Макростратегии понятие макроструктуры

Как ранее утверждалось, связность дискурса должна объясняться как на локальном, так и на глобальном уров­не. Локальная связность была определена в терминах отношений между пропозициями, выраженными соседствующими предложениями. Глобальная связность имеет более общую природу и характеризует дискурс в целом или же его большие фрагменты. Понятия, используемые для описания этого типа общей связности дискурса, вклю­чают топик, тему, общий смысл, основное содержание, Все они свидетельствуют о глобальном содержании ди­скурса и потому требуют объяснения в терминах семанти­ческой структуры. Понятие макроструктуры было введе­но для того, чтобы дать абстрактное семантическое опи­сание глобального содержания и, следовательно, глобаль­ной связности дискурса (van Dijk, 1972, 1977а, 1980а).

Макроструктуры — не единственные глобальные структуры дискурса. Для некоторых типов дискурса по крайней мере имеет смысл говорить также и о схематиче­ской структуре. Так, рассказы могут анализироваться с помощью повествовательной схемы, а доказатель­ства—в терминах схемы доказательств, например силло­гизмов аристотелевской логики. Такие схематические структуры, которые мы называем суперструктурами, за­дают общую форму дискурсу и могут быть эксплицированы в терминах конкретных категории, определяющих тип дискурса. Следовательно, макроструктуры—это семан­тическое содержание категорий, входящих в суперструк­турные схемы.

*Van Dijk, Teun, A. and Kintsch, Walter. Strategies of discourse com­prehension. Chap. 6. Macrostrategies. New York: Academic Press, 1983, P. 189—206.

© 1983 by Academic Press, Inc.

41
В абстрактной лингвистической семантике дискурса макроструктуры определяются правилами, так называе­мыми макроправилами. Основной принцип как лингвисти­ческой, так и логической семантики гласит, что интерпре­тация определенных единиц должна осуществляться '<& терминах интерпретации их составляющих частей. Поэтому определение макроструктуры посредством ма­кроправил тоже должно основываться на значениях пред­ложений дискурса, то есть на выраженных ими пропози­циях. Поскольку макроструктуры являются по определе-'ТТию семантическими единицами, они также должны со­стоять из пропозиций, а именно—из макропропозиций. Макропропозиция, таким образом, является пропози­цией, выведенной из ряда пропозиций, выраженных пред­ложениями дискурса. Другими словами, макроправила — это правила семантического отображения: они устанавли­вают связь одной последовательности пропозиций с по­следовательностями пропозиций более высокого уровня и таким образом выводят глобальное значение эпизода или всего дискурса из локальных значений, то есть значе­ний предложений дискурса.

Макроправила имеют рекурсивный характер. При на­личии последовательности макропропозиций они могут быть применены снова и таким путем можно вывести ма­кроструктуру еще более высокого уровня. Отсюда сле­дует, что результирующая макроструктура дискурса является иерархической структурой, состоящей из неско­льких уровней. Поэтому понятие макропропозиции отно­сительно: оно определяется относительно последователь­ности пропозиций (локальной или глобальной), из кото­рой оно выводится посредством макроправила.

В теории дискурса были определены следующие ма­кроправила:

1. ОПУЩЕНИЕ: при наличии последовательности пропозиций необходимо опустить те пропозиции, которые не служат условиями интерпретации (напр., пресуппозицией для другой пропозиции в данной последовательно­сти).

2. ОБОБЩЕНИЕ: при наличии последовательности пропозиций необходимо заменить эту последователь­ность на пропозицию, выводимую из каждой пропозиции данной последовательности.

3. ПОСТРОЕНИЕ: при наличии последовательности

42

пропозиций необходимо заменить ее пропозицией; выве­денной из всего репертуара пропозиций, входящих в эту последовательность.

Очевидно, что понятие семантической макрострукту­ры необходимо только для больших дискурсов, к кото­рым применимы такие понятия, как топик или основное содержание дискурса.

В нашем объяснении недостает целого ряда основопо­лагающих характеристик. С одной стороны, эти правила предполагают, что дискурс полностью эксплицитен, то есть что он выражает все пропозиции, служащие условия­ми интерпретации последующих предложений. Однако хорошо известно, что дискурс в естественном языке не всегда бывает эксплицитным. Многие пропозиции могут быть не выражены, поскольку говорящий может считать, что они известны слушающему или же могут быть выведе­ны им. Так же, как и при установлении локальной связно­сти, эти правила предполагают, что ряд пропозиций мо­жет находиться в базе знаний пользователя языка. Таким образом, эта база знаний—К—указывает, когда пропо­зиция служит условием интерпретации для других пропо­зиций. По отношению к правилу ОБОБЩЕНИЯ К уточ­няет, когда понятие является понятием более высокого Уровня по отношению к другим понятиям. Аналогично, К конкретизирует, когда из всей последовательности про­позиций выводится пропозиция более высокого уровня, как требуется правилом ПОСТРОЕНИЯ. Из последовате­льности „X едет в аэропорт", „X проходит регистрацию", »Х ожидает посадку..." при наличии соответствующих знаний о мире в виде фреймов или сценариев выводится макропропозиция ,,Х собирается лететь самолетом". Обычно в дискурсе выражаются только некоторые из пропозиций такой последовательности таким образом для выведения данной макропропозиции требуется дополни-

43

тельная пропозиция из К. Следовательно, макропропо­зиции выводятся из последовательностей пропозиций, относящихся к знаниям о мире пользователей языка.

