25. С желтого на красный
•
Длинная рука из невидимой дали
На следующее утро, в девять, Корица приехал в «резиденцию» не один. Рядом в машине сидела мать. Последний раз Мускатный Орех показывалась здесь больше месяца назад – тоже явилась с сыном без предупреждения. Мы позавтракали, поговорили с час о каких-то пустяках, и она уехала.
Сняв куртку, Корица поставил кассету с Большим концертом Гайдна (он слушал его третий день подряд), приготовил на кухне чай и поджарил тосты для матери, которая еще не завтракала. Тосты у него получались отменные – хоть на выставку. Пока он, как обычно, наводил порядок на кухне, мы с Мускатным Орехом пили чай за маленьким столиком. Она съела всего один тост, тонко намазанный маслом. Утро было промозглое, шел снег с дождем. Мы почти не разговаривали, едва обмениваясь репликами о погоде. Хотя по ее лицу и тому, как она говорила, я видел, что ей хочется мне что-то сказать. Отламывая от тоста кусочки размером с почтовую марку, Мускатный Орех не спеша отправляла их в рот. Мы то и дело поглядывали за окно, на дождь. Казалось, и она, и я давным-давно с ним знакомы.
Когда Корица закончил свои дела на кухне и принялся за уборку комнат, Мускатный Орех повела меня в «примерочную». Она была устроена точь-в-точь, как в офисе на Акасаке, – такая же по размеру, по форме. Двойные шторы на окнах, из-за которых даже днем в комнате стоял полумрак. Корица открывал их только на десять минут, пока убирался в «примерочной». Кожаный диван, стеклянная ваза с цветами на столе, высокий торшер. Посередине – широкий рабочий стол, на котором разложены ножницы, разные лоскуты, деревянный ящичек с нитками и иголками, карандаши, альбом (несколько страниц в нем даже были заполнены эскизами), какие-то специальные штуковины, названия и назначения которых я не знал. На стене висело большое, в рост человека, зеркало, один из углов «примерочной» отгорожен ширмой, за которой можно переодеваться. Посетительниц «резиденции» приводили именно в эту комнату.
Трудно сказать, зачем Мускатному Ореху и Корице понадобилось устраивать точную копию «примерочной», что на Акасаке. В этом доме в такой маскировке нужды не было. Не иначе, они (да и клиенты тоже) так привыкли к той «примерочной», что ничего другого для украшения и обстановки комнаты придумать не сумели. А может, им такой дизайн – под «примерочную» – по вкусу пришелся. Мне лично комната нравилась. Настоящая «примерочная». В окружении разного портновского инвентаря я чувствовал себя на удивление спокойно. Интерьер слегка сюрреалистический, но не противоестественный.
Мускатный Орех усадила меня на кожаный диван и присела рядом.
– Ну, как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – ответил я.
На ней был изумрудно-зеленый костюм. Короткая юбка, большие шестигранные пуговицы на жакете застегнуты под самое горло на манер кителя, который носил Неру, накладные плечики размером с небольшую сковороду. Мне сразу вспомнился один давнишний фантастический фильм, изображавший ближайшее будущее. В нем почти все женщины в футуристическом городе щеголяли в похожих нарядах. В ушах у Мускатного Ореха красовались огромные пластмассовые клипсы такого же цвета, что и костюм, – какой-то особо яркой зелени, словно намешанной из нескольких красок специально в тон костюму. Впрочем, могло быть и наоборот: костюм сшили специально под клипсы. Бывает ведь иногда, что нишу в стене устраивают так, чтобы в нее как раз поместился холодильник. Что ж, может, так и надо, подумал я. Несмотря на дождь, Мускатный Орех была в очках – конечно же, с зелеными стеклами. Чулки тоже были зеленые. Похоже, сам день сегодня выдался зеленым.
Привычными мягкими движениями Мускатный Орех достала из сумочки сигареты и, чуть скривив губы, прикурила от зажигалки. По крайней мере хоть зажигалка оказалась не зеленой – это была ее любимая плоская золотая вещица, с виду очень дорогая, которая замечательно подходила к зеленому. Мускатный Орех положила одну ногу в плотно облегающем зеленом чулке на другую, бросила критический взгляд на свои колени и, одернув юбку, тут же перевела глаза на меня.
– Неплохо, – повторил я. – Всё так же.
Она кивнула:
– Не устал? Может, отдохнуть хочешь?
– Да нет. Привык уже. Сейчас куда легче, чем раньше.
Мускатный Орех помолчала. Дым ее сигареты вертикально поднимался к потолку, напоминая веревку, которую индийский факир своими заклинаниями заставляет тянуться вверх, и вытягивался в вентиляционное отверстие. Бесшумнее и мощнее установленного там вентилятора в мире, наверное, не было.
– А у вас как дела? – поинтересовался я.
– У меня?
– Не устали?
– Что, похоже? – Мускатный Орех посмотрела на меня.
Она действительно показалась мне уставшей, когда вошла. В ответ на мои слова слабо вздохнула.
– В журнале, который сегодня утром принесли, опять про нас написано. Из серии «Тайна дома с повешенными». Как тебе заголовок? Фильм ужасов, право слово.
– Уже вторая статья? – спросил я.
– Точно, вторая, – сказала Мускатный Орех. – Хотя не так давно еще один журнал писал на ту же тему. К счастью, связи между ними никто не заметил. Во всяком случае, пока.
– Ну и как? Что-нибудь новенькое? О нас?
Она потянулась к пепельнице, аккуратно потушила сигарету и слегка покачала головой. Зеленые клипсы едва качнулись, словно крылышки бабочки ранней весной.
– Ничего особенного, – ответила она и после короткой паузы продолжала: – Кто мы, чем занимаемся – пока никто не знает. Я оставлю журнал, прочтешь потом, если интересно. Кстати, хотела тебя спросить… тут мне шепнули, что у тебя есть шурин, известный политик, из недавно выдвинувшихся. Правда?
– Правда. К сожалению. Старший брат жены.
– Той, что пропала? – уточнила Мускатный Орех.
– Той самой.
– Он в курсе, что ты здесь делаешь?
– Знает, что я каждый день сюда прихожу. Знает, что я что-то здесь делаю. У него есть человек, который меня выслеживал. Мне кажется, он очень переживает из-за того, что я здесь. Но больше ничего он пока знать не должен.
Мускатный Орех задумалась, потом подняла глаза и спросила:
– Вижу, ты не больно жалуешь своего шурина?
– Что правда, то правда.
– Он тебя тоже, наверное, недолюбливает?
– Это слабо сказано.
– И ты говоришь, он переживает из-за того, что ты делаешь здесь? Почему?
– Это же для него скандал – если окажется, что его родственник замешан в каком-нибудь сомнительном деле. Ведь он – личность влиятельная, ему положено волноваться из-за таких вещей.
– Он не может специально слить газетчикам информацию – я имею в виду то, что ему известно? Как думаешь?
– Бог знает, что у Нобору Ватая на уме. Но давайте рассуждать здраво: чего он таким образом добьется? Скорее захочет сохранить это в тайне, не привлекая внимания посторонних.
Мускатный Орех долго вертела в пальцах маленькую золотую зажигалку. Казалось, в ее руках под порывами ветерка крутится золотая мельница.
– А почему ты раньше ничего не рассказывал нам о своем шурине? – поинтересовалась она.
– Не только вам. Я вообще о нем никому не рассказываю. Между нами с самого начало как-то не заладилось, а теперь почти до ненависти дошло. Я не собирался скрывать его от вас. Просто не думал, что эта тема заслуживает внимания.
Мускатный Орех снова вздохнула, на этот раз глубже.
– Все-таки надо было о нем рассказать.
– Может быть, – согласился я.
– Надеюсь, ты понимаешь: среди наших клиентов есть люди из большой политики и бизнеса. Очень влиятельные люди. Разные знаменитости. Все, что их касается, должно быть строго конфиденциально. Вот почему мы так заботимся об этом. Понимаешь?
Я кивнул.
– Сколько времени и сил Корица потратил на эту сложную систему. Благодаря ей мы можем держать наши дела в тайне. Он все продумал самым тщательным образом: лабиринт из подставных фирм, запутанная двойная, даже тройная бухгалтерия, анонимный паркинг в отеле на Акасаке, безупречная работа с клиентурой, контроль за доходами и расходами, устройство этой «резиденции»… ведь все здесь он придумал. До сих пор система работала практически безупречно – так, как он рассчитал. Конечно, денег на нее уходит много, но дело не в деньгах. Важно, чтобы женщины, которые сюда приезжают, чувствовали себя спокойно. Они должны быть уверены, что защищены самым надежным образом.
– Ты хочешь сказать, что сейчас эта система под угрозой?
– Да, к сожалению, – сказала Мускатный Орех.
Она взяла ящичек, в котором лежали сигареты, достала одну, но долго не зажигала, мяла в пальцах.
– А тут еще у меня объявляется шурин, довольно известный политик, и из-за этого может разразиться настоящий скандал?
– Совершенно верно. – Ее губы слегка дрогнули.
– И что обо всем этом думает Корица? – решил поинтересоваться я.
– Он молчит. Как большая устрица на дне моря. Закрылся в себе, плотно затворил дверь и серьезно о чем-то размышляет.
Мускатный Орех пристально посмотрела на меня и, наконец, будто вспомнив о сигарете, закурила и продолжила:
– Я до сих пор часто думаю об этом. Я имею в виду убийство мужа. Зачем им понадобилось его убивать? Кто заставил их залить гостиничный номер кровью, вырвать внутренности и унести с собой? У меня это в голове не укладывается. Муж был не из тех, кого убивают таким изощренным способом.
Но смерть мужа – еще не все. Необъяснимые вещи, которые случались в моей жизни до сих пор, – вдруг возникшая страсть придумывать новые фасоны и желание стать дизайнером, которое так же внезапно угасло; то, что Корица лишился речи, а меня затянуло в такие странные события – все это похоже на чей-то замысел, запрограммированный заранее, спланированный во всех деталях с одной целью. Чтобы я оказалась здесь. Никак не могу избавиться от этой мысли. Такое ощущение, будто мною руководит невероятно длинная рука, она тянется ко мне из неведомой дали, а жизнь моя – лишь подходящий транзитный маршрут, которым следуют все эти события.
Из соседней комнаты доносился едва слышный шум – Корица пылесосил пол. Как всегда, он выполнял свою работу тщательно и методично.
– У тебя никогда не было такого чувства? – обратилась ко мне Мускатный Орех.
– Я не считаю, что меня куда-то затянуло. Я здесь, потому что мне надо быть здесь.
– Чтобы дунуть в волшебную флейту и разыскать Кумико?
– Да.
– Тебе есть что искать. – Она не спеша сменила позу. Теперь ее ноги, затянутые в зеленые чулки, лежали по-другому. – И все имеет свою цену.
Я слушал ее молча.
В конце концов она подвела черту.
– Пока клиентов приглашать сюда не будем. Корица так решил. Сначала статьи в журналах, теперь еще твой шурин… Сигнал светофора сменился с желтого на красный. Вчера мы полностью отменили прием, начиная с сегодняшнего дня.
– И сколько продлится это «пока»?
– Пока Корица не залатает образовавшиеся в системе дыры и мы не убедимся, что кризис миновал. Извини, но мы не можем пренебрегать опасностью, какой бы незначительной она ни казалась. Корица будет приезжать сюда как обычно. Но клиентов не будет.
* * *
Когда Корица и Мускатный Орех собрались уезжать, дождь, который шел с самого утра, совсем перестал. Сгрудившиеся на парковке в стайку пять воробьев чистили в лужах перышки. «Мерседес» Корицы уехал, автоматические ворота медленно затворились, а я остался сидеть у окна, глядя поверх ветвей на затянутое облаками зимнее небо. Вспомнились слова Мускатного Ореха о длинной руке, которая тянется из неведомой дали. Я представил руку, высунувшуюся из низко висевших над землей темных туч. Ничего себе картинка… Настоящая книжная иллюстрация – в самый раз для какой-нибудь зловещей истории.
Достарыңызбен бөлісу: |
