Лекция 4: Древняя Индия. План лекции: Общественный и государственный строй Древней Индии

Курс:

Лекция 4: Древняя Индия.

План лекции:

1. 
   Общественный и государственный строй Древней Индии.
   

2. 
   Древнеиндийское право.
   

В ведический период (вторая половина II тысячелетия до н.э. — середина I тысячелетия до н.э.), углубляется социальное расслоение и складывается государственность в долине Ганга, чему способствует продолжающееся ряд столетий волнообразное проникновение на территорию Индии с северо-запада индо-арийских племен, консолидировавшихся где-то на рубеже III—II тысячелетия до н.э. в районах Причерноморья и Прикаспия. Долина Ганга к началу проникновения ариев (XIV—XIII вв. до н.э.) была заселена этническими общностями мундов и Дравидов, которые были либо оттеснены к югу, либо ассимилированы ариями, носителями более высокой материальной и духовной культуры.

Хараппская культура долины Инда, существовавшая несколько веков раньше индо-арийской, не оказала существенного воздействия на исторические судьбы народов долины Ганга, с которыми и связано возникновение одной из самобытных, сохранивших до настоящего времени свои культурные ценности цивилизаций Востока.

Наиболее многочисленные и разнообразные исторические сведения относятся к следующему, так называемому магадхо-маурийскому периоду (вторая половина I тысячеле­тия до н.э. — до I в. н.э.), периоду складывания и существо­вания самого крупного не только в Древней Индии, но и на всем Древнем Востоке государственного образования — им­перии Маурьев (IV в. до н.э. — II в. до н.э.) Среди литератур­ных памятников этого периода особое место занимает древ­неиндийский политический трактат Артхашастра, приписы­ваемый Каутилье, советнику основателя империи Маурьев Чандрагупте, а также целый ряд религиозно-ритуальных и правовых брахманских компиляций — дхармасутр и дхар-машастр, в частности наиболее известная дхармашастра, получившая название "Законы Ману" (II в. до н.э. — II в. н.э.).

Процесс социального расслоения древнеиндийского об­щества начался в недрах разрозненных племенных общин. В результате разложения родоплеменных отношений выд­вигались более сильные и влиятельные роды; которые со­средоточивали в своих руках общественные функции уп­равления, военной охраны, жреческие обязанности. Это привело к развитию социального и имущественного нера­венства, рабовладения, к превращению племенной верхуш­ки в родовую аристократию. Способствовали развитию со­циального неравенства и войны, в ходе которых возникали отношения зависимости, подчинения между отдельными племенами и общинами.

Социальное расслоение в Древней Индии привело к возникновению особых сословных групп — варн: брахма­нов (священнослужителей, жрецов), кшатриев (воинов, правителей), вайшиев (земледельцев, ремесленников) и шудр (слуг). Первое упоминание о брахманах, кшатриях, вайшиях и шудрах содержится в самом раннем произведении ведической литературы — Ригведе. В более поздних ведах ука­зывается на наследственный характер религиозной и воен­но-управленческой деятельности брахманов и кшатриев.

Формированию варны жреческой верхушки брахманов способствовала монополизация ими на определенном этапе исторического развития отправления религиозных церемо­ний, знание ведических гимнов. Особая воинская верхушка, военная аристократия — кшатрии начала складывать­ся в процессе завоевания ариями речных долин Северной Индии. В эту категорию первоначально входили только арии, но в ходе ассимиляции завоеванных племен варна кшатриев пополнялась и местными вождями, главами силь­ных родовых групп, на что, в частности, указывает суще­ствование в Древней Индии особой категории "вратья-кшатиев", т. е. кшатриев по обету, а не по рождению.

Название третьей варны "вайшии" произошло от слова "виш" — народ, племя, поселение. Это основная масса тру­дового люда, земледельцев и ремесленников. Обособлению кшатриев среди своих соплеменников — вайшиев-простолюдинов способствовали представления, что кшатрии — полновластные распорядители богатства, приобретаемого войной, в том числе и рабов-военнопленных.

В основе этой первой, трехчленной дифференциации древнеиндийского общества лежало разделение труда, та глубокая социально действенная ступень разделения, ког­да труд физический отделялся от умственного, материаль­ный от духовного, производительный от управленческого. В таком разделении труда уже были заложены основы соци­ально-экономического неравенства, эксплуатации родовой аристократией простого народа.

По мере консолидации высших варн — брахманов и кшатриев складывался особый порядок регулярных отчис­лений от сельскохозяйственного продукта доли, получив­шей название боли (налог). Налог шел на содержание брах­манов и кшатриев. Он все время возрастал, став со време­нем своеобразной формой государственной эксплуатации рядовых общинников-крестьян.

С формированием самой многочисленной и эксплуатиру­емой варны шудр связаны процессы завоевания аборигенных племен, но не меньшую роль играло и развитие социального неравенства внутри самого арийского общества; разряд шудр пополнялся представителями не только коренного населе­ния, но и беднейшей части арийской общины, тех ее членов, которые отрабатывали долги, находились в услужении, по­падали в зависимость, иногда и в рабскую.

В Законах Ману (VIII, 415) указаны семь разрядов ра­бов (а соответственно и семь источников рабства): захва­ченный под знаменем (военный плен), раб за содержание, рожденный в доме, купленный, подаренный, доставшийся по наследству, и раб в силу наказания. Право хозяина рас­поряжаться жизнью и смертью раба было общепризнан­ным в Древней Индии. Раб был неправоспособен, заклю­ченные им сделки считались недействительными (VIII, 163 и др.). Рабов продавали, уплачивая при этом пошлину, рав­ную 20—25% их цены, как при продаже других товаров, сдавали внаем, закладывали и пр. Потомство рабыни считалось собственностью хозяина (IX, 48, 54—55).