Если теоретическое объяснение макроструктур, данное в предыдущем разделе, может быть приемлемо в лингви­стической семантике, то для когнитивной модели понима­ния оно недостаточно. Хотя когнитивное понятие знания и оказалось необходимым в этом объяснении, когнитив­ная модель должна быть намного сложнее. В добавление или вместо уже приведенных правил нам потребуются по крайней мере еще и такие:

1. Определение реальных процессов, с помощью кото­рых из предложений дискурса выводятся макрострукту­ры.

2. Детализация стратегий, применяемых для эффек­тивной обработки больших объемов информации, уча­ствующей в ряде случаев в таких процессах.

3. Экспликация различных типов информации, ис­пользуемой этими стратегиями, которые далее мы будем называть макростратегиями.

4. Детализация ограничений памяти на макрострате­гии.

5. Характеристика способов репрезентаций семанти­ческих макроструктур в памяти и их отношение к другим дискурсным или эпизодическим репрезентациям.

6. Рассмотрение типов знаний и стратегий, необходи­мых для применения макроправил и стратегий.

7. Объяснение роли макроструктур и макростратегий в когнитивной модели локальной связности.

8. Объяснение роли макростратегий и макроструктур в понимании суперструктур.

10. Рассмотрение роли макроструктур в выполнении целого ряда задач, связанных с дискурсом, таких, как ре­зюмирование, ответы на вопросы, решение проблем, обу­чение (например, образование или преобразование зна­ний, а также убеждений, мнений и установок).

Некоторые из этих специфически когнитивных харак­теристик были включены в нашу прежнюю модель дис­курса (Kintsch, van Dijk, 1978). Несмотря на то, что объ-

44

яснение, данное макроструктурам в той модели, было преимущественно статичным или структурным, в нем со­держались по крайней мере некоторые экспериментально подтвержденные идеи относительно организации дискур­са в эпизодической памяти и связанных с этим основных характеристик таких процессов, как поиск и извлечение информации из памяти, резюмирование. Однако прежней модели недоставало динамического или стратегического подхода при рассмотрении определенных процессов, пос­редством которых из дискурса и знаний выводится макро­структура. Аналогичным образом не были систематизи­рованы различные текстовые и контекстуальные ключи, используемые слушающим в реализации этих стратегий. И, наконец, структурное описание понимания на макроу­ровне, приводимое в прежней модели, едва ли могло пра­вильно объяснить, как различия в задачах, целях или ин­тересах индивида влияют на образование макроструктур.

45

новить более абстрактные и общие модели понимания языка. И с методологической точки зрения это вполне по­нятно: в рамках когнитивной модели не детализируется, как Джон или Мэри понимают дискурс, ее задача— сформулировать общие принципы. Аналогично, успешная вербальная коммуникация возможна, если только пользо­ватели языка обладают обидами значениями и знаниями. Следовательно, адекватная когнитивная модель макро­структур должна специфицировать общие принципы, со­блюдаемые всеми пользователями языка при восприятии общих значений дискурса. Она должна также показать, как индивидуальные различия предполагают достаточ­ный объем общей информации для обеспечения успешно­сти коммуникации. Какова бы ни была когнитивная среда пользователя языка, он не может приписывать дискурсу совершенно произвольные или несопоставимые структу­ры. Намерения говорящего, выраженные текстом или на каких-либо других основаниях резонно приписанные слу­шающим говорящему, безусловно, играют определяю­щую роль в выведении макроструктур.

До сих пор считалось, что макроструктуры являются структурами дискурса в таком же смысле, в каком в линг­вистике и психологии обычно говорят о значении слов или предложений. Для когнитивной модели такое объяснение не является полным. Для нее более приемлемо объяснение значения, которое пользователи языка приписывают ди­скурсу в процессе понимания или интерпретации. Но, строго говоря, это относится и к морфонологическим и синтаксическим структурам, когда они приписываются фонетическому ряду высказывания. Следовательно, фо­нологические, морфологические, синтаксические и семан­тические структуры, приписанные предложению или ди­скурсу посредством абстрактных правил или когнитив­ных операций, являются, как в стенографии, структурами, ассоциируемыми с этим предложением или дискурсом. Не имеет смысла делать исключение для глобальных значе­ний, которые мы объясняем с помощью семантических макроструктур.

Единственно возможным аргументом против этого допущения могло бы служить то, что макроструктуры— если они вообще существуют—только выводятся из ди­скурса и, следовательно, относятся не к репрезентации

46

значения дискурса, а в лучшем случае—к его когнитивной модели. Этот аргумент опирался бы на то, что в отличие от значения слов или предложений макроструктуры не выражаются непосредственно предложениями дискурса и значит, не могут быть частью его лингвистического зна­чения. Однако это рассуждение является неверным не то­лько для когнитивной модели понимания дискурса, но да­же и для лингвистической семантики (если все еще имеет смысл проводить различие между ними). Прежде всего, макроструктуры часто непосредственно выражены в са­мом дискурсе, например в заглавиях, в предложениях, вы­ражающих тему, и в словах или в резюме. Во-вторых, на­личие макроструктур в значении дискурса часто сигнали­зируется другими способами: местоимения, связки, наре­чия, тема-рематическое членение, порядок слов и т. п. ча­сто пресуппозируют предшествующие невыраженные ма­кропропозиции и их элементы (макропредикаты и ма­кроаргументы) и не могут быть объяснены лишь в терми­нах значений предшествующих предложений. В-третьих, локальная связность дискурса, установленная между со­седними предложениями, не может получить полного объяснения только в терминах локальных связей между пропозициями: для установления некоторой формы гло­бальной организации и контроля необходимы значения более высокого уровня. И, наконец, нет серьезных основа­ний, чтобы оставлять за пределами лингвистики или ког­нитивной семантики такие эмпирически значимые поня­тия, как топик, тема, общий смысл, основное содержание.

