От теоретического понимания к педагогическому воздействию

Когда я слышу некоторые громкие звуки, например, школьный звонок, я испытываю такую боль, как будто дантист сверлит мне зуб и задевает нерв. Мое сердце при этом начинает усиленно биться.

Трудности, с которыми сталкиваются аутичные люди, пытаясь интерпретировать и понять то, что они видят, отражены в главных особенностях аутизма: а именно качественные нарушения в развитии коммуникации, социального взаимодействия и воображения. Давайте сначала рассмотрим проблемы в коммуникации; эхолалия (механическое повторение слов) может служить примером того, что мы понимаем под «качественными нарушениями», когда даем определение аутизма.

Будьте осторожны. Характеристика основных особенностей аутизма не должна приобретать абсолютный характер. Эхолалия (механическое повторение слов или предложений, незамедлительное или отсроченное) часто ассоциируется с аутизмом. Действительно, исследования показали, что у многих аутичных детей с вербальной коммуникацией имеются признаки эхолалии. Однако сама по себе эхолалия не является основной характеристикой аутизма. При нормальном развитии речи у всех детей проявляются в некоторой форме эхолалии. И это вполне нормально в определенный период развития.

Кроме этого, эхолалия встречается у детей с нарушением интеллектуальных способностей, но не страдающих аутизмом. Для таких детей эхолалия считается нормальным явлением в определенном психическом возрасте (например, если психический возраст составляет 22 месяца). Таким образом, если эхолалия ассоциируется только с задержкой развития (количественный аспект), то она не считается симптомом аутизма. Только тогда ее можно рассматривать как признак аутизма, если она наблюдается у человека, психический возраст которого превышает приведенный показатель в 22 мес. Если психический возраст аутичного ребенка равен 5 годам, и у него есть эхолалия, это не может считаться нормальным. Именно в таком случае мы имеем дело с «качественным нарушением» развития.

Когда вы будете читать приведенные ниже основные характеристики, наблюдаемые в раннем периоде развития, важно помнить о том, что мы знаем очень мало о первых двух годах жизни аутичного ребенка. Еще меньше информации мы имеем об индивидуальных различиях. Когда аутизм сопровождается умственными нарушениями, описываемые формы поведения начинают развиваться намного позднее. Поэтому не спешите оценивать прочитанное следующим образом: «Но мой сын совсем не такой». В следующих таблицах (таблицы 3.1. и 3.2.) вы найдете характеристики развития, взятые из статьи Л.Маркуса и Л.Ватсона. Для полного понимания этих таблиц рекомендуется прочесть всю статью целиком.

После этого краткого обзора мы попытаемся рассмотреть некоторые наиболее важные характеристики коммуникации аутичных детей в контексте особенностей их познавательного процесса. Как мы можем узнать, что дети испытывают специфические трудности в приобретении коммуникационных навыков и в усвоении значения услышанного ими?

3.1.2. КОММУНИКАЦИЯ И НЕГИБКОЕ МЫШЛЕНИЕ

Сравнительные исследования, проведенные П.Менюком и К.Киллом (1985), дали неожиданные результаты. Они сравнивали раннее развитие значения в речи здоровых детей и детей, страдающих аутизмом. (Следует понимать здесь и в других примерах, что речь идет о детях, имеющих специфический уровень развития. Поэтому не следует из этих примеров делать общие выводы и применять их к абсолютно всем аутичным детям). Нами уже отмечалось, что на самых ранних стадиях приобретения языковых навыков обычные дети часто делают ошибки, чрезмерно обобщая понятия. Например, они понимают связь между звуком «стул» и предметом «стул». Однако на короткое время они имеют тенденцию называть диван, табуретку, скамейку словом «стул»

Также маленькие дети могут не только называть словом «стакан» сам предмет, но они используют это слов и для чашки или даже бутылки, поскольку из всех предметов можно пить. Впоследствии, они понимают свою ошибку и сами ее исправляют. Но самое интересное в этом то, что здесь мы имеем возможность увидеть, как работает их мозг. В процессе приобретения знаний они следуют за значением, а не за восприятием. Самым существенным для понимания слова «стул» является не визуальный образ, а значение, которое стоит за этим словом: это то, на чем сидят.

