Михаил Сивцев аврелиан (римляне) античная трагедия эмилий
жүктеу/скачать 0.55 Mb.
|
|
Михаил Сивцев АВРЕЛИАН (римляне) античная трагедия ЭМИЛИЙ, легионер новобранец, около 20 лет. МАРЦЕЛЛ, римский центурион, около 40 лет. КЛАВДИЙ Марк Готский, римский император, 55 лет. АВРЕЛИАН Луций Домиций, римский император, 55 лет. ТАЦИТ Марк, римский генерал, сподвижник Аврелиана, 60 лет. МНЕСТИЙ, письмоводитель, секретарь, старше 30 лет. СЕВЕРИНА Ульпия, жена Аврелиана, старше 50 лет. УЛЬПИЯ, дочь Аврелиана, около 20 лет. ЗЕНОБИЯ, царица Пальмирская, 32 года. АНТИОХ, родственник Зенобии, полководец, старше 30 лет. ЛОНГИН Кассий, философ, советник царицы Зенобии, старше 40 лет. ЛУЦИЛИЙ, античный архитектор, жених Ульпии, около 30 лет. АГРИППИНА, торговка из Дакии, беженка, старше 20 лет. ЕЛЕНА, прорицательница из готов, христианка, около 25 лет. ТЕТРИК Гай, Галльский император, узурпатор, около 50 лет. СЛУЖАНКА в доме Аврелиана и во дворце в Пальмире. ЛИКТОРЫ, 4 человека. Место и время действия Римская империя, 268-275 г. н.э. Римский военный лагерь. Вилла в Тибуре. Помпеев портик в Риме. Крепостные стены Тианы. Развалины Пальмиры. Мамертинская тюрьма в Риме. Пролог (Произносит Тацит, старый римский генерал) Прощай, герой! Тебя мы не достойны – Плечо подставить, пасть на землю ниц. Пусть волны Тибр несет свои спокойно, Ты дал нам стены вместо каменных гробниц. Ты повернул историю вожжами, Ты защищал границы до конца, Лучами солнца поделился с нами Короной благородного лица. Ты показал нам, как любить отчизну, Ты жизнь отдал за вечный этот Рим, И, по тебе заканчивая тризну, За наши храмы твердо мы стоим! Сцена первая. Медиолан Римский военный лагерь на севере Италии. Палатки на фоне звездного неба. Центурион Марцелл сидит у костра, ломает сухие ветки и подбрасывает их в огонь. Ветки ломаются с хрустом. Сырая ветка долго не ломается. Марцелл встает и выбрасывает ее со злости. МАРЦЕЛЛ. Лети в задницу к Юпитеру! (Смотрит в небо.) Передай богу Марсу, что проконсул Голод и проконсул Холод напали на меня этой ночью! Баловень войны уже повесил на гвоздик свой позолоченный меч и греется в объятьях прекрасной Цереры. Ему-то что! Это у меня отощавший желудок, сросшиеся кости и отрубленный палец. Двадцать лет я защищал Рим, чтобы этой ночью мерзнуть в окрестностях захудалого Тицина! Входит Эмилий и отдает честь. ЭМИЛИЙ. Легионер Эмилий! Прибыл из Рима на службу в галльский легион! МАРЦЕЛЛ. Клянусь своим отрубленным пальцем! (Упирается в Эмилия своим жезлом.) Ты выбрал плохое время, сынок! Петухи уже пропели четвертую стражу. Лучше бы ко мне приковыляла теплая койка, а не твоя идиотская улыбка! ЭМИЛИЙ. Служу Риму! Центурион! (Отдает честь.) МАРЦЕЛЛ. Я Марцелл! Фракиец!.. Видишь этот жезл, легионер? (Показывает жезл.) ЭМИЛИЙ. Вижу, командир! МАРЦЕЛЛ. Он сделан из крепкой виноградной лозы. Слепой, глухой и тупой! Если ты станешь лениться, то мой жезл и твои бока станут закадычными приятелями. (Слегка постукивает Эмилия.) ЭМИЛИЙ. Буду стараться, центурион! МАРЦЕЛЛ. А теперь садись к костру и поведай, как это римские девки отпустили в армию такого красавчика? (Оба садятся.) Скажи, умник, чего тебе не сиделось в вечном городе? Может, ты зарезал доброго соседа, или обесчестил молодую римлянку, или оскорбил божество в храме, или сделал это все сразу и при этом был вовсе не пьян и не безумен? ЭМИЛИЙ. Мой дед был всадник. Торговал оливковым маслом. Неурожай его разорил. Моя мать, благородная женщина, отдала меня учиться в школу риторов, где меня учили подражать Овидию и Катуллу… МАРЦЕЛЛ. Э! Значит, ты умеешь читать и писать?! ЭМИЛИЙ. Да! На греческом и латыни! МАРЦЕЛЛ. В армии тебя научат подражать ослу. Таскать военную поклажу из лагеря в лагерь… А тебе не будет обидно, что такой грубый, неграмотный и беспалый урод, как я, станет тебя бить жезлом за плохую службу? ЭМИЛИЙ. На все воля Юпитера! МАРЦЕЛЛ. Клянись лучше Марсом, сынок! Юпитера оставь гражданским! ЭМИЛИЙ. Я буду переносить все тяготы службы… Вместо осла! МАРЦЕЛЛ. Служба – это тебе не девок щипать в римских банях. Терпеть голод! Кидаться на всякую требуху! Мерзнуть в открытом поле! Не спать в дозоре! Месить ногами грязь и строить лагерь, когда неприятель осыпает тебя градом стрел! ЭМИЛИЙ. Хочу служить Риму, защищать границы, беречь народ! МАРЦЕЛЛ. Не тараторь, сынок! Вижу, риторская дурь из тебя не скоро выветрится. Лучше расскажи, как поживает вечный город. ЭМИЛИЙ. В прошлом году… было землетрясение. Провалилось много зданий. Храмы покрылись трещинами. Потом пришла чума. Опять с Востока. Куриалы не успевали хоронить граждан… Хлеб нынче дорог. Даже девки за день не могут наскрести на обед… МАРЦЕЛЛ. Ничто так не согревает душу, как рассказ о чужих бедах! Еще бы перестал ныть мой желудок от бобовой похлебки. Сейчас бы глоток дрянного испанского винца. И то сгодится! Жадный квестор опять перепутал мое брюхо и свой карман, куда он прячет наш провиант. ЭМИЛИЙ. Я тоже думаю заняться провиантом. Когда скоплю на службе немного денег – открою мясную лавку. Потом женюсь или заведу себе козу. МАРЦЕЛЛ. Поосторожней с козой! Они этого не любят! Это говорю тебе я, Марцелл-фракиец!(Встает.) Легионер! Хватит греть у костра свою молодую задницу! (Эмилий встает.) Иди принеси еще сухих веток! А я проверю караулы. Клянусь своим отрубленным пальцем! (Показывает руку без пальца.) Мой жезл сейчас растолкает пару сонных боков! Оба уходят. Из палатки выходит Тацит, за ним – Мнестий. У Тацита в руке тиара. ТАЦИТ. Квинт! Фабий! Катон! Я не верю своим ушам! Повтори, Мнестий, что сказали сенаторы? МНЕСТИЙ. Сенаторы выразили недоумение по поводу скоропостижной смерти императора и просили передать, чтобы армия поспешила избрать нового императора. ТАЦИТ. Как они это сказали? МНЕСТИЙ. Как обычно! Ногами! Встали и собрались в одном месте. ТАЦИТ. Трусы! Даже слов сказать не могли! Отдали все на произвол грязной солдатне! МНЕСТИЙ. Вполне благоразумное решение. Сенат не чувствует себя достаточно сильным, чтобы тягаться за власть с легионами… Сенат полон недоумения. Император разбил мятежников. Император загнал мятежников в Медиолан. Император осадил город. И вдруг в Рим приходит известие, что император убит! Конечно, горячие головы тут же бросились и перебили всю императорскую родню. Но сенаторы просили меня узнать, как это все случилось, Марк Клавдий Тацит? ТАЦИТ. Оказавшись на краю неминуемой гибели, мятежники призвали на помощь богиню коварства. И ее не пришлось долго уговаривать! Они составили список имен командиров и военных трибунов, будто бы присужденных императором к казни. Не знаю, как они тайно сбросили этот список со стены города. Не знаю, как тот список был подобран лицами, в нем упомянутыми. Но это так! Среди полководцев императора возник заговор. Глубокой ночью, под предлогом начавшейся вылазки неприятеля, император был вызван из своей палатки и был пронзен копьем – чьим именно, осталось из-за темноты неизвестным. После обильной потери крови из глубокой раны император понял, что к нему приближается смерть. Он подозвал меня и передал знаки своей власти. (Показывает тиару.) МНЕСТИЙ. Скверная история! Какой-то список решил судьбу императора! ТАЦИТ. Скверная – начнется тогда, когда отцы-командиры станут делить власть. И скверная она потому, что оба наших героя, Клавдий и Аврелиан, достойны лавров Цезаря! МНЕСТИЙ. Хвала богам, что такой достойный человек, как Марк Клавдий Тацит, оказался рядом с Августом в роковую минуту! ТАЦИТ. А я проклинаю ту минуту, когда император истекал кровью на моих руках! (Трясет тиару в поднятой руке и с досадой опускает.) МНЕСТИЙ. Блеск настоящей власти опьяняет! ТАЦИТ. Теперь мне одному предстоит тяжкий выбор… Обиженный полководец может затеять смуту. Это меня очень печалит. МНЕСТИЙ. Но в Риме говорят, что Клавдий и Аврелиан – большие друзья. Они вместе изгнали готов. ТАЦИТ. Да! Они как два крыла у римского орла. Несут наши победы над врагами империи. Они оба достойны власти. И я боюсь их поссорить. МНЕСТИЙ. Кто же из них лучший? ТАЦИТ. Даже оракул бессилен! Я поеду в Тицин. Там Клавдий стоит лагерем. А ты отправляйся обратно в Рим. Пусть сенат готовится к встрече нового императора! Мнестий слегка отходит в сторону, а Тацит произносит монолог. ТАЦИТ. Болезни, голод, войны, смуты Карают римлян за грехи отцов. Калигулы, Нероны, Гракхи, Брутты – К нам узурпаторы приходят из низов. Сенат к границам посылает легионы. Не любит форум армии диктат, Но мятежи и смуты рушат троны – Тиранов не кончается парад. Меж двух героев распря неизбежна. Есть место лишь для одного на троне. На Августа возложена надежда – Кому отдать? Кому ходить в короне? МНЕСТИЙ (подходит). Так какое имя мне сообщить на форуме? ТАЦИТ. Сам не знаю! (Уходит.) МНЕСТИЙ. Фортуна капризная девка. Еще вчера император разбил своих врагов, а сегодня пал в объятия смерти от ничтожного злодейства. Слабый одолел сильного. Кто бы мог подумать, что подлая бумага может лишить жизни самого императора. (Уходит.) Сцена вторая. Тицин Римский военный лагерь. Четверо ликторов маршируют и выстраиваются в линию. Входят Клавдий и Тацит. У Клавдия перевязана кисть руки.
Пауза. Клавдий подходит к ликторам и рукой дотрагивается до плеча первого. КЛАВДИЙ. Ты! Скачи в Медиолан! Узнай настроение войска! (Первый уходит. Второму.) Ты! Отправляйся в Рим! Следи за сенатом! (Второй уходит. Третьему.) Ты! Поспеши за Аврелианом! (Третий уходит. Четвертому.) Ты! (Пауза.) Передай квестору, чтобы держал наготове побольше монет! (Четвертый уходит.) Армия любит золото! ТАЦИТ. Армия любит твои победы, Марк Клавдий! КЛАВДИЙ. Поэтому ты, Тацит, привез регалии императора в мой лагерь?! Неужели тебе самому не хочется возложить их на свою голову? ТАЦИТ. Нет! Не хочется! У меня голова не царского размера! КЛАВДИЙ. Это не по-римски! В моем лагере каждый центурион мечтает стать императором. ТАЦИТ. За последние полвека у нас сменилось тридцать тиранов. И я не спешу занять место в этой очереди самоубийц. Меня ждет спокойная старость под боком у такой же, как я, старой матроны. КЛАВДИЙ. Хороший солдат должен умереть в бою, а не под боком у старухи. Разве ты не любишь войну? ТАЦИТ. Раньше были войны короткие и долгие. Но даже у долгой войны всегда был конец. А теперь такая война, у которой нет ни начала, ни конца. Только один узурпатор угомонится, как тут же появляется другой. Только в одной провинции усмирим восстание, как пожар начинается в третьей. За что боги карают Рим?! КЛАВДИЙ. Побежденный мир ненавидит Рим. Пусть и дальше ненавидит, лишь бы боялся! ТАЦИТ. Он уже перестал бояться. Толпы варваров на наших границах ждут минуты, чтобы напасть и поживиться за наш счет. Сегодня Рим похож на колесницу, которую безумный конь влечет в пропасть. Даже самый опытный возница не сможет остановить этот бег. Входит Аврелиан. АВРЕЛИАН. Приветствую тебя, храбрейший Клавдий! КЛАВДИЙ. Вот и наш славный Луций! (Аврелиану.) Тебя примчали к нам кони Аполлона? (Приветствует Аврелиана.) АВРЕЛИАН. Аполлон был бы недоволен. Пришлось загнать его коня. КЛАВДИЙ (обнимает Аврелиана). Помнишь, как мы разили готов и гнали их вспять? Из трехсот тысяч в степь вернулось меньше половины. Мы скакали бок о бок, не зная усталости. ТАЦИТ. Теперь готы успокоятся лет на сто! Быстрее они не расплодятся. АВРЕЛИАН. Привет и тебе, Марк Тацит! Ты похож на трибуна, который вышел на форум для своих демагогических упражнений. КЛАВДИЙ. Тацит был последним, кто видел императора живым… АВРЕЛИАН. Это правда? КЛАВДИЙ. Повтори нам, Марк Тацит! Что сказал император? ТАЦИТ. Он сказал, чтобы я передал регалии лучшему полководцу империи. АВРЕЛИАН. А я думаю, что он… ничего не сказал… КЛАВДИЙ. Видишь, Тацит, Аврелиан тебе не верит! Ты добрый малый, но твоя добродетель, очевидно, лжива. АВРЕЛИАН. У императора оставались родственники в Риме. Правда, теперь они все мертвы. ТАЦИТ. Вам виднее! Но мои слова утверждают законность передачи власти. КЛАВДИЙ. Разумно говоришь, Тацит! Но кто сейчас думает о законе? Теперь все решает армия: кому жить и кому править. Входит Ликтор и на подушке несет императорскую тиару. ТАЦИТ. Вот тиара императора! Прими ее, Марк Клавдий! Тацит встает на колено и протягивает тиару. Клавдий думает и не спешит брать. АВРЕЛИАН. Клавдий! КЛАВДИЙ. Что, Аврелиан? АВРЕЛИАН. Прими тиару! КЛАВДИЙ. А ты? АВРЕЛИАН. Я твой друг! КЛАВДИЙ. Если я ее приму, ты им останешься? АВРЕЛИАН. Да! КЛАВДИЙ. Поклянись! АВРЕЛИАН. Клянусь Марсом! Клянусь своими ранами! Клянусь, Клавдий! Ты будешь хорошим императором! Ты займешь место на троне, а я в седле! КЛАВДИЙ. Хорошо говоришь, Луций Аврелиан! Как о покойнике! (Берет тиару и возлагает себе на голову.) АВРЕЛИАН. О покойном императоре я бы этого не сказал. Он тратил дни на пьянство и разврат. Довел дело до того, что даже женщина правила бы лучше его. Он посыпал волосы золотым порошком, устраивал кровати из роз и строил укрепления из фруктов. А когда парфяне захватили в плен его отца, несчастного Валериана, и сделали из него чучело, он так и не пошел ему на выручку… КЛАВДИЙ. Кому? Чучелу? (Смеется.) О покойном либо хорошо, либо ничего! Так гласит наша римская мудрость. Аут бене, аут нихель! ТАЦИТ. Каким бы плохим не был прежний император, его придется обожествить! КЛАВДИЙ. Думаешь? АВРЕЛИАН. Построить гробницу, поставить золотую статую, воздать почести! КЛАВДИЙ. Зачем нам ублажать покойника? ТАЦИТ. Я согласен с Аврелианом! Переход власти должен выглядеть убедительным. Каждый тиран обожествляет убитого им тирана, чтобы узаконить свою власть. КЛАВДИЙ. Выходит, что самозванец самозванцу сын? АВРЕЛИАН. Такова природа власти! Любое беззаконие старается выглядеть справедливым. КЛАВДИЙ. Воздать почести недостойному? Вы с Тацитом как сговорились! Один врет, что ему передали регалии, другой советует воздать почести пьянице и развратнику… Но я благодарен вам за то, что вы оба поддержали мое решение! АВРЕЛИАН. Аве, Цезарь! (Салютует.) ТАЦИТ. Аве! ( Салютует.) КЛАВДИЙ. На следующий год я поведу армию на восток. Надо наказать парфян за их вероломство. Чтобы римские вдовы могли сказать: «Радуйтесь, павшие с Крассом!» Ты, кажется, Луций, говорил, что хочешь сесть в седло? Нужно выгнать готов из Фракии. Я займусь другими делами, а ты наступай. Под твою власть я ставлю все фракийские войска, все иллирийские и всю пограничную линию. Покажи нам свою обычную доблесть. С тобой будет брат мой Квинтилл. Я пошлю тебе десять коней, два панциря и все прочее, чем необходимо снабдить того, кто отправляется на войну. Я дам тебе еще триста итирейских стрелков, шестьсот армян, сто пятьдесят арабов, двести сарацин, четыреста человек вспомогательного войска из Месопотамии. У тебя под началом будет третий Счастливый легион и восемьсот всадников-панцирников. Позаботься о том, чтобы префектами был заготовлен необходимый провиант во всех лагерях. Когда ты сможешь выступить, Аврелиан? АВРЕЛИАН. Только заеду в Рим. Жена и дочь ждут меня в Тибуре. КЛАВДИЙ. Передай им мое «Вале»! Иди! Да пребудут с тобой римские боги! (Аврелиан уходит. Тациту.) Марк! ТАЦИТ. Что, император? КЛАВДИЙ. Ты не расскажешь в сенате то, что знают только трое? ТАЦИТ. Император Марк Валерий Клавдий! Марк Клавдий Тацит – твой слуга! КЛАВДИЙ. Хорошо, Тацит. Следуй за мной! Я покажу тебе жеребца, которому утром выбил четыре зуба. Уходят.
Сцена третья. Тибур Римская вилла в Тибуре. Колоннада с видом на сад. Входит Северина. За ней служанка несет корзинку с шерстью. СЕВЕРИНА. Поставь корзину сюда. Я хочу перебрать шерсть. Сколько ты за нее заплатила? СЛУЖАНКА. Триста сестерциев, госпожа. СЕВЕРИНА. Хорошо. Ступай. Позову, когда закончу. СЛУЖАНКА. Смотрите, госпожа! (Показывает рукой в сад.) СЕВЕРИНА. Что там? СЛУЖАНКА. По дороге к дому несется кавалерийский отряд! СЕВЕРИНА. Да. Вижу. СЛУЖАНКА. Приказать рабам закрыть ворота? СЕВЕРИНА. Нет! Это лишнее. Фортуна не будет спрашивать ключи от двери. (Садится и берет шерсть из корзинки.) Даже если это враги моего мужа, я буду спокойно перебирать шерсть, как делали все римские матроны со времен Тарквиниев. Да пусть хоть сам Ганнибал бросит копье в мои ворота, я останусь спокойна и приму судьбу! Иди! Служанка уходит. Северина перебирает шерсть. Входит Аврелиан в дорожном плаще и шлеме. АВРЕЛИАН. Северина! СЕВЕРИНА. Да, Луций! АВРЕЛИАН (снимает шлем). Луций Домиций Аврелиан приветствует свою супругу. Да снизойдет на тебя благословение Юноны! СЕВЕРИНА. Благодарю тебя, Луций! АВРЕЛИАН. Почему ворота открыты? (Кладет шлем.) СЕВЕРИНА. Я ждала своего мужа! АВРЕЛИАН. А если бы это был не я, а подосланные убийцы? СЕВЕРИНА. Ты бы рыдал над мой могилой?! АВРЕЛИАН. Тогда обними меня поскорей! СЕВЕРИНА. Я так ждала этих слов. (Встает и обнимает Аврелиана.) Наконец-то бог Марс меня услышал и вернул тебя с войны! (Долго держат друг друга в объятьях). АВРЕЛИАН. Чем ты занималась? СЕВЕРИНА. Перебирала шерсть. АВРЕЛИАН. У тебя нет чесальщицы? СЕВЕРИНА. У меня слишком много времени, и шерсть меня успокаивает. АВРЕЛИАН. Я люблю тебя, Северина! СЕВЕРИНА. Я знаю, Луций! И я хотела бы видеть тебя чаще. Когда ты оставишь службу? АВРЕЛИАН. В Риме новый император. СЕВЕРИНА. Я рада за Клавдия! Из него получится хороший правитель. Он бережлив и справедлив. Когда стало известно, что он принял императорский венец, я отнесла щедрые дары в храм бога Марса! АВРЕЛИАН. Это было так необходимо? СЕВЕРИНА. Да! Потому что я думала о тебе. АВРЕЛИАН. Обо мне? СЕВЕРИНА. Да! Я боялась, что армия заставит тебя стать императором. АВРЕЛИАН. Неужели тебе не хотелось, чтобы твой муж взошел на форум в пурпурной тоге и лавровом венке? Сенат присвоил бы тебе титул Августы! СЕВЕРИНА. Лучше быть другом императора, чем самим императором. А мне достаточно звания твоей жены, Луций!.. Ты слишком много воюешь и слишком мало времени проводишь дома. АВРЕЛИАН. У Рима много врагов, и они никак не хотят успокоиться. СЕВЕРИНА (прохаживается). Сначала были самниты, этруски, вольски. Потом галлы, карфагеняне, парфяне. Наконец, готы, алеманны, герулы. Это никогда не закончится! Нельзя победить всех врагов. (Подходит к Аврелиану и смотрит в лицо.) АВРЕЛИАН. А у тебя паутинки на лице. СЕВЕРИНА. Я долго ждала тебя! АВРЕЛИАН. Даже есть седые волосы. СЕВЕРИНА. Я волновалась за тебя! АВРЕЛИАН. И печальные глаза. СЕВЕРИНА. Я молилась за тебя! АВРЕЛИАН. А может, мне попроситься со службы? Клавдий и сам справится с врагами Рима. СЕВЕРИНА. Я не верю тебе, Луций Домиций Аврелиан! АВРЕЛИАН. Почему? СЕВЕРИНА. Ты просто хочешь меня успокоить. А завтра снова ускачешь. АВРЕЛИАН. А тебе бы хотелось? СЕВЕРИНА. Да! Но ты без войны не сможешь. АВРЕЛИАН. А ты люби меня сильнее, чем я войну! СЕВЕРИНА. Я люблю тебя, Луций... сильнее, чем ты любишь бога Марса. АВРЕЛИАН. Тогда я останусь подольше. (Снимает плащ.) Как там наша дочь? Северина хлопает в ладоши, и появляется служанка. СЕВЕРИНА. Позови молодую госпожу! Аврелиан отдает служанке плащ. Та уходит. АВРЕЛИАН. Где Ульпия? Где наша милая шалунья? СЕВЕРИНА. Думаю, в саду. Она пошла прогуляться с дочерьми сенатора Квинта. АВРЕЛИАН. Я по ней тоже скучал! СЕВЕРИНА. Она очень выросла и превратилась в красивую девушку. Сейчас ты сам увидишь, как она похорошела. АВРЕЛИАН. Пора бы подыскать ей в Риме хорошую партию. СЕВЕРИНА. Не губи дочь раньше времени! АВРЕЛИАН. У нее уже кто-то есть? СЕВЕРИНА. Не думаю. Хотя все возможно. Дети стали раньше взрослеть. АВРЕЛИАН. Я хочу тебя поцеловать! (Обнимает Северину.) СЕВЕРИНА. Осторожней, Луций! АВРЕЛИАН. Зачем я должен проявлять осторожность в собственном доме? СЕВЕРИНА. Сейчас сюда придет наша дочь. Она может нас увидеть. АВРЕЛИАН. Она увидит, как мы счастливы вместе. СЕВЕРИНА. Ты помнишь Катона? АВРЕЛИАН. Моралиста? Который оштрафовал сенатора, поцеловавшего жену в присутствии дочери? жүктеу/скачать 0.55 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|