Копров В. Ю. (Воронеж) лексико-грамматические категории агенса и пациенса

Копров В. Ю. (Воронеж)

ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ АГЕНСА И ПАЦИЕНСА

Исследование взаимодействия лексики и грамматики в семантико-структурном устройстве предложения имеет большое значение для развития синтаксического синтаксиса. Часто такой анализ ведется на уровне основных частей речи, заполняющих определенные позиции в синтаксических конструкциях. В нашей работе имя существительное рассматривается как форма выражения главных семантических актантов предложения – агенса и пациенса.

В ряде трудов говорится о необходимости выделения внутри частей речи особых категорий, разрядов или групп лексики [1: 115-116; 3: 50-56; 5: 34-37; 8; 11]. При этом субкатегоризация частей речи по-разному теоретически обосновывается и производится с опорой на различные классификационные принципы: логический, семантический, словообразовательный, морфологический, синтагматический. Например, традиционная классификация существительных, изложенная в ГРЯ – 52, основывается одновременно на двух признаках: на «реальных» свойствах отображаемых предметов и на отношении существительного к категории числа [4: 104-120]. Предлагаемое нами разграничение лексико-грамматических разрядов (ЛГР) существительных производится по единому – номинативному – критерию.

1. Лексико-грамматические разряды существительных.

Кроме данной оппозиции в работах исследователей используются и другие дифференцирующие признаки.

Так, Н. Хомский в качестве доминирующего выбрал признак «нарицательность», дополнив его рядом подчиненных признаков [9: 74-78]. В системе семантических признаков, предложенной В.В. Богдановым, относительно главной семы «одушевленность / неодушевленность» располагаются семы «человечность», «нарицательность», «счисляемость», «единичность», «женскость». От системы Хомского данный список отличается отсутствием семы «абстрактность / конкретность», но зато в нем присутствуют, как и в системе У. Чейфа (см. ниже), семы «женскость» и «единичность» [2: 55-76].

У. Чейф считает наиболее значительным различие между исчисляемыми и собирательно-вещественными существительными. Исчисляемые существительные могут факультативно определяться как «потенционные», если они обозначают предметы, которые обладают или считаются обладающими собственной внутренней энергией: The wind opened the door «Ветер открыл дверь»; The ship destroyed the pier «Корабль разрушил пирс». Дальнейшее углубление характеристики существительного, по признанию У. Чейфа, представляется «сложным и довольно темным делом». Автор предлагает факультативно определять потенционное существительное как одушевленное или неодушевленное, а затем первое из них – как лицо мужского или женского рода. При этом понятие «лицо» относится только к человеческим существам в отличие от других живых существ. Присутствие этой семантической единицы определяет наличие в английском языке различных поверхностно-структурных манифестаций в виде оппозиции местоимений it и he; ср. английские предложения и их переводы на русский язык: They found the elephant which escaped. It was gone three days. «Они нашли слона, который бежал. Он отсутствовал три дня» – They found the man who escaped. He was gone three days. «Они нашли человека, который бежал. Он отсутствовал три дня» [10: 127-130].

Н. Сальников, анализируя существительные в форме творительного падежа в составе русского безличного предложения типа Градом побило рассаду, использует еще один признак – «потенциальная энергия». Под потенциальной энергией у исследователя подразумевается любая энергия, содержащаяся в системе (в нашем случае в предмете) в скрытом виде. Потенциальная энергия в физике противопоставляется кинетической в том смысле, что последняя является энергией движения, а первая зависит лишь от взаимного расположения предметов. Если система подвергается внешним воздействиям, то энергия превращается из одной формы в другую. Не все предметы обладают потенциальной энергией (например, дом), в то время как кирпич, находящийся на определенной высоте (на балконе, на крыше дома) такой энергией обладает. Признак «энергия» свойствен только неодушевленным существительным, которые служат названиями предметов и явлений реальной действительности, т. е. являются конкретными [7: 282-284].

