О создании нового брэнда туризма в казахстане и ее перспективе



Дата12.07.2016
өлшемі112.7 Kb.
#194684


О СОЗДАНИИ НОВОГО БРЭНДА ТУРИЗМА В КАЗАХСТАНЕ И ЕЕ ПЕРСПЕКТИВЕ

В последние годы туризм начинает рассматриваться как один из важных факторов социально-экономического развития регионов Казахстана и источник доходов отраслей для государственных и региональных бюджетов. В связи с активизацией государственного интереса к развитию туризма в Казахстане поставлена задача разработать туристский бренд республики и программу дальнейшего развития туризма по регионам страны.

Несмотря на богатое разнообразие природы, интересный путь исторического развития и исключительную многонациональность, разработка туристского бренда республики оказалась непростой задачей. Общепризнанного бренда, с которым регион ассоциировался бы в глазах её жителей и граждан республики вообще, пока не сложился. Кроме того, въездной туризм, особенно экологический туризм, в нашем регионе находится лишь в самом начале своего развития.

Туристским брендом Северного Казахстана, да и республики в целом, наилучше характеризующим привлекательность страны, мог бы стать символ, который соединил бы образы истории края, природы и ее перспектив. На бренд региона могло бы претендовать Щучинско-Боровская курортная зона, который посещает более миллиона человек в год, окрестности Зеренды, Айыртау, множество красивых озер и скал.

Рассматривая северный Казахстан, прежде всего как степной регион, мы считаем, что символизировать природу области может либо степь в целом, либо типичное проявление природы степи. Кокшетауские степи могут символизировать стрепет, дикая лошадь, перистый ковыль, а из конкретных объектов – скалы Окжетпес, Жумбактас и плящущие березы этого региона.

В число возможных символов природы нашей степи мы не случайно включили дикую лошадь. Из имеющихся источников известно, что в первой половине XVIII века тарпан и лошадь Пржевальского были в кокшетауских степях весьма обычны.

Впервые в эпоху бронзы на территории Северного Казахстана (поселение Ботай, Айыртауский район) была приручена (одомашнена) дикая лошадь. Об этом свидетельствует найденные при раскопках зубы ботайских лошадей, они носят следы от костяных и волосяных удил. Есть археологические доказательства приручения ботайской лошади: застежки пут, фрагменты удил.

Идея евразийства историческими корнями уходит в ботайскую культуру, откуда началась степная цивилизация, и где зарождался центр взаимодействия многих народов. Причиной тому – обычная лошадь, впервые в мире прирученная именно на Ботае.

Ботай — это, величайшее культурное наследие исторического периода 3-4 тысяч лет до нашей эры, откуда берет начало степная цивилизация. А доместикация (одомашнивание) лошади в степях Казахстана определила принципиально новую систему коммуникации человечества вплоть до ХVIII века. Именно с этого момента, подтверждают археологические находки, в Евразии начались активные миграции древних народов, формирование новых этносов, ранних государств и империй.

Истоки одомашнивания лошади в регионе уходят своими корнями в неолитическую эпоху, в которой сложились необходимые условия для сложения элементов будущей производящей экономики.

Важную информацию о характере взаимодействия человека и лошади дает ландшафтная ситуация поселения Ботай и его округи. Рядом с поселением расположен участок степи в 10-12 га, клином вторгшийся в реликтовый сосновый бор, который и сейчас при минимальной затрате сил можно превратить в образцовый загон для скота. Участок в древности, безусловно, был свободен от леса, так как сложен из тяжелых плотных суглинков. Со стороны степи «загон» ограничен крутым склоном коренной террасы, у подошвы которой сохранились следы еще недавно функционировавших ключей.

Обязательным условием являлось также наличие естественных преград: балок и глубоких оврагов, береговых обрывов и частоколов стволов соснового бора. Молодые срубленного стволы, переброшенные между близко растущими деревьями, могли создавать надёжные заграждения для копытных животных.

Исходная идея загона для общества рыболовов и охотников связана, как уже отмечалось, с созданием на случай нужды потенциального источника пищи. Однако она стала также предпосылкой для приручения коня и освоения его для верховой езды.

