М. В. Ломоносова Антииудаизм и антисемитизм в христианских культурах средневекового Запада1

(1). Антисемитизм как расовая теория и система взглядов, которая складывается в последней четверти 19 века. Соответственно, под антисемитизмом подразумевают совокупность специфических представлений о евреях как особой этнической общности. Эти представления получили широкое распространение в конце XIX - начале XX века и были доведены до паранойи в нацизме. Такое понимание термина “антисемитизм” - самое узкое, самое строгое и потому, видимо, самое адекватное. Однако совершенно ясно, что слово “антисемитизм” будет и впредь употребляться во многих других, расширительных и неточных смыслах.

(2). Часто говорят об антисемитизме как отрицательном отношении к евреям “вообще”, о средневековом антисемитизме, об античном антисемитизме, об антисемитизме в Китае и пр. В этом случае под антисемитизмом поднимается одна из этнических фобий, какими переполнена человеческая история. Антисемитизм в этом смысле - аналог этнический враждебности поляков и немцев, немцев и французов, французов и англичан, русских и татар, армян и азербайджанцев, сербов и хорватов и т. д.

(3). Существует специфически христианский антисемитизм, порожденный совершенно ясными конфессиональными причинами. Этот “антисемитизм” может существовать в теологической (“теоретической”) форме и в форме устоявшейся неотрефлексированной ментальности. В обоих случаях правильнее всего было бы говорить об антиудаизме, подразумевая под ним религиозно-конфессиональную фобию, переплетенную, естественно, с этническими предрассудками, но в то же время отличную от них.

(4). Наконец, существует особый средневековый феномен (переживший, увы, Средние века) иррационального, “химерического” (Г. Лангмуир) или “оккультного” (Д. Клир) антисемитизма. Он находит свое характерное выражение в представлениях о якобы практикуемых еврейскими общинами ритуальных убийствах, осквернении причастия, похищении христианских детей, отравлении колодцев и распространении заразы, особых связях с дьяволом, физиологических отличиях евреев от остальных людей, подготовке заговора против христиан и т. п. Для обозначения этого “химерического антисемитизма”, неразрывно связанного с этнической фобией и богословским антииудаизмом, пока не найдено более адекватного определения.

Самое понятие “химерический антисемтизм” было введено в научный оборот Г. Лангмуиром. Введение термина “химерия” от греч. chimera вызвано необходимостью отличать не только антиудаизм от антисемитизма, но и антисемитизм XIX - XX веков - от болезненной мифологии средневековой христианской культуры, касающейся евреев . Г. Лангмуир справедливо подчеркивает, что именно “химерические обвинения” составляли существо средневекового антисемитизма в западнохристианском мире .

Многочисленные специальные исследования показали, что вплоть до XI века на “латинском” Западе отношение к евреям было более или менее терпимым и более или менее свободным от «химерических» измышлений. Изучены многочисленные примеры тесного и мирного сосуществования христианских и еврейских общин в это время. Веротерпимость и климат мирного сосуществования евреев и христиан были санкционированы западной теологической мыслью. Главным авторитетом здесь выступал св. Августин, но большое значение имели также высказывания Григория Великого (590-604) и ряда других пап. Согласно разработанным римской курией идеологическим нормам, евреи должны были быть наделены особым статусом, который гарантировал бы им личную безопасность, неприкосновенность имущества и полную свободу культа. А. Вошэ считает нужным, что такой дискурс строился именно на теологических, а не “гуманитарных или юридических” основаниях. Эта нормативная теология признавала за евреями три функции: а) исторических свидетелей распятия Христа; б) хранителей ветхозаветного Закона; в) народа, призванного обратиться в христианство при приближении конца света.

Как подчеркивает Б. Блюменкранц, тексты Августина создавались в ту эпоху, когда свежа была память о жесткой конфронтации еврейских и христианских общин. Августин был озабочен опасностью иудейского прозелитизма и не верил в то, что евреи смогут уверовать в Христа. Полемика с иудаизмом была осложнена борьбой с христианами-еретиками: манихеи отрицали всякое значение Ветхого Завета, и поэтому Августин вынужден был подчеркивать, что Новый Завет, отменяя нормы Ветхого Завета, не отрицает богооткровенности последнего. Решая вопрос о соотношении Ветхого и Нового Завета, Августин писал, что нормы Ветхого Завета предписаны человеку извне и остаются “внешним” регулятором, тогда как Новый Завет как бы «вживлен» в человека; поэтому Ветхий Завет писан на камне, а Новый Завет - в сердце человека. Что же касается проблемы неприятия иудеями Христа, Августин предложил теорию “миссии навыворот”: евреи, сами того не понимая, свидетельствуют о Христе уже самим тем, что они его не принимают. За это евреи были наказаны самым страшным грехом - грехом преследования и убийства Христа; но этот грех был последствием других грехов, совершенных евреями ещё прежде явления Христа. Развивая эту тему, Августин приводит множество обвинений против иудеев. Как пишет Блюменкранц, читая августиновскую проповедь о блудном сыне, “мы чувствуем, что Августин трепещет от страстного желания обратить евреев в христианскую веру”, но потом выдвигает идею, что массовое обращение евреев произойдет только в конце времен, и это утверждение является ключом для понимания его антииудейских текстов .