В дхармашастрах в одних случаях проводятся разли­чия между рабами и шудрами, между рабами и лицами, находящимися в услужении, в других — эти различия от­сутствуют. Слово "даса" в Законах Ману (X, 32) одновре­менно обозначает и раба, и лицо, находящееся в услуже­нии. Связано это было с тем, что рабство в Древней Ин­дии было одной из форм зависимости, но далеко не един­ственной. Здесь широко были представлены многочисленные переходные социальные формы, промежуточные соци­альные состояния (от свободных, но неполноправных бед­нейших слоев населения — к рабам).

Дхармашастры закрепляют четкие религиозно-право­вые границы между брахманами, кшатриями, вайшиями и шудрами, основанные на многочисленных религиозно-ри­туальных ограничениях, запретах, предписаниях. Шудры устраняются, например, от участия в жертвоприношени­ях, ритуалах — "самскарах", за исключением самскары брака. За каждой варной строго закрепляется наследствен­ный круг занятий. Изучение священных книг — привиле­гия брахманов, кшатриев и вайшиев, которые получают название дважды рожденных (в отличие от шудр — еди­ножды рожденных). Второе рождение и было связано с ритуалом особого посвящения в связи с началом изучения священных книг. Целые главы дхармашастр посвящены жесткой регламентации поведения людей, их общения друг с другом, с представителями так называемых неприкасае­мых каст, стоящих вне варн индийского общества, ритуалам "очищения" от "загрязнения" при таком общении и пр. На определенном этапе развития древнеиндийского общества по мере углубления процесса разделения труда, неравенства стало складываться новое, кастовое деление. Кастами становились обособ­ленные группы лиц с наследственным характером их деятельности, складывающиеся по профессиональному, родовому, религиозному и другим признакам. Кастовое деление в Индии существует и в насто­ящее время наряду с традиционным делением на четыре варны.

Тяжесть наказания за совершение тех или иных пре­ступлений определяется в дхармашастрах в строгом соот­ветствии с принадлежностью к той или иной варне.

Закрепляемые правом границы варн чаще всего отра­жали фактическое положение индивида в системе обще­ственного производства и распределения, непосредствен­но связанного с его отношением к собственности на землю: государственной и общинной. Это и дает основания гово­рить с определенной долей условности о варнах как о со­словиях-классах.

Формированию государственных земель способствова­ли арийские завоевания, войны. Одна часть земель завое­ванных племен по мере укрепления государственной влас­ти и расширения государственной территории непосред­ственно переходила в царские владения (сита), судя по Артхашастре здесь применялся труд рабов и зависимых арендаторов; другая — очень рано стала передаваться зна­ти, лицам управленческого аппарата в виде служилых вре­менных пожалований, в "кормление". Они приобретали пра­во сбора налогов с общин, целых областей, деревень одно­го или нескольких домохозяйств.

С государственной собственностью на землю была свя­зана эксплуатация общинников-крестьян господствующей правящей верхушкой, состоящей из лиц управленческого аппарата, царских чиновников, военачальников и пр., осу­ществляемая путем взимания ренты-налога. Другая систе­ма эксплуатации существовала в рамках самих полуавто­номных изолированных общин с присущим им органичес­ким соединением земледелия и ремесла. Общинная верхушка эксплуатировала труд рабов и других неполноправных жи­телей общины.

Владельческие права общин в Индии отличались ис­ключительной прочностью. Община имела почти неограни­ченное право распоряжения общинной землей: продавать, сдавать в аренду, дарить ее, особенно храмам. В общинной собственности были пастбища, ирригационные сооружения, дороги. Коллективно ответственная за сбор ренты-налога община в лице своей управляющей верхушки получала часть поборов с общинников-крестьян в свою пользу.

Общинное землевладение сосуществовало с частным крестьянским землевладением или землевладением большой семьи, которое также было связано с широкими пра­вомочиями — продажей, сдачей в аренду, дарением земли. Основное ограничение землевладения свободного общин­ника-крестьянина выражалось в обязанности платить на­лог в пользу государства и частных лиц, если государство передавало им свои права.

Полноправный общинник-землевладелец, чаще всего вайший, сам мог быть эксплуататором. В хозяйствах богатых общинников трудились безземельные наемные работники, представители "неприкасаемых" каст, которые в основном и создавали прибавочный продукт, присваиваемый различ­ными категориями эксплуататоров, рабы. Рабский труд, од­нако, не был преобладающим в Древней Индии даже в цар­ском хозяйстве. В наиболее распространенном мелконату­ральном хозяйстве общинника в использовании труда рабов не было нужды. Невелико было число рабов и в ремесле.

Усиление имущественной дифференциации во второй половине I тысячелетия до н.э. все чаще стало проявлять­ся в расхождении варнового статуса и фактически занима­емого человеком места в обществе. В Законах Ману можно найти упоминание о брахманах, пасущих скот, брахма­нах-ремесленниках, актерах, слугах, к которым предпи­сывается относиться "как к шудрам".

В маурийский период к кшатриям, сосредоточившим в своих руках военную, политическую и экономическую власть, стали относить в основном тех, кто принадлежал непосредственно к царскому роду и к категории привиле­гированных наемных воинов. Расцвет городов и расшире­ние торговли вызвали появление зажиточной торгово-ре-месленной верхушки среди вайшиев, включающей круп­ных купцов, ростовщиков, преуспевающих ремесленников. Они объединялись в корпорации, выполняли роль торго­вых агентов царя, сборщиков налогов и пошлин.

В буддийской и джайнистской литературе древности описывается высокое положение богатых купцов, которые, вопреки предписаниям дхармашастр, причислялись к варне кшатриев, пользовались большой властью, в том числе и в суде. Затронуло имущественное расслоение и варну шудр. Об этом свидетельствуют Законы Ману (X, 129): "Шудра не должен накапливать богатство, даже имея воз­можность (сделать это), так как шудра, приобретая богат­ство, притесняет брахманов". О неоднородности варны шудр свидетельствует и то, что к шудрам по мере усиления ка­стового деления стали относить отверженные, "неприкаса­емые" касты париев, выполняющих самую унизительную работу. В Законах Ману упоминаются лица, "презренные даже для отверженных" (X, 39).

Таким образом, внутри каждой варны развивалось со­циальное неравенство, деление на эксплуатируемых и эк­сплуататоров, но кастовые, общинные, большесемейные границы, скрепленные правом, религией, сдерживали их слияние в единую классовую общность. Это и создавало особую пестроту сословно-классовой социальной структу­ры Древней Индии.

Правители первых государственных образований (прото-государств) раджи выполняли простейшие функции управ­ления, обеспечивали внешнюю безопасность, вершили суд, распоряжались как военачальники фондом земель, наделяя землей храмы, брахманов, знать, собирали ренту-налог.

В некоторых государственных образованиях власть рад­жи была выборной, лишь со временем утвердился наслед­ственный принцип получения царственности. При выбор­ных монархах вся полнота власти сосредотачивалась в ру­ках совета старейшин. По мере укрепления власти прави­теля, формирования административных органов совет старейшин теряет свои былые полномочия, превращается в совещательный орган при монархе — паришад. Но зави­симость правителей от брахманской ученой верхушки и военной кшатрийской аристократии, как и соперничество между представителями правящих варн, была неизменной.

Примерно в IX—VIII в. до н.э. в Древней Индии на базе старых племенных государств, растущих вместе с развитием ремесла и торговли городских центров, складываются первые более или менее крупные государства, ко­торые ведут между собой непрекращающиеся войны, ис­тощая друг друга. Эти государства, кроме воспетых в древ­неиндийских эпических сказаниях войн, не оставили за­метного следа в индийской истории.

С этого времени и ведет свое начало традиция слабых и кратковременных государственных образований, возни­кающих, возвышающихся и быстро приходящих в упадок, как и невостребованность централизации, сильной государ­ственной власти, ставшая характерной чертой древнеин­дийской цивилизации.

Данная цивилйзационная особенность Древней Индии связана с рядом исторических причин, главнейшие из ко­торых заключались в варново-кастовом строе и крепости общинной организации. Жесткая варново-кастовая система с раз и навсегда определенным местом человека в ней, с кастовым конформизмом, неукоснительным следованием, соблюдением религиозно-нравственных установок поведе­ния человека была своеобразной альтернативой принуди­тельного характера государственной власти. Бесспорно, способствовала этому замкнутость, автономность индийс­кой общины с ее натуральным хозяйством, с патриархаль­но-патронажными межкастовыми взаимосвязями земледель­ческой части общины с ее ремесленниками, слугами, по­лучившая название "джаджмани". Самодостаточная устой­чивость и одновременная адаптивность, вариабельность индийской общины сделали ее в определенном смысле внеисторичной. Система внутриобщинных, межкастовых экономических взаи­мосвязей "джаджмани", консервирующая относительно высокую сте­пень застойности социальной жизни в индийской деревне, продолжа­ет существовать в отдаленных от городов и индустриальных центров районах в современной Индии.

Дальнейшие процессы политической консолидации, ускоренные внешней угрозой, привели в V в. до н. э. к воз­никновению относительно сильных древнеиндийских госу­дарств Кошалы и Магадхи, соперничество между которы­ми привело в IV в. до н.э. к победе Магадхи, занимающей выгодные географические, стратегические и торговые по­зиции в северо-восточной части страны. Упрочение пози­ций новой правящей династии в Магадхе после разгрома ставленника Александра Македонского привело к созда­нию обширной империи Маурьев.

Империя Маурьев достигла наивысшего расцвета в III в. до н.э. в период правления Ашоки, когда в Индии склады­вается относительно централизованная восточная монар­хия. Ее границы простирались от Кашмира и Гималаев на севере до Майсура на юге, от областей современного Аф­ганистана на западе до Бенгальского залива на востоке.

Империя складывалась не только в результате войн, покорения ряда племен и народов, установления вассаль­ных отношений между Магадхой и отдельными княжества­ми, но и в результате так называемого морального завое­вания — распространения религиозно-культурного влия­ния развитых областей северо-восточной Индии на другие части страны. Относительная централизация в империи дер­жалась не только на военной силе Маурьев, но и на про­водимой ими гибкой политике объединения страны. В пест­рый состав империи был включен ряд полуавтономных го­сударств, сохранивших свои органы управления, обычаи. Это вассальные княжества, обязанные Маурьям выплатой дани и военной помощью, республиканские государства-общины, ганы и сангхи, которые, по свидетельству Арт-хашастры, "в силу своей сплоченности неодолимы для дру­гих", родоплеменные объединения.

В империи Маурьев — сложном политическом образо­вании — не прекращалась борьба двух тенденций: к уста­новлению единодержавного правления и к сепаратизму, раздробленности. Последняя в конечном счете во II в. до н.э. побеждает. В силу этого нельзя преувеличивать ни цен­трализации, ни бюрократизации государства, несмотря на картину "идеального" всеохватывающего правления, нари­сованную в Артхашастре.

Центральный административно-военный аппарат в Индии был относительно слаб по сравнению с другими го­сударствами Древнего Востока, что было тесно связано с сохранением важной роли в государстве органов общинно­го самоуправления. Все это дает основания утверждать, что в монархических государствах Индии в периоды зна­чительного их усиления, как, например, в империи Мау­рьев, власть древнеиндийских царей не была деспотичес­кой в прямом смысле этого слова. Она сдерживалась не только самоизоляцией общин, но и положением в государстве господствующей наследственной знати, установивши­мися традиционными религиозно-этическими нормами. Ре­лигия, в частности, исключала законодательные функции индийских царей, утверждала незыблемость и неизменность норм права, заключенных якобы в ведах. Веды же должны были толковаться только мудрецами-брахманами. Эта тра­диция была поколеблена лишь при Ашоке, когда правитель­ственный указ стал включаться в число источников права.

Индусская политико-религиозная концепция "богоугод­ного царя" (девараджи) предписывала ему выполнение осо­бой дхармы (обязанностей). Одна из главных обязанностей — охрана подданных (Законы Ману, VII, 2—3). "Защищая" народ, царь мог заставить его платить налог — бали (VII, 80 и др.). Наряду с основным налогом, рассматриваемым как плата царю за охрану подданных, существовали дру­гие многочисленные поборы в пользу центральной власти: торговые пошлины, "приношения плодов" и пр. О широте налоговых полномочий древнеиндийских царей, которые могли по своему усмотрению увеличивать налоговую став­ку, свидетельствуют содержащиеся во всех дхармашастрах безуспешные призывы к царям соблюдать умеренность в сборе налогов (VII, 128, 129 и др.).

Царю вверялось также осуществление правосудия с по­мощью опытных брахманов (VIII, 1, 10). Он считался опеку­ном всех малолетних, больных, вдов (VIII, 27, 28), должен был возглавлять борьбу со стихийными бедствиями, голодом. Важнейшей функцией царей была организация публичных работ, освоение и заселение царских земель (Артхашастра, II, 1, 2), строительство ирригационных сооружений.

Согласно религиозным воззрениям, как и во всех стра­нах Древнего Востока, царская власть обожествлялась. Однако древнеиндийские государства, в том числе и госу­дарство Маурьев, нельзя рассматривать как теократичес­кие монархии. Ашока называл себя не богом, а "милым богам". В Законах Ману (VII, 8) обожествляется скорее цар­ская власть, а не царь-человек, который может быть "глу­пым, жадным, необразованным" (VII, 30), "приверженным к порокам" (VII, 46). Лишь свободная воля индийских царей давала им, согласно дхармашастрам, возможность реали­зовать заключенные в них божественные начала, и тогда все подданные процветали, если были верны царю, если следовали за ним. Но та же самая воля позволяла царю уклоняться от выполнения своей дхармы, следовать гре­ховным человеческим целям, что вело к гибели и его са­мого, и управляемый им народ. "От отсутствия смирения погибали многие цари вместе с достоянием, — предостере­гали Законы Ману (7, 10), — благодаря смирению даже отшельники наследовали царство". Царю-человеку предпи­сывается почитать брахманов, знающих веды (VII, 37), поступать по их совету.

Царь являлся главой административного аппарата. От него зависели назначения должностных лиц и контроль за их деятельностью (VII, 54—63, 81). Все царские чиновники, согласно Артхашастре, делились на группы центрального и местного управления. Особое место занимали советники царя

— высшие сановники (мантрины, махаматры). Из совет­ников царя состоял и совещательный коллегиальный орган

— мантрипаришад, своеобразный пережиток органов пле­менной демократии. Членство в мантрипаришаде не было четко установлено, наряду с сановниками в него иногда при­глашались представители городов. Этот орган сохранял не­которую независимость, но лишь по ряду второстепенных вопросов мог принимать самостоятельные решения.

Сохранение государственного единства требовало твер­дого государственного управления. Маурьи в период цент­рализации пытались держать все нити управления в своих руках, опираясь на различные категории чиновников, со­ставляющих разветвленную сеть органов исполнительного и судебного аппарата.

Специальная группа царских чиновников была связа­на, например, с организацией управления царским хозяй­ством, с деятельностью по пополнению царской казны. Ар­тхашастра упоминает чиновников, призванных надзирать за царскими пастбищами, за гаванями, за судоходством, ведавших морской торговлей, судостроением и пр. С регу­лированием экономической жизни страны была связана де­ятельность специальных категорий чиновников (адхъякша), среди которых важное место занимали чиновники финан­сового ведомства, ведавшие сбором налогов, государствен­ной казной. Эти чиновники, согласно Законам Ману, долж­ны были обладать "честностью, умом и твердостью" (VII, 60). Выделялась также особая группа чиновников, следив­шая за снабжением армии. В зависимости от рода своей деятельности они подчинялись или главному сборщику налогов, или главному казначею, или главнокомандующему армией (сенапати}. Среди других высших чиновников осо­бое место занимали главный судья, юридический советник царя и советник царя по делам культа, воспитатель его сыновей, верховный придворный жрец (пурохита).

Наряду с назначением чиновников царской властью существовала практика передачи чиновничьих должностей по наследству, чему способствовала кастовая система. Для придания должной эффективности государственному аппа­рату Маурьи создали сеть контрольных, надзорных долж­ностей, инспектирующих чиновников — шпионов, царских тайных агентов, которых царь "принимал и днем и ночью" (Артхашастра, I, 19).

Лишь часть территории империи находилась под не­посредственным управлением царя и его двора. Самой круп­ной административной единицей была провинция. Среди них выделялись пять наиболее крупных провинций, управляе­мых царевичами, и пограничные провинции, управляемые другими членами царской семьи. В функции правителя про­винции входила защита ее территорий, охрана порядка, сбор налогов, обеспечение строительных работ.

Менее крупной административной единицей был округ, возглавляемый окружным начальником, "думающим о всех делах", в его обязанности входил контроль над сельской администрацией. Он получал доход "с города" (ЗМ, VII, 119).

Артхашастра (II, 1) выделяет четыре вида сельских областей, состоящих из 800, 400, 200 и 10 селений, и соот­ветствующих им в органах местного управления управите­лей. Характерно, что жалованье давалось управителю на­чиная с 10 деревень. Это свидетельствует о том, что ста­роста деревни-общины, "главный житель" деревни (грамика) не был царским чиновником. В обязанности старосты входили сбор налогов, наблюдение за порядком в общине и пр. Наиболее важные вопросы внутриобщинной жизни — ирригация, отправление общинных культов, охрана от раз­бойников и прочие — решались на общинных сходках. В решении вопросов, связанных с продажей земли, граница­ми земельных участков, важная роль принадлежала общин­ному совету старейшин.

Высшей судебной инстанцией был суд, в котором уча­ствовал сам царь "вместе с брахманами и опытными совет­никами" или замещающая его судебная коллегия (сабха), состоящая из назначенного царем брахмана, "окруженно­го тремя судьями" (ЗМ, VIII, 10). Толковать в суде нормы права, дхармы мог брахман, в крайнем случае кшатрий или вайший (VIII, 21). Как высшему судье царю принадле­жало право ежегодно объявлять амнистии.

Судя по Артхашастре (III, 1), во всех административ­ных единицах, начиная с 10 деревень, должна была назна­чаться судебная коллегия из трех судейских чинов. Кроме того, специальные судьи разбирали уголовные дела, осу­ществляли "надзор за ворами". Особенно большая ответ- ственность в борьбе с преступлениями лежала на городс­ких властях, которые с помощью своих агентов проводили обыски, задерживали неизвестных, устраивали облавы в мастерских, кабаках, игорных домах.

Большинство дел рассматривалось общинными касто­выми судами. Неофициальные кастовые суды сохранились в Индии до настоящего времени.

Армия комплектовалась из наследственных воинов, наемников, воинов, поставляемых отдельными объедине­ниями, в частности торговыми гильдиями, зависимыми со­юзниками, вассалами. Армия была кастовой. В основном лишь кшатрии могли носить оружие, другие "дважды рож­денные" могли браться за оружие лишь тогда, когда для них "наступает время бедствий" (VIII, 348).

Армия выполняла и функции охраны общественного порядка. Она бдительно должна была стоять на защите государственной целостности. Воинские отряды помещались в связи с этим среди "двух, трех, пяти, а также сотен Деревень" (VII, 114).
2. Древнеиндийское право.
Законы Ману представляют собой сборник религиозно-моральных наставлений, изложенных в стихотворной форме от имени легендарного прародителя человечества полубога Ману и относящихся в своей окончательной редак­ции к середине II в. н.э.

Слово "дхарма" происходит от санскритского "то единое, что охватывает и поддерживает все вещи вместе" и означает вечный космический порядок или закон (Закон долга и благочестия, как формулировал его содержание Дж. Неру в книге "Мое открытие Индии"), включающий природные (естественные, в том числе кос­мические) и моральные нормы, а также нормы обычного права и установления государства, не расходящиеся с первыми двумя раз­рядами норм. Распространено также восприятие дхармы и как истинного закона индивидуальной и общественной жизни, и сле­дование ему образует основную человеческую добродетельную обя­занность.

Законы Ману состоят из 12 глав, в которых содержится 2685 стихов-шлок. Стихотворная, или, по крайней мере, ритмизированная, форма изложения — характерная особенность многих древ­них законодательных и в особенности религиозно-законодательных сводов и текстов. На главы и стихи подразделяются тексты Библии, ритмизированной прозой написаны Законы Хаммурапи и древнеримские Законы XII таблиц. Многие законодательные положения древ­них народов имеют также форму афоризма. Афористическая форма, как и стихотворная, имеет родственную близость с художественным творчеством и отчасти с творчеством научным (искусством упорядо­ченного изложения определенных знаний). Афоризмы мы встречаем в гимнах "Ригведы", в комментариях к этим гимнам, которые име­новались упанишадами. Многие буддистские тексты представляют собой литературу изречений, например Кхуддака-никая (Собрание кратких изречений), в которое входит переведенный на русский язык буддистский канон Дхаммапада. Насыщен многими афоризмами древ­неиндийский эпoc IV в. до н.э. Махабхарата, включающий в качестве составной части знаменитую Бхагаватгиту. Помимо Законов Ману запоминающиеся изречения можно найти в таких ученых трактатах, как Артхашастра (Наука политики) Каутильи (IV в. до н.э.) и Камасутра (Наука любви) Ватсьяяны (ок. III в. н.э.).

Зафиксированное афоризмом правило (в том числе дхарма) юридическим становится не сразу, а только после составления прозаических комментариев к нему (Д. Деретт). Таким образом, текст дхармашастры, содержащий ритуальные предписания, ста­новится текстом этическим (моральным) и юридическим лишь после "обрамления ритуальных предписаний этическими" (Салюзван-цев А.М. Книга мудреца Яджнавалкьи. М., 1994. С. 8). В этом про­являет себя один из характерных (и типичных) для древних об­ществ Востока и Запада способов возникновения правил этического и юридического назначения из обрядовых и ритуальных правил и соответствующих им способов праведного поведения.

Афоризм, таким образом, выполняет ту же просветительскую роль в существующих правилах праведного и законопослушного поведения, что и тексты дхармашастр или артхашастр, перечис­ляющие конкретные дхармы. При этом афоризм может охватывать правила и обыкновения не одной, а нескольких областей социаль­ной жизни и деятельности в их добродетельном или греховном проявлении. "Злодею ученость служит для споров, деньги — для высокомерия, власть — для угнетения. Доброму же наоборот: уче­ность — для увеличения знаний, деньги — для подаяния, власть — для защиты ближних". Нарушение законов и обычаев чаще всего связывается в них с проявлением какой-либо страсти и предосудительного влечения. "Пьяный, опрометчивый, безум­ный, утомленный, разгневанный, голодный, жадный, робкий, торопливый и влюбленный — все не знают закона" (Древние ин­дийские афоризмы / Сост. и пер. АЛ. Сыркина. М., 1999. С. 20, 22).

Структура Законов Many. Глава I Законов Ману излагает све­дения о мироздании и его Творце (божественном Самосущем), о происхождении основных четырех сословий (варн) и главенствую­щей роли брахманов в охранении сокровищницы вселенского За­кона, которому следуют и люди.