Как известно, широко распространено мнение о невозможности первичной доместикации животных, если этот вид животных является объектом специализированной охоты и основным источником пищи людей. Рыболовство при этом не считается достаточно стабильным промыслом. Анализируя различные точки зрения, ученые пришли к выводу, что первичная доместикация была возможна только в среде, где имелись элементы земледельческого хозяйства. Действительно, имеющиеся в распоряжении специалистов этнографические материалы надёжно свидетельствуют о том, что одомашнивание свиньи, крупного и мелкого рогатого скота в своих истоках связано со становлением земледелия или высокоразвитого собирательства.

Однако, в отношении лошади это положение не может быть верным. Дело в том, что приручение и одомашнивание лошади взаимосвязано. В энеолите идея содержания животных в загоне "на мясо" переросла в идею использования лошади для пастушества и охоты. Это принципиально важный момент в раскрытии механизма одомашнивания лошади. Лошадь стала использоваться не только как резерв пищи, но и как средство труда, охоты и пастушества. Он был новый, высший этап в развитии хозяйства потребляющего типа и одновременно начальный этап производящего хозяйства.

Следует подчеркнуть, что в урало-казахстанских степях в эпоху энеолита сложились экологические ниши с изрезанным зональным ландшафтом, способствующие резкому увеличению поголовья диких лоша­дей. Эти ниши соответствовали поведенческим особенностям лошади, для которой в табунном состоянии существует рефлекторная граница оби­тания в рамках 120-150 км. Всадник на лошади - ещё не пастух, но уже и не охотник в полном смысле этого слова, получил возможность следовать за свободно пасущимся табуном, осуществлять за ним наб­людение и контроль, а также выбраковку отдельных особей или поме­щение их в загон.

Приручение лошади для использования её в качестве инструмента охоты, с точки зрения доместикации, первоначально было процессом адаптивным, стихийным. Этот процесс протекал с перерывами, крайне медленно, вероятно, на протяжении всего позднего неолита-энеолита. И только в конце позднего энеолита, в условиях экологического кризиса, человек в полной мере осознал коневодство как важнейшую отрасль хозяйства, но уже в системе многоотраслевого скотоводства [1].

Использование лошади коренным образом изменило условия охоты в пользу человека и несравненно увеличило производительность труда. Возможность контроля за диким стадом, содержание определенного поголовья лошадей в загонах, которые играли функции современных огороженных пастбищ, высокоразвитое рыболовство - всё это обеспечивало необычайно высокий уровень социально-экономического развития ботайского общества.

Одним из существенных материалов в изучении одомашнения животных считается подробная характеристика остеологических источников.

Относительно надежная информация получена нами после анализа 133 тысячи костей конечности (пястных, плюсневых, пяточных, таранных и фаланг пальцев конечностей), происходящих из всех горизонтов различных раскопов поселения, начиная с 10-20 см от поверхности земли, до 100-110 см глубины. 29,1% принадлежали молодым особям (до 5 лет).

Различие и сходство отмечается и при сравнении характера эмалевого рисунка на зубах ботайских лошадей и зубах позднеплейстоценовых лошадей, для которых, например, свойственно разделение мезостиля только на предкоренных зубах или премолярах. У лошадей из Ботая есть зубы, рисунок эмали на которых имеет сходство с зубами позднеплейстоценовых лошадей. В то же время есть зубы, отличающиеся от последних тем, что у них имеется расширенный и даже раздвоенный мезостиль и на коренных зубах, т. е. молярах, что является признаком прогрессивным, как и удлиненный протокон у настоящих лошадей.

Результатом сравнительно-анатомических исследований по измерениям, костей, установлено, что цифры промеров ботайских лошадей лежат в пределах колебаний параметров лошадей эпохи бронзы, на территории Казахстана, Восточной Европы, а также наблюдается сходство с параметрами отдельных костей лошади из неолитического поселения Дереивка, о чем свидетельствуют факты приводимые Бибиковой. Поэтому мы считаем, что, несмотря на недостаточную изученность доместикационных признаков у домашних лошадей раннего времени, по полученным промерам и с учетом данных археологии, о хозяйственном укладе поселенцев, ботайскую лошадь можно отнести к одомашненной форме.

