Книга «Сильмариллион»
О ВОЗРОЖДЕНИИ И ДРУГОЙ УЧАСТИ ТЕХ, КТО УХОДИТ В МАНДОС
жүктеу/скачать 2.18 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- О РАСТОРЖЕНИИ БРАКА
О ВОЗРОЖДЕНИИ И ДРУГОЙ УЧАСТИ ТЕХ, КТО УХОДИТ В МАНДОС Эльдар считают, что каждому их ребенку дается новая фэа, не родственная фэар его родителей (разве что она принадлежит к тому же роду и имеет такую же природу); и эта фэа не существовала до рождения ребенка или является фэа одного из возрожденных. Как они полагают, новая фэа, а, следовательно, в начале и все фэар исходят напрямую от Эру из-за пределов Эа. Поэтому многие из них считают неверным утверждение, что судьба эльфов – вечно пребывать в пределах Арды и они исчезнут в ее конце. Это они вывели из собственных размышлений, ибо Валар, не приняв участия в создании Детей Эру, не знают в точности ни намерений Эру касательно них, ни о том, какой конец он уготовил своим детям. Но они достигли этих убеждений не сразу и не без разногласий. В юности, когда их знания и опыт были малы, а Валар еще не обучали их (или они не полностью поняли их науку), многие продолжали считать, что в создании существ своего рода Эру передал им свою власть: зачинать детей, во всем похожих на родителей, и телом и внутренним духом; и поэтому фэа ребенка так же исходит от родителей, как и хрондо. Но всегда находились несогласные, возражая: «Воистину, живой может напоминать родителей, как смешение в разной степени одного и другого; но это сходство по большей части очевидно связано с хрондо. Оно сильнее и яснее проявляется в ранней юности, пока господствует тело, которое тогда более всего похоже на тела родителей». (Это справедливо для всех детей эльфов). «Тогда как во всех детях, хотя в некоторых быстрее и яснее, появляются такие черты характера, которые не объяснить происхождением, ибо они могут быть даже противоположны характерам родителей. Причину этого различия с достаточным основанием можно отнести к фэа, новой и неродственной родителям; ибо различие это становится яснее и сильнее с течением лет, когда фэа усиливает свою власть». Позднее, когда эльфы узнали о возрождении, они добавили такой довод: «Если бы фэар детей обычно происходили от родителей и были родственны им, тогда возрождение было бы неестественным и несправедливым. Ибо оно лишало бы вторых родителей, без их согласия, половины их родительского участия, дав им детей наполовину чужих». Тем не менее, и прежняя точка зрения не была совсем уж неверной. Ибо все эльдар, обнаружив это на собственном опыте, говорили о том, сколь много силы тела и духа передают они своим детям при зачатии и вынашивании. Поэтому сочли они, что фэа, хотя и незачинаемая, питается от своих родителей до рождения ребенка: непосредственно от фэа матери, которая носит и кормит хрондо, и опосредованно, но в равной степени - от отца, чья фэа связана союзом брака с материнской и поддерживает ее. По этой причине все родители стремились жить вместе во время года вынашивания ребенка и полагали разлуку в это время вредом и несчастьем, лишающим ребенка части отцовской силы. «Ибо», - говорили они, - «хотя союз фэар в браке не может быть разрушен расстоянием, все же у существ, чей дух живет в теле, фэа полноценно общается с другой фэа, только лишь когда тела живут рядом». Бездомная фэа, которая избрала путь возвращения к жизни и получила на это дозволение, вновь воплощалась в мире через рождение. Только так могла она вернуться*. Ибо очевидно, что создание телесного дома для фэа и союза фэа с хрондо Эру дозволил Детям, и оно достигается зачатием. *[Примечание к тексту]: Кроме редких и необычных случаев: когда тело, покинутое фэа, остается целым, неразрушенным и нетленным. Но это случалось нечасто; ибо нежеланная смерть могла произойти, только когда телу нанесли непоправимый вред; а при добровольной смерти, которая в те времена происходила от крайней усталости или великого горя, фэа не желала возвращаться, пока тело, оставленное духом, не рассыпалось в прах. В Средиземье это происходило быстро. Лишь в Амане не было тлена. Так Мириэль вновь обрела собственное тело, как будет рассказано позже. Что до возрождения, то это не предположение, а хорошо известное и определенное знание. Ибо возрожденная фэа воистину становилась ребенком, вновь наслаждаясь в полной мере удивлением и новизной детства; и медленно, только лишь после того, как она приобретала знания о мире и власть над собой, пробуждалась ее память; и когда возрожденный эльф вырастал, она вспоминала всю свою прошлую жизнь, и тогда старая жизнь, «ожидание» и новая жизнь становились упорядоченной историей и возрожденный эльф обретал тождественность с собою прежним. Таким образом, эта память содержала двойную радость детства, а опыт и знания фэа превосходили возраст тела. Так возмещались насилие и печаль, от которых пострадал возрожденный, и жизнь его становилась богаче. Ибо Возрожденных вскармливали дважды, и было у них по две семьи* и две памяти о радости пробуждения и открытия мира живущих и великолепия Арды. Поэтому их жизнь походила на год, в котором дважды приходила весна, и, если вслед за первой ударял ранний мороз, вторая весна и лето были прекраснее и блаженнее. *[Примечание к тексту]: Иногда фэа возрожденного может родиться вновь у тех же родителей. Например, если первое тело погибло в ранней юности. Но это случалось нечасто; не было у фэа необходимости вновь попадать в прежний род, ибо часто проходили долгие годы до того, как она желала или получала дозволение возвратиться. Эльдар говорят, что редко отмечалось более чем одно возрождение. Но точной причины этому они не знают. Возможно, так происходит по велению Эру; в то время как Возрожденный (как они говорят) сильнее, лучше властвует над своим телом и терпеливее к горестям. Но, без сомнения, многие, дважды умерев, не желают возвращаться. Но возрождение – это не единственная участь бездомной фэа. Тень над Ардой навлекала несчастья и вред не только на тело. Она могла исказить и душу; и те среди эльдар, чей дух затмился, совершали деяния, противные природе, и были способны на ненависть и злобу. Не все, кто умер, пострадали безвинно. Более того, некоторые фэар в горе или усталости теряли надежду и отказывались от жизни, покидая тела, которые еще могли исцелиться или совсем не пострадали*. Мало кто из последних желал возродиться, разве что проведя долгое время в «ожидании»; иные же не возвращались никогда. Другие же, что творили неправедные деяния, долго содержались в «ожидании», а иным и вовсе не было дозволено вновь обрести жизнь. *[Примечание к тексту]: Хотя эти горести могут быть велики и ничем не заслуженны, и смерть (или, скорее, отказ от жизни) могла быть вполне объяснимой и не быть виной фэа, считалось, что отказ вернуться к жизни после отдыха в Мандосе был