Павел Гаврилович Виноградов

Обширные знания, полученные дома, позволяли ему легко справляться с гимназичес­кой программой, а свободное время посвящать чтению серьезных книг по истории, среди авторов которых были Ж. Мишле, А. Токвиль, Р. Иеринг, Л. Блан. Ко времени гимназической учебы относится проявление его явного интереса к истории. Неудивительно поэтому, что московскую 4-ю мужскую гимназию Павел закончил с отличием в 1871 г. и подал прошение о зачислении на историко-филологический факультет Московского университета. Среди сокурсников он казался, как заметил его старший то­варищ Н. И. Кареев, «головой выше своих сверстников, студентов первого курса, и по своим знаниям, и по своим интересам, и по своей интеллигентности вообще»³. Чуждый револю­ционных брожений, характерных для студенческой среды 1870-х годов, П. Г. Виноградов сосредо­точил свои усилия на учебных занятиях в семинаре профессора кафедры всеобщей истории В. И. Герье. Здесь же определились его исследовательские интересы. Посвященное изуче­нию становления феодальных отношений конкурсное сочинение начинающего историка «Земель­ная собственность при Меровингах» было удостоено золотой медали, что вместе с высокими итоговыми результатами позволило присудить ему по окончании историко-филологического факультета степень кандидата⁴.

По окончании университета в 1875 г. П. Г. Виноградов был оставлен «для приготовления к про­фессорскому званию» по кафедре всеобщей истории и отправился на один год в Германию для продолжения занятий в Берлинском и Боннском университетах. Результатом их стала первая научная публикация молодого ученого в престижном немецком историческом журнале⁵. Главным же приобретением явились обширные знания в области истории древнего мира и раннего средневековья, позволившие ему по возвращении в Россию приступить к чтению лекций в Московском университете в качестве стороннего преподавателя и на Высших женских курсах⁶.

После успешной сдачи в 1878 г. магистерского экзамена П. Г. Виноградов приступил к работе над магистерской диссертацией. Поскольку темой исследования была выбрана про­блема формирования феодальных отношений в Италии, он отправился для сбора материалов в эту прекрасную страну. Однако молодому исследователю едва ли хватало времени, чтобы любо­ваться ее красотами. После непродолжительного пребывания в Венеции, он с головой ушел в изучение материалов сначала архивов Флоренции, а затем – Рима, Сиены, Ареццо, Монте Кассино. Итогом пребывания в Италии стала успешно защищенная магистерская диссертация «Происхождение феодальных отношений в Лангобардской Италии»⁷.

Защитив диссертацию, П. Г. Виноградов стал штатным доцентом университета, но пре­подавание на новой должности было непродолжительным. Исследовательские интересы вновь позвали в дорогу. На этот раз ученый отправился в Англию. Здесь в 1883–1884 гг. он работал над изучением материалов в Государственном архиве (Public Record Office), библи­отеке Британского музея, библиотеках Оксфорда, Кембриджа, Челтенхема. В них он нашел интересные документы, на многие из которых до этого не падал пытливый взгляд исследо­вателей⁸.

Вскоре после возвращения из Англии П. Г. Виноградов был избран экстраординарным про­фессором. Как преподаватель, он пользовался неизменной популярностью у студентов. Не­смотря на сложность изложения, лекции всегда элегантного, являющегося за кафедрой не­изменно во фраке и белом галстуке П. Г. Виноградова нередко заканчивались под аплодисменты слушателей. В разные годы он читал лекции по античной истории – Греции и Рима, средних веков, Французской революции, девятнадцатого столетия. К ним вполне приложима харак­теристика, данная Павлом Гавриловичем труду своих коллег. «В общем, русским профессорам, – писал он, – не приходится стыдиться своих курсов ни перед кем, они вкладывали в них даже больше, чем для специальных исследований или печатных изданий»⁹. С особым блеском проводил П. Г. Виноградов семинары. Именно в них обретали навыки самостоятельной научной работы многие из тех, кто стали впоследствии крупными истори­ками¹⁰.

За преподавательской работой, житейскими хлопотами П. Г. Виноградов не забывал своих научных исследований. Анализ и обработка материалов, собранных в Англии, вылились в монографию «Исследования по социальной истории Англии в средние века» (СПб., 1887). В 1887 г. состоялась ее защита как докторской диссертации. Позже дополненный и переработанный вариант книги увидел свет на английском языке¹¹.

Признанием научных и педагогических заслуг П. Г. Виноградова стало назначение его в 1889 г. ординарным профессором Московского университета. Через год, в 1891 г., он вновь отправился в Англию, чтобы прочесть Ильчестерские лекции в Оксфорде о славянофиль­стве и западничестве. Со своим отношением к славянофильству и западничеству П. Г. Виноградов по возвращении из Англии познакомил и российскую публику¹². Если англичан более заинтересовало сла­вянофильство как проявление загадочной русской души, то в России единомышленники Виноградова обратили большее внимание на его выступление о Т. Н. Грановском. В воссо­зданном автором облике признанного лидера зарождающегося либерализма подчеркива­лись те черты ученого и гражданина, которые стали образцом для последующих поколений московской профессуры. Европейская образованность, позволявшая синтезировать лучшие достижения крупнейших предшественников в исторической науке, достоинство, основан­ное на безупречной честности, прогрессивность взглядов и готовность отстаивать справед­ливость и истину как в стенах университета, так и вне их, человечность – вот качества, привлекавшие в Т. Н. Грановском продолжателей его традиции, в том числе самого П. Г. Виноградова.

Выступление о Т. Н. Грановском было проявлением все более отчетливо осознаваемой П. Г. Вино­градовым тяги к широкой общественной деятельности¹³. Он уже не мог довольствоваться лишь язвительными историческими параллелями между разлагающейся римской империей и современным положением России в лекциях и критикой существующих порядков в узком кругу единомышленников. Его деятельная натура стремилась к практическим результатам. Естественной сферой приложения сил стало образование. Первым шагом на пути его со­вершенствования должно было стать, по мысли историка, создание учебных книг, ко­торые отражали бы современное состояние научных знаний. Такой книгой был написан­ный им учебник всеобщей истории для гимназий. Вместе с тем он активно участвовал в деятельности Общества распространения технических знаний, превращенного старания­ми его коллег и учеников в своеобразный заочный демократический университет. В 1897–1898 гг. Павел Гаврилович возглавлял учебный отдел Общества и довольно долго председа­тельствовал в состоявшей при отделе комиссии по организации домашнего чтения и в ее исторической секции. Под его руководством была подготовлена «Книга для чтения по ис­тории средних веков», удостоившаяся академической премии Петра Великого и выдержав­шая не одно издание. Вполне логичным продолжением общественной деятельности П. Г. Вино­градова «на ниве просвещения» стала инициатива создания Педагогического общества при Московском университете в 1898 г., работой которого он руководил вплоть до отъезда из России.

В 1897 г. П. Г. Виноградов был избран в гласные Московской городской думы, где уже через год возглавил работу училищной комиссии. Продолжая линию своего учителя и предшест­венника в комиссии – В. И. Герье, Павел Гаврилович сосредоточил усилия на создании условий для того, чтобы начальная школа стала общедоступной для детей москвичей. По его пред­ложению была усовершенствована система расположения школ, на треть увеличено жало­вание учителям. Поставленная цель была практически достигнута. Успех в Москве воодушевлял на более широкие начинания. П. Г. Виноградов, хорошо изу­чивший систему образования в скандинавских странах, считал возможным применение опыта северных соседей в России. Подготовленный им проект был нацелен на замену эли­тарной гимназической подготовки демократической, предполагающей возможно более ши­рокое распространение в обществе элементов общего образования. Приглашение для обсуждения реформы среднего образования в январе 1900 г. в Петер­бург, казалось бы, позволяло реализовать задуманное. Однако, как вскоре убедился ученый, чиновничество от образования не было заинтересовано в каких бы то ни было улуч­шениях¹⁴. Об этом свидетельствовала и нерешенность университетского вопроса в России¹⁵. Поэтому, когда у него в 1901 г. произошел конфликт с вновь назначенным министром народного просвещения генералом П. С. Ванновским, П. Г. Виноградов, понимая, что от нового министра не приходится ждать положительных перемен, подал в отставку, а затем принял решение уехать из России¹⁶.

Вопреки утвердившемуся мнению о его космополитизме, Павел Гаврилович покидал родину отнюдь не с легким сердцем. С. П. Мельгунов, тогда студент Московского университета и член одной из многочисленных делегаций, приходивших к профессору в последние дни перед отъездом, чтобы выразить ему признательность, позже писал: «Помню, что на меня произвел сильное впечатление прием, оказанный Виноградовым. Этот холодный, как мне казалось всегда, человек плакал настоящими слезами. <…> Очевидно, Виноградову действительно тяжело было уезжать из России, остав­лять Московский университет, с которым он связан был столькими узами»¹⁷.

После кратковременного отдыха в Каннах и поездки по Европе П. Г. Виноградов прибыл в Кембридж, где его ждали давние друзья. Здесь летом 1902 г. он прочел две лекции о рефор­мах 60-х годов в России и ее современном состоянии. В них были выражены причины, по­будившие его покинуть страну. Высоко оценивая результаты реформаторской деятельности Александра II, П. Г. Виноградов отнюдь не закрывал глаза на недостатки реформаторской деятельности, и тем большее возмущение у него вызвало наступление реакции на просвещение, на первые ростки правового порядка и права земств. Идеалы либерализма – просвещение, человеческое достоинство, подчинение закону, а не произволу чиновников, должны были рано или поздно, по его мнению, утвердиться в Рос­сии. Такой взгляд на ситуацию в родной стране определил его положительный ответ на предложение П. Б. Струве участвовать в журнале «Освобождение». В ряде статей П. Г. Виноградов, скрываясь под непритязательным криптонимом «абв», выступил с резкой критикой политики правительства в области образования и высказал убеждение, что только при общем изменении гражданского и политического устройства России станет возможным решение университетского вопроса в стране¹⁸. До тех пор, пока этого не произойдет, решение П. Г. Виноградова о добровольном изгнании из России оставалось не­изменным.

Поскольку признаков благоприятных перемен на родине не наблюдалось, П. Г. Виноградов решил использовать предоставившуюся в 1903 г. в связи с уходом Ф. В. Поллока в отставку возможность замеще­ния вакантной кафедры юриспруденции в Корпус Кристи колледже Окс­фордского университета. Преподавательскую деятельность в Оксфорде русский ученый начал с введения непривы­чных для английских университетов семинаров. Большой опыт, приобретенный им в каче­стве участника семинаров еще в Германии, а затем обогащенный в России, обеспечил успех начинания и в Англии.

Как всегда, работа в семинаре сочеталась с исследовательской деятельностью ученого. Основной темой семинаров первых лет был анализ материалов «Книги страшного суда», источника, составленного вскоре после нормандского завоевания Англии. Итогом глубокого изучения этого и многих других источников по средневековой английской истории стала публикация книг «Рост манора» и «Английское общество в XI веке»¹⁹. В первой из них, опираясь на применение ретроспективного и сравнительного методов, П. Г. Виноградов развивал и дополнял новыми свидетельствами источников те положения, которые содержались в его докторской диссертации. В результате концепция манора как основной экономической, социальной и политической ячейки средневековой Англии, возникшей на основе общинных поселений, получила свой законченный вид. Во второй книге было показано влияние староанглий­ских, датских и нормандских элементов на быстрые изменения в английском обществе, переходившем в XI в. от территориальной организации, коренившейся в племенном уст­ройстве древней Англии, к феодальной.

В 1907 г. П. Г. Виноградов впервые ездил для чтения лекций в ведущих американских уни­верситетах – Гарварде и Висконсинском университете в Мэдисоне. Если избрание русского ученого профессором в Оксфорде можно оценить как первый шаг к всемирному признанию его научных заслуг, то визит в Америку был вторым. Следующим шагом стало выступление на международном конгрессе историков в Берлине в 1908 г. Год спустя П. Г. Виноградов был приглашен для чте­ния лекций в Королевском колледже Лондонского университета и в университете Ман­честера. Наконец, в 1913 г. на международном конгрессе историков в Лондоне он возглавил секцию право­вой истории. Известный немецкий историк Отто фон Гирке в начале конгресса высказал недоуменный вопрос: «Кто этот человек, который знает все законы и говорит на всех язы­ках?»; при закрытии конгресса ответ на этот вопрос знали все его участники²⁰.

Находясь за границей, П. Г. Виноградов не терял связи с Россией. Когда на волне революци­онного подъема 1905 г. в стране все отчетливее зазвучали конституционные требования, приведшие к манифесту 17 октября, он живо откликнулся на эти события. Однако его по­зиция в отношении политического устройства России отличалась от позиции не только ра­дикалов социалистической ориентации, но и конституционных демократов. Ближе всего она была к предложениям мень­шинства земских деятелей, объединившихся в партию октябристов²¹. Будучи в Москве, он встретился с А. И. и Н. И. Гучковыми, предложившими ему стать редактором печатного органа создаваемой партии. П. Г. Виноградов не принял предложения, мотивируя свой отказ отсутствием склонности к журнализму. Однако после повторной встречи с А. И. Гучковым, а также с Д. Н. Шиповым, познакомившими его с программой октябристов, он решил высказать свои мысли о ней в печати²². Манифест 17 октября должен был стать, по его мнению, основой для постепенного утверждения в Рос­сии конституционной монархии путем утверждения в обществе господства права.

Летом 1906 г. П. А. Столыпин вел переговоры с лидерами октябристов о создании пра­вительства, в котором портфель министра народного просвещения предлагался П. Г. Виноградо­ву. Но ученый отказался. Объяснением причины отказа стал отрицательный ответ на во­прос, вынесенный в заголовок его статьи: «Возможно ли было образование либерального министерства?»²³. П. Г. Виноградов остался в Англии и впоследствии неоднократно критиковал политику столыпинского каби­нета, особенно аграрную реформу.

В это время он сосредоточил свои усилия на развитии российско-британских связей, поскольку считал, что это должно усилить позиции сторонников либерализации общест­венной жизни в России. При поддержке Павла Гавриловича его бывший ученик Б. Парес стал первым лектором по русской истории в Ливерпульском университете в 1906–1908 гг. Здесь же, в Ливерпуле, торговой палатой города была учреждена русская торговая секция, инициировавшая создание комитета русских исследований. В его состав вошли: П. Г. Виноградов, А. И. Гучков, М. М. Ковалевский, Д. Н. Шипов, П. Н. Милюков, П. Б. Струве. Как видим, большинство членов комитета были либо коллегами, либо учениками Павла Гавриловича и играли важную роль в политической жизни России. Благодаря их усилиям школа русских исследований в Ливерпуле получила поддержку русской Думы; в свою оче­редь, стараниями Гарринга ее поддержал Форин Офис Великобритании, что, наряду с по­мощью британских и российских бизнесменов, обеспечивало ее успешную работу²⁴.

Восстановление частичной автономии университетов в России позволило московским коллегам обратиться к П. Г. Виноградову с просьбой вновь занять покинутую им кафедру. Одна­ко он не нашел возможным расстаться с Оксфордом, поэтому согласился проводить в Мос­ковском университете один семестр учебного года как сверхштатный профессор. П. Г. Виногра­дов был избран и утвержден на эту должность весной 1908 г. Преподавать в Москве ему пришлось лишь два полугодия. В самом начале 1911 г., когда под предлогом борьбы со студенческими беспорядками началось новое наступление на университетскую автономию, П. Г. Виноградов был в числе тех профессоров и преподавателей, кто своей отставкой поддержал протест ректора А. А. Мануйлова против политики министра народного просвещения Л. А. Кассо.

Если правящая бюрократия создавала условия, препятствующие возвращению историка в Россию, то научное сообщество, напротив, считало его своим членом. Выраже­нием этого стало избрание П. Г. Виноградова в 1914 г. в Российскую Академию наук. Благодаря А. С. Лаппо-Данилевского в письме за поддержку, Павел Гаврилович писал: «Если буду в России 1 сентября, как предполагаю, не примину приехать в Петербург, чтобы представить­ся новым товарищам»²⁵. Однако этому помешала начавшаяся Первая мировая война.

Первым откликом П. Г. Виноградова на известие о начале войны стала его статья «Россия: психология нации»²⁶. Она призвана была помочь преодолеть предубеждение по отношению к России – союзнице Великобритании по коалиции, как малокультурной стране, в которой господствует деспотизм, предубеждение, разделявшееся частью английского либерального общества. Патриотическое чувство автора было настолько сильно, что возвысило его над старыми обидами, определив оценку им царя как лидера нации. Главным в статье было от­ражение славной военной истории и культурных достижений России, веры в творческий потенциал русского народа. В ходе войны П. Г. Виноградов неоднократно выступал со статьями в английской прессе и с лекциями, которые знакомили англичан с традицией русской об­щественной мысли, либерального, в особенности земского, движения в России второй по­ловины XIX в. В то же время на страницах русских газет появлялись его описания вклада народов Великобритании в борьбу с общим противником²⁷.

«Голос крови» звал П. Г. Виноградова на родину, несмотря на все опасности. «… Как рус­ский, – писал в одной из статей Павел Гаврилович, – я остро чувствовал желание вступить в непосредственный контакт с русским обществом, узнать о его нуждах и целях, передать вести из Англии и, возможно, помочь делом или советом»²⁸. Неоднократно по приглаше­нию Российско-английского общества он приезжал в Россию, где участвовал в проводимых им собраниях и лекциях. В это время он серьезно обсуждал в письмах к А. С. Лаппо-Данилевскому возможность вернуться на родину, если ему удастся получить «штатное кресло» в Рос­сийской Академии наук²⁹. И хотя этого не произошло, Павел Гаврилович не остался в сто­роне от бедствий своего народа. Когда в августе 1915 г. в Лондоне был создан Комитет по­мощи русским узникам войны, он с готовностью откликнулся на предложение стать его по­четным секретарем. На него легли большие организационные обязанности по координации деятельности с Бернским и Гаагским комитетами помощи военнопленным, что позволило делом откликнуться на многочисленные просьбы «прислать съестного», приходившие из лагерей. Комитетами была налажена доставка хлеба в тринадцать больших лагерей.

«Не хлебом единым жив человек» – эту библейскую мудрость П. Г. Виноградов глубоко по­нимал. Поэтому много сил и энергии он тратил на организацию просветительской работы среди русских военнопленных³⁰. Самоотвержен­ная работа по укреплению сотрудничества союзников в ходе войны получила высокую оценку: в начале 1917 г. Виноградов был возведен королем в рыцари Англии.

Семнадцатый год оказался трагичным для судеб России. Завязку событий весной 1917 г. П. Г. Виноградов наблюдал своими глазами, находясь в Петрограде. Революция не была неожи­данностью для него, поскольку он давно замечал рост революционных настроений в стране. Виновником их являлось самодержавие, отгородившееся от общества придворной камарильей и бездарной бюрократией, не способной справиться с вызванными войной трудностя­ми. «Республика стала неизбежной формой управления для новой России»³¹, – делал вывод историк.

Однако в стране продолжала нарастать социальная напряженность, усиливаемая резким политическим размежеванием и ожесточением межпартийной борьбы. На этом фоне Мос­ковское совещание было воспринято П. Г. Виноградовым как выражение понимания «многими, если не всеми, что пришло время прекратить «разрушительную работу революции» для того, чтобы собрать воедино ее положительные достижения»³². В таком взгляде было боль­ше надежды на поворот к лучшему, чем трезвого понимания ситуации в стране, надежды, которой не суждено было сбыться.

Захват власти большевиками, считал П. Г. Виноградов, был незаконен и вел к полному раз­рушению государства, а значит, и к гибели России. Он резко выступил против попыток оправдания какими бы то ни было доводами большевистского переворота³³. Оставаясь вне партий, он сблизился с обществом «Народоправство», созданным в Лондоне вскоре после октябрьских событий 1917 г. Целью общества провозглашалось объединение тех русских, кто отвергал большевистское правление как ведущее к распаду государствен­ности, кто поддерживал демократически выбранное Учредительное собрание как единст­венного выразителя воли всего народа, кто считал республику залогом мирного и свобод­ного развития России, кто полагал, что только в тесном единстве с союзниками возможно восстановление ее могущества и преодоление германского засилья, которому подчинились новые правители, подписавшие мир в Брест-Литовске. На одном из первых заседаний об­щества П. Г. Виноградов прочел доклад о будущем России. «Для него было ясно уже в начале 1918 г., – писал впоследствии хорошо знавший его в эти годы И. В. Шкловский, – что из коммунизма ничего не выйдет и что Россия, когда она так или иначе избавится от боль­шевиков, будет федеративной республикой»³⁴.

В 1918 г. П. Г. Виноградов принял британское подданство. Но это не ослабило его внимания к событиям на родине. Поддерживая морально осуществлявшуюся силами союзников ин­тервенцию и белое движение, он надеялся на то, что их победа приведет к утверждению справедливости. Однако его ждало горькое разочарование. Своекорыстие союзнических правительств, не заинтересованных в воссоздании сильной России, диктаторские устрем­ления белых генералов, окруживших себя одиозными фигурами старой бюрократии, что препятствовало привлечению на их сторону умеренных представителей интеллигенции, не­желание справедливо решить аграрный вопрос на отвоеванной территории, что привело к утрате ими поддержки народа, стали главными причинами неудачи³⁵.

Неутешительные вести, приходившие из России, недальновидные, по мнению П. Г. Виноградова, действия английского правительства в отношении новой власти на его родине, склоки в эмигрантской среде нарушали душевное равновесие, подрывая здоровье уже немолодого ученого. Времена, когда о нем говорили, что он не знает, что такое головная боль, давно ушли в прошлое. Особенно сильно досаждала близорукость. Но, несмотря ни на что, он продолжал свои исследования.