«Нить судьбы»
жүктеу/скачать 263.72 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- "Нить судьбы" (художественный мир Бориса Пастернака)
- Б рамс.
- Борис Пастернак .
- Борис Пастернак.
- Литературные и музыкальные источники
- http://3mp3.ru/
- http://www.fplib.ru/literature/ http://www.imwerden.de/pasternak.html
- http :// www . russofile . ru / pasternak /
Министерство образования Республики Мордовия Лямбирское районное управление образования МОУ "Большеелховская средняя общеобразовательная школа" "Нить судьбы" (художественный мир Бориса Пастернака) 
У
рок литературы с использованием компьютерных технологий. Разработала: учитель русского языка и литературы Разумова Т.Н. 2004 Урок литературы в 11 классе. Тип урока – лекция. Тема урока: «Нить судьбы» (художественный мир Бориса Пастернака)
Ход урока:
Борис Леонидович Пастернак. Нить судьбы Слайд 1 
Б. Пастернак. "Во всем мне хочется дойти до самой сути" (читает автор). Слайд 2 В  о всем мне хочется дойти
До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней, До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Все время схватывая нить Судеб, событий, Жить, думать, чувствовать, любить, Свершать открытья. О, если бы я только мог, Хотя отчасти, Я написал бы восемь строк О свойствах страсти. О беззаконьях, о грехах, Бегах, погонях, Нечаянностях впопыхах, Локтях, ладонях. Я вывел бы ее закон, Ее начало, И повторял ее имен Инициалы. Я б разбивал стихи, как сад. Всей дрожью жилок Цвели бы липы в них подряд, Гуськом, в затылок. В стихи б я внес дыханье роз. Дыханье мяты, Луга, осоку, сенокос, Грозы раскаты. Так некогда Шопен вложил Живое чудо Фольварков, парков, рощ, могил В свои этюды. Достигнутого торжества Игра и мука - Натянутая тетива Тугого лука. Из воспоминаний Жозефины Леонидовны Пастернак. Слайд 3 Н  ас было четверо сестер и братьев: Борис, сестра Лида, брат Александр - архитектор; он, кстати, очень помогал в работах по устройству Мавзолея Ленина. В 20 годы наша семья разделилась: родители, я и Лида уехали за границу - мама была больна, требовалось хорошее лечение.
Уезжали по личному разрешению Луначарского; отец никогда не отказывался от советского гражданства, мечтал вернуться, но уже не пришлось. Сначала Германия, потом, во время разгула нацизма, - Англия. Борис никогда не думал жить за рубежом. У него всегда и во всем было русское начало. Б. Пастернак. "Единственные дни" (исп. Ростислав Чебыкин). Слайд 4 Н  а протяженьи многих зим
Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета. И целая их череда Составилась мало-помалу - Тех дней единственных, когда Нам кажется, что время стало. Я помню их наперечет: Зима подходит к середине, Дороги мокнут, с крыш течет, И солнце греется на льдине. И любящие, как во сне, Друг к другу тянутся поспешней, И на деревьях в вышине Потеют от тепла скворешни. И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате, И дольше века длится день, И не кончается объятье. Итак, - десятые годы двадцатого века, Москва. Здесь, на Мясницкой, живет семья Пастернаков. Отец - Леонид Осипович - преподаватель Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Мать, Розалия Исидоровна Кауфман, пианистка европейской известности. Из воспоминаний Жозефины Пастернак. Корни фамильного древа Пастернаков недооценены и не исследованы. Я считаю, что главные в нашем роду - родители. Отец работал много и одухотворенно. Образ мамы у детей остался в памяти как образ двух людей: на людях - сдержанная, отдавшая свою жизнь мужу и детям, в музыке она была на какой-то недоступной высоте. Она замечательно играла. К ней можно отнести слова Лермонтова: «По небу полуночи ангел летел, и тихую песню он пел... И звук его песни в душе молодой остался без слов - но живой... И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли»... И  з писем Бориса Пастернака. Слайд 5
Главное мое потрясение - папа, его блеск, его фантастическое владение формой, его глаза, как почти ни у кого из современников, легкость его мастерства, его способность играючи отхватывать по несколько работ в день. И - несоответственная малость его признания... Из воспоминаний Жозефины Пастернак. Я могу без лишней скромности сказать: лучшие художники и музыканты России бывали в нашем доме. Для нас их имена не были отвлеченными. Мы видели, знали многих по рассказам родителей. Я как сейчас помню сидящих отца и Скрябина Они спорили о новом рояле, где у каждого звука будет свой цвет. Я помню немало писателей, помню Врубеля, а также других художников самых дерзких творческих манер. Мой отец очень любил самых разных людей, но непременно четких в позиции, убежденных. Очень мои родители дружили с семьей Серовых. Моя мама и супруга Серова были подругами, служили вместе в консерватории и одновременно венчались. Папа и Серов очень похоже воспринимали искусство, только папа быстро писал, а Серов - медленно. Они часто говорили о знаменитых художниках как о друзьях: Рубенса, например, называли Петром Павловичем. Мы зачастую жили бедно, но достоинства никогда не теряли. Однажды только папа сказал о Серове с горечью и болью, когда тот умер: «У него такое выражение лица, будто он радуется, что ушел из этой ужасной жизни». Все в этой удивительной семье были необыкновенно талантливы, порой казалось - излишне, сверх меры. Для юного Бориса источником мук и колебаний была проблема - чему посвятить себя. Скрябин. Прелюдия си бе моль мажор. Слайд 6 И  з воспоминаний Бориса Пастернака (на фоне музыки).
...музыка была для меня культом, то есть той разрушительной точкой, в которой собиралось все, что было самого суеверного и самоотреченного во мне... Жизнь вне музыки я себе не представлял... Больше всего на свете я любил музыку, больше всех в ней - Скрябина... На дворе зима, улица на треть подрублена сумерками и весь день на побегушках. За ней, отставая, в вихре снежинок, гонятся вихрем фонари. Дорогой из гимназии имя Скрябина все в снегу соскакивает с афиши мне на закорки. Я на крышке ранца заношу его домой, от него натекает на подоконник. Обожание это бьет жесточе и неприкрашеннее лихорадки. Скрябин-то все и решил... Скрябин и - вера в судьбу, в предопределение, в то, что судьба человека проявляется во всем, и более всего - в мелочах. Из воспоминаний Бориса Пастернака. У меня не было абсолютного слуха. Так называется способность узнавать высоту любой произвольно взятой ноты; отсутствие качества, ни в какой связи с общей музыкальностью не стоящего, но которым в полной мере обладала мать, не давало мне покоя... Я узнал, что его нет у выдающихся современных композиторов и, как думают... и Вагнер, и Чайковский были его лишены. Так выбор был сделан: человечество потеряло, может быть, великого композитора - и приобрело великого поэта. Но музыка навсегда осталась для Пастернака высшей святыней; сколько стихов навеяно ею, в скольких упомянуты ее творцы! Б  рамс. Симфония №4 ми минор. Слайд 7
Б.Пастернак. "Годами когда-нибудь в зале концертной" (читает Владимир Луцкер, на фоне музыки). Годами когда-нибудь в зале концертной Мне Брамса сыграют - тоской изойду. Я вздрогну, я вспомню союз шестисердый, Прогулки, купанье и клумбу в саду. Художницы робкой, как сон, крутолобость, С беззлобной улыбкой, улыбкой взахлеб, Улыбкой, огромной и светлой, как глобус, Художницы облик, улыбку и лоб. Мне Брамса сыграют, - я вздрогну, я сдамся, Я вспомню покупку припасов и круп, Ступеньки террасы и комнат убранство, И брата, и сына, и клумбу, и дуб. Художница пачкала красками траву, Роняла палитру, совала в халат Набор рисовальный и пачки отравы. Что «Басмой» зовутся и астму сулят. Мне Брамса сыграют, - я сдамся, я вспомню Упрямую заросль, и кровлю, и вход, Балкон полутемный и комнат питомник, Улыбку, и облик, и брови, и рот. И сразу же буду слезами увлажен И вымокну раньше, чем выплачусь я. Горючая давность ударит из скважин, Околицы, лица, друзья и семья. И станут кружком на лужке интермеццо, Руками, как дерево, песнь охватив, Как тени, вертеться четыре семейства Под чистый, как детство, немецкий мотив. Но... «Нет» музыке не означало еще «да» поэзии. Путь к поэзии шел через Марбург, куда Борис поехал на подаренные матерью двести рублей (заработанные репетиторством и жестокой экономией) изучать философию. Он ехал туда с искренним желание всего себя вложить в науку - не замечая, что взгляд его на все, в том числе и на маленький, древний город, - взгляд поэта, а не ученого. Во все, что он делал, он вкладывал всего себя; так было и в Марбурге, где на столе Бориса высилась гора фолиантов, которые он усердно штудировал. И вдруг - прозренье, крутой поворот: ученые труды убраны со стола, давно ожидаемое приглашение от главы марбургской школы профессора Когена не замечено. С философией покончено. Рождаются удивительные, истинно пастернаковские строчки... Поэзию в нем пробудила любовь. В той, первой, любви он получил отказ - поэзия осталась с ним навсегда. Сейчас, здесь, перед вами, произойдет удивительная встреча: последняя любовь Пастернака даст руку первой - через бездну в тридцать лет. Борис Пастернак. Марбург Я вздрагивал. Я загорался и гас. Я трясся. Я сделал сейчас предложенье, - Но поздно, я сдрейфил, и вот мне - отказ. Как жаль ее слез! Я святого блаженней. Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен Вторично родившимся. Каждая малость Жила и, не ставя меня ни во что, В прощальном значенье своем подымалась. Плитняк раскалялся, и улицы лоб Был смугл, и на небо глядел исподлобья Булыжник, и ветер, как лодочник, греб По липам. И все это были подобья. Но, как бы то ни было, я избегал Их взглядов. Я не замечал их приветствий. Я знать ничего не хотел из богатств. Я вон вырывался, чтоб не разреветься... ...В тот день всю тебя, от гребенок до ног, Как трагик в провинции драму Шекспирову, Носил я с собою и знал назубок, Шатался по городу и репетировал. Когда я упал пред тобой, охватив Туман этот, лед этот, эту поверхность (Как ты хороша!) - этот вихрь духоты.... О чем ты? Опомнись! Пропало. Отвергнут. Тут жил Мартин Лютер. Там - братья Гримм. Когтистые крыши. Деревья. Надгробья. И все это помнит и тянется к ним. Всё - живо. И все это тоже - подобья... Б. Пастернак. "Свидание" (читает автор). Слайд 8 З  асыпет снег дороги,
Завалит скаты крыш. Пойду размять я ноги: За дверью ты стоишь. Одна в пальто осеннем, Без шляпы, без калош. Ты борешься с волненьем И мокрый снег жуешь. Деревья и ограды Уходят вдаль, во мглу. Одна средь снегопада Стоишь ты на углу. Течет вода с косынки По рукаву в обшлаг, И каплями росинки Сверкают в волосах. И прядью белокурой Озарены: лицо. Косынка и фигура И это пальтецо. Снег на ресницах влажен, В твоих глазах тоска, И весь твой облик слажен Из одного куска. Как будто бы железом, Обмакнутым в сурьму, Тебя вели нарезом По сердцу моему. И в нем навек засело Смиренье этих черт, И оттого нет дела, Что свет жестокосерд. И оттого двоится Вся эта ночь в снегу, И провести границы Меж нас я не могу. Но кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет? Любовь... Как это похоже на Пастернака: получен отказ, но - «как жаль ее слез!» - жаль не себя - ее. И тут же - через страдания - чувство всепоглощающего счастья. Таким он будет всегда. 1946 год, один из труднейших для Пастернака, голодный, неустроенный, душный. А он пишет... Из писем Бориса Пастернака. Ко мне полностью вернулось чувство счастья и живейшая вера в него, которая переполняет меня весь последний год... Я год за годом тружусь, как каторжный, и всегда мне всех... до слез жаль. Словно все кругом несчастные, и только я один позволяю себе быть счастливым и, значит, у всех как бы на шее. И, действительно, я до безумия, неизобразимо счастлив открытою, широкой свободой отношений с жизнью, таким мне следовало или таким мне лучше бы было быть в восемнадцать-двадцать лет, но тогда я был скован, тогда я еще не сровнялся в чем-то главном со всем на свете... И не знал-то хорошо языка жизни, языка земли, как их знаю сейчас. Из воспоминаний Жозефины Пастернак. Борис всегда и ко всему относился со строгим соблюдением правил. В своей собственной жизни, со своей собственной жизнью он мог делать все, что заблагорассудится, - мог в один миг принимать какие-то решения или поражать друзей неожиданными действиями. Но он терпеть не мог вмешательства, кого-то обижать, короче говоря - быть раздражающим фактором... Его поэзию иногда называют эгоцентричной. Я бы так не сказала, несмотря на создающееся от стихов впечатление, что автор находится в большей гармонии с природой, нежели с людьми. Собственное отношение Пастернака - сочувствие до степени физической боли, полное сопереживание. Это чувство полного сопереживания - и сопереживания деятельного - отмечали все... Из писем В.Шаламова Пастернаку. От 8.01.1956 Я чувствую, что я еще могу жить, пока живете Вы, пока Вы есть - простите уж мне эту сентиментальность. От 24.12.1952 Только неделю назад Ваше чудесное летнее письмо оказалось в моих руках. Я проехал за ним полторы тысячи километров, в морозы свыше пятидесяти градусов. Спасибо Вам за сердечность, за доброту Вашу, за деликатность - словом, за все, за все, чем дышит Ваше письмо - такое дорогое для меня, тем более, что я, вполне готов был удовлетвориться сознанием того, что Вы познакомились с моими работами, и видел в этом чуть не оправдание всей своей жизни, так угловато и больно прожитой. Я так боялся, что Вы ответите пустой, ненужной мне похвалой... Я ведь не так уж ждал и ответа. Шаламов писал это Пастернаку из «архипелага ГУЛаг», где жил на поселении, писал с великой благодарностью за поддержку. Обратите внимание на дату их переписки: 1952 год. Еще не умер Сталин. Сам Пастернак - в немилости, под наблюдением; что уж говорить о вчерашнем заключенном Шаламове! Переписка с ним опасна, тем более, если тема ее - стихи о лагере, если в письмах, которые обязательно будут просмотрены цензурой, попадаются такие строки... Из писем Бориса Пастернака В.Шаламову. От 27.10.1954 Ужасна эта торжествующая, самоудовлетворенная, величающаяся своей бездарностью обстановка, бессобытийная, доисторическая, ханжески застойная. Я так не люблю ее. В те годы, когда пишутся эти опасные слова, Пастернак попадает в число «опальных» поэтов. Ему не дают печатать своих произведений, не дают работы - он живет переводами и случайными статьями. Такая же судьба была у Ахматовой, Цветаевой... Одного за другим теряет Пастернак близких по духу людей. Из писем Бориса Пастернака.
Из статьи Цветаевой «Световой ливень». Это не отзыв: попытка выхода, чтобы не захлебнуться. Единственный современник, на которого мне не хватило грудной клетки. ...Первое, что в круговой поруке пастернаковских первизн нас поражает: быт. Обилие его, подробность его - и «прозаичность» его. Не только приметы дня - часа!.. Быт для Пастернака - что земля для шага: секунда придержи - отрыванье. Быт у него почти всегда в движении: пульсирующий висок. Б.Пастернак. "Зимняя ночь" (исп. Николай Носков). Слайд 9 М  ело, мело по всей земле
Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела. Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме. Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела. На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. И всё терялось в снежной мгле, Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно. Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела. 40 - 50 годы. Мрачная эпоха безвременья. Мертвое молчание. Он пишет роман, он торопится: он стар, он боится не успеть... Он пишет роман, главное дало своей жизни, урывками: много времени отнимает черновая работа, нужная для поддержания жизни, - переводы, статьи. Но Пастернак не был бы Пастернаком, если бы делал что-то спустя рукава. И переводы его - «Фауст» Гете, Шекспир - так же прекрасны, как оригиналы. Два Гамлета встречаются во времени: Гамлет Шекспира и Гамлет Пастернака из его романа «Доктор Живаго».
Мы восхищаемся переводами Бориса Пастернака. А он в минуту отчаяния напишет в письме: «Переводы отняли у меня лучшие годы моей деятельности». В английской газете напишут «Пастернак мужественно молчит» и он вспыхнет: «Откуда они знают, что я мужественно молчу? Я молчу, потому что меня не печатают...» А между тем уже наступал 1955 год, и закончен роман, писавшийся десять лет, и разослан в списках друзьям, и получены первые отзывы.
И буря грянула. Пастернак отдал свой роман в зарубежное издательство. Так началась борьба семидесятилетнего человека с огромным государством. Нет, он не был железным. Не железный? Но... Когда судьба Бухарина была уже предрешена, когда знакомые при встрече с ним переходили на другую сторону улицы, Пастернак написал ему поддерживающее письмо, в котором говорил: «Я не верю в вашу вину». Когда Зощенко был для всех отщепенцем, «мерзавцем», «подонком», Пастернак открыто называл его «милый Михаил Михалыч», пытаясь помочь чем мог. А письмо Шаламову. А открыто, в разговорах: «Сталин - убийца», «Когда же кончится раздолье подхалимам, которые ради своей выгоды готовы шагать по трупам?» Это считали бравадой, рисовкой те, кто не знал его. Те, кто знал, понимали: это - его естество, такое же, как дыханье. В нечеловеческую эпоху он продолжал жить по человеческим законам, как будто ничего не произошло. Потому что лицемерить не мог. Сам Сталин сказал о нем, как о юродивом: «Оставьте в покое этого небожителя» (как узнают потом, разбирая архивы, на Пастернака был собран материал, достаточный для «десяти лет без права переписки»). Он всегда чувствовал неловкость, мучился оттого, что другие сидят, а он - на свободе, не подозревая, как близко к краю пропасти подошел... Свою Голгофу он обрел уже после смерти Сталина. Из воспоминаний Анны Ахматовой.
31 октября он пишет Хрущеву об отказе от премии... Из документов: Слайд 12 « Плакаты, демонстрации студентов Литинститута: «Иуда - вон из СССР!» «Нобель перевернулся бы в гробу, если б узнал, кому пошли его денежки...» «...Доктор Живаго - плевок в наш народ...» «...Народ не знал Пастернака как писателя... Он узнал его как предателя...» «Есть хорошая русская пословица: «Собачьего нрава не изменишь!» Самое правильное - убрать его из нашей страны поскорее».
Из «Доктора Живаго» Бориса Пастернака. От огромного большинства из нас требуют постоянного, в систему возведенного криводушия. Нельзя без последствий для здоровья изо дня в день проявлять себя противно тому, что думаешь. А. Галич. "Памяти Б. Л. Пастернака" (читает автор). На экране – короткие видеозаписи Бориса Пастернака. Слайд 14
… Правление Литературного фонда СССР извещает о смерти писателя, члена Литфонда Бориса Леонидовича Пастернака последовавшей 30 мая сего года, на 71-м году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни, и выражает соболезнование семье покойного. Единственное появившееся в газетах, вернее, в одной – "Литературной газете", сообщение о смерти Б.Л.Пастернака. Разобрали венки на веники, На полчасика погрустнели… Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели! И терзали Шопена лабухи. И торжественно шло прощанье… Он не мылил петли в Елабуге И с ума не сходил в Сучане! Даже киевские "письмэнники" На поминки его поспели!.. Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели! И не то чтобы с чем-то за сорок. Ровно семьдесят – возраст смертный, И не просто какой-то пасынок, Член Литфонда – усопший смертный! Ах, осыпались лапы елочьи, Отзвенели его метели… До чего ж мы гордимся, сволочи, Что он умер в своей постели! "Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела". Нет, никакая не свеча, Горела люстра! Очки на морде палача Сверкали шустро! А зал зевал, а зал скучал – Мели Емеля! Ведь не в тюрьму и не в Сучан, Не к "высшей мере"! И не к терновому венцу Колесованьем, А, как поленом по лицу, Голосованьем! И кто-то спьяну вопрошал: "За что? Кого там?" И кто-то жрал, и кто-то ржал Над анекдотом… Мы не забудем этот смех И эту скуку! Мы поименно вспомним всех, Кто поднял руку! "Гул затих. Я вышел на подмостки, прислоняясь к дверному косяку…" Вот и смолкла клевета и споры, Словно взят у вечности отгул… А над гробом встали мародеры, И несут почетный… Ка – ра - ул! Из романа «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Смерть не по нашей части. А вот вы сказали талант, это другое дело, это наше, это открыто нам. А талант - в высшем широчайшем проявлении и есть дар жизни... Борис Пастернак. "Снег идет" (исп. Сергей Никитин). Слайд 15 С  нег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплет Снег идет, и всё в смятеньи, Всё пускается в полет, - Черный лестницы ступени, Перекрестка поворот. Снег идет, снег идет, Словно падают не хлопья, А в заплатанном салопе Сходит наземь небосвод. Словно с видом чужака, С верхней лестничной площадки, Крадучись, играя в прятки, Сходит небо с чердака. Потому что жизнь не ждет. Не оглянешься – и святки. Только промежуток краткий, Смотришь, там и новый год. Снег идет, густой-густой. В ногу с ним, стопами теми, В том же темпе, с ленью той Или с той же быстротой, Может быть, проходит время? Может быть, за годом год Следуют, как снег идет, Или как слова в поэме? Снег идет, снег идет, Снег идет, и всё в смятенью: Убеленный пешеход, Удивленные растенья, Перекрестка поворот. Литературные и музыкальные источники
жүктеу/скачать 263.72 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|
ул затих. Я вышел на подмостки.
лавной бедой, корнем будущего зла была утрата веры в цену собственного мнения. Вообразили, что время, когда следовали внушениям собственного чутья, прошло, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, всем навязанными представлениями. Стало расти владычество фразы...
Литературная газета», 25 октября 1958 г.: «Пастернак... получил тридцать сребренников... злобствующий литературный сноб... Воскресший Иуда...»