проступком, показывающим слабость или недостаток смелости фэа. Ибо всем фэар Мертвых, как бы они ни умерли, предстояло провести время в Ожидании, в течение которого фэар исцелялись, наставлялись, обретали силу или покой, согласно их нуждам и заслугам. Если они соглашались на это. Но фэа в своей наготе упряма и долго остается в оковах памяти и прежних устремлений (особенно, если они злы). Те, кто исцелился, могли быть возрождены, если пожелают: никого не возрождают или не возвращают к жизни против воли. Другие же по велению или собственному желанию оставались фэар бестелесными и могли лишь издали наблюдать за Повестью Арды, не оказывая на нее влияния. Ибо по приговору Мандоса лишь те, кто вновь избрал жизнь, могут действовать в Арде или общаться с фэар Живых, даже если те некогда были дороги им. Относительно же судьбы других эльфов, особенно тех Темных Эльфов, которые отказались от призыва в Аман, эльдар знают мало. Возрожденные рассказывают, что в Мандосе много эльфов и среди них много аламаньяр, но в Чертогах Ожидания один народ мало смешивается или общается с другим, и даже одна фэа – с другой. Ибо бездомная фэа одинока по природе своей и обращается лишь к тем, с кем, быть может, была связана крепкими узами любви при жизни. Фэа одинока и стойка до предела. Ее нельзя силой доставить в Мандос. Ее призывают; призыв исходит от истинной власти и повелителен; но все же от него можно отказаться. Среди тех, кто отказался от призыва (или, скорее, приглашения) Валар в Аман в первые годы истории эльфов, отказ от прихода в Мандос и Чертоги Ожидания, как говорят эльдар, нередок. Однако реже случалось такое в древние времена, пока Моргот или позже его слуга Саурон пребывали в Арде; ибо тогда лишенная тела фэа желала бежать в ужасе от Тени в любое убежище – если она не была уже предана Тьме и не переходила под ее власть. Так даже некоторые эльдар, будучи искажены, отказывались от призыва, и затем слишком мало у них оставалось сил, дабы противостоять призыву Моргота. Но может показаться, что в наши, более поздние, дни все больше и больше эльфов, задержавшихся в Средиземье (будь они из эльдалиэ или других народов), отказываются от призыва Мандоса и бродят бездомные по миру*, не желая покидать его и не в силах вновь воплотиться, населяя деревья, источники или укромные места, которые они знали ранее. Не все из них добры и незапятнанны Тенью. Воистину, отказ от призыва сам по себе есть признак порчи. *Ибо лишь те, кто добровольно уходит в Мандос, могут возродиться. Возрождение есть милость, и исходит оно от силы, что Эру наделил Валар для управления Ардой и исцеления ее искажения. Это не во власти самой фэа. Возвращаются лишь те, кого после решения Мандоса об освобождении благословляют Манвэ и Варда. Поэтому глупо и опасно (не говоря уж о нарушении справедливого запрета назначенных Правителей Арды) Живому искать общения с Бестелесным, хотя бездомные могут желать этого, особенно самые недостойные из них. Ибо Бестелесные, бродящие по миру – это те, кто по меньшей мере закрыл за собою дверь жизни и погряз в сожалениях и жалости к себе. Некоторые из них исполнены горечи, тоски и зависти. Некоторые были порабощены Темным Владыкой и все еще исполняют его работу, хотя его самого больше нет. В их речах нет ни истины, ни мудрости. Взывать к ним – безумие. Пытаться обрести над ними власть и сделать своими слугами – злодеяние. Такие попытки – от Моргота; а некроманты – подданные Саурона, его слуги. Некоторые говорят, что Бездомные хотят обрести тела, хотя не желают добиваться этого законным путем, подчинившись правосудию Мандоса. Самые испорченные из них захватывают тела незаконно, если могут. Поэтому общение с ними опасно не только из-за лживых видений и речей, но и потому, что это может привести к гибели. Ибо один из этих алчущих Бездомных, если Живой подружится с ним, может попробовать вытеснить фэа из тела; и в борьбе за владение им тело может серьезно пострадать, даже если его законного обитателя не удастся изгнать. Или Бездомный может молить об укрытии, а получив его – попытаться подчинить себе разум и тело для своих целей. Говорят, такое делал Саурон и учил этому своих слуг. Таким образом, те, кто в поздние дни утверждал, что эльфы опасны для людей и безумие или зло – искать с ними встречи, говорили так не без причины. Ибо можно спросить, как смертному различить их? С одной стороны – Бездомные, самое меньшее, мятежники против Правителей, а возможно, и ушедшие глубоко под Тень; с другой стороны – Задержавшиеся, чье тело уже нельзя увидеть смертным взором или видится оно неясно и непостоянно. Но все же на это нетрудно ответить. Нет одного зла для эльфов и другого – для людей. Те, что дают плохие советы или говорят против Правителей (или, если дерзают - против Единого) – злы, и их следует сторониться, есть ли у них тело или нет. Более того, Задержавшиеся – не бездомны, хотя и могут казаться таковыми. Они не желают тел, не стремятся укрыться и не сражаются за власть над телом или разумом. Воистину, совсем не ищут они общения с людьми, разве что изредка, дабы сотворить добро, или если видят в человеке любовь к вещам древним и прекрасным. Тогда могут открыть они ему свой облик (возможно, через его разум, направленный вовне), и он узрит их красу. Их он не должен бояться, хотя и может почувствовать благоговейный трепет. Ибо у Бездомных нет видимого облика, и если они могут (как говорят некоторые люди) подделать эльфийский облик, обманывая разум людей ложными видениями, это обличье будет искажено злом их намерений. Ибо сердца верных людей трепещут от радости, узрев истинный облик Перворожденных, их старших родичей; и такую радость не может подделать ни одно зло. Так говорил Эльфвинэ. О РАСТОРЖЕНИИ БРАКА Многое уже было сказано касательно смерти и возрождения эльфов. Можно спросить: как это влияет на их брак? Поскольку смерть (разделение духа и тела) была одной из горестей Арды Искаженной, неизбежно случалось, что иногда она разделяла двух супругов. Эльдар тогда пребывали в сомнении, ибо зло это было противоестественным. Постоянное супружество находилось в согласии с природой эльфов, и им не нужен был закон, дабы научить или принудить их к этому; но если «постоянный» брак на деле был разбит, когда один из супругов погибал, тогда не ведали они, что им делать или думать. В этом деле обратились они за советом к Манвэ, и, как записано в случае Финвэ, владыки нолдор, Манвэ передал им свое решение устами Намо Мандоса, Судии. «Брак эльдар», - сказал он, - «заключается Живыми и для Живых на протяжении всей их жизни. Поскольку эльфы по природе своей живут столько же, сколько Арда, то же можно сказать об их неискаженном браке. Но если жизнь их прервалась или окончилась, то же произошло и с браком. Брак заключается в основном телесно, но, тем не менее, он исходит и от тела и от духа, ибо начинается и длится согласно желанию фэа. Поэтому, когда один из супругов умирает, брак не оканчивается, но лишь временно отменяется. Ибо те, кто были соединены, ныне разлучились; но этот союз все еще желанен для них. Как же может тогда окончиться брак и союз быть расторгнут? Ибо если не сделано это, то второй брак невозможен. Так как по естественному закону эльфов нэри и нисси равны, то каждый может состоять в браке лишь с кем-то одним. Очевидно, что конец может наступить только согласно концу желания фэа; и окончание должно исходить от Мертвых или от приговора. От Мертвых – если они не желают никогда возвращаться к телесной жизни; от приговора – если им не разрешено возвратиться. Ибо союз этот кончается, если не может быть возобновлен в течение жизни Арды. Мы говорим, что конец желания должен исходить от Мертвых, ибо не должно Живым ради собственных целей вынуждать Мертвых оставаться Мертвыми или отказывать им в желанном возрождении. И необходимо ясно понимать, что воля Мертвых не возвращаться, когда будет объявлена во всеуслышание и заверена Мандосом, станет приговором: Мертвым не будет разрешено вернуться к телесной жизни». Тогда эльдар спросили: «Как же станет известно это желание или приговор?» Им ответили: «Лишь после обращения к Манвэ и оглашения Намо. И не будет дозволено никому из эльдар судить о его собственном случае. Ибо кто из Живых может ведать мысли Мертвых или предсказать приговоры Мандоса?» К этому установлению Мандоса, которое по причинам, что будут изложены позднее, было названо «Решение о Финвэ и Мириэли», есть многие комментарии, данные для объяснения вопросов, возникших при этом обсуждении; некоторые из них принадлежат Валар, другие, более поздние - эльдар. Самые важные из них приводятся здесь. 1. Вопрос: «Что означает сказанное: брак заключается в основном телесно, но все же есть брак и тела, и духа?» Ответ: «Брак заключается в основном телесно, ибо достигается телесным соединением и первая цель его – зачатие тела ребенка, хотя он продолжается и после и имеет другие цели. И соединение тел в браке – исключительно, и никакой другой союз не походит на него. В то время как союз фэар в браке отличается от других союзов любви и дружбы не столько по своему роду, сколько по близости и постоянству, которые частично исходят от союза тел и их жизни рядом. Тем не менее, брак касается также и фэар. Ибо не только хрондор, но и фэар эльфов по природе своей делятся на мужские и женские. И начало брака лежит во влечении фэар, и оттуда идет расцвет любви. И эта любовь заключает в себе от первого своего пробуждения желание брака и поэтому не во всем похожа на другие виды любви и дружбы – даже те, что возникают между мужчинами и женщинами эльфов, кои не стремятся к браку. Поэтому справедливо будет сказать, что, хотя и достигаемый телом, брак исходит от фэа и осуществляется лишь по ее воле. По этой причине, как было объявлено, он не может окончиться, пока сохраняется эта воля». 2. Вопрос: «Если Мертвый возвращается к Живым, то разлученные супруги по-прежнему состоят в браке? И как это может быть, если брак заключается в основном телесно, а тело одной из сторон этого союза разрушено? Должны ли разлученные вновь вступить в брак, если пожелают? Или это должно быть так, желают они того или нет?»* *Источник: «The History of Middle-earth», Volume X, «The Later Quenta Silmarillion», «The Second Phase», pp.209-227 **Ответ: «Уже говорилось, что брак осуществляется лишь по воле фэа. Так и все особенности личности полностью заключены в фэа; и возвратившийся Мертвый со временем обретает полную память о прошлом; более того, хотя тело – это больше, чем одеяние, и смена тела не пройдет бесследно, все же фэа – госпожа, и возрожденные будут так сильно походить на себя прежних, что все, кто знал их до Смерти, узнают их, и быстрее всех – прежние супруги. Тем не менее, поскольку брак телесен и одно из тел погибло, им надлежит снова вступить в брак, если они пожелают. Поскольку они вернутся к тому состоянию прежней жизни, в котором их фэар стремились вступить в брак. Не возникнет вопроса, желают они того или нет. Ибо из-за стойкости, присущей фэар неискаженных эльдар, они будут этого желать; и никому из Мертвых Мандос не разрешит возродиться до тех пор, пока они не пожелают принять свою прежнюю жизнь и продолжить ее. Ибо целью пребывания в Ожидании в Мандосе является исцеление вреда от неестественного прерывания жизни эльдар, хотя оно и не может сделаться небывшим или не оставить следа в Арде. Из этого следует также, что Мертвый возродится в таком месте и времени, чтобы встреча и узнавание разлученных непременно произошли бы и не существовало препятствий для их брака». Эльдар поясняют: «Это значит, что Возрожденный Супруг не родится среди близкой родни Живого Супруга, и на самом деле Возрожденный появляется, как правило, среди своих прежних родичей, если только волею случая не окажется, что это сделает встречу разлученных невозможной. Ибо первой целью фэа, стремящейся к возрождению, будет найти своего супруга и детей, если она имела их при жизни. Возрожденный, не состоявший в браке, всегда возвращается к собственному роду». Ибо «близкие родичи» среди эльдар не заключают браки. Здесь они также не нуждаются в законе или наставлении, но действуют согласно естеству, хотя причины этому они нашли в природе тел и процесса продолжения рода; а также в природе фэар. «Ибо», - говорили они, - «фэар тоже находятся в родстве, и любовь меж, скажем, братом и сестрой, отлична от той, что побуждает к браку». «Близкими родичами» в этом смысле считались члены одного «дома», особенно сестры и братья. Никто из эльдар не вступал в брак со своими прямыми потомками, или с детьми тех же родителей, или с сестрой или братом одного из родителей; не вступали в брак и с «полубратьями» и «полусестрами». Поскольку, как уже говорилось, эльдар редко женились вторично, слова «полубрат» или «полусестра» имели у них необычное значение: они говорили так, когда оба родителя одного ребенка были родичами родителей другого, например, если два брата женились на двух сестрах из другой семьи, или сестра и брат из одной семьи вступали в брак с братом и сестрой из другой: такое часто случалось. В ином случае «двоюродные братья и сестры», как мы назвали бы их, могли вступить в брак, но редко делали это или желали делать, и лишь тогда могли они так поступить, если один из родителей одного был одному из родителей другого лишь дальним родичем. Едва ли будет по-иному, если оба супруга были убиты или умерли: они вступят в брак в должное время после возрождения, если не пожелают остаться вместе в Мандосе». Вопрос: «Почему Мертвый должен остаться в Мандосе навсегда, если фэа его разрешает расторгнуть брак? И что за Приговор, о котором говорит Мандос?» Ответ: «Причины этому следует искать в уже сказанном. Брак заключается на все время жизни и поэтому не может закончиться, разве что его прервет смерть без возврата. Пока есть надежда или желание вернуться, он не заканчивается, и поэтому Живой не может вновь вступить в брак. Если Живому разрешается вновь вступить в брак, тогда по приговору Мандоса Мертвому не дозволено будет возвратиться. Ибо, как уже говорилось, Возрожденный есть та же личность, что и до смерти, и возвращается он, дабы продолжить свою прежнюю жизнь. Но если прежний супруг вновь вступил в брак, это станет невозможно, и великие печаль и сомнения причинят страдания всем троим. Если говорить о приговорах Мандоса, то они бывают троякими. Он провозглашает решения Манвэ или совета Валар, которые, будучи провозглашены таким образом, становятся законами для всех, даже Валар: по этой причине между решением и приговором всегда проходит какое-то время. Также он объявляет о решениях и желаниях тех, кто находится в его ведении – Мертвых - относительно важных дел, которые влияют на справедливость и правильный миропорядок Арды; и, провозглашенные, эти решения также становятся «законами», хоть и касающимися только отдельных личностей или случаев, и Мандос не дозволяет, чтобы от них отступались или нарушали: по этой причине также должно пройти время между решением и приговором*. И, наконец, существуют приговоры Мандоса, что исходят от самого Мандоса как судии в делах, коими он ведает изначально. Он судит о правоте и неправоте, о невиновности и вине (во всех степенях и смешениях) в ошибках и злодеяниях, что случаются в Арде. Все, кто приходит к Мандосу, подвергаются суду вины и невиновности в деле их смерти и во всех деяниях и стремлениях их телесной жизни; и Мандос назначает каждому сроки и образ пребывания его в Ожидании согласно своему суждению. Но его приговоры в таких делах никогда не бывают поспешными; и даже наиболее виновных всегда долго испытывают, проверяя, можно ли их исцелить и исправить, перед тем как будет вынесен окончательный приговор (как, например, никогда не возвращаться к Живым). Поэтому говорят: «Кто из Живых может предугадать приговор Мандоса?»» *[Примечание к тексту]: В случае решения фэа никогда не возвращаться к жизни наименьший срок, назначенный Мандосом, составлял десять Лет Валар. В течение этого времени фэа могла отказаться от своего решения. Эльдар поясняют: «Говорится о вине или невиновности в деле смерти оттого, что если некто навлек на себя это зло (потому ли, что заставил других убить себя, защищаясь против неправедного насилия, или погиб из-за безрассудной храбрости или необдуманного хвастовства, или убил себя, или фэа самовольно покинула тело), то это считается виной. Или, по меньшей мере, уход фэа из тела считается достаточной причиной, если желание фэа не изменилось, остаться среди Мертвых и не возвращаться. Что до вины в других делах, то немногое известно о суде Мандос над Мертвыми. По нескольким причинам: из-за того, что содеявшие великое зло (коих мало), не возвращаются. Из-за того, что те, кого исцелил Мандос, не говорят об этом, и, воистину, будучи исцелены, мало об этом помнят; ибо вернулись к истинной своей природе и неестественное искажение более не влияет на их жизнь. Также из-за того, что, как было сказано, хотя всех умерших призывают к Мандосу, фэар эльфов вольны отказаться от этого призыва, и, без сомнения, многие самые несчастные или самые искаженные духи (особенно среди Темных Эльфов) отказываются, и так приходят к еще большему злу или в лучшем случае бродят по миру бездомные и лишенные исцеления, без надежды возвратиться. Но не избегнут они суда; ибо Эру, что превыше всего, ждет. Этот приговор известен как «Статут Финвэ и Мириэли», ибо их случай был первым и из-за Финвэ искали совета Манвэ в этом деле**. *Источник: «The History of Middle-earth», Volume X, «The Later Quenta Silmarillion», «The Second Phase», pp.233-236 СПОР ВАЛАР В хрониках эльдар записано, что Валар долго спорили о случае Финвэ и Мириэли после того, как Статут был создан, но еще не провозглашен. Ибо они понимали, что дело это серьезно, и считали дурным предзнаменованием, что Мириэль умерла в самом Амане и печаль вошла в Благословенное Королевство – вещи, которые ранее они полагали невозможными. А иные, хотя Статут казался справедливым, боялись, что он не исцелит печаль смерти, но закрепит ее навеки. И Манвэ заговорил с Валар, сказав: «Обдумывая этот вопрос, не забывайте, что имеете дело с Ардой Искаженной, из которой привели эльдар. Также не забывайте, что в Арде Искаженной Справедливость не есть Исцеление. Исцеление приходит только путем страдания и терпения, и не требует ничего, даже Справедливости. Справедливость действует лишь в пределах существующего порядка вещей, мирясь с искажением Арды, и поэтому, хотя Справедливость сама по себе - благо и не желает распространения зла, она может лишь навеки закрепить уже свершившееся зло и не препятствует появлению его горестных плодов. Так, Статут был справедлив, но он согласился со Смертью и разлукой Финвэ и Мириэли, вещью неестественной в Арде Неискаженной, и потому по мере Арды Неискаженной – он неестественен и чреват Смертью. Свобода, данная им – это более низкий путь, и даже если он не ведет вниз, то не позволяет и подняться. Но Исцеление всегда должно содержать в себе мысль об Арде Неискаженной, и если нельзя подняться, то лучше ждать в терпении. Эта Надежда - прекраснее всех иных добродетелей Детей Эру, но нельзя повелеть ей прийти, когда она нужна: часто терпению приходится долго ждать. Тогда заговорил Аулэ, друг нолдор, что любил Фэанора. «Но воистину ли это исходит из Арды Искаженной?» - спросил он. «Ибо думается мне, что произошло оно из-за рождения Фэанаро. Финвэ и все нолдор, последовавшие за ним, ни сердцем, ни помыслом никогда не склонялись к Мелькору, Исказителю; как же такая странная вещь могла случиться здесь, в самом Амане Незатененном? Что вынашивание ребенка так утомило мать и она более не пожелала жить. Этот ребенок наделен величайшими дарами среди эльдар, что живут ныне или придут потом. Но эльдар – первые Дети Эру и происходят напрямую от него. Поэтому и величие ребенка должно идти прямо от его воли и привести к добру для эльдар и всей Арды. Что же тогда сказать о цене за его рождение? Не следует ли думать, что величие это и цена за него исходят не от Арды, Искаженной или Неискаженной, а из-за пределов Арды? Ибо мы знаем истинно, и по прошествии лет это не раз станет явью (в малом или великом), что не вся Повесть Арды была в Великой Теме, и что в Повести произойдут такие события, коих нельзя предвидеть, ибо они новы и не имеют истоков в прошлом». Так говорил Аулэ, не желая верить, что хоть малое пятно Тени лежит на Фэаноре или ком-то из нолдор. Он более других желал призвать их в Валинор. Но ответил Ульмо: «Тем не менее, Мириэль умерла. Смерть для эльдар – зло, то есть вещь неестественная в Арде Неискаженной, и потому должна происходить от искажения. Ибо если бы смерть Мириэли была иной и пришла из-за пределов Арды (как нечто новое, не имеющая истоков в прошлом), она бы не принесла ни горя, ни сомнения. Ибо Эру – Владыка Всего и направляет все замыслы своих созданий, даже злобу Исказителя, к своим конечным целям, но побуждением его не является желание ввергать своих детей в печаль. Однако смерть Мириэли принесла горе в Аман. / Воистину, появление Фэанаро произошло по воле Эру; но я полагаю, что искажение при его рождении исходит от Тени, и это знак грядущих бед. Ибо величайшие способны и на великое зло. Берегитесь, братья, не думайте, что Тень ушла навсегда, когда она только повержена. Не поселилась ли она ныне в Амане, хотя вы и мыслите связывающие ее узы нерушимыми?» Ибо Ульмо возражал замыслам Валар, когда они заключили побежденного Мелькора Исказителя в Мандос. Он тоже любил эльфов (а позже и людей), но иначе, чем Аулэ, полагая, что их нужно было оставить бродить свободно, как бы опасно это не казалось. Так стало ясно позже, что, хотя он любил Фэанора и других нолдор более прохладно, он был милосерднее к их ошибкам и злым деяниям. Тогда заговорила Йаванна, и хотя была она супругой Аулэ, но, скорее, соглашалась с Ульмо. «Мой господин Аулэ ошибается», - молвила она, - «когда говорит о Финвэ и Мириэли, как о свободных в сердце и помыслах от Тени, как будто доказано, что ничто случившееся с ними не могло исходить от Тени или искажения Арды. Но Дети не такие как мы (мы ведь пришли из-за пределов Арды и всецело принадлежим тому пространству), они состоят из духа и тела, и тело это из Арды и вскормлено Ардой: так и Тень воздействует не только на дух, но исказила самый хрон Арды, и все Средиземье извращено злом Мелькора, который потрудился над ним не меньше, чем каждый из нас. Поэтому никто из тех, кто пробудился в Средиземье и жил там, не прибыл сюда полностью свободным от Тени. Вину за слабость тела Мириэли можно по веским причинам возложить на зло Арды Искаженной и считать смерть ее делом неестественным. И то, что зло проявилось в Амане, кажется мне, как и Ульмо, знаком, коему нужно внять». Тогда заговорила Ниэнна, которая редко приходила в Валмар, но сидела ныне по левую руку Манвэ. «При вершении Справедливости необходимо и Милосердие, которое учитывает личные особенности каждого, подлежащего Справедливости. Кто из вас, Валар, в мудрости своей станет обвинять этих Детей, Финвэ и Мириэль? Ибо Дети одновременно сильны и бессильны. Мандоса считаете вы сильнейшим в Арде, ибо он непреклонен, и потому отважились доверить ему охранять самого Исказителя. Но все же говорю я, что каждая фэа Детей так же могуча, как он; ибо у нее есть сила, дабы сохранять себя нерушимой (которая нисходит к ней от Эру, как и к нам): в своей наготе она упряма, и у вас не хватит сил изменить ее решение, если она не пожелает того. Но все же Дети бессильны: в жизни они малы и мало что могут изменить; они юны и знают только Время. Их разум подобен рукам их детей, мало что они могут ухватить, и даже так их руки еще не наполнены. Как они могут понять, чем окончатся их деяния, или отказаться от желаний, которые возникают из самой их природы, коя состоит в том, что дух должен населять тело? Знаете ли вы усталость Мириэли, чувствуете ли утрату Финвэ? Мириэль, как я полагаю, умерла по нужде тела, от страданий, в которых ее нельзя винить или даже, поистине, стоит похвалить, и все же у нее не было силы противостоять им: цена рождения столь одаренного ребенка. И здесь, я думаю, Аулэ прозрел часть правды. Уход фэа Мириэли – дело особенное. Смерть воистину есть смерть, и в Великую Тему пришла она от Исказителя, и она несет горе; но Эру замыслил так, что от этой смерти непосредственно произойдет благо, и необязательно должна она принести горький плод; в то время как смерть, приходящая от Исказителя, имеет целью только зло, и исцеления ее должно ожидать в одной лишь Надежде, даже и до самого Конца. Но Финвэ, не понимая смерти (да и как он мог понять?), звал Мириэль, а она не вернулась, и он претерпел утрату, и жизнь его пришла в разлад с естеством и ожидания не оправдались. Справедливо воскликнул он: «Разве нет исцеления в Амане?» Этому крику нельзя было не внять, и что могли мы сделать – мы сделали. Отчего же следует жалеть об этом?» Но Ульмо ответил на ее слова: «Нет! Хотя я и не осуждаю, но все же буду судить. В этом прозреваю я не только прямую волю Эру, но и вину его созданий. Не злую вину, но падение с вершины той Надежды, о которой говорил Король. И я не сомневаюсь, что выбор высшего пути, подъем, который тяжел, но все же возможен, был необходимой частью того непосредственного блага, о котором говорила Ниэнна. Ибо, быть может, фэа Мириэли и ушла вынужденная, но ушла она, не желая возвращаться. В этом ее вина, ибо это желание не было рождено побуждением, коему невозможно противостоять; это утрата надежды фэа, согласие с усталостью и слабостью тела, как с неисцелимыми, и потому неисцеленными. Но это решение повлекло за собой не только отказ от жизни, но и оставление супруга, и его искажение. Оправдания, на котором она настаивает, недостаточно; ибо ни с рождением одного ребенка, пусть даже великого, ни даже с рождением многих детей брачный союз не кончается, имея и другие цели. Прежде всего, Фэанаро будет лишен материнского участия в его воспитании. Более того, если бы она вернулась, то могла бы не рожать более детей, разве что ее утомление исчезло бы с возрождением. Так Финвэ познал горе и искал справедливости. Но когда он звал Мириэль, а она не возвращалась, всего лишь через несколько лет он впал в отчаяние. В этом – его вина и утрата Надежды. И молил он более всего из-за желания детей, считая себя самого и свою потерю большей, чем горести, выпавшие на долю его жены: в этом - утрата настоящей любви. Фэар эльдар, как сказала Ниэнна, нельзя разрушить или принудить силой*, и потому изменение их воли нельзя точно предсказать. Но все же кажется мне возможной надежда, что после отдыха в Мандосе фэа Мириэли вернулась бы к своей истинной природе, согласно которой она должна желать жить в теле. Этот необычный случай должен был бы привести не к расторжению их союза, а к тому, что Финвэ с помощью терпения настоящей любви научился бы Надежде; и к тому, что Мириэль бы вернулась, умудренная душой и обновленная телом. Тогда они могли бы вместе воспитать своего великого сына силами объединенной любви, и он вырос бы, как должно. Но фэа Мириэли не дали покоя, и из-за назойливых вопросов воля ее ожесточилась; и она должна