На самых ранних стадиях развития речи дети, страдающие аутизмом, таких ошибок не делают. Более того, у них наблюдается совершенно противоположная картина. Аутичный ребенок имеет тенденцию использовать слово «стул» только для одного конкретного предмета, определенной высоты и цвета, с 4 ножками. С его точки зрения было бы нелогично называть тем же именем предмет, имеющий больший размер: другой цвет и только 3 ножки. Его понимание, прежде всего, основано на том, что он видит. И это делает спонтанное обобщение невозможным. (Важно понимать, что данное утверждение не исключает надежду. Я не хочу сказать, что люди, страдающие аутизмом, совсем не могут обобщать. Но не многие из них имеют способность к спонтанному обобщению. В таких случаях им необходимо помочь).

Я заметил, что в период когда у Тома только начинали развиваться речевые навыки, он придумывал свои собственные имена для различных предметов, которые, в сущности, были одинаковыми, но выглядели по-разному. Например, велосипед он называл различными именами. Среди них были: «велосипед», «трактор», «колеса в грязи», «колеса в траве», а также «ноги на педалях». Все считали его «творческим молодым человеком», но я знал, что это было связано с его беспомощностью. Он не смог понять мою фразу: «Садись на велосипед», так как перед ним в тот момент находился «ноги на педалях». Он не был в состоянии понять, что то, что он называет «ноги на педалях», мы называем велосипедом.

Мы уже говорили о том, как дети учатся использовать самые простые слова, слова, обозначающие предметы, которые можно видеть, слышать и пробовать на вкус: эти слова принадлежат определенным категориям.

Такие слова «большой», «маленький», «широкий», «узкий», «на», «в», «давать» и «брать» являются относительными. Их понять намного труднее, поскольку значение этих слов зависит от ситуации, от связи с другими словами в предложении и / или контексте.

Когда Том видит, что его отец принес мне цветы, он всегда кричит: «Я должен взять их», что на самом деле означает «дайте». Позднее он скажет, что теперь это мамины цветы, потому что я взяла. Ему очень трудно понять значения слов «давать» и «брать». На днях он увидел на столе вазу с цветами и настаивал на том, что это были его цветы, а не мои, так как он еще мне их не отдал.

Понятия «большой» и «маленький» для нас не представляют никакой сложности. Но у детей, страдающих аутизмом, они вызывают огромные проблемы. Учителя часто говорят: «Я испробовал все средства, но он так и не смог понять: почему?» Чтобы разобраться в этом, необходимо войти в его мозг и взглянуть на мир его глазами. Для того, чтобы аутичный ребенок смог понять эти значения, наши объяснения должны содержать абсолютное определение, что на самом деле сделать невозможно. Посмотрите на рис. 3.1. Этот стакан большой или маленький?

В первом контексте, стакан маленький по сравнению с бутылкой, но во втором, при сравнении с ложкой, стакан большой. Чтобы использовать такие простые слова как «большой» и «маленький», необходимо рассматривать их в конкретном контексте. Это требует гибкости мышления, которой может не быть у людей, страдающих аутизмом. Такие фразы как «Это большая мышь» или «Это маленький слон» недоступны для понимания, если человек привык придерживаться абсолютных значений и испытывает трудности в понимании слов «большой» и «маленький» с относительными значениями. Предлог «в» понять легко, если он обозначает место, например если вы находитесь «в» доме, но что если вы вернетесь «в» 2 часа? Где основа, зрительная поддержка, где предсказуемость, если в одном случае можно увидеть значение предлога «в» (в доме), а в другом случае — нельзя?



Рис. 3.1. Этот стакан большой или маленький?

3.1.4. КОГДА ГОВОРЯТ «ТЫ»? КОГДА ГОВОРЯТ «Я»?

Такого же рода проблемы возникают при переходе от личного местоимения «я» к местоимению «ты». Многие молодые люди, страдающие аутизмом, делают ошибки, используя «я» и «ты». В ранних работах психоаналитиков это рассматривалось как доказательство того, что аутичные люди сознательно отказываются от личностной идентификации. То, что они систематически не использовали «я» считалось символичным показателем этого. Однако основываясь только на одних наблюдениях, невозможно понять, почему один и тот же человек называет себя «я» или «мы» (если он не один), другие называют его иногда как «ты», а иногда как «он» (он сделал это), или «они». Чтобы это понять, нужно обладать гибкими интеллектуальными способностями, но многие аутичные люди их не имеют. Это никак не связано с их нежеланием использовать «я». Если спросить аутичного ребенка, который еще только осваивает речь, «ты хочешь печенье?», в ответ он повторит вашу фразу: «Ты хочешь печенье?», имея в виду «я». Он сможет с такой же легкостью повторить предложения: «Джон хочет печенье» или «Я хочу печенье».

Следующий пример нам ярко показывает, насколько буквальным является процесс мышления у людей, страдающих аутизмом, каким образом это может привести к недоразумениям, когда профессионалы не понимают такой формальной работы мозга. Обратите внимание, какие огромные усилия прилагает Том, чтобы его речь была похожа на нашу речь.

Том — 10-летннй мальчик с высокими интеллектуальными способностями, страдающий аутизмом. Он учится в обычном классе. Учитель не может понять, почему людей, которые так легко могут запоминать учебный материал наизусть, считают «аутистами». С Томом занимается очень талантливый логопед. Однажды Том задает ему высоко интеллектуальный вопрос: «Кто „я“?». На такой вопрос не так легко ответить... К счастью, логопед знает о том, что аутичные люди нуждаются в визуальной поддержке, особенно когда речь идет об абстрактных понятиях. Тогда логопед ударяет себя рукой в грудь и говорит: «Послушай, Том. Каждый, кто делает так, как я сейчас, может сказать о себе «я». Том сразу же пытается это сделать сам. Он находит это смешным: «„я“ — Том». На первом этапе освоения этого понятия, он довольно смело бьет себя в грудь каждый раз, например, когда говорит: «Я, Том, иду домой» (на всякий случай, кроме местоимения «я» употребляет свое имя). На втором этапе он делает это более уверенно и уже не называет свое имя. Вместе с этим в этот период он внимательно наблюдает за окружающими: а бьют ли себя в грудь другие люди, когда они произносят «я»? На третьем этапе он выглядит еще более смелым. Когда он говорит «Я иду домой», он держит руку за спиной, крепко прижимая ее. Для него это все равно, что шагнуть в пустоту. Приблизительно в это время логопед встречает учительницу Тома, которая говорит следующее: «Я не знаю, является ли том аутистом или нет, но я думаю, что у него есть проблема посерьезнее. Мне кажется, что в сексуальном отношении он чрезмерно развит, возможно, сексуально озабочен…»

«Что произошло?»

«Я не знаю, что нашло на него, но последнее время он стал пристально смотреть на мою грудь».

Логопед сразу понял причину и спросил: «Он смотрит на вашу грудь, когда вы произносите слово „я“?»

Оказалось, что именно так и было.

Если мы поймем проблемы, возникающие у аутичных детей, при изучении самых простых слов, мы сможем установить причину, по которой их многие предложения имеют признаки эхолалии. Мы также сможем понять, почему их язык лишен творчества и изобретательности, почему они ограничивают свою речь формальным повторением того, что говорят другие.

Иногда, одна история может заменить несколько страниц теоретических объяснений. Поэтому начнем с примеров.

Лизе 5 лет. Она не говорит, однако может спеть 5 песен, которые она знает наизусть. Когда она поет, она произносит слова «вода», «молоко», «хлеб», но когда она хочет есть или пить, она берет маму за руку и ведет ее на кухню. Почему она не хочет сказать, что хочет выпить молока? Само слово ей прекрасно знакомо. Иногда люди говорят: «Видите, она может сделать это, но не хочет». Но существует огромное различие между формальным повторением слов и их творческим использованием. Когда мы поем заученные наизусть песни, мы используем процессы, происходящие в правом полушарии мозга. При этом нам не приходится анализировать значение слово и мелодии. Они сохраняются в нашем мозгу в довольно поверхностном виде и позднее воспроизводятся. Для творческого использования слов, мы должны сначала проанализировать их значение. Подобные процессы происходят в левом полушарии мозга. Лиза еще не достигла такого уровня, на котором человек может анализировать. Это придет позднее. А сейчас ей это не доступно.

Когда Брайан хочет, чтобы его оставили в покое, он говорит: «Закрой дверь». Это легко объяснить. Обычно в самые трудные моменты мама приводит Брайана в его комнату, где он может успокоиться. При этом она говорит ему: «Я закрою дверь». После этого она уходит, а он остается один. Если Брайан не хочет делать какую-либо работу по дому, например, мыть посуду, он говорит «Молодец». Для него эта фраза постепенно стала ассоциироваться с окончанием работы. Поэтому на самом деле под этой фразой он имеет в виду следующее «Мне не хочется начинать эту работу».

Авторы в своих книгах по аутизму часто ссылаются на «постоянство первичной ситуации». Это означает, что такие фразы, как, например, у Брайана, имеют свое конкретное происхождение и сохраняют в дальнейшем одно и то же значение. В данном примере это очевидно: Брайан учится в классе с аутичными детьми, где учитель постоянно подбадривает его в течение всего дня. Он делает это не только, когда Брайан старается выполнить задание, но и когда работа завершена.

Отсроченная эхолалия вступает в противоречие с уже сложившимся мнением о том, что аутичные дети избегают контактов. Более того, при глубоком понимании этого явления, можно прийти к выводу, что правильным будет утверждать обратное: аутичные дети в действительности пытаются участвовать в разговоре, они пытаются общаться, просто они имеют в своем распоряжении ограниченный набор средств. Например, когда Джереми хочет послушать музыку, он всегда говорит: «Не прикасайся к приемнику. Ты можешь его сломать». Это происходит из-за того, что он слышит эту фразу каждый раз, когда приближается к приемнику. В действительности, он хочет нам сказать: «Я хочу послушать музыку». Но окружающие не понимают этого. На самом деле, эхолалия не является чем-то очень необычным. Если ребенка, у которого нет нарушений в развитии, попросить что-либо сделать на понятном ему языке, он это сделает. Если сказать «Принеси книгу», он принесет книгу. Если же вы воспользуетесь словами, недоступными для понимания ребенка, то он, как правило, повторит их слово в слово. Если вы скажете ребенку: «Книга абракадабра», он может повторить «книга абракадабра».

Кроме этого, признаки эхолалии можно наблюдать на ранних этапах развития речи. В исследованиях о нормальном развитии речи говорится, что дети могут быть «словарные» и «интонационные». Словарные дети испытывают обычные языковые средства. Как правило, их первые слова на самом деле являются предложениями, состоящими из одного слова: «молоко» означает «я хочу молока». Смысл сказанного идет от самого слова. Интонационных детей больше интересует социальная сторона предметов. Они произносят набор слов, не беспокоясь о значении. Это напоминает игру. При нормальном развитии дети могут выбирать ту или иную стратегию. У детей, страдающих аутизмом, такого выбора нет. Они могут делать это только одним способом. Мы тоже иногда прибегаем к эхолалии, если нам приходится общаться на незнакомом языке. Представьте себе, что вы оказались в Испании без знания испанского языка. Вы слышите длинную цепочку слов — tengohambrequirocomer — но вы даже не в состоянии определить отдельные слова. Вы не знаете, что «tengo» означает «у меня есть», «hambre» означает «голод», «quero» — я хочу, и «comer» — есть. Вероятнее всего, вы просто повторите целое предложение, вместо того, чтобы выбрать подходящее слово.

Сначала, некоторые выражения при отсроченной эхолалии могут показаться странными, но они станут более понятными, когда мы узнаем об их происхождении. Многие фразы на самом деле это попытки общаться. Следующий отрывок наглядно это показывает:

Меня однажды спросили, почему я всегда повторяю фразу именно так, как она была произнесена, даже подражая голосу, тому, кто только что ее произнес. В тот момент я не могла найти объяснение. Но, когда меня попросили написать об этом, мне пришлось заглянуть так глубоко в себя, как никогда прежде мне не доводилось этого делать. И теперь я знаю, что на этот вопрос могут быть несколько ответов. Во-первых, приходится прилагать столько усилий, чтобы понимать речь, что, когда в конечном итоге удается постичь смысл произнесенных слов, кажется, что они отпечатываются в мозгу именно том виде, в каком ты их слышишь. Во-вторых, когда пытаешься говорить тоже приходится прилагать огромные усилия. Поэтому особенно когда еще только учишься все, что ты можешь сделать, это попытаться воспроизвести, что ты смог запомнить благодаря прекрасной памяти. В-третьих, долгое время ты имеешь лишь слабое представление о речи, и к тому же она требует от тебя таких усилий, что ты начинаешь верить, что ты должен воспроизвести не только слова, но и голос, которым они были сказаны. Тебе просто не приходит в голову мысль, что эти слова можно произносить различными голосами, и что существует альтернативный способ выражения. Только благодаря своей учебной работе, я смогла осознать тот факт, что одно и тоже можно сказать по-разному, и все эти варианты будут считаться правильными. В-четвертых, иногда повторение фраз давало мне чувство уверенности. В-пятых, когда я начала повторять в точности фразы, которые мне говорили, я думаю, что в то время самостоятельно я могла бы произнести не более двух слов. Таким образом, повторение давало мне возможность практиковать более длинные предложения, даже если они не были построены мной.

Понять смысл эхолаличного высказывания довольно трудно. Например, я до сих пор не знаю, где Эрик мог услышать фразу «поезда отправляются», но для него она означает «для меня это очень трудно». Именно таким способом он предупреждает нас: если вы ничего не сделаете, кошка доберется до голубей. Родители Эрика тоже ничего не знают о происхождении этой фразы. Можно только предположить, что однажды он оказался в трудной ситуации, из которой ему хотелось выйти как можно скорее. И в какой-то момент он услышал, как кто-то сказал: «поезд отправляется». По случайному совпадению в тот же самый момент ему разрешили уйти. Теперь он уверен, что именно так нужно спрашивать об этом. Первоначальная ситуация приобрела постоянный характер: Эрик задает вопрос тем способом, каким умеет, он не знает, как на самом деле следует об этом спрашивать. Если после фразы «поезд отправляется» проходит одна или две минуты, но никто так и не обратил на него внимания, у него наступает кризис в поведении — но вас предупредили об этом!

Лео Каннер описал случай с одним мальчиком, который находился на балконе со своей собакой. Он решает бросить собаку вниз с балкона. В тот момент, когда он как раз собирается сделать это, его мама замечает это и понимает, что ей необходимо срочно вмешаться. Она кричит: «Не бросай собаку с балкона!». При этом ее лицо очень выразительно. Все это приводит мальчика в замешательство, и он ставит собаку на пол. Возможно, он не понял, чем его мать была так сильно огорчена — смысл мог ускользнуть от него, но совершенно очевидно, что предупреждение произвело определенный эффект. Несколько дней спустя мальчик остается один, и ему очень весело. Он нашел несколько контейнеров с удивительным содержанием белого цвета. Он рассыпает по всему полу сначала сахар, потом соль, муку и, наконец, рис. Это так красиво. Но когда мама приходит домой, мальчик снова видят на ее лице такое же выражение, как и в тот день, когда он играл с собакой на балконе. И до того, как она успеет что-либо сказать, он восклицает: «Не бросай собаку с балкона!»

Таким образом, эхолалия (в данном случае, отсроченная эхолалия) обычно не является бессмысленными воспроизведением речи, как считалось ранее («Перестань повторять»). Скорее это похоже на попытку взять ситуацию под контроль, но при ограниченном наборе средств. Когда эту задачу нельзя выполнить с помощью левого полушария (которое делает возможными анализ значения всего, что мы видим), тогда мы прибегаем к правому полушарию, но при этом мы воспринимаем все буквально, без интерпретации.

Приблизительно половина людей, страдающих аутизмом, имеют вербальные навыки. Из них 75% людей могут четко повторить фразы, в то время как остальные 25% тоже имеют эхолалию, но повторяют фразы не так четко. Будет всего лишь небольшим преувеличением, если мы скажем, что в течение всего дня обычно люди вынуждены постоянно испытывать новые словосочетания и адаптировать их к изменяющимся обстоятельствам, а также к интересам и статусу собеседника. Даже самые одаренные аутичные люди не имеют такой интеллектуальной гибкости. Им приходится прибегать чаще, чем нам, к выражениям и фразам, которые они услышали от других и запомнили.