Сравнение понятий, стоящих за двумя сходными по форме классификационными семантическими признаками – «потенционность» у У. Чейфа и «потенциальная энергия» у Н. Сальникова, позволяет заметить, что они не только не совпадают по содержанию, но и находятся на разных местах в иерархии классификационных признаков. Признак «потенционность / непотенционность» занимает более высокое положение, поскольку среди «непотенционных» субстанций можно далее выделить предметы, обладающие потенциальной энергией (кирпич, бревно, песок, пуля) и не обладающие ею (дорога, холм, поляна).

В соответствии с разделяемым нами номинативным подходом при делении существительных на лексико-грамматические разряды на передний план выдвигаются следующие задачи:

а) уточнение номенклатуры наиболее грамматически релевантных семантических признаков (сем) существительных;

б) установление иерархии выделенных семантических признаков, которая, однако, может варьироваться в зависимости от анализируемого в данный момент фактического материала;

в) распределение существительных по ЛГР с оптимальной для структурно-семантической типологии предложения степенью дробности.

При описании системы семантических признаков существительных мы будем продвигаться по ступеням от вершины иерархии вниз. На вершине находятся самые обобщенные признаки, на основе которых выделяются наиболее обширные классы слов. На следующей ступени расположены признаки, которые отличаются меньшей распространенностью и при учете которых внутри крупных классов разграничиваются более мелкие группы слов. Так, по мере движения вниз, мы доходим до признаков, характерных для самых мелких, но еще грамматически релевантных групп слов. Еще ниже будут располагаться предельно узкие и даже уникальные семы и, соответственно, небольшие группы существительных и даже отдельные слова, описание которых представляет интерес уже не для грамматистов, а для исследователей-лексикологов.

Система номинативных семантических признаков существительного предстает в следующем виде:

конкретность – абстрактность;

одушевленность – неодушевленность;

личность – неличность;

потенционность – непотенционность;

обладание энергией – необладание энергией;

отчуждаемость – неотчуждаемость (ср.: поднять камень – поднять голову).

Наложение данной системы признаков на массив слов, составляющих ЧР существительное, дает семь его лексико-грамматических разрядов:

1) ЛГР неконкретных существительных, в который входят слова, обозначающие разного рода абстрактные понятия (демократия, справедливость, дружба, ненависть), и существительные, являющиеся производными от других частей речи (синева, красота, деление, бег, пятерка и т. п.);

2) ЛГР антропонимов (отец, мальчик, студентка);

3) ЛГР зоонимов (собака, лошадь, попугай);

4) ЛГР существительных, обозначающих природные явления (ветер, дождь, наводнение, молния), производные от действий явления, такие как взрыв, выстрел, удар, а также так называемые «самодвижущиеся» технические средства и предметы вооружения (автомобиль, мотоцикл, корабль, кран; снаряд, граната, осколок);

5) ЛГР существительных, которые обозначают предметы, способные под влиянием каких-нибудь внешних сил оказывать воздействие на другие предметы (кирпич, дерево, топор, нож, дверь, доска);

6) ЛГР «части тела» (рука, нога, кулак, палец);

7) ЛГР других конкретных существительных, негативно охарактеризованных по линии всех указанных выше признаков (дом, сад, небо, поле); при необходимости решения каких-либо других исследовательских задач подобные слова могут быть далее классифицированы с использованием системы дополнительных семантических признаков.

Соответствующие ЛГР существительных выделяются и на материале других языков.

2. Проблема категоризации и субкатегоризации агенса.

1) ЛГР антропонимов;

2) ЛГР зоонимов;

3) ЛГР существительных, обозначающих природные явления;

4) ЛГР существительных, обозначающих такие неприродные явления, как взрыв, выстрел, удар и так называемые «самодвижущиеся» технические средства и предметы вооружения;

5) ЛГР существительных, которые обозначают предметы, способные под влиянием каких-нибудь внешних сил оказывать воздействие на другие предметы.

Произведенный нами анализ семантики конкретных предложений русского языка показал, что для синтаксически релевантной детализации агенса достаточно различать не пять, а только три его категориальных типа:

1) агенс-антропоним: в этой роли выступают существительные первого ЛГР, характеризующиеся семантическими признаками «одушевленность» + «антропонимичность»: Солдат отстранил его (К. Федин); Все пазы герметически зашпаклюем (В. Кожевников);

2) агенс-зооним: в этой роли выступают существительные второго ЛГР, характеризующиеся признаками «одушевленность» + «неантропонимичность»: В саду щипал траву привязанный к дереву телок с белым пятном на лбу (К. Паустовский);

3) агенс-каузатор: в этой роли выступают существительные третьего и четвертого ЛГР, характеризующиеся признаками:

а) «неодушевленность» + «потенционность»: Потоки вспухали, подмывали склоны (К. Паустовский); Ударная волна разрывов свалила его... (В. Кожевников); За окном ветер гнул молодые деревья, шумел листьями, нес пыль (К. Паустовский);

б) «неодушевленность» + «непотенционность» + «обладание энергией»: В одном из боев осколок снаряда оторвал ему пальцы (А. Кондаков); При отдаче ракетница ударила его по виску (И. Акулов).

Если две первые субкатегории агенса обычно сомнений у синтаксистов не вызывают, то относительно третьей уже полвека ведутся споры, вплоть до исключения ее из категории агенса и включения в инструмент, средство, причину.

Как видно из приведенных выше примеров, под рубрикой агенс-каузатор оказываются объединенными разлные по своей номинативной природе явления и субстанции: потенционные (потоки, ударная волна, ветер); непотенционные, но воспринимаемые обычно как потенционные (осколок); непотенционные, но обладающие способностью приобретать в определенных условиях способность оказывать физическое воздействие на другие субстанции (ракетница). Многие из них регулярно выступают и в роли других семантических актантов – инструмента, средства, средства перемещения и др. Такая полифункциональность данных субстанций вызывает разногласия при описании их роли в семантике синтаксических конструкций, особенно в тех, в которых формы выражения агенса и инструмента/средства совпадают, например, – в русских трехчленных партиципиальных (например: Сильным ударом он был сбит с ног), в безличных вербальных (Его придавило бревном) предложениях.

В связи с этим мы предлагаем разграничивать три субкатегории агенса-каузатора.

а) Агенс-причина. В данной функции выступают потенционные субстанции (явления природы), которые средствами языка осмысливаются как самодостаточные производители воздействия на пациенс, т. е. как агенсы предложений. Но им также свойственна и обстоятельственная роль причины физического действия-состояния пациенса. Ср.: Ветер колышет листья деревьев (агенс-причина) – Листья деревьев колышутся от ветра (обстоятельство причины); Сквозняк распахнул дверь – Дверь распахнулась от сквозняка.

б) Агенс-инструмент. В этой функции выступают: неприродные явления; самодвижущиеся технические средства, которые, будучи в реальности непотенционными, регулярно воспринимаются нами как потенционные, т. е. агентивные. При этом они, однако, тесно ассоциируются с деятельностью человека и часто выполняют в предложении роль инструмента. Ср.: Взрыв разрушил перемычку плотины (агенс-инструмент) – Строители гидроэлектростанции точно рассчитанным взрывом за одну минуту перекрыли русло реки (инструмент); Танки с ходу раздавили гусеницами землянку (А. Иванов) – Одним танком можно было бы всю их оборону смести (А. Иванов).

Иногда самодвижущиеся технические средства оказываются в роли агенса-инструмента вследствие метонимического переноса, например: Машина привезла картины утром (С. Крутилин); Два мостовых крана разгружали железнодорожные платформы (В. Кожевников); Туда же швырнула до пятка снарядов и пушка (И. Акулов).