будет остаться такой до конца Арды, если будет объявлен Статут. Так нетерпение Финвэ закроет врата жизни перед фэа его супруги. Это большая вина. Ибо более неестественно, чтобы один из эльдар остался навсегда фэа, лишенной тела, чем если бы кто-то остался состоящим в браке, но лишенным жены. Испытание было послано Финвэ (и не только Мириэлью), но он взмолился о справедливости и освобождении». * [Примечание к тексту]: Это справедливо прежде всего для фэар обнаженных и бездомных. Живые, фэар могут быть обмануты; их могут подчинить страхом (одна из великих сил наподобие Мелькора) и так поработить. Но это злые деяния, достойные тирана, и среди Валар их творит лишь Мелькор. В порабощенных они порождают лишь ненависть и нежелание (что есть признак глубочайшего расхождения с порядком вещей). Нельзя применять такие средства для благих целей, ибо они обращают сами цели во зло. «Нет!» - внезапно воскликнула Вайрэ. «Фэа Мириэли со мной. Я хорошо знаю ее, ибо она мала. Но и сильна; горда и неуступчива. Она из тех, кто говорит: «Я сделаю это», превращая свои слова в судьбу, которую нельзя отменить. Она не вернется ни к жизни, ни к Финвэ, даже если он будет ждать до скончания мира. И в его словах я вижу, что он понял это. Ибо он говорил не только о желании детей, но сказал Королю: «Сердце говорит мне, что Мириэль не вернется, пока стоит Арда». Какого рода это знание или уверенность, кою он выразил так, и откуда она пришла к нему, я не знаю. Но фэа может понимать другую фэа и знать ее настроение, особенно в браке, а как это происходит - мы не можем полностью постичь. Мы не в силах до конца познать загадочную природу Детей. Но если мы говорим о Справедливости, то уверенность Финвэ следует принять во внимание; и если, как я полагаю, она обоснованна, и не плод фантазии его собственного непостоянства, но противна его воле и желанию, то мы должны иначе оценить вину этих двоих. Когда одна из Королев Валар, Варда или Йаванна, или даже я, уйдет навсегда из Арды, покинув своего супруга, хочет он того или нет, то пусть этот супруг судит Финвэ, если пожелает, помня, что Финвэ не может последовать за Мириэлью, не вредя своему естеству и не отринув обязанности и узы отцовства». Когда Вайрэ умолкла, Валар долго сидели в молчании, пока наконец вновь не заговорил Манвэ. «Во всем, что было сказано, есть разум и мудрость. Воистину, имея дело с Детьми, мы сталкиваемся с загадками, и у нас нет ключа к полному их постижению. Отчасти Дети - одна или даже главная из тех «новых вещей», о которых говорил Аулэ*. Но все же они пришли в Арду Искаженную, и так было суждено, и было суждено им претерпеть Искажение, даже если прибыли они изначально из-за пределов Эа. Ибо об этих «новых вещах», в коих зрим мы перст Илуватара, можно сказать: у них может не быть прошлого в Арде и их невозможно предсказать до их появления, но все же их будущее можно предвидеть согласно мудрости и знанию, так как они стали наконец частью Эа и частью прошлого для всего, что последует. Поэтому мы можем сказать, что эльфам суждено было узнать «смерть» (какой она возможна для их рода), ибо они были посланы в мир, содержащий «смерть», и имели облик, для коего эта «смерть» возможна. Ведь хотя согласно их первоначальной, неискаженной природе их тело и дух должны жить вместе, но все же это две сущности, различные, и их разлука (что есть «смерть») – возможность, заложенная в этом союзе. * [Примечание к тексту]: Подразумевается, что хотя они появились в Великой Теме, но были внесены туда самим Эру, без посредства кого-либо из Айнур; и даже так они не были полностью открыты Айнур. Я думаю, Аулэ и Ниэнна ошибаются; ибо они сказали разными словами почти одно и то же: Смерть, исходящая от Исказителя – это одно, а Смерть как инструмент Эру – другое и отличное: первая происходит от злобы и поэтому несет лишь зло и неизбежное горе; другая, будучи благом, влечет за собой исключительно непосредственное добро и поэтому не зла и не горестна или горе легко и быстро исцеляется. Ибо зло и печаль смерти явно присутствуют в самом разрыве и разрушении природы, которые сходны в обеих (иначе их нельзя назвать смертью); и обе случаются только в Арде Искаженной и согласно ходу событий в ней. Поэтому я полагаю Ульмо более правым, считая, что Эру не нуждается и не пожелал бы использовать в качестве особого инструмента для свершения блага то, что является злом. Поэтому зачем бы ему вводить смерть как «новое» в мир, который уже страдает от нее? Тем не менее, Эру есть Владыка Всего и использует как орудия для своих конечных целей, кои благи, все деяния и замыслы своих созданий, великих или малых, служат ли они ему или противятся. Но мы должны верить, что его воля в том, дабы эльдар, служащие ему, не повергались в уныние горестями и злом, которые они встретят в Арде Искаженной; но должны набираться силы и мудрости, коих они бы не достигли иначе: что дети Эру должны стать настоящими дочерьми и сыновьями. Ибо у Арды Неискаженной есть две стороны или смысла. Первая – та Неискаженная Арда, что они различают в Искаженной, если их взор не застит туман, и стремятся к ней, как мы стремимся к Замыслу Эру: это основание, на котором возведена Надежда. Вторая – та Неискаженная, что будет: то есть, если говорить согласно Времени, в котором они существуют, Арда Исцеленная, что будет величественней и прекрасней, чем первая, из-за Искажения: это сама Надежда, что поддерживает их. Она исходит не только от стремления к Замыслу Илуватара Прародителя (которое само по себе может привести тех, что живут во Времени, лишь к сожалению), но также из веры в Эру Вечного Владыку, в то, что он благ и все его дела закончатся благом. Именно это отрицал Исказитель, и в этом отрицании – корень зла, и конец зла – отчаяние. Оттого и после слов Вайрэ, я не отказываюсь от сказанного ранее. Ибо хотя она говорит не без оснований, но о том, что думает, а не знает наверное. Валар не могут быть уверены в воле Детей и не должны притязать на такую уверенность. И даже если бы они были уверены в одном этом случае с фэа Мириэли, разве отменит это союз любви, что некогда был заключен меж нею и ее супругом? Или лишит силы суждение, что верность ему была бы для Финвэ лучшим и более благородным путем, более согласным с Ардой Неискаженной или воле Эру, попустившему это? Статут открывает свободу более низкому пути, и соглашается со смертью, и одобряет смерть, и не может исцелить ее. Если этой свободой воспользуются, зло от смерти Мириэли обретет силу и принесет печальные плоды. Но это дело передаю я ныне Намо Судии. Пусть говорит последним!» Тогда заговорил Намо Мандос, сказав: «Все, что я слышал, я обдумал вновь; хотя о приговоре было сказано ничего, кроме того, что уже говорилось при создании Статута. Да будет провозглашен Статут, ибо он справедлив. Наше дело – править Ардой и советовать Детям или приказывать им в том, что отдано в нашу власть. Поэтому наша задача – ведать Ардой Искаженной и объявлять, что в ней справедливо. Мы можем указать более высокий путь, но не можем принудить свободное существо идти по нему. Это приводит к тирании, уродующей добро и делающей его ненавистным. Исцеление конечной Надеждой, о котором говорит Манвэ – это закон, что каждый может принять только для себя; от других он может требовать лишь справедливости. Правитель, что различает справедливость, но отказывает ей в законности, требуя самопожертвования и отказа от прав, не приведет так своих поданных к добродетели, ибо добродетелью она является только при свободе действий, но противоестественно лишать справедливость законности, ибо тогда это приведет скорее к мятежу против всякого закона. Не так будет исцелена Арда. Поэтому верным будет решение провозгласить справедливый Статут, и те, кто воспользуются им, не будут виновны, что бы не произошло впоследствии. Так будет твориться Повесть эльдар, что находится внутри Повести Арды. Услышьте же ныне, о Валар! Даровано мне не только право провозглашать приговоры, но и провидение*, и я объявлю ныне вам о событиях близких и далеких. Се! Индис Прекрасная, что в ином случае была бы одинока, станет радостной и породит потомство. Ибо не только смертью вошла Тень в Аман с приходом Детей, обреченных на печали; есть и другие, хотя и меньшие, горести. Долго любила она Финвэ в терпении и без горечи. Аулэ назвал Фэанора величайшим из эльдар, и в потенциальной возможности это верно. Но говорю я вам, что и дети Индис будут великими и Повесть Арды станет более величественной с их приходом. И они сотворят столь прекрасное, что и слезы не затмят его красы; в этом примут участие и Валар, и народы эльфов и людей, что придут, и в этом обретут они радость. И благодаря их деяниям, долгое время спустя, когда все, что кажется ныне прекрасным и нерушимым, увянет и уйдет, свет Амана не угаснет полностью среди свободных народов Арды до самого Конца. *[Примечание к тексту]: Имеется в виду провидение, не основанное ни на воспринимаемых разумом свидетельствах, ни на (для Валар) знании Великой Темы. Очень редко и только в важных случаях пророчествовал Мандос. Когда тот, кого назовут Эарендилем, ступит на брега Амана, вы вспомните мои слова. В тот час вы не скажете, что Справедливый Статут принес только смерть; и взвесите вы грядущие печали, и они не покажутся вам слишком тяжкими по сравнению со светом, воссиявшим, когда Валинор омрачится». «Да будет так!» - сказал Манвэ. Поэтому Статут был провозглашен, и, как уже было сказано, случилась встреча Финвэ и Индис. Но через некоторое время Ниэнна пришла к Манвэ, и сказала она: «Владыка Амана, ныне сделалось ясным, что смерть Мириэли была злом Арды Искаженной, ибо с приходом сюда эльдар Тень нашла дорогу даже в Аман. И все же, Аман остается Королевством Валар, в котором твоя воля – превыше всего. Хотя смерть и разлука души с телом может найти эльдар даже в твоем королевстве, но одного здесь нет и не будет*: разложения и тлена. Узри же! Тело Мириэли лежит нетленным, как прекрасный дом, что ожидает свою хозяйку, ушедшую в странствие. В этом, по меньшей мере, ее смерть отличается от смерти в Средиземье: ибо для бездомной фэа уготовано прекрасное тело, и возрождение – не единственные врата, через которые она может вернуться к жизни, если ты даруешь ей свои дозволение и благословение. И боле того, тело уже давно лежит в покое Лориэна, а разве не должны правители Арды почитать и тела, и другие прекрасные формы? Для чего лежать ему незанятым и праздным, когда теперь оно, без сомнения, не будет отягощать фэа усталостью, а будет радовать ее надеждой на деяния?» *[Примечание к тексту]: Но все же после убийства Дерев они появились, пока Мелькор оставался там; и тело Финвэ, убитого Мелькором, истлело и обратилось в прах, и даже сами Древа засохли. Но Мандос воспретил это. «Нет», - молвил он, - «если Мириэль вновь обретет тело, она снова окажется среди Живых и у Финвэ будет две живых супруги в Амане. Так будет нарушен Статут и презрен мой Приговор. И также пострадает от несправедливости Индис, которая воспользовалась свободой Статута, но при нарушении его испытала бы лишения, ибо Финвэ пожелал бы вернуться к прежней супруге». Но Ниэнна сказала Мандосу: «Нет! Пусть Мириэль обретет радость тела и любимых занятий, а не живет лишь воспоминаниями о своей краткой жизни и конце ее в усталости! Разве нельзя забрать ее из Чертогов Ожидания и взять в помощницы к Вайрэ? Если она никогда не выйдет оттуда, не будет стремиться к Живым, почему ты считаешь, что Приговор будет презрен, и боишься печалей, что могут произойти? В Справедливости должно быть и Милосердие». Но Мандос остался непреклонен. И тело Мириэли лежало в праздности в Лориэне до самого бегства Мелькора Исказителя и Омрачения Валинора. В то злое время Финвэ был убит самим Исказителем, тело его было обожжено, словно ударом молнии, и погибло. Тогда Мириэль и Финвэ вновь встретились в Мандосе и се! Мириэль обрадовалась этой встрече, и печаль ее уменьшилась; и воля, которой она сковала себя, ослабела. И когда узнала она от Финвэ все, что случилось со времени ее ухода (ибо до того не интересовалась новостями), то была глубоко тронута; и мысленно сказала Финвэ: «Я ошибалась, покинув тебя и нашего сына или, по меньшей мере, не вернувшись после краткого отдыха; сделай я так, он бы мог вырасти мудрее. Но дети Индис исправят его ошибки, и оттого я рада, что они появились на свет, и Индис дарую я свою любовь. Как могу ненавидеть я ту, что приняла все, от чего я отказалась, и лелеяла то, что я покинула. Если бы я могла вплести Повесть нашего народа, тебя и твоих детей в многоцветный гобелен, как памятник ярче самой памяти! Ибо хотя ныне я отделена от мира и согласилась с Приговором как справедливым, все же я желаю видеть и запечатлеть судьбу дорогих мне и их детей, и детей их детей. Я желаю вновь обрести тело и его умения». И Финвэ сказал Вайрэ: «Слышала ли ты мольбу и желание Мириэли? Почему Мандос должен отказать ей в этом исцелении печали, дабы существование ее перестало быть бесцельным и бесплодным? Слушай же! Я пребуду в Мандосе навсегда вместо нее, и тем возмещу нарушение Приговора. Ибо, воистину, если я останусь бездомной фэа и отрину жизнь в Амане, то Приговор не будет нарушен». «Ты можешь полагать так», - ответила Вайрэ, - «но Мандос суров, и нелегко получить у него дозволение нарушить слово. И он будет думать не только о Мириэли и тебе, но и об Индис и твоих детях, коих ты, словно, и забыл, жалея ныне лишь Мириэль». «Ты несправедливо судишь обо мне», - молвил Финвэ. «Против закона иметь двух жен, но можно любить двух женщин, каждую по-своему, и любовь к одной не уменьшает любви к другой. Любовь к Индис не вытеснила любви к Мириэли; так и ныне жалость к Мириэли не умаляет сердечной заботы об Индис. Но Индис разлучилась со мной без смерти. Я не видел ее долгие годы, и, когда Исказитель сразил меня, я был один. Любимые дети утешат ее, и ныне, я думаю, ей дороже всех Инголдо. О его отце она могла бы горевать; но не об отце Фэанаро! Но превыше всего сердце ее стремится ныне к чертогам Ингвэ и к покою ваньяр, далеких от раздоров нолдор. Мало утешения принес бы ей я, вернувшись; и владычество над нолдор ныне перешло к моим сыновьям». Но когда обратились к Мандосу, сказал он Финвэ: «Хорошо, что ты не желаешь возвращаться, ибо я воспретил бы это, пока нынешние горести не останутся в далеком прошлом. Но все же лучше, что ты предложил сам лишить себя возрождения, по свободной воле и из жалости к другому. Это намерение ведет к исцелению, и из него может произрасти добро». Поэтому, когда Ниэнна пришла к нему и возобновила просьбы за Мириэль, он согласился, посчитав отказ Финвэ выкупом за нее. Тогда фэа Мириэли была освобождена и предстала перед Манвэ, получив его благословение; и затем отправилась в Лориэн, и вновь вошла в свое тело, и встала, как некто, пробудившийся от долгого сна; и тело ее наполнили новые силы. Но после долгого раздумья в сумерках Лориэна, когда вспомнила она свою прежнюю жизнь и те вести, что узнала, сердце ее по-прежнему полнилось печалью, и она не пожелала возвратиться к своему народу. Поэтому подошла она к дверям Дома Вайрэ и просила дозволения войти; и дозволение было дано, хотя в Доме этом не обитал никто из Живых и никто не входил туда в телесном облике. Но Вайрэ приняла Мириэль, и та стала ее главной ткачихой; и все вести о нолдор в течение всех лет с самого начала стекались к ней, и она вплетала их в гобелены истории, такие прекрасные и искусно сделанные, что казались живыми, не подверженные разрушению, расцвеченные красками столь прекрасными, каких не видели в Средиземье. Финвэ иногда дозволяют узреть этот труд. И до сих пор сидит она за работой, хотя имя ее изменилось. Ибо ныне ее зовут Фириэлью*, что означает на языке эльдар «Та, что умирала» и также «Та, что вздохнула». «Прекрасно, как гобелены Фириэли» - такими словами редко хвалят даже работы эльдар. *[Примечание к тексту]: Ибо до ухода Мириэли у эльдар Валинора не было слова для подобной «смерти», хотя у них были слова для разрушения (тела) и убийства. Но «fire» означало «выдыхать», как если бы кто-то вздохнул или глубоко выдохнул, а при уходе Мириэль испустила глубокий вздох и затем лежала неподвижно; и те, кто стояли рядом, сказали «firie», - «она выдохнула». Это слово эльдар потом использовали для смерти людей. Но хотя этот вздох они считают символом разъединения души и тела и прекращения телесной жизни, эльдар не путают дыхания тела с духом. Последний они зовут, как было сказано, словом «фэа» или «файрэ», которое прежде означало, скорее, «сияние». Ибо хотя фэа сама по себе невидима телесному взору, именно свет эльдар считают наиболее подходящим материальным символом для «внутреннего духа», «света в доме», или «коакалина», как они его еще называют. И те, в ком фэа сильна и неискажена, иногда, говорят, видны смертному взору испускающими (хотя и слабо) лучи света, подобные светильнику, зажженному изнутри. Этот спор Валар не полностью выдуман. Ибо эльдар было дозволено присутствовать на всех советах, и многие так и делали (особенно на советах, которые близко касались эльдар, их судьбы и места в Арде, как этот). Упоминаются события, которые в то время еще не произошли (это … пророчество?), но частично они обязаны своим появлением поздним комментаторам. Ибо «Статут Финвэ и Мириэли» среди других книг знаний изучали и обдумывали наиболее глубоко. И, как можно заметить, многие вопросы и ответы, связанные с ним, были добавлены позже. Таким образом задавались и вопросы касательно судьбы и смерти людей. А также касательно других «говорящих» и потому «разумных» народов: энтов, гномов, троллей, орков и говорящих животных, таких как Хуан и Великие Орлы. Эльдар также обсуждали «судьбу людей», которых встретили и узнали позже. Но у эльфов было недостаточно сведений, и поэтому они не «знали» или «утверждали», а «предполагали» и «догадывались». Одним из таких предположений было, что эльфы и люди станут одним народом. Другим: что некоторым людям, если они того пожелают, будет дозволено присоединиться к эльфам в Новой Арде или навещать их там – хотя она и не будет домом людей. Большинство придерживалось мнения, что судьба людей совсем иная и что она вовсе не будет связана с Ардой. Судьба «бессмертных» эльфов: населить Новую Арду (или Арду Исцеленную). Возможно, нет, не в физическом смысле. Поскольку под «Повестью Арды», подразумевается, похоже, вот что. Мир (и его Время) выглядит имеющим начало и конец просто потому, что он ограничен, не бесконечен и не вечен. Его конечная «повесть», когда завершится, будет подобна произведению искусства, прекрасному и благому (в целом), и извне (то есть не во Времени или не в его Времени) его могут созерцать с удивлением и восторгом – особенно те, кто был частью «Повести». Только в этом смысле эльфы (или люди) населят Арду Завершенную. Но Новая Арда или Арда Неискаженная (Исцеленная) подразумевает продолжение после Конца (или Завершения). Об этом ничего нельзя сказать. Если только вот что. Так как эльфы (и люди) были сотворены для Арды, сама их природа потребует Арды (без злобы Исказителя): поэтому перед Концом Искажение станет «небывшим» или исцелится (или будет поглощено добром, красотой и радостью). В этой области Времени и Места эльфы будут жить как дома, но не будут к ней привязаны. Но никакие благие духи из того времени, что для нас еще - грядущее, не могут явиться в наше собственное время. Ибо чтобы созерцать Повесть Арды Благословенные должны (духом или полностью) покинуть Время Арды. Но другие используют иное сравнение, говоря, что это будет воистину Новая Арда, пересозданная целиком с самого начала и лишенная Зла и эльфы тоже примут в этом участие с самого начала. Это будет в Эа, говорят они, ибо считают, что Творение любого рода должно происходить в Эа, так как исходит от Эру одним и тем же образом, содержа тот же Порядок. Они не допускают одновременного существования несоприкасающихся миров, разве что как занимательную игру разума. Эти миры (говорят они) или совершенно непостижимы, вплоть до невозможности определить, существуют ли они, или же, если существует между ними некое соприкосновение (хотя бы редкое) – они лишь части единого Эа. Источник: «The History of Middle-earth», Volume X, «The Later Quenta Silmarillion», «The Second Phase», pp.239-252 жүктеу/скачать 2.18 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|