Катынь как повод для раскаяния.
«У моей страны нет будущего. И не будет, …пока она, наконец, не покается и не внесет ясность в свое прошлое!» - вот о чем с горечью думал я вчера, 18 марта 2008 года, когда смотрел, как престарелый мэтр Анджей Вайда на сцене Московского Дома кино целовал руку российскому актера Гармашу, сыгравшему роль советского офицера, спасшего от репрессий жену и дочь расстрелянного в Катыни польского офицера. Может быть, его мать. А перед этим неловким и великим моментом набитый битком и взволнованный зал стоя аплодировал и аплодировал согнувшемуся в низком поклоне 84-х летнему автору «Катыни». Аплодировали не фильму, которого еще не видели, не великому польскому режиссеру, аплодировали тому, что ощущалось за кадром – это был тайный знак запоздалого покаяния хотя бы части общества, у которой еще сохранилась совесть и ответственность за свою страну, ее прошлое, настоящее и будущее.1
В зале были многие, кто не хаживал сюда десятилетиями. Я видел Владимира Лукина, тщетно искавшего себе места, Александра Сокурова, приехавшего из Питера на это событие, и лучше бы не выступал рядом с Вайдой на этой сцене представлявший официоз Владимир Наумов. Он так старательно обходил суть и смысл события, что стало стыдно за своих коллег, снова прячущих головы от еще незанесенного над ними меча. А что будет, когда мелькнет лезвие – мы это уже проходили. И ничему не научились.
Иначе не было бы нового позора, о котором знали, пришедшие сюда профессиональные кинематографисты и политики: в Федеральное агентство по культуре и кинематографии за прокатной лицензией фильма обращений не проступало. Это означает нежелание российских прокатчиков покупать права на "Катынь", что дипломатично объясняется его коммерческой нерентабельностью. Иными словами, фильм Вайды о преступлении НКВД и Сталина, тайно расстрелявших в Катыни более 12 тысяч польских офицеров, добровольно сдавшихся после вторжения советских войск в Польшу в 1939 году по пакту Риббентропа-Молотова, фильм, номинированный на "Оскара", в России в широкий прокат не выйдет…
"Я не думаю, что в России будет полное единомыслие по этой проблеме, – сказал Анджей Вайда, – великой державе трудно признаваться в преступлении, которое она совершила, но я бы хотел отделить российское общество от сталинизма. Правда необходима для нашего дальнейшего существования. Я вообще сделал все возможное, чтобы картина была обращена не против людей, а против системы. То, что я показываю, не направлено против сегодняшней России".
Достарыңызбен бөлісу: |