в) Агенс-пациенс. В этой роли выступают непотенционные субстанции, которые в определенной ситуации могут сыграть роль агенса-каузатора. См.: Недалеко от обрыва лежала вывороченная бурей толстая ель, припахивающая гнильцой и плесенью. Падая, она вырвала вместе с корнями и поставила плашмя большой пласт дерна (М. Бубеннов).

Еще раз подчеркнем, что во всех указанных выше случаях мы имеем дело именно с субкатегориями агенса-каузатора, а не с причиной, инструментом, пациенсом и т.п.

При классификации пациентивных существительных ведущим дифференцирующим признаком оказывается «одушевленность / неодушевленность» субстанции, которая является объектом воздействия со стороны агенса.

С опорой на данную оппозицию выделяются два ЛГР конкретных существительных:

1) существительные, обозначающие людей и животных;

2) существительные, обозначающие все остальные (неодушевленные) субстанции.

Конечно, используя приведенную выше номенклатуру лексико-грамматических разрядов существительных, можно было бы создать и более подробную классификацию пациенса. Однако при поиске оптимального порога дробности языковых категорий следует учитывать две их стороны – денотативно-отражательную и собственно языковую, специфическую для каждого конкретного языка. Именно языковая сторона категории пациенса позволила нам ограничиться для русского языка только двумя рубриками, которые составляют:

а) одушевленный пациенс:

Лозневой волоком потащил Черню с огорода (Бубеннов); Подстегнули коней (Шукшин);

б) неодушевленный пациенс:

Таково состояние современного русского языка, и прямо переносить на систему его семантических актантов все различия, существующие в экстралингвистической действительности между прототипами агенса (особенно агенса-каузатора) и пациенса, как нам представляется, не целесообразно.

Указанным в статье способом можно системно проанализировать потенциальное лексико-грамматическое наполнение агентивной и пациентивной позиций в синтаксических конструкциях, выражающих субъектно-объектные отношения в различных языках [6: 72-90].

ЛИТЕРАТУРА

1. Адамец П. Изучение валентности русского глагола на философском факультете Карлова университета / П. Адамец // Актуальные проблемы русского синтаксиса. – М.: Изд-во МГУ, 1984. – 307 с.

2. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения / В.В. Богданов. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. – 204 с.

3. Бондарко А.В. Категории и разряды славянской функциональной морфологии (морфологические категории и лексико-грамматические разряды) / А.В. Бондарко // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. – М.: Наука, 1973. – С. 42-62.

4. Грамматика русского языка. Т. 1. Фонетика и морфология. – М.: Изд-во АН СССР, 1960. – 719 с.

5. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка / Г.А. Золотова. – М.: Наука, 1973. – 367 с.

6. Копров В.Ю. Аспекты сопоставительной типологии простого предложения (на материале русского, английского и венгерского языков) / В.Ю. Копров. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1999. – 160 с.

7. Сальников Н. Безличные предложения типа «Крышу сорвало ветром» / Н. Сальников // Russian linguistics. – Dordrecht – Boston, 1977, vol. 3, № 3-4.

8. Столярова Л.П. Имя существительное в малом синтаксисе современного русского литературного языка. (Субстантивная конструкция) / Л.П. Столярова. Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. – Днепропетровск, 1990. – 36 с.

9. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса / Н. Хомский. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. – 259 с.

10. Чейф У. Значение и структура языка / У. Чейф. – М.: Прогресс, 1975. – 432 с.

11. Шмелев Д.Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке / Д.Н. Шмелев. – М.: Наука, 1976. – 150 с.

Копров В.Ю. Лексико-грамматические категории агенса и пациенса / В.Ю. Копров // Проблемы русского и общего языкознания: межвузовский сборник научных трудов. – Вып. 5. – Елец, Елецкий гос. ун-т им. А.И. Бунина, 2007. – С. 28-34.

жүктеу/скачать 60 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: