Некоторые аспекты дискуссий о «новом классе» в современной буржуазной социологии

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ДИСКУССИЙ О «НОВОМ КЛАССЕ» В СОВРЕМЕННОЙ БУРЖУАЗНОЙ СОЦИОЛОГИИ

Столкнувшись с этим феноменом, буржуазная социология оказалась не в состоянии дать адекватное его объяснение и соотнести новую социальную группу со всей существующей структурой буржуазного общества. Отчасти этим объясняется та многозначность понятия «новый класс», которая существует в современной буржуазной социологии. Различно ориентированные социологи и направления по-разному трактуют понятие нового класса. Радикально настроенные социологи выдвигают понятие нового рабочего класса, либеральное и неоконсервативное направления - концепии нового среднего и нового правящего классов. В последнее время появились элитарные концепции новой культурной элиты, выдвинутой новыми правыми. Известный французский социолог П. Бурдье характеризует эту правую позицию как «расизм интеллигенции». Расизм интеллигенции есть расизм правящих, или, более точно, расизм господствующего класса, ассоциируемый со способом воспроизводства, обоснованным трансмиссией культурного капитала, капитала унаследованного...» (7, с. 188).

Несмотря на это разнообразие вариантов, в сущности речь идет об одной определенной группе, состоящей из образованных, профессионально обученных специалистов. Общим для них является то, что они, как правило, не имеют собственности на средства производства, а источником их дохода служат полученные знания и способности.

Для обозначения этой группы в буржуазной социологии используются три термина - «новый класс» (наиболее общий и наиболее неопределенный); «интеллигенция», «интеллектуалы». Некоторые буржуазные социологи употребляют все три термина как синонимы, другие объединяют термином «новый класс» два других - «интеллигенция» и «интеллектуалы», третьи же проводят существенное различие между ними. Но если на теоретическом уровне им еще удается выделить некоторые различия между этими терминами, то уже на уровне практическом, при непосредственном анализе социальной структуры общества эти различия исчезают.

Эта терминологическая путаница как никогда точно отражает состояние буржуазной социологии в данной области. Методологическая несостоятельность концепций нового класса непосредственно связана с отсутствием в буржуазной социологии четкого критерия классового деления общества. Отвергая марксистскую теорию классов, буржуазная социология дает вместо нее весьма размытую, неопределенную картину классовой структуры буржуазного общества. Эта неопределенность усугубляется и отсутствием единства точек зрения самих буржуазных социологов. Два фундаментальных вопроса, кого же считать новым классом и является ли интеллигенция классом, гак и не нашли своего решения в концепциях нового класса. Более того, объективно констатируя наличие в среде интеллигенции в буржуазном обществе различно настроенных групп, буржуазные концепции нового класса не смогли показать истинное положение интеллигенции в буржуазном обществе, определить ее место и роль.

Для прояснения различий между терминами "интеллигенция» и «интеллектуал» буржуазными социологами проводится исторический анализ их происхождения. Термин «интеллигенция», как указывают западные ученые, русского происхождения, появился в России в 60-х годах прошлого века и обозначал социальную группу образованных людей, которая по своим политическим позициям находилась в оппозиции к существующей системе. Эта критическая и революционная роль русской интеллигенции была перенесена буржуазными социологами на западную почву и сохранилась как отличительная характеристика интеллигенции вообще. К. Мангейм дал следующее определение интеллигенции: «В каждом обществе существуют особые группы, чьей специальной задачей является интерпретация мира для этого общества. Мы называем их интеллигенцией» (10, с. 10).

Термин «интеллектуал» французского происхождения, впервые появился во Франции в 1898 г. введен в употребление Клемансо и обозначал группы защитников Дрейфуса. Шумпетер определил интеллектуалов как «людей, которые владеют властью говорить и писать слово»(13, с. 147). Гарольд Лассуэл назвал эту группу «символическими специалистами» и отметил "их потенциальные функции выражать символическое окружение, включая определение реальности, целей, морали...» (9, с. 33), Этих классических определений двух интеллектуальных групп придерживаются большинство западных социологов.

Однако основные различия между интеллигенцией и интеллектуалами буржуазные социологи проводят в определении их статуса как социальной группы. Интеллигенция в противоположность интеллектуалам с самого начала появилась как социальный слой на определенном этапе общественного развития, а именно в период индустриализации, тогда как интеллектуалы существовали во всех типах общества. «Интеллектуалы необходимы обществу, - пишет американский социолог Александр Гелла, - но не только индустриальному обществу, в то время как интеллигенция появляется только в процессе индустриализации феодального общества» (7, с. 22).

«Для того чтобы считать интеллигенцию социальным слоем, - считает А. Гелла, - необходимо наличие нескольких объединяющих компонентов. Во-первых, общность их профессионального статуса, во-вторых, общая эмоционально-психологическая позиция, отличающая их от других «культурных специалистов», и в-третьих, способ мышления, видения мира, отличающий их от других социальных групп» (7, с. 47).

К перечисленным признакам другой американский социолог Л. Фейр добавляет еще один, по его мнению самый важный, а именно стремление к политической власти. Фейер считает, что "интеллигенция стремится достичь господствующей позиции в обществе, и в этом своем стремлении она обретает единство и общность политических целей позволяющих рассматривать ее как социальный слой» (7, с. 49).

Кроме того, некоторые буржуазные социологи определяют принадлежность к этим группам, исходя из социального происхождения. Так, А. Гелла, предполагает, что «простой факт рождения в семье интеллигента уже дает возможность определить принадлежность к интеллигенции» (7, с. 137). Группу же интеллектуалов составляют выходцы из различных слоев, которые объединяются такими чертами, как уровень знаний, творческих способностей, профессиональной принадлежности. И если интеллигенцию объединяет общая классовая позиция и классовое сознание, то, в отличие от нее, позиция интеллектуалов не определяется как классовая. "Западные интеллектуалы никогда не образовывали социальный слой в том смысле, в котором мы употребляем его для интеллигенции; они всегда были сложной группой, конфликтующей со средним и высшим классами» (7, с. 20).

Французский исследователь Эдгар Морен представляет более радикальную точку зрения. Для него "слово интеллигенция охватывает все профессии, даваемые высшим образованием». «Интеллигенция определяет тех, кто имел доступ к университетскому образованию.... Понятие интеллектуал соответствует не столько самой профессии, сколько роли в обществе» (с. 59-60) - определяет он различие между этими группами. Однако для него интеллигенция не может образовывать социальный класс. «Интеллигенция существует, но не является классом" (б, с. 64).

Сфера деятельности интеллектуалов представляется для Морена двойственной и противоречивой. С одной стороны, они несут идеологическую и мифотворческую функцию, а с другой, - выступают с критикой мифов и идеологий правящих классов. "Интеллектуалы не мыслят себя вне критической функции" (6, с. 61). Определяя сложное и противоречивое положение интеллектуалов в современном капиталистическом обществе, Э. Морен пишет: "Само существование интеллектуалов есть сплетение комплексности и противоречий. Интеллектуалы колеблются между ролью мага и ролью шута. Интеллектуалы обладают антиномичными функциями критики и мифотворчества. Они находятся между абстрактным и конкретным, между идеями универсальными и идеями коммуникативными, между идеями суверенными и идеями подчиненными, между идеей-всем и идеей—ничто", (7, с. 64).

Однако, с точки зрения буржуазных исследователей, интеллектуалы также не являются однородной, монолитной группой. Так, известный американский социолог С, Лиг»-сет, рассматривая группу интеллектуалов, выделяет в ней несколько подгрупп: "Небольшая группа "созидающих» интеллектуалов, в чьем принципиальном внимании находятся нововведения, знания, искусство и символы..." (5,с. 137). К этой группе Липсет относит ученых, философов, артистов, писателей, ведущих редакторов и журналистов крупных газет и журналов и т.д. Эта группа "создает» культуру, знания, формирует общественное мнение. Другая группа интеллектуалов распределяет культурные ценности и знания. Сюда Липсет относит учителей, клерков, репортеров и т.д. Качественно отличной от предыдущих является группа "критических интеллектуалов", по характеру свой деятельности состоящая из творческих личностей. Липсет писал, характеризуя эту группу: "Критическая роль американских интеллектуалов очевидна. В отличие от групп, которые лишь иногда бросают вызов существующей системе, их антагонизм не зависит от достигнутых успехов и вознаграждений. Если "враждебные» тенденции отчасти проистекают из того факта, что интеллектуальность ведет к подчеркиванию творчества, оригинальности и отказу от традиционного и общепринятого, то тогда стоимость ума, необходимого для интеллектуального творчества, связана с поддержкой социальных изменений и отказом от существующего статус-кво» (15, с. 147).

Известный американский социолог Б. Брюс-Бриггс выделяет в социальной структуре современного капиталистического общества особую группу, обозначенную им как «Х-группа». "Члены этой группы ничем не владеют, кроме личной собственности. Они являются либо "штатом", либо обучают, либо исследуют, либо пишут, делают вычисления, дают, советы, иногда представляют критическое сознание общества (12, с. 16). Брюсс-Бригтс называет эту группу "новым левым классом". Для него все три термина "новый класс", "интеллигенция", "интеллектуал» обозначают одну и ту же социальную группу и просто являются синонимами. "В прошлом наиболее широко употребляемыми терминами для этой группы были интеллектуалы или интеллигенция" (12, с. 17). Для Америки, считает Брюсс-Бриггс, два последних термина не стали широко применимыми.

Для Белла термин "интеллектуал» обозначает прежде всего сферу деятельности индивида, а "интеллигенция» - социальную группу, отличную по своим характеристикам от других социальных классов и критично настроенную по отношению к существующей системе. Белл писал: "Я использую термин «интеллектуал» для обозначения тех, кто занят в сфере производства знания или обучения, и термин "интеллигенция" - для обозначения идеологически ориентированной группы" (12, с. 172).

Таким образом, с одной стороны буржуазная социология объективно констатирует появление в буржуазном обществе социальной группы, по своим социальным, политическим и экономическим характеристикам не укладывающейся в прежние схемы социальной структуры общества, а с другой стороны, она не в состоянии определить место ее в структуре капиталистического общества. С этим связано и различие в оценке перспектив этой социальной группы.

Так, некоторые буржуазные социологи, например Э. Лада, полагают, за счет поглощения быстро растущей суперструктурой данная социальная группа интегрируется в средний класс. Другие, более радикально настроенные мыслители считают, что интеллигенция превращается в наемных грудящихся, поскольку, вынуждена продавать свои знания и способности на рынке труда, как и рабочие. А потому эта группа сливается с «новым рабочим классом.» Такова позиция французского социолога С. Малле. Третьи представляют данную социальную группу как относительно самостоятельную. Ведущая свое происхождение от К. Мангейма, эта точка зрения рассматривает интеллигенцию в современном мира как носительницу бесклассовой идеологии. В силу того, что группа рекрутируется из различных слоев, а также в силу, полученного широкого образования, дающего беспристрастный, объективный взгляд на мир, она менее привержена какой-либо идеологии, чем рабочий класс или капиталисты (4, с, 12). Благодаря этому указанная группа имеет перспективу на самостоятельное существование.

В современных концепциях нового класса можно выделить два основных направления - неоконсервативное и радикальное. Одним из первых среди неоконсерваторов развил идею нового класса Д. Мойнихен, считавший, что в последние 20 лет создалось некое социальное пространство для формирования нового класса (II). Понятие нового класса в неоконсерватизме тесно связано с концепцией постиндустриального общества. Именно она явилась своеобразной попыткой обобщения раздумий буржуазных социологов о судьбе научно-технической интеллигенции, ее роли и месте в западном обществе. Рассматривая роль «знающей влиты» в условиях научно-технического прогресса, буржуазные социологи первоначально придали ей исключительное значение во всех сферах - социальной, экономической, политической. В современных условиях «стабилизационно-неоконсервативной» ориентации оценка нового класса" изменилась.

Рассматривая роль интеллигенции в сфере культуры, Д, Белл, автор концепции постиндустриального общества, отметил ее критическую, антиинституциональную установку против традиционных для капитализма ценностей, что привело к негативной оценке нового класса среди неоконсерваторов.

Неоконсервативный вариант концепций нового класса представлен такими именами, как Д. Мойнихен, Д. Белл, Н. Подгорец, М. Новак и др. Неоконсервативная концепция нового класса в самое»последнее время претерпела значительное изменение. Эта метаморфоза в целом может быть охарактеризована как поворот от положительной оценки роли нового класса в обществе к явным антиингеллектуальным настроениям. Данная переоценка явно связана не только с общей переориентацией этих социологов с неолиберальных на неконсервативные позиции, но и с изменением того содержания, которое вкладывалось в понятие «новый класс». Неоконсервативная позиция характеризуется двойственностью: позитивным отношением к научно-технической интеллигенции, ориентированной на сохранение статус-кво, с одной стороны, и негативным — к гуманитарной, характеризующейся критической установкой к «истэблишменту - с другой.

Для неоконсерватизма характерно отнесение нового класса к средним слоям общества. Подобную точку зрения весьма активно разрабатывал Э. Ладд. Для него новый класс тождествен интеллигенции. «Хотя новый: класс или интеллигенция имеет экономический интерес, но определяется она не на основе наличия собственности, а по высокому уровню образования» (12, с. 117). Именно распространение высшего образования в послевоенный период способствовало формированию интеллигенции как нового класса, считает Ладд. В интеллигенцию о. Ладд включает всех oбразованных людей, «т.е. тех, кто создает новые идеи, знания, культуру, а также большую массу тех, кто снабжает их абстрактными идеями, и тех, чья работа требует манипуляции идеями больше, чем вещами» (12, с. 102),

Для США, подчеркивает Ладд, характерно то, что американский высший средний класс трансформировался в интеллигенцию, а не в класс бизнесменов (12, с. 102), тогда как рабочий класс «стал обуржуазившимся», особенно квалифицированные рабочие. Большинство рабочего класса стало низким средним классом (12, с. 10З). В качестве доказательства Ладд приводит факт увеличения уровня дохода рабочего класса. Этот способ доказательства для американской социологии не нов. Некоторые теории социальной стратификации выделяли уровень дохода в качестве основного критерия классовой дифференциации западного общества.

Основной социальный конфликт современного общества, согласно Ладду, перемещается с конфликтами между рабочими и капиталистами на конфликт между низким средним классом и высшим средним классом или, выражаясь терминами Ладда, между обуржуазившимся рабочим классом и интеллигенцией. Эту позицию Ладда горячо поддерживает видный американской неоконсерватор Д. Мойнихен (11). Близка к точке зрения Ладда и позиция другого американского социолога Дж. Киркпатрик, также включающей новый класс в состав среднего класса. Киркпатрик считает, что новый класс характеризует не общность их социо-экономического положения, хотя большинство членов нового класса имеют относительно высокий уровень дохода, а "их отношение к культуре, к значению того, что составляет культуру и ее символы, через которые эти значения выражаются (12, с. 33).

Важным проявлением силы нового класса, с точки зрения Киркпатрику было его вовлечение в политику. Рост нового класса имел существенное влияние на состав правящей элиты, подчеркивает Киркпатрик. Хотя большинство членов нового класса относятся не к правящей элите, а к широким слоям среднего класса, но именно в силу последнего обстоятельства новый класс имеет возможность влиять на политику, определять цели и стратегию, оценивать деятельность правящей элиты. Многие члены нового класса идентифицируют свои собственные интересы с интересами всего общества, выступают как критики существующей системы. Они формируют сознание широких масс за счет использования средств массовых коммуникаций, системы образовательных учреждений путем критики, убеждения, морали и т.д. Широкие слои среднего и низшего классов относятся к ним с симпатией, поскольку, с одной стороны, они сами по своим социальным, экономическим, политическим установкам близки к новому классу, а с другой стороны, новый класс привлекает внимание к актуальным, злободневным проблемам современного общества, выражает прогрессивные надежды самых широких слоев общества.

Интересна позиция известного американского социолога Д. Белла. Идею о новой "знающей элите» Белл выдвинул еще в концепции постиндустриального общества. Справедливо отметив возросшую численность группы образованных, квалифицированных специалистов, а также роль знания в современном обществе, Белл разработал и обосновал идею о социальном перерождении капитализма в качественно новое постиндустриальное общество. В качестве одной из важных характеристик данного общества Белл выделил наличие «знающей элиты». Мероприятия, как Белл обозначил эту группу и куда он включил ученых, профессионалов, составляла новую социальную группу, которая в дальнейшем имела тенденцию стать новым классом в структуре постиндустриального общества.

Предпосылками появления нового класса Белл считает следующие изменения, происшедшие в послевоенный период: во-первых, крах реакционного или профашистского влияния в интеллектуальной среде; во-вторых, появление постиндустриальных черт в технико-экономической области. К ним Белл относит трансформацию профессиональной структуры общества, проистекающую из технико-научных изменений в организации экономики, центральной роли информации и знания, новой роли теоретического знания и т.д. В-третьих, «революция» в сфере образования, доступность и массовость высшего образования, - и, наконец, важным явлением, повлиявшим на формирование нового класса, Белл считает контркультуру (12).

Основой концепции постиндустриального общества Белла явился тезис об исчезновении класса капиталистов, поскольку собственность как основа власти потеряла якобы свои позиции, а на ее место стало знание. Однако через десять лет Белл стал более осторожен в формулировках. «Боли взглянуть на капиталистическое общество в этих терминах (т.е. терминах классовой принадлежности. - В.Ф.), то буржуазия образует класс, потому, что ее характеризует общность интересов в системе частной собственности, воспроизводство через семью и узаконение частной собственности через доктрину наследственных прав» (12, с. 181). Таким образом, Белл уже не настаивает на идее исчезновения класса капиталистов, хотя и с сожалением признает, что происходит «ломка классовой системы капитализма» (12, с. 182), и это происходит за счет роста государственной власти и увеличения решающей роли государства в управлении, которое осуществляется не непосредственно, а через экономику. Такое расширение роли государственной власти ограничивает роль старого класса капиталистов. Что же касается нового класса, то здесь позиция Белла также изменилась. Если относительно «знающей элиты» у Белла не было сомнений в определении ее как класса, или, по крайней мере, имеющей все основания стать им в ближайшем будущем, то к современной интеллигенции Белл уже не применяет термин «класс», предпочитая использовать понятие социального слоя.

Для того чтобы можно было выделить социальную группу в классе, необходимо, с точки зрения Белла, наличие у нее некоторых особых признаков. Во-первых, она должна иметь определенный институциональный фундамент, который образует основу для интеграции класса и проявления власти. Во-вторых, она должна обладать известными культурными характеристиками, обеспечивающими общее сознание, идеологические установки, ценности и нормы поведения ее членов, «Чтобы быть применимым в современной ситуации, определение класса должно основываться в социальной структуре на некотором институциональном устройстве, обеспечивающем основу для дифференцированной позиции, реализации власти и осуществления системы вознаграждений. Должна также быть культурная позиция, обеспечивающая общие взгляды, общее сознание и, имплицитно, некоторую легитимацию самого класса. Короче, «класс» существует, когда есть общность и преемственность институционального интереса в идеологии, обеспечивающей символы одобрения (или коды поведения) для своих членов» (2 с. 181).

По мнению Белла, современная интеллигенция хотя и обладает определенным общим сознанием, но не имеет реальной институциональной основы для осуществления власти. «В данном случае речь идет о чисто «ментальной» позиции, которой недостаточно, чтобы составить класс» (2, с. 161). «Новый класс состоит из индивидов, которые проводят логику современной культуры в своих целях.… Это не «новый класс» в каком-то социоструктурком смысле" (12, с. 187).

Итак, отказав интеллигенции в способности образовывать класс и тем самым отказавшись от прежних взглядов, Белл пытается выработать новую позицию по отношению к интеллигенции. Он выделяет в ней два различно ориентированных слоя; техническую интеллигенцию, к которой Белл по старой памяти питает симпатию, и гуманитарную интеллигенцию, чья критическая роль вызывает его яростные нападки. Еще несколько лет назад Белл сам выступал как критик существующей системы, правда, с буржуазно—либеральных позиций, то теперь, примкнув к неконсервативному крылу, Белл обрушивает весь свой гнев на гуманитарную интеллигенцию, возлагая именно на нее всю вину и ответственность за кризисное состояние капиталистического общества.

Еще в своей книге «Приход постиндустриального общества» (1), Белл указал на глубокие расхождения между культурой, имеющей антиинституциональный и антиномичный характер, и социальной структурой, которая управляется «экономическим и технократическим способом» (1, с. 44). Интеллектуалы, чья сфера деятельности находится в основном в культурной области, таким образом, впадают в глубокое противоречие с существующей социальной системой. Это противоречие отражается в той критической функции, которую они выполняют в обществе. И именно эта их черта заставляет Белла определить ату интеллектуальную группу как «враждебную» по отношению к существующей системе.

Не меньший интерес и значение в современной социологии имеет концепция нового класса известного американского социолога леворадикального направления Алвина Гоулднера. В отличив от неоконсерваторов для Гоулднера новый класс несет прогрессивные, революционные черты. Он не только рассматривал его позитивно, но считал его освободительной, преобразующей силой общества.

В социальной структуре современного капиталистического общества Гоулднер выделил три класса. Это- старая буржуазия, денежный класс капиталистов, численность которого заметно сокращается; класс старого пролетариата, который не имеет средств к существованию, кроме продажи своей рабочей силы; и новый класс интеллигенции. «Новый класс является новым классом: он не идентичен ни старому рабочему классу, ни старому денежному классу, хотя содержит элементы и характеристики обоих" (б, с. 20). Новый класс состоит, по Гоулднеру, из двух больших слоев — технической и гуманитарной интеллигенции (6, с. 1).

Гоулднер отмечал, что "существует по крайней мере две элиты в новом классе: первая - интеллигенция, чьи интересы преимущественно «технические», и вторая - интеллектуалы, чьи интересы изначально критические, эмансипаторские, герменевтические, и, следовательно, часто политические» (6, с. 48).

Эти группы весьма различны не только по сфере деятельности, но и по социально-психологическим установкам; они ориентированы на различные социальные цели. Если первые исполняют функции охранительные, то вторые несут потенциальный заряд разрушения. Гоулднер, используя понятие нормальной науки и парадигмы Куна, так формулировал различия между этими группами: «Техническая интеллигенция ориентируется на операции внутри парадигмы своей дисциплины, используя ее внутренее символическое пространство, распространяя ее принципы на новые области... Интеллектуалы, наоборот, могут иметь конкурирующие парадигмы и поэтому они не делают нормальную науку с ее единственной доминирующей парадигмой» (6, с. 48).

Иными словами, техническая интеллигенция, сфера деятельности которой непосредственно находится в экономической области, тесно связана со старым классом капиталистов. Она принимает подчиненную роль, навязанную ей классом капиталистов, но до тех пор и потому, что это не противоречит ее интересам. Однако в действительности, как считал Гоулднер, в силу своих профессиональных знаний и квалификации, техническая интеллигенция уже имеет некоторую реальную власть. Социальная борьба происходит за контроль над способом производства между технической интеллигенцией, имеющей знания и реально управляющей производственным процессом, и старым классом капиталистов, обладающим собственностью на средства производства. «...Техническое знание» производительных сил и средств управления позволяет новому классу фактически уже осуществлять контроль над способом производства и, следовательно, иметь существенные средства для удовлетворения своих интересов.... Новый и старый классы стремятся осуществлять контроль над производством и управлением. Отчасти это конфликт между классом, который имеет законную собственность на способ производства, и классомгчьи техническое знание позволяет ему эффективно контролировать способ производства» (6, с. 11-12). Сам Гоулднер на стороне технических специалистов, которые, с его точки зрения, в будущем имеют реальную возможность взять власть в свои руки. Как отмечал И. Зеленый, в концепции Гоулднера прогрессивные, универсалистские черты, которые имеют интеллигенция (обладание научным знанием и техническим умением) делают совершенно невозможным блокирование ее борьбы за власть (14).

Что касается интеллектуалов, чьей работой является «манипуляция со словом, идеей, абстрактным символом», то здесь дело обстоит сложнее. Они непосредственно не связаны с производственным процессом, а потому обладают большой независимостью и свободой. Именно они для Гоулднера являются «гегемоном современной политической революции», вытеснив на этом поприще рабочий класс как полностью интегрированный в систему. Подобно денежному капиталу, обладание которым характеризует класс капиталистов, обладание культурными ценностями является отличительным признаком нового класса. В современном обществе знания, культурно-творческие способности стали предметом купли-продажи, а для их обладателей - источником дохода. «Капитализация» культуры порождает новую буржуазную - культурную буржуазию. Процесс культурного воспроизводства, подобно экономическому воспроизводству, порождает капиталистическое накопление, только в данном случае накапливается не денежный, а культурный капитал. Культурный капитал посредством его обладания служит интересам определенного класса — культурной буржуазии.

Таким образом, основным, характерным именно для Гоулднера, определением нового класса является определение его как культурной буржуазии. «Новый класс есть культурная буржуазия, которая частным образом присваивает достижения исторически и коллективно произведенного культурного капитала» (6, с. 19). Другие классы также могут использовать достижения культуры, но систематическое превращение их в источник дохода, получение с их помощью средств к существованию отличительно для интеллигенции. Подобно классу капиталистов, чьей целью является получение сверхприбылей, культурная буржуазия пытается сконцентрировать в своих руках знания, культурные ценности с целью иметь возможность на получение определенных привилегий на рынке труда. Ограничивая число получаемых дипломов, определяя программу обучения, интеллектуалы создают замкнутый круг лиц, доступ в которой строго регламентирован. Таким образом они пытаются создать определенный дефицит знания, чтобы иметь возможность для более выгодной продажи своих способностей.

Другой важной характеристикой нового класса служит в концепции Гоулднера культура критического дискурса или некая специфическая речевая общность, объединяющая членов нового класса и дающая им статус класса и в социолингвистическом плане. Иными словами, с точки зрения Гоулднера, интеллигенцию, как научно-техническую, так и гуманитарную, объединяет определенная грамматическая структура языка, некий общий стандарт речи. Основные требования, которые Гоулднер предъявлял к такой речи: теоретичность, безличность, стандартизованность. Идеалом речи членов нового класса должно стать «одно слово — одно значение для каждого и навсегда" (6, с. 28).

Как писал К. Диско, «понятие культуры критического дискурса служит только для.... идентификации интеллектуалов как речевой общности; пересечение с культурным капиталом дает интеллектуалам классовую идентичность. Таким образом, если я правильно понял Гоулднера, категория интеллектуалы характеризуются определенными рефлексивными, стандартами речи, кодифицированными в культурном критическом курсе. Новый класс интеллектуалов и интеллигенции, однако, исторически появляется только тогда, когда лингвистические производные этой речевой культуры дают возможность получать рутинный или узаконенный денежный доход для их обладателей.... Только новый класс зависит исключительно от капитализации лингвистических производных культуры критического курса» (5, с. 815).

Определяя интеллигенцию как новый класс, Гоулднер подчеркивал ее враждебную ориентацию по отношению к существующей капиталистической системе, однако, в противоположность Беллу, эта враждебность носила у Гоулднера позитивный характер.

В целом, подводя итог обзору различных точек зрения буржуазных социологов на новый класс, можно отметить их антимарксисткий характер, ибо все их усилия направлены на дискредитацию марксистской теории классов. Однако в силу своей методологической несостоятельности, буржуазная социология не смогла противопоставить марксистской теории свое четкое понимание классовых взаимоотношений в буржуазном обществе. Позиция буржуазных социологов в отношении нового класса, интеллигенции оказалась противоречивой.

ЛИТЕРАТУРА

2. Bell D. The winding passage : Essays an sociol. journeys, 1960-1980. - Cambridge (Mass.), 1980. - XXIV, 370 p.

3. Bourdieu P. Reproduction in education, society and culture.— N.Y., 1977.-XX, 254 p.

4. Brym R. Intellectuals and politics. - L., 1980. - 87 p.

5. Disco С. The sources of Gouldner»s new class theory. — Theory a. soc., N.Y., 1982, vol. 11, № 6.

6. Gouldner A.W. The future of intellectuals and the rise of the class.-N.Y., 1979.-121 p.

7. L’intellectuel:l’intelligentsia et les manuels. — P., 1983.

8. The intelligentsia and the intellectuals : Theory, method a. case study. - L., 1976. - 235 p.

9. Lasswell A.D, Lipset S., Dobson R. The intellectual! as critic and lebel. - Daedalus, Dordrecht, 1972, vol. 101, № 3.

10. Mannheim K. Ideology and Utopia. - N.Y. : L., 1936. -XXXI, 318 p.

11. Moynihan D.P. Counting our blessing : Reflections on the future of America. - Boston, 1980. - XXVIII, 348 p.

12. The new class? - New Brunswick, 1979- - XVII, 229 p.

13. Shumpeter J.A. Capitalism, socialism and democracy. —N.Y.; L., 1950.-X, 381 p.

14. Szelenyi I. Gouldner’s theory of intellectuals as a flawed universal class. — Theory a. soc., N.Y., 1982, vol. 11, № 6,