47

Для когнитивной модели такие методологические во­просы, возможно, менее значимы, так как значения стро­ятся из различных единиц знания, то есть когнитивных структур. Другими словами, понимание дискурса—это процесс построения вывода на всех уровнях—как на уровне значения слова, фразы, предложения, так и на бо­лее глобальном уровне макроструктур. Как писал Слобин (цитируется по Bates and MacWhinney, 1982:1.87): «Язык порождает мысли, но не представляет их». С этой точки зрения макроструктура дискурса является концеп­туальным глобальным значением, которое ему припи­сывается. Это приписывание в свою очередь основывает­ся как на выраженной в тексте поверхностной структуре и структурах значения, с одной стороны, так и на раз­личных знаниях или каких-либо иных когнитивных струк­турах, с другой.

Семантические макроструктуры дискурса в когнитив­ной модели предназначены не только для объяснения та­ких понятий, как тема, основное содержание, или для выявления аспектов глобальной связности; они предна­значены и для более важных когнитивных целей. Макро­правила -^ это и правила редукции информации, и прави­ла ее организации. Большие последовательности сложных семантических структур, таких, как предложения, изобра­жения, пейзажи, сцены или действия, не могут быть дол­жным образом обработаны без обращения к каким-либо структурам более высокого уровня. В процессе понима­ния текста мы не имеем доступа ко всем уже прочитанным предложениям. То же относится и к нашему пониманию повседневных событий и действий, многочисленные дета­ли которых могут быть восстановлены по памяти только частично. Однако, если большие последовательности се­мантических структур такого рода могут быть сведены с помощью макроправил в несколько иерархически орга­низованных макропропозиций и если такие макрострук­туры являются достаточной базой для дальнейшего пони­мания дискурса, событий или действий, тогда может быть выполнена исключительно сложная задача упорядочива­ния огромного количества семантических данных. Это значит, что у нас есть: а) общий семантический базис для связи (иногда на первый взгляд кажущихся несвязанными) последовательностей пропозиций; б) относительно про-

48

стая семантическая структура, которая может находиться в кратковременной памяти; в) средство для иерархической организации последовательностей пропозиций в эпизоди­ческой памяти; г) важный ключ активации знаний для бо­льших по объему фрагментов дискурса, событий или дей­ствий; д) действенные ключи повторной активации необ­ходимых семантических данных; е) эксплицитная кон­струкция, определяющая основные, наиболее важные се­мантические характеристики дискурса или эпизода. Эта информация необходима для решения дальнейших когни­тивных задач (приобретения знаний, припоминания, пла­нирования действий), а также для управления и контроля над обработкой последующего дискурса.

49
означает, что коммуникативные или интеракциональные цели дискурса или последовательности действий могут планироваться и быть понятными не просто в терминах окончательных результатов или конечных состояний, то есть локально как цели конечных предложений или дей­ствий, а только как цели пропозиций, речевых актов и дей­ствий более высокого уровня. Иначе говоря, макрострук­туры не могут быть заменены каким-либо другим поня­тием, например понятием цели, которое часто использу­ется в объяснениях действия или акционального дискурса и понимания рассказов. В этом случае могли бы подойти такие понятия, как глобальные намерения, цели или пла­ны, но они определяются в терминах макроструктур. По­сле этих более или менее общих предварительных замеча­ний и методологических предостережений мы можем приступить к рассмотрению вопроса о том, как пользова­тели языка выводят макроструктуры.

3. КОНТЕКСТУАЛЬНЫЕ МАКРОСТРУКТУРЫ

3. 1. Возможные темы и типы дискурсов

В связи с первостепенной важностью, придаваемой вы­ведению макроструктур при обработке сложной инфор­мации, пользователям языка крайне необходимо сделать правильные предположения относительно того, о чем по­вествует фрагмент дискурса. Для вывода макропропози­ции ими используются эффективные стратегии. В отличие от макроправил, радиус действия которых распространя­ется на целые последовательности пропозиций, для по­добных стратегий достаточно всего нескольких „ключей", чтобы выработать гипотезы с большей силой предсказуе­мости. Это становится возможным только тогда, когда для выработки таких гипотез используется вся значимая информация—не только текстовая, но и контекстуаль­ная, а также большое количество знаний о мире. Как то­лько в результате анализа, направленного „снизу вверх", эта гипотеза—макропропозиция—выведена, она может использоваться при понимании последующих предложе­ний ,,сверху вниз", что, конечно, позволяет проверить ее правильность.

Построить гипотезы относительно дальнейшего хода событий с одинаковой точностью для всех дискурсов не­возможно. Но даже если отдельные предложения нельзя предсказать детально, темы многих дискурсов более или

50

менее стереотипны. Поскольку в событиях и действиях очень много повторяющихся черт, то этими чертами на макроструктурном уровне будут наделены и сообщающие о них дискурсы. Таким образом, в новостях мы можем ' ожидать, что если русские поступают таким-то и таким-то образом, то американцы будут действовать так-то и так-то (С а г b о п е 11, 1978). Иначе говоря, при наличии информации на определенную тему мы можем предсказать, что случится дальше. Это справедливо и для ненаучной литературы (романтических историй, детективов и т. д.) и даже для сообщений по психологии. Другими словами, наше знание об условиях и следствиях в реальном мире часто служит для нас базой формирования контекстных ожиданий относительно дальнейшего хода повествования в дис-| курсе. Понятно, что некоторые типы дискурсов могут изображать свой особый мир, не всегда подобный реаль­ному миру: в повествовании мы можем ожидать счаст­ливый конец, даже если в жизни мы думаем иначе.

Таким образом, один тип макростратегии основыва­ется на нашем знании о мире. Поскольку дискурс повест­вует о реальных или вымышленных мирах, относительно которых мы уже обладаем большим количеством знаний и убеждений, то мы знаем, что ожидать дальше.

Другой набор стратегий касается наших знаний отно­сительно определенных типов дискурса. Мы имеем пред­ставление о том, какие действия или события описыва­ются обычно в дискурсах разных жанров: в новостях мы ожидаем сообщений о политических событиях и дей­ствиях или еще каких-либо важных событиях, например бедствиях, но не о банальных, неинтересных повседневных действиях или событиях. Поэтому, как представля-

51

ется, большая часть типов дискурса имеет ограничения на диапазон возможных тем, который мы можем назвать тематическим репертуаром определенного типа дискур­са. Понятно, что границы этого репертуара четко не опре­делены, они зависят от интересов, ценностей и социокуль-турных норм. Что интересно и заслуживает внимания се­годня и здесь, не всегда будет таким завтра и в других ме­стах.

Все это достаточно очевидно. Но по непонятным при­чинам в систематических исследованиях по лингвистике, социологии или антропологии все еще существует пробел относительно этих тематических репертуаров. У нас, ко­нечно, есть правильные интуитивные представления отно­сительно различных тем, которые могут быть затронуты во время вечеринки или в разговоре с незнакомцем в авто­бусе, но мало известно об ограничениях и правилах отбо­ра, ввода, сохранения или смены темы, о подробностях их деталей, протяженности и т.д. В классической поэтике и риторике уделялось внимание loci communes, т.е. сте­реотипным темам — как в литературе, так и в публичных речах (Curtius, 1948). Мы также знаем, что существует много тем — как универсальных (смерть, любовь и т. д.), так и специфических, характерных для литературы данной культуры (Фауст, Дон Жуан). Но о повседневных темах, используемых в различных ситуациях с разными людьми, мы знаем недостаточно. Существует, например, стерео­типное представление, что в неформальном общении не­которые мужчины обычно говорят о женщинах, спортив­ных машинах, делах, налогообложении и т. д. Также хоро­шо известно, что в каждой культуре есть свои табу на

52

определенные темы: в нашей культуре основным из таких табу является секс, по крайней мере в ситуациях с мало­знакомыми людьми.

Рассмотренные нами неформально стратегии или эта­пы стратегий, базирующиеся на различных типах инфор­мации, могут быть названы контекстуальными. Это зна­чит, что даже при отсутствии конкретной информации, получаемой из самого дискурса, пользователи языка уста­навливают по крайней мере репертуары тем для каждой коммуникативной ситуации. Эти тематические репертуа­ры в свою очередь ограничиваются культурными нормами, социальной ситуацией, спецификой коммуникативно­го события или речевого акта, различными социальными параметрами (ролями, положением, статусом, половыми, возрастными) и другими особенностями говорящего и, наконец, личностными характеристиками—целями, ин­тересами, планами и самой личностью говорящего.

Имея четкие представления о типах информации,

53

используемой контекстуальными макростратегиями, мы до сих пор еще не располагаем сведениями об их точных формах, упорядоченности и других когнитивных ограни­чениях. Хотя мы не можем здесь это рассматривать, оче­видно, что в самом широком смысле выбор возможных тем дискурса зависит от организации наших общекуль­турных знаний. У нас, возможно, также нет и готовых спи­сков тем разговоров в автобусе, на вечеринке или за зав­траком, поскольку количество таких списков и их боль­шой объем сделали бы невозможным их практическое и, следовательно, стратегическое применение в большинстве ситуаций. Неясно также, каким образом мы узнаем о том, что та или иная тема неприемлема в определенной комму­никативной ситуации. Не представляется также возмо­жным составить список тем, не употребляемых в тех или иных ситуациях, за исключением краткого списка табу.

В свете вышесказанного попытаемся систематизиро­вать различные блоки контекстуальной информации, используемой для определения возможных тем дискурса или его фрагментов (см. табл. 1). Этот список будет более или менее упорядоченным, но в зависимости от коммуни­кативного контекста пользователь языка может попросту перескочить через наиболее общие культурные уровни. Информация, представленная в таблице 1, предопреде­ляет возможные или невозможные темы для говоря­щих.

54

Таблица 1. Контекстуальная информация для макростратегий.

1 Общекультурные знания

а) обычные для данной группы виды деятельности и цели

б) характерные события или действия (напр., ритуалы)

в) специфические биофизические обстоятельства (напр., климат, ландшафт, животные, растения)

г) конкретные объекты (напр., промышленные инструменты)

2 Социокулытрная ситуация (компонент 1)

а) типы ситуаций (напр., завтрак, поездка в автобусе, визит, судебное разбирательство, бракосочетание)

б) категории участников

1. 
   функции (водитель автобуса, судья, врач)
   
2. 
   роли (мать, друг)
   

(iv) индивидуальные характеристики (характер, интересы, це­ли)

в) типичные события и взаимодействия (помогать, консультировать, платить)

г) конвенции (законы, правила, привычки)

3. Коммуникативные ситуации (компонент 2)

а) общие цели коммуникативного взаимодействия

б) глобальные и локальные речевые акты

в) актуальный референциальный контекст (присутствие людей, объ­ектов).

Чтобы понять дискурс, слушающий или читающий должен быть способен вычленять на базе или общих зна­ний о мире—как в (1) и(2)—или анализа текущего кон­текста — как в (3) — такие ориентированные на говоряще­го контексты или ситуации. Если говорящий и слушаю­щий не обладают общими знаниями о мире, понимание не может быть полным. На глобалъном уровне это означает, что, хотя могут быть поняты отдельные предложения, слу­шающий может не понять, о чем повествует весь дискурс в целом: без привлечения общего, более высокого уровня не могут быть образованы макропропозиции. Аналогич­ный случай возникает, когда какое-либо событие, дей­ствие или ситуация социокультурного уровня, пресуппозируемые говорящим, неизвестны слушающему.

3. 2. Стратегия ввода темы

Как можно видеть из табл. 1, дискурсы и их темы не появляются из ниоткуда. Предполагается, что пользова­тели языка всегда активны как члены общества и как лич­ности при глобальной и локальной интерпретации их окружения. Они производят категоризацию тех ситуаций и взаимодействий, свидетелями или участниками которых они являются. Таким образом, дискурсы рассматривают-

55

ся прежде всего как функциональные части коммуника­тивных и более общих общественных и культурных целей социальных групп или отдельных личностей. Темы, выби­раемые для таких дискурсов, обычно отражают эту функ­циональную роль как в семантическом, так и в прагмати­ческом плане. Пользователю языка при интерпретации дискурса не обязательно учитывать всю информацию, обобщенную в табл. 1, или осуществлять сложные поиски в области культурных или социальных знаний или убе­ждений: в момент коммуникации у воспринимающего обычно уже есть некоторое представление о глобальном или локальном контексте. Например, находясь в банке, мы не приступаем к построению контекста после того, как к нам обратился кассир. Мы уже знаем, где и среди каких людей мы находимся, какие действия мы можем или дол­жны выполнять, а также то, что соответствующие взаимо­действия будут осуществляться в рамках стереотипного сценария (например, погашение чека). В этой ситуации просьба показать документ, удостоверяющий вашу лич­ность, не прозвучит совсем неожиданно, его можно ча­стично предвидеть, исходя из общего сценария, а также из предшествующих действий (если мы уже предъявили свое удостоверение, мы не ожидаем, что эта тема возникнет вновь). Таким образом, пользователь языка как член об­щества в целом уже обладает некоторой репрезентацией структур, упомянутых в (1) и (2) в табл. 1, а иногда также частично и в (3), особенно если (3) включает коммуника­тивные взаимодействия, которые являются стереотипны­ми в данном социокультурном контексте (посещение бан­ка).

Ввод темы регулируют два типа ограничений: во-первых, темы могут быть предопределены социокультурной ситуацией и коммуникативным контекстом говоря­щего и слушающего, как в приведенных выше примерах. Другим ограничителем служит среда и тип дискурса: рас-­

56

сказы, новости в газетах или по телевидению, романы мо­гут повествовать о разном, но у них есть один общий ограничитель—события должны представлять интерес для тех, кому они сообщаются.

Хотя эти соображения относятся, собственно, к социо­логии или социальной психологии, когнитивная теория понимания дискурса должна включать модель пользова­телей языка в рамках социокультурной и коммуникатив­ной ситуации. Из нее, в свою очередь, могут быть выведе­ны ограничения на возможные потери тем. Стратегии, ко­торые мы сейчас формально обсудили, можно свести к следующим:

Ограничивайте поиск семантической информации об­щим культурным контекстом говорящего.

Ограничивайте поиск темы общими характеристиками текущей ситуации.

Определите, какие темы непосредственно задействова­ны в осуществлении коммуникативных и прагматических Целей говорящего.

57

Определите, какие темы возможны для типа/типов ди­скурса, характерных для рассматриваемого коммуника­тивного контекста.

С учетом I—IV определите, какие объекты или события могут обсуждаться и кем при данном речевом акте и типе дискурса.

Эти стратегии были сформулированы в самом общем виде. Стратегия V, возможно, поверхностна, как кажется из I—IV. Однако она предназначена конкретизировать те­мы, еще не детализированные предшествующими страте­гиями. Таким образом, стратегия V ограничивает возмо­жный репертуар тем, например, в бытовом разговоре или в рассказе, в зависимости от социальных или личностных характеристик говорящего или отношений между говоря­щим и слушающим.

Контекстуальные стратегии не действуют изолирован­но. Они обсуждались нами с целью показать, что дискурс и, следовательно, темы дискурса зависят в большой степе­ни от характеристик глобального или локального контек­ста. Именно дискурс предопределяет окончательные ре­шения относительно текущих тем, а, значит, также и отно­сительно необходимого соответствия между текстом и контекстом.

4. ТЕКСТОВЫЕ МАКРОСТРАТЕГИИ

В то время как контекстуальные макростратегии фор­мируют контекстные ожидания в отношении возможных тем дискурса, различные характеристики самого текста дают основания для выведения текущей темы. Конечно, контекстные и текстовые стратегии действуют параллель­но. Если контекстуальная стратегия выявляет очень кон­кретно тему, как в случае стереотипных ситуаций, то зада­ча текстовых стратегий обычно значительно легче. Эта за­висимость может быть даже такой сильной, что если текст и контекст не совпадают в тематическом плане, то слу­шающий может неправильно понять текущую тему ди­скурса.

Чтобы понять текстовые стратегии пользователей языка в формировании темы как при построении, так

58

и при восприятии дискурса, нам следует вновь обратиться к природе семантических макроструктур. Они состоят из макропропозиций довольно высокого уровня, выведен­ных из пропозиций, содержащихся в тексте, а также из фо­новых знаний о мире. Следовательно, макропропозиции в принципе не обязательно должны непосредственно быть выраженными в поверхностной структуре текста. Они должны быть выведены из семантической интерпретации слов, фраз, предложений или последовательностей пред­ложений. Основная стратегия должна быть сформулиро­вана в виде семантического вывода. Однако, чтобы облег­чить построение такого вывода слушающим, дискурс, как правило, сигнализирует о предполагаемых макрострукту­рах. Поскольку пользователи языка привносят обычно различные знания, убеждения и т. д. в процесс интерпрета­ции, то, вероятно, они могут вывести и различные макро­структуры. Для ограничения этого типа личностных ва­риаций, возникающих в ходе интерпретации, говорящие используют специальные средства. Одним из них служит эксплицитное выражение в самом дискурсе его основной темы, то есть макропропозиции. Тематические выраже­ния могут встречаться в различных местах дискурса, но предпочтительно в его начале или в конце или же в начале и в конце соответствующих эпизодов и абзацев.

59

в рамках нетематических предложений используются те­матические ключевые слова.

Между заранее спланированным письменным дискур­сом и спонтанным устным дискурсом существуют разли­чия в употреблении тематических выражений. В то время как в письменном дискурсе обычно имеют место заголов­ки и подзаголовки, в устном дискурсе, как правило, дается указание на различного вида тематические выражения.

Например: „Рассказывал ли я тебе о...", „Знал ли ты, что..."(см. Jefferson, 1978; Quasthoff, 1980). В устном дискурсе для выделения важных понятий может использо­ваться также интонация и ударение. Более того, неодно­значность коммуникативной ситуации обычно уменьша­ется благодаря наличию такой контекстуальной инфор­мации, как жесты и другие паратекстовые сигналы, а так­же устанавливающемуся взаимопониманию в данной коммуникативной ситуации. Наконец, темы в устном ди­скурсе менее сложны, особенно в незапланированном раз­говоре, и короче, чем в письменном дискурсе. В более длинных формах устного дискурса, особенно в моноло­гах, например в лекциях или в публичных выступлениях, прослеживаются особенности письменного дискурса, объ­явленные заранее темы, резюме и т. д. Типы обсуждав­шихся здесь языковых структур не всегда полностью вы­ражают целые макропропозиции, не говоря уже о целых макроструктурах. В общем, только резюме обычно пред­ставляют макроструктуры, тогда как заглавия иногда вы­ражают только ту макропропозицию, которая занимает в иерархии самое высокое место.

Другие выражения могут относиться не ко всей макро­пропозиции, а лишь к ее основным понятиям. Результа­том применения такой стратегии является не макропропо­зиция, а лишь ее фрагмент. Тематические выражения, дей-­

60

ствительно, имеют в этом отношении двойную функцию. С одной стороны, они содержат понятия, из которых мо­гут строиться макропропозиции, а с другой—являются вводной информацией для стратегий использования зна­ний. Так, тематические выражения активизируют области знаний, фреймы или сценарии, необходимые для понима­ния последующих предложений и для применения макро­правил.

Сигнализация синтаксическими средствами используе­тся прежде всего для указания локальной значимости и лишь затем как средство обозначения глобальной зна­чимости. Таким образом, вычленение в предложении фо­куса или тема-рематической структуры топик—коммен­тарий является не столько выражением глобальной значи­мости, сколько механизмом, управляемым правилами соединения и распределения информации между предло­жениями дискурса. Как и в случае фонетического ударе­ния, синтаксическая сигнализация часто базируется на контрасте. В частности, расщепленные предложения явля­ются предпочтительным синтаксическим средством при­влечения внимания к информации, выводящей за рамки нормы, то есть к локально значимой информации. В ана­логичных целях могут использоваться топикализация и пассив. Другим типичным средством выделения инфор­мации служит система придаточных предложений, особен­но различия между главным и придаточными предложе­ниями. Иерархическая структура предложения, так же как и другие упомянутые средства, указывает на распре­деление информации. Так, например, первая часть пред­ложения является, как правило, пресуппозицией, и по­тому большая значимость придается его заключительной части, то есть утверждению. Тем не менее нельзя отож­дествлять значимость с новой информацией, или, иначе говоря, с утверждением или фокусом. Как правило, в английском языке новая или фокусированная информация располагается в конечной ударной позиции, а отклоне­ния от этого условия могут быть использованы для выра­жения контраста, нарушения контекстных ожиданий и, сле­довательно, для обозначения локальной значимости.

Однако эти функции являются главным образом локальными. Глобальную тематическую значимость син­таксические структуры могут выражать только косвенно,

61

поскольку для ее выявления требуется учитывать специ­фику синтаксических построений целого ряда предложе­ний. Так, если „Джон" играет ведущую синтаксическую роль в нескольких предложениях, например, регулярно выступает в них в функции подлежащего и занимает пози­цию темы, он может затем быть темой и в последующих предложениях. Так формируется стратегическая гипотеза, состоящая в том, что „Джон" является основным дей­ствующим лицом в тексте и на этом основании—агенсом макропропозиции.

Тематические выражения относятся как к макрострук­турам дискурса в целом, так и к тематически связанным частям дискурса, так называемым эпизодам. Эпизод со­стоит из последовательности предложений, которой управляет макропропозиция. Ряд авторов использует по­нятие „эпизод" или понятие типа „абзац" как в лингви­стике (напр.: Longacre, 1979; Hinds, 1979; van Dijk, 1982b), так и в психологии (Black and Bower, 1980;

Haberlandt, Berian and Sandson, 1980). Эпизоды маркируются различными способами — в письменном ди­скурсе они начинаются с красной строки, а в устном отде­ляются паузами. Кроме этих сигналов поверхностной структуры, при вводе эпизода обычно используются и се­мантические средства. Поскольку каждый эпизод имеет свою макропропозицию, они могут не совпадать по та­ким семантическим категориям, как агенс, время, место, возможные миры и т. д. Так, сигналы смены темы, то есть перехода от одной темы к другой, в различных эпизодах являются одним из способов выражения тем дискурса. Приведем примеры маркеров смены темы, вводящих но­вые эпизоды:

1. Изменение возможного мира: Х мечтал, делал вид... что...

2. Изменение времени или периода: На следующий день..., На следующий год...

3. Изменение места: (тем временем) в Амстердаме,...

4. Ввод новых участников.

5. Вторичный ввод уже известных участников сред­ствами полных именных групп.

6. Изменение перспективы или точки зрения.

62

7. Различный набор предикатов (смена фрейма или

Таким образом, общая стратегия такова, что если ка­кое-либо предложение не подходит под текущую макро­пропозицию, должна быть образована новая макропро­позиция.

Макропропозиции различных эпизодов дискурса дол­жны быть надлежащим образом связаны между собой, так же как связаны выраженные предложениями пропози­ции. Их связи могут выражаться, например, с помощью коннективов, союзов или наречий. Кроме приведенного выше списка маркеров смены эпизодов, существуют еще средства макросвязи—макроконнекторы, с которых на­чинаются эпизоды, например, расположенные в начале предложения „но", „однако", „напротив", „более того" и т. д. Макроконнекторы не только сигнализируют о но­вых макропропозициях, но также придают необходимую связность всей макроструктуре в целом. Эта структура может быть обычной условной или же функциональной. Последующие эпизоды могут содержать разъяснение, ил­люстрацию, сопоставление и т. д. В этом случае они будут иерархически подчинены предшествующему эпизоду.

4.4. Семантические стратегии

Обсуждая маркеры смены темы, которые могут быть использованы для образования новых макропропозиций, мы уже ввели ряд чисто семантических стратегий для вы­вода макроструктуры. В то время как макропропозиции могут быть выражены непосредственно, макроструктуры могут быть надлежащим образом выведены только из глубинных семантических репрезентаций. Поэтому имен­но значения слов, фраз и предложений служат, как прави­ло, фундаментом при выведении тем.

Признавая особую направляющую роль макропропо­зиций, следует предположить, что пользователи языка стремятся вывести релевантную макропропозицию из от­рывка как можно скорее, хотя они и не всегда могут сде­лать это. Так, пользователи языка не ждут до тех пор, по­ка они не поняли локальной связности всей последователь­ности предложений, а начинают строить макрогипотезы Уже после интерпретации одного предложения или части Этого предложения. В некоторых случаях частичная

63

макроинтерпретация может осуществляться уже после од­ной фразы. Если рассказ начинается предложением:

(1) Джону было интересно знать, где он проведет свои каникулы в этом году.

(2) Мэри уже давно не видела свою бабушку.

(3) Послушай, Гарри, ты свободен сегодня?

Уже из таких начальных предложений можно полу­чить достаточно информации относительно возможных тем дискурса. Предикаты не только могут быть интерпре­тированы как состояния, действия или события, но и на основании нашего знания о мире мы определяем, какие из этих состояний, действий или событий являются типичны­ми мотивами или условиями их выполнения.

В соответствии со стратегиями установления локаль­ной связности оперативно проводится проверка тожде­ства места, времени и участников. Кореферентная тожде­ственность будет первым подтверждением значимости этих категорий для макроструктуры. Для интерпретации предиката последующего предложения стратегия устанав­ливает возможность его включения в более общий преди­кат, предварительно выведенный из предиката предше­ствующего предложения, напр.: „уезжать в отпуск" в (1)-Если предикат еще не может быть выведен на этом этапе,

64

то два предиката вместе могут дать достаточно информа­ции для вывода макропредиката второго предложения, как, например, „отправиться на пляж" в такой последова­тельности предложений:

Если последовательность предложений, которые не мо­гут быть сведены к предварительной макропропозиции, удлиняется, то у слушающего или читающего могут воз­никнуть трудности в интерпретации. В этом случае может быть установлена только локальная связность, но отнюдь не макропропозиция. Строго говоря, результатом может быть частичная интерпретация, и пользователь языка обычно прибегает к стратегии выжидания. Как только ин­терпретировано предложение, дающее "ключи" к поиску темы, из памяти может быть извлечена не получившая полной интерпретации последовательность пропозиций и ей—post hoc—может быть предписана макроструктурная роль.

Очевидно, что в любом случае при выводе макропро­позиций функция упорядоченных знаний о мире является крайне важной. Если упоминаются состояния, действия или события, являющиеся частью знаний, входящих во фрейм или сценарий, макропропозицию можно будет лег­ко вывести путем семантического наполнения общей про­позиции этого сценария или его части. Но как мы и пред­полагали ранее, для того чтобы сформировать контекст­ные ожидания относительно того, какая информация мо­жет входить во всю последовательность пропозиций в це­лом, обычно привлекаются более общие знания о причин­но-следственных отношениях между событиями, дей­ствиями или положениями дел.

4.5. Схематические стратегии

Наконец, при выводе макропропозиций, кроме обсу­ждаемой до сих пор поверхностной структурной и семан­тической информации, используется информация схема­тическая или суперструктурная. Это происходит прежде всего потому, что многие схематические структуры, на­пример в повествовании, имеют канонический порядок и, во-вторых, потому, что схематические категории имеют общие семантические ограничения. Если, например, нача­ло рассказа схематически организовано описанием обста-

новки, то первая макропропозиция (макропропозиции) может включать обозначение состояния участников, вре­мени, места и мотивов для осуществления последующих событий или действий. [...]

ЛИТЕРАТУРА

Bates, MacWhinney, 1979 = Bates, E., MacWhinney, В. A Functional approach to the acquisition of grammar.—In: „Developmental Pragmatics". (Ochs, E., Schieffelin, B. (eds.)). New York: Academic Press, 1979.

Black, Bower, 1980 = Black, J.В., Bower, G.H. Story under­standing and problem solving.—„Poetics", 9, 1980, p. 233—250.

Bower, 1974 = Bower. G. H. Selective facilitation and inference in re­tention of prose.—„Journal of Educational Psychology", 66, 1974, p. 1—8.

Carbonell, 1978 = Carbonell, J.G. Politics: Automated ideologi­cal reasoning.—„Cognitive Science", 2, 1978, p. 1—15.

Cirilo, Foss, 1980= Cirilo, R.K., Foss, D.J. Text structure and reading time for sentences.— „Journal of Verbal Learning and Verbal Beha­vior, 19, 1980, p. 96—109.

Cirilo, 1981 = Cirilo, R.K. Referential coherence and text structure in story comprehension.— „Journal of Verbal Learning and Verbal Beha­vior", 20, 1981, p. 358—368.

Curtius, 1948 = Curtius, E.R. Europaische Literatur und latei-nisches Mittelalter. Bern: Francke, 1948.

van D ij k, 1972 = van Dijk, T. A. Some Aspects of Text Grammars. The Hague: Mouton, 1972.

van Dijk, 1977 = van Dijk, T.A. Text and Context. London: Long­man, 1977.

van Dijk, 1980 = van Dijk, T.A. (ed). Story comprehension.— „Poetics", 8, 1980 (special triple issue), p. 1—3.

van Dijk, 1982 = van Dijk, T.A. Episodes as units of discourse ana­lysis.—In: „Analyzing Discourse: Text and Talk". (Tannen D. (ed)). Wash­ington, D. C.: Georgetown University Press, 1982.

Graesser, 1981 =GraesserA.C. Prose Comprehension Beyond the Word. New York: Springer—Verlag, 1981.

Haberlandt, В е г i a n and Sandson, 1980 =Hab-eriandt K., Berian C., Sandson J. The episode schema in story pro­cessing.—„Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior", 19, 1980, p. 635—650.

Hinds, 1979=HindsJ. Organizational patterns in discourse.—In:

„Syntax and Semantics 12: Discourse and Syntax". (Givon T. (ed)). New York: Academic Press, 1979.

J e ffe r s о n, 1978 = J e ffe r s о n G. Sequential aspects of story telling in conversation.— In: „Studies in the Organization of Conversational Interac­tion". (Schenkein J. (ed.)). New York: Academic Press, 1978.

Kintsch, Dijk, 1978 = Kintsch W., van Dijk T.A. Toward a model of text comprehension and production.— „Psychological Review", 85, 1978, p. 363—394.

L e h n e r t, 1980 =LehnertW.G. Affect units and narrative summari­zation (Technical Report, No. 179). Yale University, Department of Compu­ter Science, 1980.

Longacre, 1979 = Longacre R.E. The paragraph as a grammatical unit.—In: „Syntax and Semantics 12: Discourse and Syntax" (Givon T. (ed.)). New York: Academic Press, 1979.

66

Quasthoff, 1980 = QuasthoffU.M. Erzahlen in Gesprachen Tu-bingen; Narr. 1980.

Schank, Lehnert, 1979 = Schank R.C., LehnertW.G. The conceptual content of conversation.—„Technical Report", 160. Department of Computer Science, Yale University, 1979.