Глава II повествует о воспитании правоверного индуса путем приобщения к знанию Вед, в частности "того священного Зако­на, которому следуют люди, изучившие Веды, и который запе­чатлен в сердцах людей добродетельных, всегда чуждых ненави­сти и страстей" (II, 1). После изучения Вед человек считался при­уготовленным для новой духовной жизни — "дваждырожденным" (двиджати). В этой же главе говорится о роли обычаев, обрядов и ритуалов, а также "запомненной священной мудрости" дхарма­шастр.

Глава III содержит нормы и требования к семейной жизни, правильному браку (анулома), а также повествует о последстви­ях неправильных браков (пратилома) и требованиях к соответству­ющим обрядам.

Главы IV, V и VI содержат сведения о способах сакрализа­ции повседневной жизни: повседневные правила гигиены, распо­рядка дня, перечисление запретных поступков, описание ритуа­лов очищения и аскетических норм и образа жизни.

Глава VII рассказывает о дхарме царя, о роли наказания в правосудии, поддержании порядка и "защите всех творений"; в ней даются советы по делам административным, налоговым, военным и др.

Глава VIII посвящена 18 поводам для обращения в суд (нару­шение договорных отношений, преступные деяния: кража, наси­лие, клевета, оскорбление действием, игра в кости, прелюбодея­ние, осквернение ложа духовного наставника-гуру, распитие хмельных напитков и др.), а также роли закона и правилам судо­производства и вынесения решения о наказании, освобождению от наказания в случае необходимой обороны (защита от насилия ре­бенка, женщины и священника-брахмана).

Глава IX повествует о "вечном законе для мужа и жены" в их семейной жизни, о личных и имущественных правах и обязан­ностях членов семьи, о наследовании, о наказаниях и роли царя в наложении наказаний.

Глава Х содержит правила, общие для трех дваждырожденных варн; семь законных способов приобретения собственности; десять способов существования, дозволенных всем людям в бед­ственном положении; дхармы, общие всем четырем варнам.

Глава XI посвящена регулированию образа жизни касты не­прикасаемых (каста появляется вследствие заключения неправиль­ных, смешанных, межварновых браков, нарушивших дхарму).

Глава XII дает предписания относительно культа, ритуалов и конкретных обязанностей их участников; говорит об ответственно­сти человека за недостаточный контроль за своими мыслями, сло­вами и своим телом.

Согласно толкованиям знатоков Вед, дхарма входит в состав риты (рты), основного справедливого закона, направляющего жизнь вселенной и всего, что в ней содержится. Дхармы имеют несколько разновидностей. Сакральные дхармы (учение, приноше­ние жертв и раздача даров) входят в обязанности прежде всего брахманов.

Дхармы мирские включают уплату налогов (в шестую долю доходов), охрану всех живых существ (в том числе родственников, душевнобольных, неспособных к оплодотворению и др.). В обязан­ности кшатриев входит исполнение наказаний (X, 70). Однако су­ществуют дхармы для всех четырех варн одновременно.

В шлоке 63 гл. Х говорится: "Ненанесение вреда, правди­вость, неприсвоение чужого, чистота и обуздание органов — ос­новная дхарма для четырех варн, — объявил Ману". И рядом, в шлоке 58, дается перечень запретных поступков и чувств: "Под­лость, грубость, жестокость, неисполнение предписанных обязан­ностей отличают в этом мире человека нечистого по происхожде­нию". Таким образом, исполнение обязанностей и правильное по­ведение с точки зрения морали порождают правильные послед­ствия и сохраняют гармонию человека с вселенским порядком, с правилами (рта) и долгом (карма).

Веды и связанную с ними литературу создали пришлые пле­мена ариев (вначале "арья" означало "земледелец", затем — "бла­городный"). Они же участвовали в распространении учения о варнах и четырех степенях земного совершенства (стадиях прохож­дения земного пути):

1. Отрочество и юность, период обучения, приобретения зна­ний, воспитания, самодисциплины, самообладания, сдержанности;

2. Жизнь семьянина и мирянина;

3. Жизнь лесного отшельника. По другим версиям, более по­зднего происхождения, — жизнь государственного деятеля, обла­дающего известной уравновешенностью, объективностью и способ­ностью посвятить себя общественной деятельности без корыстного желания извлечь из нее выгоду;

4. Последняя стадия — жизнь отшельника, отрешившегося от всякой мирской деятельности. Так примирялись две тенденции, часто живущие в человеке бок о бок, — приятие жизни во всей ее полноте и отрицание ее.

Существовало семь законных способов приобретения имуще­ства (X, 115): приобретение лица в рабство, наследование, полу­чение в качестве дара или в виде находки, покупка, завладение, ростовщичество, исполнение работы, получение приношений (7-й способ приобретения — только для жрецов-брахманов).

После смерти отца и матери братья собирались и делили меж­ду собой в равных долях отцовское имущество, на которое они не имели права при жизни родителей.

Имущество, приобретенное ученым трудом или в виде дара от друга, а также свадебный подарок считались неделимыми.

К числу законных способов пропитания и существования были отнесены следующие: ученый труд, механические ремесла, работа за плату, служба, скотоводство, торговля, сельское хозяй­ство, довольство малым, милостыня, получение процентов на деньги. Государь по зрелом размышлении должен был всегда ус­танавливать в своих владениях пошлины, налоги таким образом, "чтобы ему самому и человеку, который будет заниматься этим де­лом, это было выгодно".

Различались следующие виды сделок: купля, заем, дарение, перевозка. Большой долг можно было отработать с помощью слуг или членов семьи. Представители высших варн могли отдавать постепенно. При заключении договора важнейшими условиями его действительности были вменяемость сторон, их честность. Другое важное требование к соглашению — его правомерность с точки зрения обычая или закона. "Соглашение, заключенное вопреки за­кону или установленному обычаю, не имеет законной силы, хотя бы оно обосновывалось (доказательствами)" (VIII. 164).

Власть отца в семье была значительной и беспрекословной. "Жена, сын, раб, ученик и родной брат, совершившие проступок, могут быть биты веревкой или бамбуковой палкой" (VIII, 229). Осо­бенно приниженным в таких взаимоотношениях было положение женщин, о которых сказано: "День и ночь женщины должны на­ходиться в зависимости от своих мужчин (отца — в детстве, мужа — в зрелом возрасте, сыновей — в старости). Женщина никогда не пригодна к самостоятельности". В то же время в тек­сте Законов Ману имеется такое положение: "Мать превосходит почтенностью отца в тысячу раз" (II, 145). Многоженство призна­валось: например, у брахмана могло быть четыре жены. Потомство и скот считались самыми основными видами человеческого богат­ства.

Царский суд состоял из царя, брахмана и советников, либо по назначению царя заседала коллегия из назначенного брахмана и трех членов судебной коллегии (сабха). У царя имелось право на ежегодные амнистии.

Существовало 18 поводов для судебного разбирательства спо­ров и конфликтов:

• "неуплата долга, продажа чужого, неотдача данного" (VIII, 4);

• "неуплата жалованья, нарушение соглашения, отмена куп­ли-продажи, спор хозяина с пастухом" (VIII, 5);

• "дхарма в споре о границе, клевета, оскорбление действи­ем, кража, насилие, а также прелюбодеяние" (VIII, 6);

• "дхарма мужа и жены, раздел наследства, игра в кости, би­тье об заклад" (VIII, 7).

Допускалось самоуправство (кулачное право), однако при соблюдении некоторых правил. Кредитор мог употребить хитрость, принуждение (путем захвата сыновей, животных либо осады дома должника), силу. О последнем способе в сборнике говорится сле­дующее: "...схватив должника, приводит его в свой дом и держит у себя, моря голодом и избивая до тех пор, пока тот не заплатит долг" (VIII, 176).

На случай пробелов в законах имелось следующее наставле­ние: "Что имеется в практике добродетельных и дваждырожден-ных, то, не противоречащее обычаям страны, семей и каст, надо устанавливать (в качестве закона)" (VIII, 46).

Об иерархии источников правил для судебного решения крас­норечиво повествуется в Трактате о политике (III в. до н.э.), из­вестном под санскритским наименованием Артхашастра. В нем го­ворится: "Всякое спорное судебное дело решается на четырех ос­нованиях, которые суть: 1) закон (т.е. дхармашастры); 2) судебное разбирательство; 3) обычаи и 4) правительственное распоряжение. Из них последнему отдается преимущество перед другими.

Закон основывается на истине, судебное разбирательство — на показаниях свидетелей, обычаи — на соглашении народа. Пра- вительственное же распоряжение является приказом, издаваемым властями..." (Сартхашастра. III, 39—40, 46).

Далее разъяснялось, что если обычай или судебное разбира­тельство не согласуется с требованием закона, то дело решается согласно требованию закона. Если закон сам находится в противо­речии с правительственным распоряжением, то отдается предпоч-г тение распоряжению, а книга закона (дхармашастра) теряет силу. Правительственное распоряжение в другом месте практически отождествляется с указом. Таким образом, в иерархии источников. законных требований самое высокое место и решающую силу име­ет указ царя (правительственное распоряжение).

"Указом называется (правительственное) распоряжение. Ведь главное для царей — это указы, ибо состояние мира и войны за­висит от них. Поэтому тот, кто одарен качествами министра и зна" ком со всеми законами (и обычаями), кто способен быстро соста­вить нужный документ, обладает красивым почерком и умеет ог­ласить написанное, должен быть назначен главным писцом. Выслу­шав внимательно решение царя, он должен составить документ, ясный и определенный по своему смыслу..."

"Достоинства хорошо составленного документа" включают, по толкованию Артхашастры, следующие свойства и особенности написанного текста: последовательность изложения фактов, их логическую согласованность, полноту изложения, изящество сти­ля, благородство слога, ясность языка.

Показания свидетелей учитывались при наличии их кастовой совместимости. Женщины должны были свидетельствовать о жен­щинах, члены касты о равных себе по статусу. Клятвы имели раз­личие в своем словесном оформлении: брахман клялся своей прав­дивостью, иначе ему угрожал грех, распространяющийся на 100 последующих поколений; кшатрии клялись сохранностью колесниц и оружия, вайшьи — коровами, зерном и золотом, шудры — все­ми тяжкими преступлениями. Если не было достаточных веще­ственных доказательств, сборник советовал следить за тем, как от­вечает на вопросы обвиняемый, — "по выражению лица, по дви­жениям, по походке, жестам, речи" следовало улавливать его сокровенные мысли (Законы Ману. VIII, 25, 26).

Об ордалиях (судебном испытании с участием богов) было ска­зано так: "...злодеи думают, что не видят их, но их видят боги" (VIII, 85).

В Этом разделе имеется описание результатов божеского суда, которое сильно отличается от аналогичного истолкования в Законах Хаммурапи и ближе к толкованиям в христианизирован­ной средневековой Европе. В случае возникновения такой потреб­ности подозреваемый должен произнести клятву или "следует за­ставить обвиняемого погрузиться в воду, взять огонь, прикоснуться к головам жены или сыновей в отдельности. Тот, кого пылающий огонь не обжигает, которого вода не заставит подняться вверх и с кем вскоре не случится несчастье, должен считаться чистым в клятве" (VIII, 114, 115). Законными видами ордалий были, соглас­но наставлениям в дхарме в других аналогичных сборниках, по­мимо огня и воды также весы (для женщин, детей и стариков, их взвешивали по специальной процедуре до и после принесения клятвы), а также яд ("семь яв яда для шудры", — дхармашаст­ра Вьявахарадхьяя, составленная в I—III вв.).

Ряд прегрешений преступного характера влек за собой лише­ние варновой принадлежности и перемещение в низшие варны и касты — похищение собственности брахмана либо имущества на хранении, а также лжесвидетельства о земле. При наказаниях за лжесвидетельства учитывалось, что виновный как бы убивает тем самым 100 ближних людей и родственников и за это ему уготован ад — так оценивалось лжесвидетельство в делах об убийстве ло­шади, высокоценимой в домашнем хозяйстве. Виновный убивает 1000 близких себе людей, когда речь идет об убийстве человека, и он же "убивает все", если речь идет о земле (дхармашастра Баудхаяна).

Законы Ману предусматривали освобождение от наказания за преступления, совершенные в ситуации вынужденной и необходи­мой обороны: "...убивающий, защищая самого себя при охране жертвенных даров, при защите женщины и брахмана, по закону не совершает греха" (при этом не имело значения, убит ли гуру, ребенок, престарелый или "даже брахман, весьма ученый") (VIII,350).

Публичные наказания в Древней Индии предусматривались за все серьезные преступления. Лестница наказаний была обшир­ной — от легкого внушения до самой жестокой смертной казни (отдача на съедение собакам, разрезание на куски и др.). Пре­дусматривались отсечения "виновных частей" тела, что было из­любленным наказанием. Штрафы и конфискации, как правило, шли в пользу царской казны. Грань между грехом и преступле­нием в ряде случаев проводилась. Искупление и наказание счи­тались альтернативными средствами в деле погашения вины (IX, 236), В одном месте говорится также о наказаниях за преступ­ления, которые "неудобно называть", при этом сообщается, что они "меньше, чем кровосмешение по прямой линии" (IX, 55). Общая оценка социальной роли наказания очень высока, особенно она важна в делах управления. "Весь мир подчиняется посред­ством наказания". В этих условиях назначение власти состоит в том, чтобы "ревностно побуждать вайшьев и шудр исполнять присущие им дела".

Наказания предусматривались в следующих разновидностях: сожжение, утопление, сажание на кол, наложение клейма на лоб, на бедро. Так, у пьяницы на лбу выжигалось клеймо "знак продав­ца спиртного", у вора — изображение собачьей ноги. Смертная казнь для брахмана не рекомендовалась. В ряде случаев от нака­зания можно было откупиться. Выкуп за кшатрия оценивался в 1000 коров, за вайшью — 100, за шудру — 10 коров, причем на каждую партию коров полагался дополнительно один бык.

Денежный штраф назначался "за всякие заклинания, направ­ленные против чьей-либо кармы, за наговоры над ядовитыми ко­реньями и за колдовство всякого рода с целью убить, не достиг­шие, однако, цели" (IX, 290). Если же колдовство оказалось ус­пешным, кара назначалась как за убийство (дхармашастра Яджнавалкья).

Несправедливый судебный приговор имел ряд последствий, в том числе духовного, морального значения. "Несправедливое на­казание губит честь и разрушает славу среди людей, а в другом мире лишает неба..." (VIII, 127).

Для древнеиндийских политических текстов характерна свое­образная апологетика наказания как средства управления (в этом смысле они во многом перекликаются с древнекитайскими леги-стскими текстами). "Наказание правит всеми людьми. Наказание бодрствует, когда все спят" (VII, 18). Особенно жестокими были кары за преступления против царской власти или за измену. В Артхашастре об этом говорится следующее: "Если кто пося­гает на государственную власть, проникает в терем царя... уст­раивает мятеж... то он должен быть казнен путем сожжения го­ловы и рук (буквально: "его голова и руки должны быть сделаны факелами") ... У того, кто порочит государя, выдает государ­ственные тайны, строит козни против государя... должен быть вырван язык".

Другой, не менее характерной особенностью текста дхармашастр является культ законности — религиозной и правосудной, которые внешне выступают в нерасчлененном виде, поскольку и те и другие предстают реализацией дхармы царя. В Законах Ману об этом говорится следующее. Там, где закон гибнет от беззакония, а истина — от неправды на глазах судей, там и они гибнут. "За­кон губит, когда его нарушают; закон охраняет, когда его соблю­дают; поэтому закон нельзя нарушать, чтобы нарушенный закон не покарал нас" (VIII, 14 и 15). Единственный друг, который со­провождает людей даже посмертно, есть правосудие (все другое гибнет вместе с телом). В одном месте гл. VIII говорится о своеоб­разной иерархии законов, состоящей из священного закона, закона дхармы и закона для отдельного человека в конкретной ситуации. Эту иерархию должен хорошо сознавать либо выстраивать царь и соответствующим образом применять в своей судебной деятельно­сти. "Царь, который знает священный закон, должен ознакомить­ся с законами варн, областей, с правилами торговых обществ и семейств и таким образом установить соответственный закон для каждого" (VIII, 41).

Артхашастра — трактат о политике, в переводе с санскри­та означающий "Трактат о науке об извлечении полезного". Автор­ство приписывают Каутилье — другу, советнику и министру Чандрагупты I династии Маурьев. Содержание трактата очень разно­родно — от характеристики основных философских школ до пе­речня практических рекомендаций правителю и отдельным варнам и кастам в их повседневном семейном, групповом и межсословном общении. Особый интерес представляют характеристики правил и принципов деятельности отдельных учреждений власти и управле­ния государством.

В книге III, целиком посвященной области деятельности су­дей, имеются следующие принципиально важные обобщения и рекомендации: штрафы следует назначать в зависимости от личности совершившего преступление человека и от характера пре­ступления; судьи обязаны быть особенно заботливы и вниматель­ны по отношению к тем, кто по тем или иным причинам "не име­ют защиты и не прибегают к суду", — богам, брахманам, женщи­нам, детям, старикам и больным. Этим лицам нельзя откладывать судебное разбирательство, "лживо отговаривать соображениями места, времени и пользы" (III, 21—22). Средства решения дела пе­речислены в такой последовательности: "очевидная истина, соб­ственное признание, честное рассмотрение показаний обеих сто­рон, логика и клятва" (III, 39, 40, 46).