Еще одним доказательством одомашненности ботайской лошади является факт массового нахождения костей одного вида на поселении. В.И. Цалкин писал: «Мы не видим оснований считать костные остатки лошадей, встречающиеся в неолитических и энеолитических поселениях Юго-Восточной Европы, принадлежащими именно диким животным… более правильно рассматривать их как происходящие уже от домашних особей». Он считал, что «аридные степи крайнего юго-востока Европы и Заволжья были той естественной средой, в которой могла успешно протекать доместикация лошади» [2]. Все эти примеры по Юго-Восточной Европе и Заволжью показывают, что Ботай по количеству костей лошади также является удачным примером коневодческого поселения, факт существования которого еще более расширяет наши представления о расширении границ восточного ареала доместикации лошадей и перемещает эти границы в Казахстан.

По костям ботайской лошади, впервые получена возможность установить абсолютные размеры по отдельным параметрам и вычислить их пропорции.

Носителями ботайской культуры явились наши предки. Они жили большими поселениями, а «ядром» их хозяйственной системы, несомненно, было коневодство. Население занималось охотой, рыболовством, обработкой кости, дерева, камня, глины.

В то время обитали миллионы диких лошадей. Чтобы успешно на них охотиться, человеку приходилось использовать домашних. Данные американского ученого Д. Энтони показывают: десятая часть найденных при раскопках зубов ботайских лошадей носит следы от костяных и волосяных удил. Есть и другие археологические доказательства одомашнивания ботайской лошади: застежки пут, фрагменты удил.

В контексте изложенного рассмотрим теперь основные артефакты, свидетельствующие о наличии коневодства у ботайцев. В научной литературе общепризнано, что основным археологическим фактом существования одомашненной лошади является наличие псалиев.

Факты эти бесспорны для эпохи бронзы, когда лошадь стала широко использоваться в качестве транспортного животного в колесницах или для верховой езды. Однако надо иметь в виду, что в строгом управлении конём большую роль играли не собственно псалии в качестве самостоятельного элемента сбруи, а вместе с удилами, как ее составная часть. Удила, как правило, не сохранились так как, по мнению специалистов, они могли быть ременными или волосяными.

Псалии типологически делятся в основном на два вида: стержневидные и дисковидные. Возникнув в глубокой древности, костяные стержневидные псалии эволюционировали в металлические стержневидные с двумя или тремя отверстиями. В дальнейшем они были заменены обычным стальным кольцом.

Дисковидные псалии эпохи бронзы более вариабельны и известны лишь для средней бронзы Старого Света. Специфически обработанные ручки псалиев в виде замков заставляют считать эти изделия скорее элементами псалия или оголовья, игравших двойную функцию: функцию управления и функцию оберегов - талисманов коней. О существовании блях - оберегах свидетельствует орнамент на лицевой поверхности дисковидных изделий. Есть и данные этнографии о специальных бляхах-оберегах.

Материалы лаборатории «Археологии и культурогенеза» Кокшетауского университета по Ботаю были подвергнуты тщательному трасологическому изучению. Результаты анализа сопоставлены с характером следов сработанности на аналогичных этнографических предметах казахстанского региона.

Так, в результате исследования сегментовидных роговых изделий из поселка Тюбек установлено функциональное их использование. Один предмет длиной 9,5 см вырезан из рога. Он сегментовидной формы, один его конец - овально-уплощенный, с отверстием, другой – клиновидный, с прочерченной ромбической сеткой и дву­мя отверстиями на широких плоскостях. Сетка нанесена с целью обеспечения максимального сцепления с другим элементом узды. Плоскости двух частей взаимоперпендикулярны.

Отверстие на округлом конце, диаметром 0,6 см разбито, видимо, в процессе использования. Второе отверстие диаметром 0,6 см, просверлено на противоположном конце широкой плоскости. Расстояние между первым и вторым отверстием 6,2 см. Диаметр третьего отверстия не устанавливается, но, судя по сохранившемуся следу, оно находилось на расстоянии 2,2 см от первого. Канал второго отверстия и выходы не разбиты, что свидетельствует о жёстком креплении этого конца изделия в деревянной или костяной обойме и соединенным деревянным шпеньком. Поверхность изделия покрыта выщербинами, царапинами, фиксируются линейные микроследы продольного направления. Отмеченные конструктивные особенности предмета позволяют предположить его полифункциональность.

Показательно в этой связи изображение головы лошади из могильника Аржан с недоуздком и широкой рифленой бляхой на лбу. Оленеводы - селькупы в зависимости от характера оленя (смирный или агрессивный) одевают недоуздок по-разному. Если олень смирный, то недоуздок надевают пластинками под шею, если олень агрессивный, непослушный, то оголовье одевается пластинками на лоб. При натяжении повода пластинки острыми гранями могут до крови вонзиться в тело и держать животное в послушании.

