с националистической пропагандой, подменяющей собой науку. Это измерение борьбы позволило нам объединиться с гражданскими активистами, в свою очередь заинтересованными в качественном образовании в университете, где они учатся.

Многие из студентов пытались изменить сложившуюся ситуацию путем диалога с деканатом. Однако руководство отказывалось приглашать на факультет профессиональных социологов, снизить цены в столовой, прекратить лекции националистов. Мы поняли, что легитимные методы изменения ситуации не работают. Бюрократический порядок на социологическом факультете нельзя переопределить, подавая заявления и просьбы в администрацию. Именно поэтому выступили с протестом.

Первое, что мы предприняли, - это действия по информированию. Наша инициатива началась с раздачи листовок студентам. И в первый же день участников OD-group задержала милиция, вызванная деканатом. Это привлекло к нашей инициативе внимание прессы. Мы создали сайт, на котором опубликовали наши свидетельства и свидетельства других студентов и преподавателей. Многие из них были анонимными, поскольку авторы боялись отчислений и увольнений. Там же мы опубликовали свои требования, главными из которых были введение курсов по современным социологическим теориям, открытие исследовательской лаборатории, приглашение на факультет признанных исследователей, прекращение националистической пропаганды, открытие библиотеки и студенческой столовой вместо дорогого кафе, участие деканата и ректората в открытой дискуссии по проблемам соцфака с привлечением всех заинтересованных и компетентных лиц, создание условий для студенческого самоуправления, включение студентов и аспирантов в состав Ученого совета. Мы составили обращение, в котором привели наши и собранные нами свидетельства и требования, перевели его на несколько иностранных языков и разослали в различные российские и зарубежные университеты и исследовательские центры с просьбой поддержать нас публично и довести свою позицию до сведения руководства Московского университета. В день открытых дверей, состоявшийся 1 апреля, мы устроили акцию по информированию абитуриентов и их родителей. Мы раздавали им листовки, в которых описали ситуацию, сложившуюся на факультете, дарили черные воздушные шарики и поздравляли с днем дурака.

В ответ на нашу образовательную и научную критику руководство факультета обвинило нас в экстремизме. На заседаниях Ученого совета утверждались документы и обращения, в которых мы были представлены террористической группой, действующей по заказу агентов Запада и угрожающих российскому политическому строю. Такие обращения были направлены российским социологам и президенту России. Декан В. И. Добреньков попытался представить нас объектом интереса спецслужб.

Надо сказать, что мы органично встроились в производство политических мифов о врагах России, поставленное на соцфаке на поток. Администрация, с одной стороны, живущая в этой мифической реальности, а с другой – не способная воспринять студента как партнера по диалогу, шокированная внезапным сбоем своего предприятия, усердно распространяла миф о кукловодах, руководящих восставшими студентами.

Второе, что мы сделали, - инициирование вневедомственной экспертизы качества образования на социологическом факультете МГУ. Мы обратились к Российскому обществу социологов и Общественной палате при президенте РФ с просьбой организовать экспертизу. Откликнувшись на наше предложение, одна из комиссий Общественной палаты создала Рабочую группу, состав которой был сформирован из профессиональных социологов Российским обществом социологов и нами. Несколько дней назад было опубликовано экспертное заключение Рабочей группы. Эксперты пришли к выводу о крайне низком уровне образования на соцфаке МГУ и необходимости отстранения декана, членов Ученого совета и профессорско-преподавательского состава и объявления открытого конкурса на замещение этих позиций.

Несмотря на фактическое отсутствие публичной поддержки, не считая небольшого числа писем от региональных представителей ассоциации РОСа, созданной В. И. Добреньковым в пику Российскому обществу социологов, которое является единственным представителем России в Международной социологической ассоциации, мы не смоги качественно изменить ситуацию на факультете и продолжаем борьбу до сих пор.

Надо сказать, что ситуация, сложившаяся на социологическом факультете МГУ, всегда была секретом Полишинеля как для руководства Московского университета, так и для российского социологического сообщества. Тем не менее, никто из администраторов и профессионалов не предпринимал усилий по переопределению порядка на факультете по целому ряду причин, в том числе, из-за корпоративной солидарности. И когда студенты публично выступили против руководства факультета, давно пользующегося дурной славой, для многих молчание было уже невозможно. Нас поддержал ректорат МГУ и лично ректор В. А. Садовничий. Он создал две комиссии и выпустил несколько приказов, направленных на косметические изменения на соцфаке. Несмотря на очевидное неприятие университетской публикой открытого антиинтеллектуализма, демонстративного отправления феодальной власти и обустройства факультета как усадьбы декана, пугающего многих администраторов обнаженностью того порядка, который сами они пытаются скрыть, внутренней поддержки мы не получили. Ректорат не решился на реформирование факультета, в том числе потому, что серьезные изменения по требованию студентов, пугают руководство возможностью новых выступлений.

Нас не поддержало и большинство студентов социологического факультета, а многие из тех, кто поддерживают, боятся выступить публично, поскольку их могут отчислить. Это неудивительно, исходя из принципов рекрутирования студентов на социологический факультет. Можно сказать, что между большинством студентов, набранных деканатом из обеспеченных семей и не заинтересованных в учебе, и администрацией факультета заключен негласный сговор об обмене денег на диплом МГУ. Своеобразным актом саморазоблачения стали такие высказывания большинства студентов социологического факультета: мы согласны с вашими целями, но ваши методы недопустимы, поэтому мы против вас. Студенты, даже самые незаинтересованные в профессии, понимают, что не получат качественного образования на социологическом факультете. И вместе с тем осознают, что решительные действия и публичность могут обесценить или отнять единственное, что может дать им факультет: диплом МГУ и пять лет студенческой жизни, не омраченной трудностями познания.

Однако огромное количество сотрудников академических институтов и преподавателей университетов в России предпочли отмолчаться. Российские социологи не обозначили публично свои позиции и не восприняли конфликт как возможность переопределить ситуацию в собственной дисциплине. Во многом это связано с тем, что для российских социологов решающим оказалось условие принадлежности к тем или иным образовательным или академическим институциям, исключающее вторжение в автономное пространство Московского университета, а не осознание себя частью профессионального сообщества, имеющего все основания полноправно участвовать в разрешении конфликта и реформировании социологического факультета МГУ. Поразительным фактом оказалось то, что выявление такого вопиющего нарушения в академическом мире, как плагиат, содержание которого в учебниках, подписанных именем декана, составляет огромную пропорцию, не заставило высказаться даже авторов, тексты которых были украдены.