Н. И. Лобачевского Византийская империя в трактовке раннесредневекового армянского историка Себеоса
жүктеу/скачать 56.5 Kb.
|
| Акопян Павел Арменович
(Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского) Византийская империя в трактовке раннесредневекового армянского историка Себеоса Наиболее примечательная черта «Истории» Себеоса (VII в.) заключается в её географическом охвате. Структура мира вокруг Армении за описанных армянским историком семьдесят лет изменилась до неузнаваемости. Отбор материала, организация повествования, охват событий автором – все это подкреплено определенной логикой: чтобы история, которую он собрал воедино, сохранила смысл, нельзя концентрироваться только на Армении. Именно поэтому Себеосу приходилось отступать далеко в стороны, чтобы поместить армянскую историю в современный ему политический контекст, чтобы ухватить значительные внешние силы, в той или иной степени, повлиявшие на судьбы армян. Среди этих самых внешних сил в «Истории» Себеоса выделяются: Сасанидский Иран, Византийская империя и Арабский халифат. Интерпретация армянской истории и, в целом, концепция истории собственного народа неразрывно связана с этими державами. Рассмотрим отношение Себеоса к Византийской империи. Несмотря на то, что византийцам и империи в целом Себеос уделяет пристальное внимание, все же выявить отношение автора к этой стороне несколько сложно. Историк довольно четко формулирует не только позицию Ирана в отношении армян, но и ойкуменические претензии ромеев1 (III. 6). Армянский автор убедительно показывает, что на протяжении нескольких столетий в поле зрения Армении находились как минимум два государства с великодержавными устремлениями – Иран и Византия. Себеос хорошо осведомлен о военной и политической истории Византии и конфессиональных спорах в империи, но он ничего не знает об экономической и социальной истории, о византийской культуре2. В сущности, как пишет В.А. Арутюнова-Фиданян, образ Византии у армянского историка складывается из его представлений о византийских императорах и о «греческом» войске в Армении3. Трудно поспорить с тем, что определяющим и, пожалуй, главным персонажем в описанной Себеосом картине взаимоотношений Византия ↔ Армения первой половины VII в. н.э. выступает император Ираклий4. Следует сразу оговорить, что у Себеоса позиция к личности Ираклия складывается из нескольких категорий отношений: с одной стороны, Ираклий → Византия (византийцы), с другой – Ираклий → Армения (армяне). Автор, несомненно, не может не отметить череду тех достижений императора, повлекших за собой «успокоение государства» (III. 24). Ираклий также выступает освободителем одной из самых великих святынь христианского мира – Священного Креста Господня (III. 28). Конечно, в отношении византийцев и Византийской империи Себеос рисует идеализированный образ императора, наделяя его обязательным набором стандартных характеристик5 – «боголюбивый, благочестивый, благодатный, храбрый, победоносный, блаженный спаситель Иракл… который спас всю землю от пожара» (III. 33). Строкой ниже Себеос говорит, что «это же самое дарует нам Христос, Бог наш, чрез благочестие…». По сведениям автора, сразу после восшествия на престол Ираклий отправил к персидскому царю Хосрову посольство с целью начать процесс переговоров и заключить мир и вступил в войну только тогда, когда получил оскорбительный ответ на свои мирные предложения. Себеос изображает Ираклия не только миролюбивым, но и милосердным, когда правитель Византии отпускает пленных, возвращает военную добычу и милует даже тех своих врагов, которые «не заслуживают милости». Нам представляется, что основная концептуальная идея всего сочинения все же не позволяет утверждать, что Себеос, создавая в некоторой степени идеализированный образ монарха, последовательно сближает Ираклия с армянским миром. Безусловно, Ираклий выступает идеалом монарха-христианина, но в отношении византийцев. Историк не может не оценить тот вклад, который император внес в развитие империи и ее областей. Однако будучи монофизитом, критиком состоявшегося Халкидонского собора, автор ни на минуту не забывает о религиозных распрях между армянами и византийцами. «Двойные стандарты» Себеоса в изображении императора в той или иной степени демонстрируют объективность, которой автор стремился, пусть и не всегда получалось, следовать. Реконструируя армяно-византийские отношения, автор отчетливо показывает их противоречивый характер, особенно когда дело касается религиозного вопроса. В 29 главе Третьего Отдела «Истории» видно, что исповедание веры было изложено Ираклием в удобной для армян форме: анафематизмы на Нестория, Халкидонский собор императором не осуждался. Армянский же автор, как показывает ход его мыслей, никак не может смириться и принять положения этого Вселенского собора. В этом смысле, даже несмотря на все достижения Ираклия, Себеос выступает с критикой императора. Однако, остается не совсем ясным, насколько случайным / неслучайным в 33 главе в тексте истории возникает синхронизм Христос–Ираклий. Этот литературный прием был довольно распространен в ранневизантийской исторической (историко-церковной) традиции и часто применялся к различным императорам, подчеркивая весомую, если не главную, роль империи в истории спасения человечества6. Не противоречит ли все это авторской позиции? Ответить на этот вопрос довольно сложно. Мы лишь можем предположить, что Себеосу были известны шаги Ираклия, предпринятые для сохранения единства империи, серьезно подорванного богословским спором с монофизитами7. Речь идет, прежде всего, об издании Ираклием «Эктесиса», в котором утверждалось, что Христос обладал только одной волей (одной богочеловеческой энергией). Вполне предсказуемо, что основное положение этого документа должно было удовлетворить восточных монофизитов, к числу которых относились и ортодоксальные армяне (в том числе и сам историк, сторонник веры святого Григория Просветителя). Возможно, именно в этом обстоятельстве и кроется противоречивая оценка религиозной политики императора. Отношение Себеоса к византийцам можно также проследить и на основании письма, прикрепленного к тексту «Истории» и составленного, как пишет автор, несколькими армянскими епископами (III. 33). Это письмо, написанное на соборе в Двине в 649 году, адресовано византийскому императору Константу II. В нем открыто излагается и защищается монофизитская позиция армянской Церкви. Большинство современных историков Себеоса, в частности видный британский исследователь Дж. Ховард-Джонсон, отмечают высокую подлинность письма8. Его документальный характер обоснован, по их мнению, как формой, в частности почтительными выражениями в начале и в конце, так и содержанием (касающимся скорее христологических вопросов, нежели ритуальных различий, споры о которых будут вестись по времени позже9). Письмо представляет собой ответную реакцию представителей ортодоксальной части армянского духовенства10 на требование со стороны Византии принять положения проведенного в 451 году Халкидонского собора. По своей структуре документ состоит из трех основных положений, доказывающих истинность армянской веры святого Григория: 1) армянское вероучение было признано со стороны персидского правителя, и Хосров Парвиз вскоре после завоевания Иерусалима в 614 году постановил, чтобы все христиане, подконтрольные ему, приняли веру армян как единственное правильную; 2) возникновение веры и учения святого Григория предшествовало состоявшемуся в 325 году первому в истории христианской Церкви Вселенскому собору, отмечается, что Никейский собор лишь подтвердил армянское веру; 3) учение Армянской Церкви в большей своей части основывается на работах ранних отцов11. Очевидно, что Себеос пытается возвысить Армянскую Церковь над Византийской. Для автора фигура святого Григория являлась «источником правильной (истинной) веры», и этот факт в сознании историка был настолько значимым, что Себеос не предпринимает никаких попыток, чтобы приписать апостольское происхождение Армянской Церкви. Автор гордо заявляет, что царь Трдат и армянская знать приняли христианство «за тридцать лет до Константина» (III. 33). Таким образом, в тексте сочинения вероучение святого Григория армянским историком подтверждается дважды: во-первых, на Никейском соборе, на котором присутствовал сын Григория Аристакес, во-вторых, в процессе визита Трдата и Григория к императору Константину с целью установить союзные отношения (III. 33). Эти сведения Себеоса несколько противоречат данным другого армянского историка V века Агатангехоса. По словам последнего, после крещения всей царской семьи и армянской знати царь Трдат вместе со святым Григорием направились ко двору византийского императора Константина с целью установить союз и поведать о случившихся с ним и его страной новых изменениях (Агатангехос. CXXVII. 873-883; CXXVIII. 884-888). Никейский же собор, на котором присутствовал сын Григория, был по времени позже визита Трдата и католикоса в Константинополь (Агатангехос. CXXVIII. 884-900). Таким образом, если предположить, что Себеос умышленно допускает эту хронологическую ошибку, то из этого вытекает, что Никейский собор в сознании армянского автора становится тем местом, где была утверждена правильная христианская вера, и представительство Армении на этом соборе в глазах историка приобщает страну и армянский народ к истинному вероучению. Это, в свою очередь, позволяет Себеосу открыто критиковать положения Халкидонского собора, а вместе с этим и политику византийских императоров (например, Маврикия, Фоки, Константа II) по насаждению этого учения среди армян. Итак, определяющим критерием в оценке Византийской империи у Себеоса становится религиозный: прослеживается стремление автора исключить влияние византийской Церкви из истории армянского христианства, показать независимость последней от греческой. Источники:
1 Ромеи и греки у Себеоса идентичны (Арутюнова-Фиданян В.А. Византийские идеологемы в армянской историографии X-XI вв. // Сравнительное изучение цивилизаций (междисциплинарный подход). Сборник статей. – М.: ИВИ РАН, 2000. – С. 223) 2 Цит. по: Арутюнова-Фиданян В.А. «Повествование о делах армянских» (VII в.). Источник и время. – М.: Индрик, 2004. – С. 80. 3 Там же. С. 81. 4 Арутюнова-Фиданян В.А. Себеос об Ираклии // Мир Александра Каждана. К 80-летию со дня рождения / Отв. ред. А.А. Чекалова. - СПб.: Алетейя, 2003. – С. 150-159; Ващева И.Ю. Константин Великий: вариации образа в христианских историях Поздней Античности // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – №4(3). – 2013. – С. 54-55. Вместе с тем, определять эту фигуру в качестве главной всей «Истории». 5 Цит. по: Ващева И.Ю. Константин Великий: вариации образа в христианских историях Поздней Античности… С. 54. 6 Идея нераздельной связи христианства и Римской империи оставалась господствующей в исторических (историко-церковных) сочинениях византийских писателей. 7 Хотя сам автор об этом прямо не пишет. 8 См., например, Thomson R.W. The Defence of Armenian Orthodoxy in Sebeos // AETOS: Studies in Honour of Cyril Mango (eds. I. Ševčenko and I. Hutter). – Stuttgart, 1998. – P. 329-349; The Armenian History Attributed to Sebeos / Translated, with Notes, by R. W. Thomson, historical Commentary by J. Howard-Johnston, Assistance from T. Greenwood…P. lii–lviii и др. 9 Цит. по: Thomson R.W. The Defence of Armenian Orthodoxy in Sebeos… P. 332. 10 Себеос, в отличие, скажем, от Егише, Парпеци, Павстоса Бузанда, не так сильно акцентирует внимание на расколе внутри армянского духовенства. Однако в «Истории императора Иракла» все же есть сведения и о той части армянского епископата, признавшей учения 451 года (см., например, III. 29). 11 Себеос пишет, что армяне аппелируют к святому Григорию, который проповедовал: «тем, которые поверили в плоть, он показал божественность свою и те, которые не поверили плоти Его, отвергли его природу»; Себеос говорит о том, что «святой и пречестный католикос наш Григорий, воспитанный и учившийся в Кесарии Каппадокийской, учил нас… основанные на нем, мы непоколебимо пребываем до сего дня, и кроме его мы почитаем учителями истинных и святых отцов, которые все учили по-никейски… » (III. 33). жүктеу/скачать 56.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|