Исследованиями Б. Блюменкранца и других специалистов выявлено очень важное обстоятельство - в Средние века циркулировало много текстов, ошибочно приписанных Августину, в частности резко антиеврейских сочинений, которые не соответствуют “примирительным увещеваниям” самого Августина и такие тексты стали - так же, как и подлинные сочинения Августина - ассоциироваться с его именем.

В XI - XII вв. отношение к евреям на христианском Западе существенно переменилось. Факт этот хорошо и давно известен, основные тенденции развития христианско-еврейских отношений разносторонне изучены. Враждебность к евреям нарастала, и из ученого антииудаизма она стала превращаться в иррациональную ненависть. Для зрелого средневековья характерны не только погромы и «химерические» вымыслы, но и политика систематической дискриминации евреев. C конца XIII века начинаются более или менее регулярно повторяющиеся изгнания евреев из западноевропейских стран и городов. Однако позиция папства и каноническое право редко следовали общей тенденции. Римские понтифики и юристы напоминали, что обязанность верующих - защищать евреев, что нельзя осквернять их могилы и захватывать их имущество. Но в то же время нет сомнения, что среди части наиболее активной части духовенства произошло заметное ухудшение отношения к евреям. Особенно это было присуще нищенствующим орденам, которые в своих проповедях ставили акцент на страданиях распинаемого Христа и привлекали внимание слушателей к вине “евреев-богоубийц”. В XI-XIII вв. евреи стали представляться как активные слуги дьявола и всё чаще обвиняться в ритуальных убийствах, осквернении причастия и т.п. В XIII веке сложились специфические формы средневекового христианского «химерического» антисемитизма, а XIV и XV века стали временем его широкого распространения.

Связаны или не связаны два явления, о которых идёт речь - развертывание антиеврейских вымыслов и гонений и перемены в теологическом дискурсе и в “прикладной теологии”? Можно ли считать, что христианский средневековый антисемитизм порождался самим фактом соседства христиан и евреев, а не особенностями христианского учения в его средневековой западноевропейской версии? Многие историки усматривают главную причину средневекового антисемитизма именно в складывании специфических религиозных представлений.

Часто указывают на связь между антииудаизмом и концепцией теократии - программой создания совершенного христианского общества мыслимого как «тело Христово». В таком обществе места для евреев не остается. A. Вошэ с этим соглашается: на Западе рождалось сознание, что единство стран базируется на единстве церкви и гомогенности латинской культуры, и в связи с этим росла враждебность к евреям.

И. Коэн, проведя тщательное исследование роли нищенствующих орденов в распространении антисемитизма, настаивает на решающей роли теологии в формировании исключительно агрессивного и абсурдно мифологизированного представления об евреях .

Р. Моор видит исток антисемитизма в более общем феномене складывания на Западе в Средние века специфически «репрессивного общества» («persecuting society”).

Исследование А. Гау показало, как тесно были связаны апокалиптические настроения и антисемитизм .

М. Кригель обращает внимание на параллелизм между антисемитизмом и укреплением королевской власти, начиная с XII века в Англии и Франции. Правители искали поддержки со стороны населения и стремились использовать религиозное рвение масс, в том числе их вражду к евреям .

Ж. Даан констатирует наличие некоей шизофренической ситуации: реальный еврей, с которым жили бок о бок и с которым имели хорошие и иногда сердечные отношения сочетался с сознании с “евреем теологическим” - неким нереальным существом, созданным теологией и проповедью, популяризированным в exempla и сопровождаемым “наиболее абсурдными фантазмами коллективного бессознательного”.

Неожиданную трактовку генезиса антисемитизма дают А. и Э. Катлеры: они выводят его из сближения мусульман и евреев в христианском сознании .

И. Шевалье развивает идею о том, что евреи превратились в глазах средневекового христианского общества в “козлов отпущения”, на которых взваливалась ответственность за беды христианского сообщества .

Г. Лангмуир попытался связать воедино социальные, экономические, религиозные и психологические факторы в складывании и развитии антисемитских установок христианской культуры. Пытаясь найти объяснение иррациональных фантазмов в христианских представлениях об антисемитизме, он рассматривает ряд ключевых эпизодов и имен, связанных с рождением «химерического» антисемитизма. Однако, в конце концов, Лангмуир уклоняется от сколько-нибудь определенного ответа и оставляет вопрос открытым .
Некоторые работы:
В рамках проекта “Христиане и иудаизм в православных и западнохристианских обществах в Средние века и Новое время”:

Les Chrétiens et les Juifs dans les sociétés de rite grec et latin. Moyen Age - XIX siècle. Actes du colloque organisé les 14-15 juin 1999 à la Maison des Sciences de l’Homme (Paris).Textes réunis par M. DMITRIEV, D. TOLLET et E. TEIRO. Paris: Honoré Champion Éditeur, 2003. Из содержания:

- CONGOURDEAU M-H. , Le judaïsme, cœur de l’identité byzantine Dmitriev M. Joseph de Volokolamsk, était-il antisémite?

- DMITRIEV M.V., Joseph de Volokolamsk était-il antisémite ?

- DMITRIEV M. Terrain à explorer : antijudaïsme, philojudaïsme, antisémitisme dans les sociétés de rite grec avant le XVIIIe siècle

- IVANOV S.A., L’attitude à l’égard des Juifs à Byzance était-elle moins intolérante qu’en Occident ?

- KАLUGIN V. V., Le “ thème juif ” dans l’œuvre du prince Andrej Kurbskij

- Oparina T.A., La polémique anti-juive en Russie au XVII^e siècle

- PODSKALSKY G. (S. j.), Juifs et judaïsme dans la littérature orthodoxe des Balkans (Moyen-Age - XVI^e siècle)

- PROYART J. de, L’image du Juif dans l’œuvre de l’archiprêtre Avvakum
Дмитриев М.В. Человек Православный и Homo Catholicus // Интеллектуальный форум, № 9, май 2002 г. С. 63-87 (c. 80-84 – о данной проблематике)

Дмитриев М.В. Иудаизм и евреи в украинско-белорусской православной письменности XVI века // До джерел. Збiрник наукових праць на пошану Олега Купчинського знагоди його 70-рiччя. Том 2. Київ-Львiв, 2004. С. 186-206

Dmitriev M. Christian Attitudes to Jews and Judaism in Muscovite Russia: the Problem Revisited // CEU History Department Yearbook. 2001-2002. Budapest: Central European University Press, 2002, P. 21-41

Dmitriev M.V. La perception et l’image du judaïsme en Russia Orientalis à la fin du XVème – XVIème siècles (remarques préliminaires) // Les Eglises et le Talmud. Ce que les Chrétiens savaient du judaïsme (XVIe – XIXe siècles. Sous la dir. de D. Tollet. Paris: Presses de l’Université Paris Sorbonne, 2006. P. 15-34

Серов Б.Н. Представления о евреях и иудаизме в украинско-белорусской проповеди и полемике XVI в. // Иван Александрович Воронков - профессор-славист Московского университета. Материалы научных чтений. Отв. Ред. Г.Ф. Матвеев. Москва: Мосгорархив, 2001. С. 58-85

B.N. SEROV, Les Juifs et le judaïsme dans les écrits polémiques des Slaves orientaux de la Rzeczpospolita (seconde moitié du XVIème-XVIIème siècle), dans XVIIème siècle, 2003, N 3 (Juillet-Septembre 2003, 55ème année. Numéro spécial: «La frontière entre les chrétientés grecque et latine au XVIIème siècle. De la Lithuanie à l’Ukraine subcarpathique»), p. 501-514
Византия:

Baron S.W. A Social and Religious History of the Jews. Second ed. V. 1-18. Vol XVII. Byzantines, Mamelukes, and Maghribians. New York: Columbia University Press, 1980

Bowman St. B. The Jews of Byzantium, 1204-1453. Alabama, 1985 (bibliography).

Dagron G., Judaïser, in: Travaux et Mémoires (Collège de France. Centre de recherche d’histoire et civilisation de Byzance), 11 Paris, 1991, 359-380

Dagron G., Déroche V., Juifs et chrétiens dans l’Orient du VIIe siècle, in: Travaux et mémoires, 11 (Collège de France. Centre de recherche d’histoire et civilisation de Byzance). Paris, 1991, 17-46

Judant D. Judaïsme et Christianisme. Dossier patristique. Paris, 1969

Külzer A. Disputationes graecae contra Iudaeos. Untersuchungen zur byzantinishen antijüdischen Dialogliteratur und ihrrem Judenbild. Stuttgart-Leipzig, 1999

Lange N. R. M., Jews and Christians in the Byzantine Empire: Problems and Prospects, in: Christianity and Judaism. Ed. by D. Wood. Oxford: Blackwell Publishers, 1992, p. 15-32

Parkes J. The Conflict of the Church and the Synagogue: A Study in the origins of Anti-Semitism. Philadelphia, 1961 (reprint; first: New York, 1934).

Schreckenberg H., Die christlichen Adversus-Iudeos-Texte und ihr literarisches und historisches Umfeld. Frankfurt, Bern, München, 1990(2e)

Sharf A. Byzantine Jewry: from Justinian to the fourth crusade. New-York, 1971 (bibliography)

Starr J. The Jews in the Byzantine Empire, 641-1204. Athens, 1939