Микроанализ поверхности одного из изделий позволил выявить тонкие нитевидные поперечно расположенные следы на срединной части заполированной поверхности. Следы сработанности располагаются не равномерно, а концентрируются на внутренней поверхности паза, ближе к сохранившемуся шипу. В работах археологов аналогичные предметы трактуются как псалии или как наконечники гарпунов. Но, судя по характеру сработанности на поверхностях, а также на основании археологического и исторического контекстов, эти изделия определяются как застёжки пут.

Две разновидности предлагаемых застежек свидетельствуют, видимо, о различных модификациях пут - двуножниках и треножниках, что хорошо подтверждает этнографический материал. На принадлежность этих изделий к застёжкам указывают не только многочисленные данные по коневодству, но и аналогии в оленьих и собачьих упряжках.

Достаточно близкие аналогии мы находим среди элементов конской упряжки в скифо-сибирских древностях.

По данным профессора В.Зайберта, первые результаты изучения находок позволили выяснить, что степи Центральной Азии и Северо-Казахстанский регион, в частности, являлись территорией, где очень динамично происходили культурно-исторические процессы. «Судя по стилизованному изображению колес и животного на одном из фрагментов сосуда, можно предположить существование у ботайцев колесного транспорта» – пишет автор.

Судя по приведенным аналогиям застежек пут и псалий из раннего железного века и средневековья с одной стороны, и энеолитических и бронзовых памятников Евразии с другой, можно констатировать, что историческая устойчивость типов связана с традиционностью ведения скотоводческого хозяйства, приемов тренинга животных и пастушеством, на протяжении многих эпох. Кроме чисто функциональной нагрузки путы, элементы недоуздков, псалии носили и мировоззренческую нагрузку. Они могли восприниматься как предметы, обладающие магическими свойствами, либо как предметы, отражающие тотемные и сакрально-космогонистические представления.

Таким образом, степной символ, дикая лошадь, встречавшаяся в Казахстане в изобилии, к середине XIX века была полностью истреблена. Принимая во внимание факт многочисленности и типичности дикой лошади для наших степей, и очевидно высокую туристскую привлекательность диких лошадей и удобство лошади для создания художественного образа, считаем, что ботайская лошадь (казахская) могла бы стать объективным туристским брендом Северного Казахстана. Дикая лошадь может быть изображена и в системе символов, например, вместе со скалой Окжетпес или уникальными чашами озер Айыртау. По счастливому совпадению природы здесь же родился и вырос автор данной статьи – доктор биологии, профессор Мурат Нурушев.


Литература:
1. Нурушев М.Ж. Адаевская лошадь: эволюция, современное состояние и перспективы разведения (монография). Астана-полиграфия. 2005 – 383 С.

2. Цалкин В.И. Происхождение домашних животных в свете данных современной археологии. – Сб.: «Проблемы доместикации животных и растений». М. Наука, 1972 – 56-70 с.


Түйін
Қазақстан жерінде бұрын жиі кездесетін жабайы жылқы еліміздің дала бейнесі, рямізі, әрі нышаны ретінде қолданылуы әбден мүмкін. Оған себеп бола алатын Ботай қонысында (Айыртау ауданы, Солтүстік Қазақстан облысы) археолог ғалымдармен дәлелденіп отырған дүние жүзінде алғаш рет жылқыны қолға үйреткен біздің ата-бабаларымыздың болғандығы. Жылқы малының ерекше көркемдігі, төрт түліктің ерекшесі, адамға жақындығы, ат-көлігі бола тұра неліктен еліміздің туристік рәмізі мен нышаны болмасқа. Дүние жүзінде қазақтар сияқты мемлекеттілікті қорғау мен қалыптастыруға қосқан баға жетпес үлесі үшінде дала жылқысына, еліміздің туристік нышаны ретінде қабылдау қажет. Дала жылқысы сол нышанда Оқжетпес тауының немесе Айыртау көлдерінің бейнесінде көрсетілсе әрі әсем, әрі туристік кластерді дамытуға бірден-бір үлесін қосқан болар еді.



Достарыңызбен бөлісу:




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет