Малый алхимический свод

МАЛЫЙ АЛХИМИЧЕСКИЙ СВОД

Перевод, предисловие и примечания

В.Я. Рабиновича



Содержание
Предисловие

Предуведомление

1. О многоразличных ошибках

2. Как появились металлы

3. Доказательство того, что алхимическое искусство - истинное искусство

4. Разновидности печей, потребных в алхимии

5. О качестве и количестве печей

6. Какие разновидности печей для возгонки и какая от них польза

7. Как [складывают] печи для перегонки

8. О печах обливных

9. Как облицовывают глиняные сосуды

10. Четыре тинкториальных духа

11. О том, что есть эликсир, а также о том, сколько металлов могут быть превращены посредством четырех духовных начал

12. О разновидностях веществ и об их именах

13. Что есть ртуть и каково ее происхождение

14. Что такое сера, каковы ее свойства и где ее можно отыскать

15. Что такое аурипигмент и какое у него происхождение

16. Что такое мышьяк

17. Двойственная природа нашатыря

18. Для чего нужна универсальная соль и как ее приготовить

19. Соляная вода, или вода, в коей растворена любая [какая тебе только придет на ум] соль

20. Какая польза от щелочной соли и как ее приготовить

21. Как выбелить растворить в воде квасцы

22. Как же можно окрасить в красный цвет атраментум, а также растворить его в воде

23. Как приготовить винный камень, да так, чтобы масло, извлеченное из него, могло растворять окалины

24. Как готовят зеленую медь, как ее окрашивают в красный цвет и чем она полезна для алхимического искусства

25. Как и из чего делают киноварь

26. Как и из чего можно приготовить лазурит

27. Как и из чего делают белый свинец

28. Как из белого свинца приготовить свинцовый сурик

29. Как изготовить свинцовый сурик из свинцовой окалины

30. Что такое возгонка и сколько существует способов возгонки

31. Что такое обжиг и сколько может быть способов обжига

32. Что такое сгущение и почему к этой операции прибегают

33. Что такое закрепление и сколько существует способов закреплять тела

34. Что такое растворение и сколько существует способов растворять вещества

35. Что такое перегонка и как ее осуществляют

36. Что такое умягчение и как это делается

37. Как приготовить белоснежную ртуть

38. Как растворяют, выбеливают и закрепляют серу

39. Как выбеливают аурипигмент

40. Как выбеливают мышьяк

41. Как приготовить нашатырь

42. Об огнетворных веществах

43. Дополнительная глава, продолжающая рассказывать о закреплении духовных начал

44. Здесь начинается алхимическое откровение и научение тайнам сего искусства

45. Здесь я научу тебя, как закреплять порошки, дабы их можно было смешивать с разными веществами

46. Как следует растворять в воде субстанциональные начала

47. Как субстанциональные начала можно обратить в жидкость красного цвета

48. Как перегнать воду. Два способа

49. О перегонке масла

50. О сгущении всех растворов

51. Как может быть прокалено золото и серебро

52. Про реторту

53. Как должно обжигать прочие металлы

54. Как обжечь медные пластины

55. Как же укрепить и отвердить окалины различных тел

56. Здесь начинается наипервейшая из операций

57. Как же все-таки получишь золото и серебро, если поступать в согласии со всем тем, что я предписал тебе в этой книге
Предисловие. АЛХИМИЧЕСКИЙ КОСМОС АЛЬБЕРТА ВЕЛИКОГО
Дословный перевод названия трактата Альберта Великого «Libellus de Alchimia» — «Маленькая книжка об алхимии», или «Книжица об алхимии». Однако из-за своего энциклопедического характера это фундаментальное, хотя и небольшое по объему сочинение может быть названо «малой алхимической суммой» или «малым алхимическим сводом» европейского средневековья. Не потому ли трактат представляет значительный интерес для современного читателя, что это не только эзотический памятник минувших времен, но и важнейший источник, позволяющий понять алхимию как существенный элемент средневекового природознания, непосредственно предшествовавшего становлению науки нового времени? Включенный в проблематику современного мышления стародавний текст приобретает несомненную актуальность.

Это сочинение (как, впрочем, и многие другие) связывают с именем Альберта Великого (Альберта фон Больштедта, ок. 1193-1280), который представил Аристотеля-натурфилософа таким, каким его затем восприняла философская мысль высокого средневековья. Оставим без обсуждения меру доказанности авторства Альберта Великого, здесь важно знать другое: время создания текста — бесспорно XIII в.

Основополагающим текстом алхимии Альберта Великого является «Semita recta» (букв. «Прямой путь», но точнее — «Путь истины»). Существует около тридцати рукописных версий этого сочинения, хранящихся в крупнейших библиотеках Европы и относящихся к XIV-XVI вв. В XIV-XVII вв. появляются переводы трактата с латинского на итальянский, греческий, немецкий и английский языки; в конце XIX в. А. Пуассон публикует французский перевод.

Первая латинская публикация «Libellus» относится к 1561 г. (Базель). В 1602 г. в четырехтомном «Theatrum chemicum»(Урсел) выходит несколько измененное издание текста под названием «De Alchimia»; оно повторено в Страсбурге в новом — шеститомном — «Theatrum...». «De Alchimia» — это лишь часть «Semita recta». С «Libellus de Alchimia» много общего имеют и другие приписываемые Альберту трактаты: «De Mineralibus» и «Liber Minerali».

Первой критической публикацией «Libellus de Alchimia» можно считать текст, включенный в XXI т. первого издания сочинений Альберта Великого, осуществленного доминиканским монахом Петром Джемми в Лионе (1651). Крупнейшим достижением в альбертоведении явилось 38-томное издание его трудов «Alberti Magni, Ratisbonenis Episcopi, Ordinis Praedicatorum. Opera Omnia ... » (Полное собрание сочинений Альберта Великого, епископа Ратисбонского, члена ордена проповедников), осуществленное Эмилем Борнье (Париж, 1890-1899). «Libellus de Alchimia» помещена в XXXVII т. (1898, р. 545-743). Именно это издание взято за основу настоящего перевода.

Некоторые главы трактата завершаются «добавлениями», в которых упоминаются сочинения ряда авторов, живших после Альберта. Этого достаточно, чтобы считать «добавления» позднейшими приписками. Тем не менее они дают читателю некоторое представление об образе мысли Псевдо-Альберта — собирательного приверженца алхимии XIV-XV вв.

В конце 60-х гг. XX столетия Институтом Альберта Великого в Кельне предпринято новое 40-томное издание его сочинений — «Opera Omnia Alberti Magni», куда вошли также ранее не опубликованные работы этого мыслителя. Трактат «Libellus de Alchimia» подготовлен известным историком науки П.Кибре для последнего — 40 т., но некоторые комментарии Кибре уже опубликованы и частично использованы в настоящем издании. Для русского перевода «Libellus de Alchimia» и комментирования текста полезной оказалась и критическая публикация этого сочинения, подготовленная В. Хайнс (Беркли; Лос-Анджелес, 1958).

Альберт Больштедтский — великий энциклопедист европейского средневековья. Энциклопедизм, стремящийся охватить весь универсум, — характерная особенность мышления этого времени. Всеобъемлющие теологические конструкции стремятся навести безукоризненный порядок на всех этажах мироздания. Сочинения Фомы Аквинского -впечатляющее свидетельство суммирующего ума.

Алхимические суммы — периферия средневекового универсализма. Они жестче — почти вне разночтений. Чуть ли не каждый алхимический текст является сводом теоретических и процедурных доктрин. Эти суммы тем представительнее и авторитетнее, чем авторитетнее и представительнее их авторы в истории естественных знаний.

«Libellus de Alchimia» Альберта Великого как раз и есть та сумма, на которую вполне можно положиться. Это наиболее авторитетный образ алхимической теории и ее операциональных технохимических воплощений, обобщивший опыт охристианен-ной алхимии XIII столетия, эпохи христианских докторов, ассимилировавших греко-египетский опыт и его арабский вариант.

Широк разброс предметов внимания автора трактата. Да и пестрота тематического перечня, если судить по охватываемой им проблематике и заголовкам разделов, тоже очевидна. Она беспорядочна, но лишь на первый взгляд. Чтобы исследовать, необходимо хотя бы уменьшить пестроту и беспорядочность. А для этого следует укрупнить оглавление Альбертовой суммы. Она включает следующие тематические блоки: I. Хвала Богу; II. Алхимическое наставление; III. Обоснование статуса металлов — фундамент алхимического теоретизирования; IV. Обоснование алхимической истины; V. Печи (где греть); VI. Сосуды (в чем греть); VII. Алхимические начала: кирпичи алхимического мироздания; цвет; VIII. Эликсир, или философский камень; IX. Вещества; принципы и реальность; X. Операциональные процедуры; XI. Совершенствование веществ и принципов; XII. Вспомогательные «энергетические» вещества; XIII. «Заземление» духовных принципов; XIV. Магический ритуал; XV. Смешивание; XVI. «Физико-химическая» обработка основных веществ; XVII. Реторта; XVIII. Обработка веществ огнем; XIX. Главная операция; XX. Как же все-таки получить золото.

Последовательность указанных блоков по-прежнему кажется случайной. И все же... Первые два блока намечают полюса, между которыми разыгрывается алхимическое действие. Полюса эти, будь они менее жестко противопоставлены друг другу, совпадают с полюсами собственно средневекового мифа: на вершине — «высочайшая высота высот»; внизу — человек, стесненный данной Богом моралью. Такое предварение чисто алхимического трактата — результат мимикрии алхимического искусства, пришедшего в христианский мир. Затем идет алхимическая практика, сквозь которую просвечивает умозрительное деяние, а умозрительное деяние затемнено осязаемой вещью, утяжеляющей эфемерную алхимическую мысль: вещь эфемерна, — теория практична.

Именно таково чередование тематических узлов. Высокое алхимическое теоретизирование по поводу металлов неожиданно переходит в рассуждение о печах — глиняных, жарких, дымных. А это последнее — в умозрение по поводу алхимических принципов, в соответствии с которыми можно получить искомый эликсир. Но дальше только-только коснувшаяся горних высот алхимическая духовность оборачивается веществом — множеством веществ: цветных, пахучих, ядовитых, целительных, крупнозернистых и тонкодисперсных, так и просящихся в жадные до дела руки, притворяющиеся умелыми.

Альберт уже сообщил о печах (где надо греть), рассказал и о сосудах (в чем греть), поведал и о веществах (что греть). Остается сообщить самое, может быть, главное — как греть. И тут же следует подробное, шаг за шагом, описание операций с веществами, ведущих к окончательному совершенству — золоту.

Между тем каждый шаг — в некотором смысле сам по себе: каждое вещество может быть усовершенствовано и в своем индивидуальном качестве, как таковое. Но как? Лишь огнем, который не только изначальный принцип, но и тот огонь, которым греют, обжигают, закаливают. Отсюда описание горючих вспомогательных веществ, способствующих превращению. Сами же вещества в нем не участвуют.

Как будто все выполнимо, воспроизводимо. Но здесь-то и начинается таинственное описание магического ритуала, доступного лишь праведным. К делу примешивается деяние, к действию — священнодействие. Примешивается. Смешивается.

Принцип смешивания несмешиваемого — образ действия алхимика, пародия на действие правоверного христианина. Смешивается все: селитра и злость, купорос и гнев, и все это вместе друг с другом. Именно после описания ритуальных действий следует ряд разделов, описывающих смешивание. Но лишь совершенные вещи смешиваются лучше всего. Вот почему «физико-химическая» обработка (очистка) главных веществ занимает достойное место в этой сумме.

Всеядный алхимик, смешивающий как будто в одну кучу все, даже при подходе к сокровенному, не прочь рассказать вдруг о простой реторте, об обжиге второстепенных тел, но закончить самым главным: как же получить золото, если следовать всему, что здесь предписано?

В итоге: золото так и не получено, хотя, кажется, и могло быть получено. Бытие оборачивается небытием. Опыт и удача каждый раз уникальны, а потому невоспроизводимы. Всегда есть на что-в случае неудачи — сослаться. Сам принцип смешения вещи и имени — залог неуспеха, ибо имя вещественно, а вещь — бутафорская.

Вот почему полюса — Бог и человек — остаются только вешками, а собственно алхимический миф проигрывается в полном небрежении этими крайними состояниями средневекового мышления.

Ни теологизирование, ни технохимическое ремесло из алхимии невыводимы. Напротив, они утопают в ней, обретая легкомыслие как бы теории и как бы дела. Зато обретают значимость кривозеркального образа канонической культуры европейских средних веков.

Безрезультативное всеумение алхимика и есть результат, лишь снившийся и Фоме Аквинскому, и Б. Палисси. Осуществляется псевдоцелостность алхимического всеумения, когда, согласно Томасу Манну, «духовное и физическое начала соединялись и возвышали друг друга...». Такова структура данного трактата. Так устроены все алхимические трактаты. Из того же теста сделан и сам алхимик, этот гомункулус позднеэллинистической паракультуры, привитой к культурному древу европейского средневековья.

Обращусь к теоретическим основоположениям, как они представлены у Альберта. Несовершенные металлы больны, охвачены порчей. Алхимическое искусство способно их возродить. Своим многообразием металлы обязаны только различию собственных внешних форм, но не сущностям. Сущность для всех металлов едина. Стало быть, лишить металлы их проявлений возможно. А это значит создать другое вещество. Разные вещества создает природа: металл образуется в земле от смешения серы и «живого серебра» (ртути). Однако начала эти уже могут быть испорченными (больное семя). Это обстоятельство и приводит к рождению несовершенных металлов. Далее Альберт приводит нисходящую классификацию металлов: золото, серебро, медь, олово, железо, свинец. Различие их обусловлено степенью порчи исходных начал и в меньшей степени особенностями среды (в чистой или нечистой земле происходит рождение металла). Итак, различие металлов внешне, а их тождество — сущностно.

Лечение металлов — рукотворный, но и боговдохновенный процесс. Однако лечить прежде всего следует начала — серу и ртуть. Иначе говоря, нужно возвратить металл к первичной материи (очищением огнем), ибо внешние свойства переменчивы. Опять же превращение металлов возможно.

Совершенный металл имеет рукотворную модель, составленную из двух (сера и ртуть) и четырех (еще мышьяк или аурипигмент и нашатырь) начал. Это и есть эликсир, или философский камень, посредник меж несовершенными и совершенными металлами. Только эти начала-вещества-принципы следует особо очистить.

Вся практическая часть этому и посвящена. Технохимические приемы описываются точно и как будто достоверно. Почти до полной воспроизводимости, в решающий момент оказывающейся иллюзорной.

Обаяние вот уже почти пойманной за хвост иллюзии нисколько не смущает алхимика. хотя и раздражает твердо стоящего на земле технохимика-ремесленника. Но если однозначно воспроизводимый технохимический рецепт — весь в себе и в качестве материализованного опыта передается без изменений, то практическое наставление — система открытая и исполнена соблазна к дальнейшему усовершенствованию, как и больной металл. Присутствие недостижимости — важный момент алхимической практики. Алхимик, пользуясь уже готовыми результатами технохимического опыта и преобразуя ремесленную осуществленность в алхимическую неосуществленность, существенно изменяет присущие практической химии приемы. Именно такими изменениями преисполнена практика алхимиков: кладка печей, литье посуды, очистка веществ, описание их свойств, химические операции. Именно из алхимии все это и вошло в новую химию в качестве действенных приемов. Алхимия вдохнула жизнь разночтения в застывшие нормативные акты химического ремесла.

Обратимся теперь к описаниям-образцам Альбертовой суммы, комментируя только один момент: слитность вещи и имени, их чередование, возвышение вещи и заземление имени. Это собственно алхимический феномен, переводящий теологическое теоретизирование и материальную демиургию в состояние парадоксального смешения этих сфер деятельности средневекового человека. Ртуть — «плотная жидкость, которая находится во чреве земли...». Природа ее жидкая. Она плотна, но и суха. Она же — материя металлов. Ее природа холодна и влажна (оппозиция к ее сухости). Она — «источник всех металлов», «все металлы сотворены из нее». «Ртуть смешивается с железом, и ни один металл не может быть озолочен (позолочен) без помощи ртути». Ртуть -«живое серебро». Если ее смешать с серой, а потом возогнать, то получится «сверкающий красный порошок», то есть философский камень, по сожжении вновь обращающийся в жидкость — исходную ртуть. Физика ртути неотделима от ее метафизики. Граница зыбка. Начало и принцип, состояние и свойство, вещество и вновь принцип. Все это вместе, поочередно, порознь и вновь вместе. Киноварь — «субстанция благородная». Ее «делают из живого серебра и серы». С духовными началами здесь действуют, как с вещами: мельчат, помещают, нагревают, охлаждают, вынимают. Но прежде идеальные принципы — ртуть и сера — отмывают, кипятят и прочее. Сера и ртуть, как вещества, дают метафизическую киноварь, а сера и ртуть, как принципы, дают сверкающий красный порошок минеральной краски. Растворение есть «слияние какого-либо прокаленного вещества с водою». Раствор можно перегонять. Нагревание способствует растворению. Иногда растворению помогает охлаждение. Некоторые вещества прежде прокаливают с серой и лишь потом растворяют. Техника растворов, не больше. Но цель опять-таки метафизическая: «процедура эта изобретена для того, чтобы скрытые качества вещества могли бы стать явленными твоему взору, а явленные качества, напротив, уйти вглубь». Но также и... для тривиальной перегонки. Вновь единство алхимической двоичности. «Теперь надлежит рассмотреть печи для возгонки, — пишет Альберт Великий, — которых должно быть по крайней мере две или четыре. У этого рода печи всегда должны быть диск, проход и отверстия, как и у печи философов, только несколько меньших размеров. (Добавление: их следует помещать всегда вместе, чтобы удобнее было ими пользоваться)». Описание к чертежу. Но... печь философов — умозрительная печь, печь в принципе, идея печи, однако с отверстиями, диском и проходом, с настоящими, а не принципиальными, отверстиями, диском и проходом. «Эксперимент» и «теория» — «теория» и «эксперимент». И то и другое — в кавычках. Земное и небесное даны вперемешку: серое небо — голубая земля. Если алхимический опыт и алхимическая теория — квазиопыт и квазитеория, то смешение имени и вещи — подлинное смешение.

Где же, однако, то скрепляющее вещество, которое удерживает эту смесь в ее индивидуальном, не просеиваемом на отдельные фракции, качестве? Это эмоциональная энергия алхимика, прячущая языческое свое прошлое в потемках александрийского подтекста. Вот алхимическое откровение Альберта Великого: «В этом месте моей книги я могу достоверно сказать, что вполне обучил тебя собирать многоразличные цветы, источающие благоухание, приносящие здравие и красоту, венчающие славу мира. Но среди прочих цветов есть один — наикрасивейший, благоуханнейший из всех. Это цветок цветов, роза роз. наибелейшая лилия долины. Возликуйте и возрадуйтесь, любезные чада мои, в невинной богоданной юности вашей собирающие сии божественные цветы. Я привел вас в сады Парадиза. Срывайте цветы, выращенные в райском саду. Плетите из них венки. Венчайте ими чело ваше. Возликуйте и возрадуйтесь ликованием и радостью Божьего мира.

Я открыл перед вами, о дети мои, сокрытые смыслы. Пришла пора помочь вам сподобиться великих тайн нашего искусства, столь надолго сокрытых от взоров ваших, — вывести вас к свету.

Допрежь я научил вас, как изгонять порчу и собирать истинные цветы, доподлинные сущности тех субстанций, с коими вы имеете дело. Ныне же я выучу вас взращивать их для изобильного плодоношения. Но один из тех плодов вдруг окажется последним и венчальным из всех — плодом плодов — навечно, навсегда...».


Предуведомление

"Вся мудрость исходит от Господа нашего и всегда с ним и присно и ныне, и во веки веков"¹. И да возлюбит каждый эту божественную мудрость, взыскует ее и вымолит мудрость и разумение у Того, "кто дарует разумение и мудрость, изобильно и без препон", — каждому, не укоряя, не попрекая, Он есть высочайшая высота и глубочайшая глубина всякого знания. Он есть сокровищница всякого знания, Он есть сокровищница всей мудрости. Вот почему "все сущее — от Него, через Него и в Нем"; без Него ничто не может быть сделано, без Него ничто не может быть совершено. Честь и слава Ему во веки веков. Аминь.

Итак, приступая к сему рассуждению, я, уповая на помощь и благоволение Того, Кто первопричина и Кто исток всякого блага и любви, прошу Его сподобить скудные мои знания частице божественного Духа, дабы я оказался в силах высвободить свет, открытый во мраке, и повести тех, кто погружен во грех, по тропе истины. Да поможет мне в замысленном предприятии моем Тот, Кто вечно пребывает в высочайшей высоте высот. Аминь.

Несмотря на все мои многотрудные странствия по многочисленным землям и провинциям, городам и замкам, странствия, вдохновленные моим интересом к науке, зовущейся алхимией, несмотря также и на то, что я вдумчиво собеседовал с учеными людьми и мудрецами, хранителями алхимической премудрости, употребляющими ее, чтобы исследовать свой предмет сполна; несмотря даже на то, что поглощал их писания одно за другим, бессменно склоняясь снова и снова над трудами мудрецов, я не нашел в них сути того, что сии мудрецы провозглашали в своих сочинениях. Я изучал алхимические книги двояко, стараясь уразуметь в них и то, что говорит в пользу мужей, их написавших, и то, что говорит против них, но установил, что эти книги никчемны, бессмысленны и бесполезны.

Вдобавок я обнаружил еще, что многие ученые: богачи, аббаты, епископы, каноники, знатоки натуральной философии — будто вовсе были они неграмотными, потерпели крах, затратив бездну бесплодных усилий и вконец разорившись. И все только потому, что, увлеченные своим искусством, они оказались неспособными вовремя остановиться или свернуть с начатого пути.

Однако меня не оставляла надежда. Я продолжал безостановочно трудиться. Я продолжал тратить имеющиеся у меня средства и, путешествуя по городам, монастырям и замкам, продолжал наблюдать. Но наблюдал, размышляя, ибо, как говорит Авиценна, "возможно ли это? Но если этого не может быть, то каким образом этого не может быть?"² Я настойчиво изучал алхимические сочинения и размышления над ними, пока наконец не нашел того, чего искал, но не посредством моих собственных скудных знаний, а посредством божественного Духа. Но как только я стал отличать и понимать то, что лежит за пределами природы, я начал более пристально и с большим тщанием следить за процедурами вываривания³ и возгонки, растворения и перегонки, размягчения, обжига и сгущения в алхимических и иных работах. Я делал это до той поры, пока не убедился, что превращение в Солнце и Луну возможно, причем алхимическое Солнце и алхимическая Луна в испытаниях и обработке оказываются лучше природного [золота] и природного [серебра]⁴.

Вот почему я, ничтожнейший из философов, вознамерился ясно изложить истинное искусство, свободное от ошибок, для моих единомышленников и друзей; но таким, однако, образом, чтобы они увидели и услышали то, что для них самих сокрыто и остается невидимым, неслышимым и неумопостигаемым. Вот почему я прошу тебя и заклинаю тебя именем Творца всего сущего утаить эту книгу от невежд и глупцов⁵. Тебе я открою тайну, но от прочих утаю эту тайну тайн, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы глядят заискивающе и вместе с тем надменно на наше Великое Деяние, потому что им самим оно недоступно. Поэтому они и полагают наше Великое Деяние отвратительным, но верят, что оно возможно. Снедаемые завистью к делателям сего, они считают тружеников нашего искусства фальшивомонетчиками. Никому не открывай секретов твоей работы! Остерегайся посторонних! Дважды говорю тебе: будь осмотрительным, будь упорным в трудах твоих и при неудачах не расхолаживайся в рвении своем, помня о великой пользе, к коей ведет твой труд.