Святитель Филарет (Амфитеатров) и основание скита

Святитель Филарет (Амфитеатров) и основание скита

Освящение храма в Иоанно-Предтеченском скиту Оптиной пустыни святитель Филарет совершил 3 июня 1822 года и в том же году возвел монаха Моисея в сан иеродиакона и иеромонаха, назначив его духовником обители. В дальнейшем перед началом Великого поста в понедельник сырной недели Преосвященный каждый год уезжал из Калуги в Оптину пустынь, в устроенный им же самим скит, и возвращался оттуда в субботу вечером. Как известно, святитель Филарет вел строго подвижническую жизнь и, несмотря на свои архипастырские труды, до конца своих дней оставался истинным монахом. Когда в Оптинском скиту ему пытались оказывать архиерейские почести, он возражал: "Митрополит там — в другом месте, а здесь, в ските, я просто инок". Во время посещений владыкой "своего скита" настоятель скита отец Моисей заменял ему келейника, считая за честь послужить своему архипастырю в его невзыскательных и несложных нуждах.

В 1832 году монастырю было позволено иметь на 30 монахов 30 послушников, а в 1857 году разрешено прибавить еще 12 монахов и 12 послушников.

20 мая 1842 года святитель Филарет, уже будучи Киевским митрополитом, в последний раз посетил Оптину пустынь. Видя, с каким благоговением и любовью собор иноческий стремился принять его архипастырское благословение, Высокопреосвященный владыка, обратясь к предстоящему игумену Моисею, сказал ему: "Отец Моисей! Веди всех их в Царствие Небесное — ни одного не оставляй!". Через час с небольшим по прибытии владыки Филарета в обитель во время молебна ниспослан был обильный дождь после сильной засухи, продолжавшейся целый месяц.

Император Николай I любил говорить, что он спокоен за Россию, имея рядом с собой Филарета Мудрого и Филарета Благочестивого. Под "Мудрым" Филаретом он разумел замечательного Московского святителя, под "Благочестивым" — Киевского владыку.

Митрополита Киевского называли Благочестивым не случайно. Сердце святителя Филарета было по-матерински нежным и широким. Оно могло вместить и вмещало в себя очень многих людей, о которых молился и переживал святитель. Сердиться он совершенно не умел, чужую боль переносил, как свою собственную, а чужие недостатки покрывал снисходительной, ласковой любовью. Когда же была необходима строгость, митрополит подолгу готовился к разговору с провинившимся, молился о нем и о себе, был неспокоен. Даже по крайней необходимости он не мог причинить никому огорчения. В самом дурном человеке святитель Филарет видел сияющий образ Божий, который не осмеливался омрачить.

Виновник слышал мягкий укор вместо строгого выговора, а то еще и получал какое-нибудь небольшое утешение. Долго было памятно "наказание" любовью. Старца любили, как самого близкого и родного человека.

В октябре 1994 года, спустя 137 лет по блаженной кончине святителя Филарета (в схиме Феодосия), нетленные мощи сего подвижника были обретены братией возрожденной Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры и перенесены в Дальние пещеры, где они и почивают в настоящее время.

Память святителя Филарета Киевского празднуется 10/23 июня в Соборе Сибирских святых.

Оптинское богослужение

Богослужение Оптиной пустыни было школой, в которой незаметно, но постоянно, день за днем и год за годом, получали православное воспитание в течение многих лет тысячи и десятки тысяч паломников из самых различных слоев русского общества. Это был своеобразный духовный университет русского народа, учивший не внешним познаниям, но воспитывавший чувства в разуме истины. Впрочем, нужно сказать, что в этом отношении Оптина пустынь не является чем-либо исключительным в ряду других наших благоустроенных монастырей, оказывавших своим богослужением, его содержанием и напевами такое же воспитательное влияние на богомольцев. Дивная Киево-Печерская Лавра, своеобразная Глинская пустынь, величавая в своей простоте Троице-Сергиева Лавра, пустынный Валаам — все они делали одно общее, всенародное духовно-просветительское дело. Однако, несмотря на единый богослужебный церковный устав, соблюдавшийся всеми вышеперечисленными монастырями, богослужение в каждой обители носило отпечаток своеобразия и неповторимости не только за счет местных распевов и напевов, но и благодаря тому духу, которым отличался каждый прославленный монастырь.