Место исторической географии в востоковедных исследованиях этно-ландшафтные регионы евразии за исторический период изменения климата и миграции кочевников

Исторические труды:

"Этногенез и биосфера Земли"

"От Руси до России"

Поиски вымышленного царства

Древняя Русь и Великая степь

МЕСТО ИСТОРИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ В ВОСТОКОВЕДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

ЭТНО-ЛАНДШАФТНЫЕ РЕГИОНЫ ЕВРАЗИИ ЗА ИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

ИЗМЕНЕНИЯ КЛИМАТА И МИГРАЦИИ КОЧЕВНИКОВ

Люди и природа Великой степи

Гетерохронность увлажнения Евразии в древности

Гетерохронность увлажнения Евразии в Средние века

Л.Н. Гумилев

"Этногенез и биосфера Земли"

Моей жене Наталии Викторовне посвящается

Дар слов, неведомый уму,

Мне был обещан от природы.

Он мой. Веленью моему

Покорно все; земля и воды,

И легкий воздух, и огонь

В одно мое сокрыто слово,

Но слово мечется как конь,

Как конь вдоль берега морского,

Когда он, бешеный, скакал,

Влача останки Ипполита,

И помня чудиша оскал,

И блеск чешуй, как блеск нефрита,

Сей грозный лик его томит,

И ржанья гул подобен вою,

А я влачусь, как Ипполит,

С окровавленной головою

И вижу – тайна бытия

Смертельна для чела земного,

И слово мчится вдоль нея,

Как конь вдоль берега морского.

1934 г.

Боязнь разочарования. Этносы как форма существования вид Ношо sapiens. Предмет исследования. Экскурс в философию. Человечество как вид Homo sapiens. Определения понятия "этнос"

Часть первая. О ВИДИМОМ И НЕВИДИМОМ

I. О полезности этнографии

Несходство этносов. Запутанность применяющейся терминологии. Обобщения и скрупулюсы. Рамки. У историка без географии встречается "претыкание"

II. Природа и история

Сочетание природоведения и истории формации и этносы. Можно

ли верить историческим источникам? Можно ли верить памятникам? Признака для определения этноса нет. Этнос – не общество. Язык. Идеология и культура. Происхождение от одного предка. Этнос как иллюзия.

III. А есть ли этнос?

Между Западом и Востоком. Страна и народ без имени. "Этнос" – сочинение С. М. Широкогорова. "Состояния" и "процессы"

Часть вторая. СВОЙСТВА ЭТНОСА

IV. Этнос и этноним

Имена обманчивы. Примеры камуфляжа. Бессилие филологии и истории

V. Мозаичность как свойства этноса

Обойтись без родового строя можно Чем заменяют родовой строй Образование субэтнических групп Варианты этнических контактов Роль экзогамии Опыт интерпретации

VI. Этнический стереотип поведения

Несхожесть как принцип Изменчивость стереотипов поведения

Этнос и четыре ощущения времени

VII. Этнос как система

"Система" в популярном объяснении. "Система" в агиологии.

Уровни и типы этнических систем

VIII. Субэтносы

Структура этноса. Саморегуляция этноса. Консорции и конвиксии

IХ. Суперэтносы

Реальность суперэтноса – "франки". Зарождение суперэтноса – Византия. Надлом суперэтяоса – арабы VII- Х вв.

X. Алгоритм этногенеза

Этнические реликты. Статика и динамика. Инкорпорация. Разница между равновесием и развитием. Этногенез и естественный отбор. Альтруизм, точнее – антиэгоизм. Истребление реликтовых этносов

XI. Этнические контакты

Иерархия этнической таксономии. Контакты на разных уровнях. Соотношение этнических ценностей разных порядков. Контакт "пяти племен" и жителей "Срединной равнины". Контакты варваров и римлян. Этносы всегда возникают из контактов. "Фактор икс".

Часть третья. ЭТНОС В ИСТОРИИ

XII. Мысли о Всемирной истории

Два аспекта Всемирной истории. Почему я не согласен с А.

Тойнби. Почему я не согласен с Н. И. Конрадом. Об эллинизме. О Византии. О Китае

XIII. Мысли об этнической истории

Принцип неопределенности в этнологии. Две системы отсчета.

История культуры и этногенез. Урания и Клио

Часть четвертая. ЭТНОС В ГЕОГРАФИИ

XIV. Перевернутая задача

Этнос – явление природы. Человек в биоценозе. Географическая среда на смену формаций не влияет. Война человека с природой. Социум, политийя и этнос. У народов есть родина! Месторазвитие XV. Роль сочетания ландшафтов

Монотонность и разнородность ландшафтов. На берегах морей и закраинах ледников. Влияние характера ландшафта на этногенез

XVI. Становление антропогенных ландшафтов

Развитие общества и изменение ландшафта. Индейцы, народы

Сибири и их ландшафты. Древние цивилизации "благодатного полумесяца". В Древнем Китае. Возникновения и упадки.

Периодизация по фазам

XVII. Взрывы этногенеза

Взрыв этногенеза в I в. н.э. Гунны в Ш- V вв. н.э Взрыв этногенеза в VI в. н.э. Взрыв этногенеза в XI в. н.э

Часть пятая. ПРИРОДА ВНУТРИ НАС

XVIII. Этнос и популяция

Этнос – не популяция. Мономорфизм Фон и фактор X. Комплиментарность. Биологические линии исследования XIX. Филогенез или онтогенез?

Прогресс и эволюция человека. Региональные мутации. Конверсии биоценоза и сукцесии. Антропосукцессии

XX. Когда бессмертие ужасней гибели

Филогенез преображается в этногенез. Эволюция и этногенез.

Творчество или жизнь? Мысли С. И. Коржинского. Эксцесс и инерция в этногенезе

XXI. Сумма противоречий

Пока ответ не найден. Этногенез и энергия. Дискретность этнической истории. Где же "фактор икс"? Клио против Сатурна

Часть шестая. ПАССИОНАРНОСТЬ В ЭТНОГЕНЕЗЕ

XXII. Этногенный признак, или =фактор икс=

Вот он, "фактор икс"! Ф. Энгельс о роли страстей человеческих XXIII. Образы пассионариев

Наполеон. Александр Македонский. Люций Корнелий Сулла. Ян

Гус, Жанна д'Арк и протопоп Аввакум. Накопление или растрата? XXIV. Пассионарное напряжение

Биохимический аспект пассионарности. Многовекторность

этнической системы в схеме. Пассионарная индукция. Способы утраты пассионарности

XXV. Субпассионарии

Особи гармоничные. "Бродяги", "бpодяги-солдаты" и

"вырожденцы". Градации пассионарности Ганнибал и Карфаген

XXVI. Затухание пассионарности

Вспышка и пепел. Пассионарность слабая, но действенная.

Бастарды. Что цементирует этносы?

Часть седьмая. МОСТ МЕЖДУ НАУКАМИ

XXVII. Поле в системе

Этногенез. Этническое поле. Ритмы этнических полей.

Этническое поле и этногенез. Природа суперэтиоса. Химеры

XXVIII. Природа пассионарности

Учение В. И. Вернадского о биосфере. Мутации – пассионарные толчки. "Стыки" ландшафтов. Мысли по поводу ноосферы

XXIX. Пассионарность и сфера сознания

Система отсчета. Соотношения разрядов импульсов. Применим концепцию к этногенезу Место пассионарности в историческом синтезе Обобщение Кривая этногенеза История и этнология

Часть восьмая. ВОЗРАСТЫ ЭТНОСА

ХХХ. Способ научном поиска

Время и история. От исторической географии к этнической психологии. Вопреки. Подъемы и упадки. Принцип отсчете XXXI. Фазы пассионарного подъема и перегрева

Рождение этноса. Подъем пассионарности. Второй Рим или

Антирим? Гниение и возрождение. Пассионарный "перегрев". Поэзия

понятий

И тут есть закономерность. Пассионариое оскудение.

Взаимность. Аномалия. Ущербность юности. Возвращенная молодость

XXXIII. Фаза надлома

Пассиотрный надлом. Череда расцветов. А в Китае. Жертвы расцвета. Раскол этнического поля. Надлом и его значение XXXIV. Фаза инерции

"Золотая осень" цивилизации. От мира "Христианского" к миру "Цивилизованному". Цивилизация и природа. Кто разрушил Вавилон? Что такое "упадок культуры?"

XXXV. Фаза обскурации

"Сумерки" этноса. От расцвета к упадку. Кровавый мрак.

Подмена. И всюду так

XXXVI. После конца

Мемориальная фаза. Переход в никуда

Часть девятая. ЭТНОГЕНЕЗ И КУЛЬТУРА

XXXVII. Отрицательные значения в этногенезе

Кристаллизованная пассионарность. Последовательность. Нет!

"Бездна" (вакуум). Деяния и явления. В "полосе свободы".

Прозрения В. И. Вернадского

XXXVIII. Биполярность этносферы

Ложь как принцип. Третий параметр. Губительный фантом.

Древний дуализм. Конкордат с Сатаной. Выход из безысходности

Послесловие

Толковый словарь терминов

Введение

В КОТОРОМ ОБОСНОВЫВАЕТСЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ЭТНОЛОГИИ И ИЗЛАГАЕТСЯ ВЗГЛЯД АВТОРА НА ЭТНОГЕНЕЗ, БЕЗ АРГУМЕНТАЦИИ, КОЕЙ ПОСВЯЩЕНА ОСТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ТРАКТАТА, ГДЕ АВТОР ПОВЕДЕТ ЧИТАТЕЛЯ ЧЕРЕЗ ЛАБИРИНТ ПРОТИВОРЕЧИЙ

БОЯЗНЬ РАЗОЧАРОВАНИЯ

Когда читатель нашего времени покупает и открывает новую книгу по истории или этнографии, он не уверен, что прочтет ее даже до середины. Книга может показаться ему скучной, бессмысленной или просто не отвечающей его вкусу. Но читателю-то еще хорошо: он просто потерял два-три рубля, а каково автору? Сборы сведений. Постановка задачи. Десятилетия поисков решения. Годы за письменном столом. Объяснения с рецензентами. Борьба с редактором. И вдруг все впустую – книга неинтересна! Она лежит в библиотеках... и ее никто не берет. Значит, жизнь прошла даром.

Это так страшно, что необходимо принять все меры для избежания такого результата. Но какие? За время обучения в университете и в аспирантуре будущему автору нередко внушается мысль, что его задача – выписать как можно больше цитат из источников, сложить их в каком-либо порядке и сделать вывод: в древности были рабовладельцы и рабы. Рабовладельцы были плохие, но им было хорошо; рабы были хорошие, но им было плохо. А крестьянам жилось хуже.

Все это, конечно, правильно, но вот беда – читать про это никто не хочет, даже сам автор. Во-первых, потому, что это и так известно, а во-вторых, потому, что это не объясняет, например, почему одни армии одерживали победы, а другие терпели поражения, и отчего одни страны усиливались, а другие слабели. И, наконец, почему возникали могучие этносы и куда они пропадали, хотя полного вымирания их членов заведомо не было.

Все перечисленные вопросы целиком относятся к избранной нами теме – внезапному усилению того или иного народа и последующему его исчезновению. Яркий пример тому – монголы XII-XVII вв., но и другие народы подчинялись той же закономерности. Покойный академик Б. Я. Владимирцов четко сформулировал проблему: "Я хочу понять, как и почему все это произошло?", но ответа не дал, как и другие исследователи. Но мы снова и снова возвращаемся к этому сюжету, твердо веруя, что читатель не закроет книгу на второй странице.

Совершенно ясно, что для решения поставленной задачи мы должны прежде всего исследовать саму методику исследования. В противном случае эта задача была бы уже давно решена, потому что количество фактов столь многочисленно, что речь идет не об их пополнении, а об отборе тех, которые имеют отношение к делу. Даже современники-летописцы тонули в море информации, что не приближало их пониманию проблемы. За последние века много сведений добыли археологи, летописи собраны, изданы и сопровождены комментариями, а востоковеды еще увеличили запас знаний, кодифицируя различные источники: китайские, персидские, латинские, греческие, армянские и арабские. Количество сведений росло, но в новое качество не переходило. По-прежнему оставалось неясным, каким образом маленькое племя иногда оказывалось гегемоном полумира, затем увеличивалось в числе, а потом исчезало.

Автор данной книги поставил вопрос о степени нашего знания, а точнее – незнания предмета, которому исследование посвящено. То, что на первый взгляд просто и легко, при попытке овладеть сюжетами, интересующими читателя, превращается в загадку. Поэтому обстоятельную книгу писать надо.

К сожалению, мы не можем сразу предложить точные дефиниции (которые, вообще говоря, весьма облегчают исследование), но по крайней мере мы имеем возможность сделать первичные обобщения. Пусть даже они не исчерпают всей сложности проблемы, но в первом приближении позволят получить результаты, вполне пригодные для интерпретации этнической истории, которую еще предстоит написать. Ну а если найдется привередливый рецензент, который потребует дать в начале книги четкое определение понятия "этнос", то можно сказать так: этнос – феномен биосферы, или системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается диахронической последовательностью исторических событий. Если этого достаточно для понимания, то книгу дальше можно не читать.

ЭТНОСЫ КАК ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ ВИДА HOMO SAPIENS

Больше ста лет ведутся дискуссии: изменяется ли биологический вид Homo sapiens или социальные закономерности полностью вытеснили механизм действия видообразующих факторов? Общей для человека и всех других живых существ является необходимость обмениваться со средой веществом и энергией, но отличается он от них тем, что почти все необходимые для него средства существования вынужден добывать трудом, взаимодействуя с природой не только как биологическое, но прежде всего как социальное существо. Условия и средства, производительные силы и соответствующие им производственные отношения непрерывно развиваются. Закономерности этого развития исследуются марксистской политической экономией и социологией.

Однако социальные закономерности развития человечества не "отменяют" действия закономерностей биологических, в частности мутаций[1], и исследовать их необходимо, дабы избежать теоретической односторонности и практического вреда, который мы наносим сами себе, игнорируя или сознательно отрицая нашу подчиненность не только социальным, но и более общим закономерностям развития.

Методологически начать такое исследование можно исходя из преднамеренного отвлечения от конкретных способов производства. Такая абстракция представляется оправданной, в частности, потому, что характер этногенеза существенно отличается от ритмов развития социальной истории человечества. При таком способе рассмотрения, как мы надеемся, яснее станут контуры механизма взаимодействия человечества с природой.

Как бы ни была развита техника, все необходимое для поддержания жизни люди получают из природы. Значит, они входят в трофическую цепь как верхнее, завершающее звено биоценоза населяемого ими региона. А коль скоро так, то они являются элементами структурно-системных целостностей, включающих в себя, наряду с людьми, доместикаты (домашние животные и культурные растения), ландшафты, как преобразованные человеком, так и девственные, богатства недр, взаимоотношения с соседями -либо дружеские, либо враждебные, ту или иную динамику социального развития, а также то или иное сочетание языков (от одного до нескольких) и элементов материальной и духовной культуры. Эту динамическую систему можно назвать этноценозом. Она возникает и рассыпается в историческом времени, оставляя после себя памятники человеческой деятельности, лишенные саморазвития и способные только разрушаться, и этнические реликты, достигшие фазы гомеостаза. Но каждый процесс этногенеза оставляет на теле земной поверхности неизгладимые следы, благодаря которым возможно установление общего характера закономерностей этнической истории. И теперь, когда спасение природы от разрушительных антропогенных воздействий стало главной проблемой науки, необходимо уяснить, какие стороны деятельности человека были губительны для ландшафтов, вмещающих этносы. Ведь разрушение природы с гибельными последствиями для людей – беда не только нашего времени, и оно не всегда сопряжено с развитием культуры, а также с ростом населения.

Ставя вопрос о взаимодействии двух форм закономерного развития, необходимо условиться об аспекте. Речь может идти либо о развитии биосферы в связи с деятельностью человека, либо о развитии человечества в связи со становлением природной среды: биосферы и костного вещества, составляющего другие оболочки Земли: литосферу и тропосферу. Взаимодействие человечества с природой постоянно, но крайне вариа-бельно и в пространстве, и во времени. Однако за видимым разнообразием кроется единый принцип, характерный для всех наблюдаемых феноменов. Поэтому поставим вопрос именно так!

Природа Земли весьма разнообразна; человечество в отличие от прочих видов млекопитающих тоже разнообразно, ибо человек не имеет природного ареала, а распространен, начиная с верхнего палеолита, по всей суше планеты. Адаптивные способности человека на порядок больше, чем у прочих животных. Значит, в разных географических регионах и в разные эпохи люди и природные комплексы (ландшафты и геобиоценозы) взаимодействуют по-разному. Сам по себе этот вывод бесперспективен, так как калейдоскоп не поддается исследованию, но попробуем внести в проблему классификацию... и все будет по-иному. Между закономерностями природы и социальной формой движения материи существует постоянная корреляция. Но каков ее механизм и где точка соприкосновения природы и общества? А эта точка есть, иначе не возникло бы вопроса об охране природы от человека.

С. В. Калесник предложил разделить географию на: 1) экономическую, исследующую творения людей, и 2) физическую, изучающую природные оболочки Земли, в том числе биосферу[2]. Очень разумное деление. Природа творит то, чего мы творить не можем: горы и реки, леса и степи, новые виды животных и растений. А люди строят дома, сооружают машины, ваяют статуи и пишут трактаты. Природа этого делать не может.

Есть ли между творениями природы и человека принципиальная разница? Да! Элементы природы переходят в друг друга... "Этот камень рычал когда-то, этот плющ парил в облаках". Природа живет вечно, набухая той энергией, которую получает от Солнца и звезд нашей Галактики и радиораспада в глубинах нашей планеты. Биосфера планеты Земля побеждает мировую энтропию путем биогенной миграции атомов, стремящихся к расширению[3]. И наоборот, предметы, созданные человеком, могут или сохраняться, или разрушаться. Пирамиды стоят долго, Эйфелева башня так долго не простоит. Но не вечны ни те, ни другая. В этом принципиальная разница между биосферой и техносферой, какие бы грандиозные размеры последняя ни приобрела.

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ

Обозрение современного состояния науки об этносе должно повергнуть читателя в недоумение. Все пишущие на эту тему авторы, в том числе этнографы, по существу подменяют подлинные этнологические характеристики профессиональными, сословными и т.д., что, собственно, равнозначно отрицанию этноса как реальности. О существовании этноса говорит только то, что он непосредственно ощущается людьми как явление (феномен), но ведь это не доказательство. Поэт сказал: "И день, и ночь пред нами солнце ходит, однако прав упрямый Галилей". И действительно, у этнолога есть некоторые основания для пессимизма, кажущиеся на первый взгляд непреодолимыми.

Этнология – это рождающаяся наука. Потребность в ней возникла лишь во второй половине XX в., когда выяснилось, что простое накопление этнографических собраний и наблюдений грозит тем, что наука, не ставящая проблем, превратится в бессмысленное коллекционерство. И вот возникли на наших глазах обществоведение и этнология – две дисциплины, интересующиеся одним, на первый взгляд, предметом – человечеством, но в совершенно разных аспектах. И это закономерно. Каждый человек одновременно – член социума и член этноса, а это далеко не одно и то же. Равным образом этнология как наука требует определения. Скажем пока так, что этнология – это наука об импульсах поведения этнических коллективов, подобная этологии, науке о поведении животных. Импульсы могут быть сознательными и эмоциональными, диктоваться личной волей индивида, традицией, принудительным воздействием коллектива, влиянием внешней обстановки, географической среды и даже спонтанным развитием, поступательным ходом истории. Для того чтобы разобраться в столь сложном вопросе, нужна соответствующая методика. Методика может быть либо традиционной методикой гуманитарных наук, либо естественнонаучной. Какую же следует выбрать для успешного преодоления трудностей, возникающих перед ученым, взявшимся за совершенно новую область науки?

Прежде всего уточним понятие "гуманитарные науки". В Средние века в Христианском мире единственным абсолютно авторитетным источником научной информации были две книги: Библия и сочинения Аристотеля. Наука сводилась к комментированию цитат, которые нужно было приводить точно, потому что безграмотные ересиархи часто выдумывали якобы цитируемые изречения пророков, Христа и Аристотеля. Отсюда возникла система ссылок на текст, удержавшаяся до настоящего времени. Эта ступень науки называлась схоластикой, и к XV в. она перестала удовлетворять ученых. Тогда был расширен круг источников – привлекались сочинения других древних авторов, тексты которых нуждались в проверке. Так возникла гуманитарная (т.е. человеческая, а не божественная) наука – филология, отличающаяся от схоластики критическим подходом к текстам. Но источник был все тот же – чужие слова. После эпохи Возрождения крупные натуралисты противопоставили гуманитарным способам получения информации естествоиспытание, основанное на наблюдении природы и эксперименте. Сменилась постановка вопроса: вместо "что сказали древние авторы?" пытались выяснить "что есть на самом деле?". Как видим, изменился не предмет изучения, а подход и, соответственно, методика.

Новая методика завоевывала признание медленно и неравномерно. Еще в 1633 г. Галилею пришлось отрекаться от того, что Земля вертится вокруг Солнца, причем его противники апеллировали к тому, что таких сведений в известной им литературе нет. В XVIII в. Лавуазье на заседании Французской Академии наук объявил "антинаучным" сообщение о падении метеорита: "Камни с неба падать не могут, потому что на небе нет камней!". География только в XIX в. избавилась от легенд об амазонках, волосатых людях, гигантских спрутах, топящих корабли, и прочей беллетристики, которую читатели, находившиеся на обывательском уровне, воспринимали буквально. Труднее всего было историкам, которые не могли ни поставить эксперимент, ни повторить наблюдение. Но тут пришел на выручку монистический подход, который позволил провести критику источника, как компаративную, так и внутреннюю. Благодаря многим кропотливым исследованиям были составлены кодексы бесспорных фактов с хронологическими привязками, а часть сомнительных сведений отвергнута. Это огромное богатство знаний может принести пользу лишь тогда, когда оно будет приложено к определенному объекту, будь то социальные общности – классы, или политические целостности – государства, или этносы, которые нас интересуют. В последнем случае факты истории превращаются в "информационный архив" и служат целям этнологии наряду с другими сведениями: географическими, биологическими, биофизическими и биохимическими, что при наличии творческого синтеза дает возможность трактовать этнологию как естественную науку, построенную на достаточном количестве достоверных наблюдений, зафиксированных во время накопления первичного материала.

А теперь вернемся к кардинальному тезису: можно ли считать, что этнография, как описательная, так и теоретическая, вышла из поля зрения географии и всецело принадлежит сфере исторических наук? Нет, и еще раз нет. Такая позиция, на наш взгляд, беспочвенна и деструктивна. Она ведет науку к оскудению, т.е. упрощению за счет сокращения эрудиции научного сотрудника. Ему-то, конечно, легче, но его работа теряет перспективность и перестает представлять интерес для читателя. Боюсь, что упорное несогласие с поставленным здесь тезисом приведет к компрометации не только исторической методики, применяемой не для того, для чего она была разработана, но и самой науки – этнографии. Ибо для нее есть только один путь развития – превращение в этнологию, где наряду с собиранием и описанием материала идет интерпретация его под тем углом зрения, который продиктован постановкой проблемы.

ЭКСКУРС В ФИЛОСОФИЮ

Здесь должно быть предельно кратким. Поскольку мы исходим из того, что этнос в своем становлении – феномен природный, то основой его изучения может быть только философия естествознания, т.е. диалектический материализм. Исторический материализм ставит своей целью раскрытие законов общественного развития, т.е. относится, по выражению К. Маркса, к истории людей, а не истории природы, находящейся в телах людей. И хотя обе эти "истории" тесно переплетены и взаимосвязаны, научный анализ требует уточнения угла зрения, т.е. аспекта. Привлекаемый нами исторический материал – наш информационный архив, не более. Для целей анализа это необходимо и достаточно. По данному поводу К. Маркс выразился четко: "Сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука"[4]. Ныне мы стоим на пороге создания такой науки.