Пьеса в одном действии Действующие лица: Витя КостяНадя Фёкл а Где-то там – Фёдо р Дом этот стоял на окраине посёлка. Дача эта
жүктеу/скачать 222.5 Kb.
|
| Виктория Дергачёва
БЕССОННИЦА Пьеса в одном действии Действующие лица: В и т я К о с т я Н а д я Ф ё к л а Где-то там – Ф ё д о р «Дом этот стоял на окраине посёлка. Дача эта. Забор совсем покосился во дворе. Стены у дома давно некрашеные. А в одном окне вместо стекла плёнкой заклеено. В зиму-то. В посёлке том несколько домов и осталось. Из деревенских жильцов дачники только. Ожились. Вот так выйдут к обеду и смотрят, смотрят. Земфире-то уже в привычку. Молоко она держит в подвале, чтобы к обеду почти свежее было. Можно потом подышать на него, чтобы парное. В доме том, люди говорят, жила старуха. Люди говорят, давно это было. Люди говорят, Времени много прошло, теперь дом тоже умер. Можно пробовать жить, дом не тоскует. Дачнику дали. Пусть пробует. Дачник, вроде, хороший. Весёлый. Прижился Земфире на радость. Потом взял, да и умер. Люди сказали, дом хоть и умер, да тоже живое. Люди сказали, Земфира красивая, вот дом и ревнует. Земфира жечь дом тот хотела. Её поймали у дома, учили. Земфира потом встать не могла, под лавкой лежала, стонала всё, плакала долго, к дачнику просилась. Поучили её с недельку. Потом Земфира взяла, да и утонула случайно. С тех пор, времени много прошло. Люди сказали, давно это было. Люди сказали, можно пробовать жить. Дачник новый пришёл. Дом ему дали. Люди сказали, пусть пробует. А Время проносилось. С дождём бежало. Улетало. Время таяло. Сквозь пальцы ускользало. Сыпалось песком. И я…». Н а д я. Костян! Ау! Караул! Горим! Да пошутила я, пошутила. Ишь, коняка какая, ишь, как принёсся. Молодец, говорю. Молоток, говорю, Костян, что встречать бежишь быстро. Говорю, приехала я! Чуть не родила, блин, пока добиралась. Щас-щас-щас, все сволочи, всё расскажу. Сволочи. Сволочи все. Гоооспади! Хоть бы одна нормальная рожа в Расеее бы встретилась! Хоть бы на одной станции! Гоооспади! Сволочи! Ноженьки мои, ноженьки, рученьки мои, рученьки. Отекло всё. Конец моим мученьям. Устала. Тут я. Приехала. Всё. А чё, а чё, не прибрано? А чё, Костян, рожа такая? Чё кислая? Фу, кислятина. Ну, встречай же! Ну, кидайся уже давай с поцелуями! Ну, давай! Я готовая! Готовая вся уже я! Я приехала! Ну, бросайся уже! К о с т я. Оп-ца-ри-ца, оп-ца-ца, наша круглая земля, ты смотри-ка, кого принесло, смотри-ка, прям царица морская, Надюсик-Надюсечка-Надесюнчик, а что это у нас? Тааак! Это какая-такая фигня лежит тут, я не понял, вроде трезвый был с вечера, вроде, не было этого самого, я не помню, что это за подарок мне ты, сорока, трещотка такая, на хвосте притащила? Н а д я. А чё это ты на меня заорался-то сразу с порога? Подозрительный чё ль стал, да? Сперва у уважаемых людей заходят, между прочим, разуваются, да, руки моют, между прочим, кормят людей, и вообще, жопу отодвинь, зайти-то толком мне дай сперва. К о с т я. Вот я пришёл, я смотрю, не понял я, не помню, смотрю вот, на пороге что это тут такое лежит, валяется здесь, мне пройти неудобно. Нет, ты объясни, что это, а? Нет, ты объясни мне сегодня не пьяному, понимаешь, жду ее день целый, жду, объясни, Надюнчик мой ненаглядный, сорока моя общипанная, объясни недогадливому мне такому, что это тут такое вот на пороге валяется, а? Н а д я. Сумки это, чё слепой что ли? К о с т я. А рядом с сумками вот, что это такое присоседилось, а? Н а д я. Это где, я не вижу? К о с т я. Вон там, где, в натуре, вообще, блин, я не понял. Что это, родная моя? Я б обнял, да пройти неудобно. Что это? Н а д я. А, так вот это чё ли? К о с т я. У Ксюты чо ли. Вот это кто рядом с сумками такой? Н а д я. А, так это ж мальчик лежит. Так чё. Слепой чё ли? К о с т я. Правда? Вижу, что не зайчик. Так ты мне объясни, непонятливому, сегодня не пьяному, жду её целый день, жду, объясни недогадливому мне такому, почему, отчего этот кобель ушастый тут на пороге моём приватизированном замаскироваться решил? Н а д я. Так плохо ж ему, наверное, было. К о с т я. Так ему сейчас, наверное, хуже станет. Н а д я. С чего ли это? К о с т я. С того ли. Ты вообще, а? Ты своим умишком-то говяжьим соображаешь, в натуре, вообще, блин? Ты уже сюда кобелей таскаешь? Н а д я. Куда, блин. К о с т я. Сюда, блин. Н а д я. Так ему ж плохо-то было. Чё я-то сразу-то, жалко ж, душу божью, не бросать же, а, Кость? К о с т я. А ты, в натуре, что ли, мать её, Тереза что ли? Н а д я. И сердца у тебя нет совсем. К о с т я. У тебя сейчас тоже не будет. Н а д я. С чего ли это? К о с т я. С того ли. По шее давно надавать бы тебе для порядка, в натуре, вообще, блин. Н а д я. Ну, Кость, Костян, ну, Костечка, миленький, ну еду-еду, значит, я в этой, гадине, в маршрутке, сижу на колесе, вздрагиваю на кочке каждой, вот пощупай, вся попа плоская, еду шесть часов, к тебе тороплюсь вся такая, потом сумки эти ещё, с товаром, голодная, значит, еду к тебе. Потом ещё в поезде шесть часов на электричке, сижу, тела не чувствую, и вдруг. И вдруг, смотрю, да под лавкой-то вижу, смотрю я, а под лавкой-то ноги валяются. Думаю, а дай, под лавку-то загляну. А дай под лавку-то загляну. Так вот, гляжу я, гляжу, да вглядываюсь, а вдруг бы, извращенец какой, да? А так бы пересела в другой вагон бы, да, Костечка? Так вот, ну так вот, гляжу я, гляжу, да вижу мальчика, ну ты посмотри на него, какой хорошенький, ну ты посмотри. К о с т я. Это пока вот. Он пожил бы с тобой. Н а д я. Так я ж про то и говорю, Костюнчик, любименький. К о с т я. Так, я его сейчас убивать буду. Н а д я. Костечка, миленький, родненький, вот ты не хмурься, у тебя вот тут морщинка, вот тут образуется почему-то морщинка, не хмурься, Костенька, самый лучшенький, сам подумай. Ой, а подозрительный-то какой, оказывается. Ревнительный-то мой Костюнчик, оказывается, какой. А слышь, чё говорю? А знаешь, чё люди говорят, а? А коли ревнуешь, значит, любишь, точно, да, а люди так говорят, не я. Ой, мамочки, значит, любит Костенька-то меня. Дожила-то я таки до радости-то на старости. Ну не хмурься, у тебя вот тут морщинка, вот тут от радости жутко сильной образуется почему-то морщинка, ну Костенька, самый лучшенький, сам подумай. Помнишь, как зимой ты пьяненький в сугробе лежал, всё лежал, пока тебя не привели ко мне люди добрые? А вот если бы добрые люди тебя бы не привели, вот сам подумай, что бы с тобой сталось, а? Помнишь? К о с т я. Ну, типа того, так-то помню, вообще-то, в натуре, блин. Н а д я. Ну, а если помнишь, чё тогда, можно, мальчик у нас поживёт? К о с т я. Всё равно убью. Н а д я. Да ты ему только очухаться-то дай, ну? Я поухаживаю, и всё, и пускай его, и пусть уматывает, вот да, вот ты кругом-то правый, вот пускай топает на все четыре стороны, а Костечка? К о с т я. А потом тебя убью, во, точно, в натуре. Н а д я. Ты это, устроил базар мне тут! А ну-ка мне! Разорался тут, видите ли, убью-убью, да ты помаши мне руками, помаши мне, ветряная мельница, заделался рукамахалкой, видите ли, миксер он, блин! С насадкой, блин! С прибамбасами! Знаю вас, знаю, где делают! Пятьдесят рублей – цена красная! В розницу! Шушера! Фуфло! Это ещё вопрос, разорался, видите ли, убью-убью, видите ли, это я-то тебе все волосы дообщипаю, а он, видите ли, убью, смелый больно! Только дотронься до меня, разорался он, разугрожался он, видите ли! Кобель! Философ хренов! К о с т я. Надь, ну чо ты сразу? Н а д я. Сволочь! Неблагодарная сволочь! Я ж ему молодость, молодость всю, а он? Я ж в гадине еду к нему, к этой пьяне, к нему, к сволочи к этой, я ж по кочкам на колесе, еду, но радуюсь, плачу от радости там, в этой маршрутке, рыдаю, подпрыгиваю, на колесе плачу от радости, потому что к нему, к любимому, видите ли, а он что? А он? Сволочь! К о с т я. Надь, ну, чо я опять? Ну, чо слова вставить нельзя уже? Ну, чо ты опять на меня? Ну, слова вставить ведь уже нельзя! Ну, вообще, в натуре, блин! Ну, вообще, молчать буду! Да делай, чо хочешь! Пусть живёт, сколько надо, я чо? Я, вообще, ни чо! Н а д я. Вечно ты ни чё! Ни туда, ни сюда, ни кукареку! К о с т я. Конечно, всё она, одна она, блин! На амбразуру она! Под поезд она! Страдает только она! А у меня спину вот прихватило! Спину вот! Стою вот я весь скособоченный! Кланяюсь вот перед ней! До́жил! А она что? А она что мне? А она про что? Как ей хреново! Как она мучается! Бедненькая! Да пошла ты! Товарка хренова! Да сдохнешь ты на рынке-то на своём! Одна! И собаки тебя съедят! Потому что похоронит некому! Да кому ты нужна! Кроме меня! Чо-то я очереди-то не вижу! Н а д я. Слепой потому что. Глаза у тебя где? К о с т я. В манде. Н а д я. Кость, а Кость? К о с т я. Отстань. Н а д я. Кость, а Кость, а любви хочешь, нет? К о с т я. Отстань. Н а д я. Я ведь соскучилась. А Костечка? А мой Костенька соскучился? А хочет ли Костенька любви? А вот я как бы вся такая вот иду вот по лесу, тра-ля-ля, одна-да одна, одинёшенькая я. А Костечка где? А мой Костечка где? А Костечка по лесу-то идёт, нет? Ау, Костечка, где ты? К о с т я. В манде. Н а д я. Тьфу на тебя. К о с т я. Это на тебя вот. Н а д я. Навязался на мою голову. К о с т я. Сама такая. Н а д я. За всю жизнь ни платочка не подарил. К о с т я. Подарил. Н а д я. Ни одного задрипанного платочка не видела. К о с т я. А я говорю, подарил. Пачку. Н а д я. Носовых-то? К о с т я. Вот и не бреши, в натуре, овца, блин, подарил. Н а д я. Козёл, мудак недоделанный. К о с т я. Овца, сорока общипанная. Н а д я. Говорила мне мама, царствие ей небесное, чего тебе не живётся с мужем, мама, светлая душа, говорила, живёшь, неприкаянная, на два дома, а муж твой, Фёдор, хороший человек, работящий, не то, что этот мадак недоделанный, пьянь. К о с т я. Вот и иди к мужу. Н а д я. И пойду. К о с т я. Вот и иди. Со своим полюбовничком уматывай. И чтоб ноги твоей здесь больше не было. Чо не уходишь? Погоди-ка. А послал тебя, поди, муженёк, да, послал? А ну, вообще, блин, давай, колись. Н а д я. Не послал, а предложил погулять. Временно. К о с т я. Да как же так-то, Надюх? Чо, в натуре, на хрен послал, да? Тебя, а на хрен послал? Мужик. Н а д я. Ой, позубоскаль давай. Ой, рожа довольная. Ой, удовольствие мне с хрена на хрен ходить. Временно, сказала. Пришла домой, Фёдор посмотрел на нас, сказал – иди временно погуляй. Стулом, урод, чуть не зашиб. Вообще, не соображал ничего. Пьяный, был, наверное. Сама ушла. А чё, а чё это ты раскомандовался, не пойду никуда. Не хочу никуда. Сам уматывай. Я заслужила тут. Я на тебя десять лет своей молодости угробила. Девочкой к тебе пришла. К о с т я. Кем? Н а д я. Девочкой. А я в то время, может быть, мечту бы свою осуществила. Может быть, замуж бы потом с горя по тебе не вышла. Может быть, на рынке бы не стояла. Может быть. Может быть, у меня тоже мечта была. Может быть, я с детства мечтала быть учительницей литературы, да. Ты смеёшься почему-то, а мне всегда казалось это жутко талантливое, нести свет познания людям. К о с т я. Девочкой она пришла. Н а д я. Нести свет познания детям. Это ж, блин, уметь надо. Ты только вдумайся, ведь там, там, в школах, закладывают всё самое лучшее, чистое и на всю жизнь. Там, там, ребёнок формируется. Читает, учится любить. К о с т я. Акробатка хренова. Н а д я. Козёл ты, Костян, мудак ты недоделанный. Я ж тебе говорю о светлом. Я ж говорю для тебя. О важном говорю. О таинственном. О слезах. О мечтах своих. Почему я не могу быть лучше? Почему я не могу помочь, Костя? Ну, можно, мальчик у нас поживёт? К о с т я. Конечно, чо ему? На даровых харчах-то, чо б не пожить. Н а д я. Не поняла я, разгундосился в нос, как дед старый. К о с т я. Ну, пускай, сказал ведь уже! Н а д я. Вот за это я тебя и люблю. За сердце твоё доброе, за отзывчивое. К о с т я. Я жрать хочу. Н а д я. Ой, так бы и сплясала, Костя. Ой, так бы и вышла бы в лес, да и закричала бы грудью полной от радости. Вон там в кармане бутеры с сыром и с колбасой, есть помидоры, соль в газетку завёрнута, есть мясо, говядинка, варенная, свежая, всё как ты любишь, хлеба ешь, кушай, родной, Костян ты мой любимый, не подавись. К о с т я. Сама? Н а д я. Я на диете. К о с т я. Опять задницы не будет. Н а д я. Жуй тщательнее, несварение случится может. К о с т я. Опять ни сиси, ни писи. Ну, а я при чём? Н а д я. Кушай, кушай. Тебе надо кушать. Ты ужасно выглядишь в последнее время. Постарел, обрюзг, седой. К о с т я. Нормальный. Перебор только по этой части чуток, так это да. Н а д я. Живот вываливается вон. К о с т я. А это моя мозоль. Трудовая. Так надо. Нервное. Н а д я. Заболел, наверное. К о с т я. Да всё путём, не ссы, Надюх. Вот выпить для бодрячка бы надо. Н а д я. Но у тебя такие глаза больные. К о с т я. Да чо ты, вообще, блин, в натуре, здоров я! Н а д я. И голос сиплый. К о с т я. Я здоров! Н а д я. Всё говорю о себе, ты прав, сорока я общипанная, галка облезлая, курица я перекопчёная, о тебе совсем не спрашиваю. Как ты живёшь? Как день прошёл? К о с т я. Да так. Как обычно, блин. Н а д я. А делал чё? К о с т я. Чо, чо. Много чо. Вон телек смотрел. Н а д я. Если надо, я тебе сделаю крепкий чай с малиной, хочешь? К о с т я. Не надо. Н а д я. Тебе надо горчичники. К о с т я. Да не надо. Н а д я. Положить на грудь горчичник. К о с т я. Не хочу. Н а д я. И на нос погреть горчичником. К о с т я. Да не хочу я. Н а д я. Зря ты, мне так мама делала, согреешься. К о с т я. Ау, слышь, Надюх? Ты попутала чуток! Я не маленький! Не надо мне ничего! Вон валяется тело, его хоть везде зелёнкой обмажь! Н а д я. За что ты кричишь на меня? К о с т я. Так, иди давай! Сама старая! Обзывается! Ласковая! Вымётывайся! Так, домой пошла, домой! К мужу! К Фёдору! Хватит, нагулялась! Десять лет гуляет, коза дранная, мужа обманывает, ни стыда, ни совести! Иди, иди давай! Новую найду! Честную! Молодую! Чистую! Слышь, иди давай! Н а д я. Ты кричишь на меня, потому что я забочусь о тебе? У нас бабу одну, тоже челночница, грабанули там. Чуть-чуть придушили, сказали – жить хочешь? Она всё отдала, Костян, а кормить одной восемь ртов. К о с т я. Это-то к чему? Н а д я. Не к чему, а к тому. Стоит на перроне, плачет, не знает, как долги отдать. Кормили её, жалели, дали денег домой. Страшно как, Костик. Понятно? Не кричи на меня за то, что я забочусь о тебе. К о с т я. Не надо мне вот этого от тебя, отстань от меня со своими нежностями, сто раз говорил, от меня отстань со своими нежностями, слышишь, не надо мне ничего от тебя, отстань от меня, пожалуйста, со своими нежностями, не надо мне вот этого от тебя!!! Н а д я. Странно. За что ты кричишь на меня? К о с т я. Прости, Надюх. Я чо-то. Я не хотел, вообще, правда. Но вот, когда ты говоришь вот так. Ты прости, я говорю сейчас вообще ни о чём. Не то. Да блин. Да я устал, в натуре. Н а д я. Заболел, наверное? К о с т я. Наверное. То есть. Да. Н а д я. Не плачь. К о с т я. У меня бессонница так-то. Н а д я. Поспать бы. К о с т я. Успеется. У меня, блин, бессонница так-то бывает. Я, вдруг, спать не могу. Бывает и такое. В натуре, вообще. Не получается почему-то, ну, хоть тресни ты, нету сна. Да вообще, блин. На даровых харчах он устроился. Хрен ему! Пусть выметается! Это что, блин, такое, вообще? Это сам же терплю! На своём горбу тащу! Кормлю дуру эту! И этого ещё что ли? Пошёл! Кукиш вам! Нафиг пошёл! Лесом! Пошёл! И ты! Следом вали! Пошла! Следом! Полем! Валите все нафиг! (Вытаскивает мальчика из дома во двор.) Так-то! Тяжёлый, блин, какой! На даровых харчах! Дармоед! Проститутка! Подстилка бабская! Привела, блин, кого! Поняла, да? Поняла? Фигня, блин, вообще, так-то какая-то! Молчать! Нужен тебе, следом вали, сказал! Пошёл! Лесом! Пошла! Полем! Слышишь, нет, меня? Н а д я. У тебя голос сиплый. К о с т я. А я заболел. Н а д я. Заболел, поди? К о с т я. А я очень-очень болен. Н а д я. Да ты поспи, поспи. Вон малец наш задрых там на снегу, задрых, там, в снегу там, Костя, очень тепло, да-да, так люди и выживают, я знаю, отогрелся уже в тепле-то, поди. Ой, спит, ой, похрапывает, аж, слышишь? А ты говоришь, бессонница. Поспи. Вот только колыбельных я не умею петь, сам знаешь, Костя. А хочешь, я тебе прочитаю письмо, которое написал Фёдору? Скажешь? Ты прав, сорока я общипанная, галка облезлая, курица я перекопчёная, всё говорю о себе. Но можно почитать тебе? Мне очень надо, очень надо, чтобы ты послушал. Послушаешь? Да? (Читает.) «Милый, Фёдор. К тебе пишу, чего же боле?» Зачёркнуто. «Федя. Я всё поняла. Если они хотят быть просто счастливы, виноваты ли они? Нет. Просто меня нет в их жизнях. Виноваты ли они, что я никому не нужна? Нет. Это же я навязывалась. Даже отец всегда видел во мне кого-то другого. Может быть, потому что, в сущности, я ничего из себя не представляю. Может, я никогда не рождалась вовсе. Интересно, если родители с самого начала тебя не хотели, можно умереть ещё до рождения? Может, поэтому я никогда не рождаюсь в жизнях других людей. Я почему-то в это теперь верю. А ты веришь, что любят только те, кто рядом. И поэтому свою любовь надо отдавать этим людям. Ты прав. Будь с ними. Я сейчас понимаю, ты правильно поступил, что не подал мне руку. В жизни. Мёртвым нельзя подавать руку в реальности. Их нет. Я это сейчас уже понимаю. Будь спокоен, больше твоей руки я не попрошу. Больше я тебя не потревожу. Я себя стёрла. В твоём сне. И в жизни. Я старалась. Больше я тебя не потревожу. Никогда. Я себе поклялась в этом. Я так и не родилась, но уже умерла в твоей жизни. Это так странно. Правда? Больше нет никаких возможностей. Возможно, с этими нашими возможностями будет счастлив кто-нибудь из тех, кто тебе дорог. С кем ты всё это время был. Свобода. Это важное слово. Слышишь, ты свободен. Я тебя любила очень. Правда. Это искренне. И поэтому. Будь счастлив. Будь свободен. Твоя Татьяна». Зачёркнуто. «Жена Надюха». Как думаешь, Феде понравится? Не сильно много слов? Знаешь, впервые писала так. Как сочинение по литературе. От чистого сердца. Плакала, блин, даже. Знаешь, я, наверное, со временем его полюблю. Кость, а Кость, Костенька, миленький, я тебя очень прошу, помоги мне, хотя бы, уйти от тебя, мне ничего больше не надо, только уйти, мой муж он хороший, правда, славный очень, работает много, у него на работе, на бойне там у него, дел столько, крутится, сам всё, сам, мне раньше не нравились его пальцы, красные, кровяная колбаса такая же, но это от тяжёлой работы, Костя, он славный, заботливый, любит свою семью жутко, у них же дети остались, с прошлой его которой, вот появится у нас с ним маленький, и всё образуется сразу, это нормально же, чтобы человек любил только свою семью. К о с т я. Достала. Н а д я. Всё зачёркнуть. (Пишет.) «Потерпи, родной, до среды, я приеду скоро. Прости меня, Феденька. Твоя глупая Надька». К о с т я. Как ты меня достала. Н а д я. Знаешь, я, наверное, со временем его полюблю. К о с т я. Чо, хреново я живу, да? Ну, прости-те. Прости-те. Пошлость одна, да? Фу-ты, ну-ты. Пошлость ей тут. В пошлости-то, оказывается, живём. Оказия, оказывается, какая. Ну, прости-те, пожалуйста, меня, что уж взять-то, взять-то с меня что, с обезьяны старой больной? Н а д я. Чё ты, Кость? К о с т я. А нечего взять. А нет ничего. Всё моё-то на мне. Вот облом-то, мамзель. Оп-ца-ри-ца, оп-ца-ца. А вот в говне живу. Вот такой вот я говнюк. В говне родился, проживу в говне, и в говне сдохну вот. Горжусь тем вот. Прости-те. Прости-те, пожалуйста, дурака неразумного, за это. Так и говоришь, поди, за глаза про меня говоришь – говнюк, да? Поди, так и говоришь, да? Да? Да. Молчать! А ты цаца, гляжу-ка, вдруг, стала, с финтиклюшками, с прибамбасиками вся такая. Гляжу, цаца какая. Это после поездки вот этой. А что это там случилось какого? А я вот тут болел, тебя добром поминал, пил как удав, заглатывал, по тебе страдал вот. Из-за тебя. А ты вот какая вот стала, приехала, вдруг, вся такая. А я вот тут. Фу-ты, ну-ты какая. Ты мне вот скажи-ка, думаю всё, а что там случилось такого чудесного-то, а? Н а д я. Кость, а Кость. К о с т я. Чо, говоришь? Голова болит? Голова у неё, блин, болит. Что я там такого пропустил без тебя? Слюбилась с кем? Голова болит? А у нас тут вот. Да, сам знаю, что пошлятина. Стыдно. Ужасно стыдно. А что поделаешь? Я-то что могу без тебя? Что? То-то же. Как без рук. Я тоже не знаю. Я вот привык. И ты, девочка моя, привыкнешь. Уляжется. Слышишь вон, звон какой на улице. Давно гудит, с неделю где-то, не помню. Аэропорт, наверное, рядом откроют. Международный, ага. Будем летать по Европам. Слышишь, гудит? Как будто звенит что-то на улице. А знаешь, чо? Слышишь звон, да не знаешь, где он. Да чо мне? Уходи, если хочешь, мне-то чо? Вон, мамзелька, пошла. Пошло её тут, оп-ца-ри-ца, оп-ца-ца. Да пошла ты. Стоять! Н а д я. Костя. К о с т я. Да проститутки вы все, прости меня господи. От проститутки рождаетесь, проститутками становитесь. На роду написано вам. Смотришь, проститутка, шваль какая. А почему? А потому что я вся такая фифа неземная, целочка-мацелочка, меня можно только по любви прижать. А если нет любви этой, так придумывай вам красивое, чтобы понезаметнее ноги раздвинуть, чтобы не стыдно было. Что не так? Не так ли было? Или так ли было у нас с тобой, да? Да? Да. И ходит она такая, глазки томные, у самой на роже написано – мне б слюбиться бы. Потрахаться, значит. Самой надо года два уже как, а всё туда же. Подавай ей лайф стори, да блин, тоска берёт, оп-ца-ри-ца, оп-ца-ца, пигалица, а на утро просыпаешься, смотришь на эту перецелочку, и думаешь, это ж как упиться надо, вот ей богу – брошу, думаешь, вот прямо сейчас брошу пить, а то это ж как упиться надо, чтобы в такой прыщавой мамзели принцесса привиделась? Мерзко. В ванной трёшься от таких как ты час. Противно от таких вот ты как. Почему-то гудит, почему-то звенит на улице. Слышишь? Я теперь знаю, что если вот так вот звенит, по светлому так, это значит что-то хорошее умирает. Понимаешь ты это? Там чему-то хорошему каюк. В этот самый момент. Кранты, говорю. Так не так, да? Да? Да. Молчать! Ну, дай. Ты же не такая у меня. Ты же хорошая. Ты же не как эти проститутки. Ты же не такая. Ну, иди ко мне. Ну не вороти морду ты. Ты же не такая. Ну, иди ко мне. Ты же не целочка давно. Ты же моя хорошая. Иди же ко мне. Ну-ка, морду мне не вороти. Я всё вот для тебя. Я всё потом. Отогрею потом. Всё-всё потом. Девочка моя. Ну, тише, тише. Моя хорошая. Самая нежная. Ну, дай. А ну-ка мне, поплачь ещё мне. Любимая моя. Красивая. Моя хорошая. Нежная. Ну, тише. Ну, не плач. Ну, чо тебе жалко что ли? Всем плохо, не тебе одной. Ну, будь человеком. Чо жалко? Ну, человек ты вообще? Ну, будь же ты человеком! Ну, позарез надо! Ну, человеком ты будь! Ну, дай. Н а д я. Козёл ты. К о с т я. Я щас, я чуть-чуть. Н а д я. Тупорылый толстый козёл. К о с т я. Тихонечко я, тихонечко. Н а д я. Говорю, мудак недоделанный ты. К о с т я. Щас-щас, мигом. Н а д я. Целься лучше, пикалкой, опять промажешь, говорю. К о с т я. А сама-то. Н а д я. Чё пристроиться не можешь? Правее, блин. К о с т я. А сама-то. Н а д я. Да ты дурак, отвали, присосался, блин, там за окном кто-то стоял, смотрел. Там за окном кто-то, точно говорю. К о с т я. Чо гонишь, нет там никого. Н а д я. Есть, я видела, видела, она это была, она, ходит опять. К о с т я. Дура. Н а д я. Вот и говорю. К о с т я. Ты – дура. Посмотри сама, вьюга началась, метёт, никого живого, привиделось, нет никого. Н а д я. Она это, видела я, стояла, смотрела, глаза большие, чёрные такие, сумасшедшая, совсем, безумная, как тогда, в рубашке белой, пришла, припёрлась, сюда ходит опять, зачём её оставили здесь, зачем она здесь живёт, неужели, нельзя было её в другой посёлок, я же говорила, говорила, в другой посёлок хотя бы, всё по своему, ну, конечно же, я говорила же, и в степи люди тоже живут, и в юртах на Севере, она это она, ненавидит меня, подкараулит, убьёт. Страшно мне, Костя, страшно. К о с т я. Ой, дура. Пошли, давай. Н а д я. Дура не дура, а она это, Костя. Фёкла. Жена твоя. Не могу я так, Костя. К о с т я. Всё, достала, это ж надо, как ты меня достала, дура непутёвая, вот дура, достала, да вот здесь ты у меня уже, вот здесь. Так! Всё! Хватит! Новую найду! Честную! Молодую! Чистую! Чтоб вернулся когда утром, тебя не было в доме, поняла? А я знаешь куда? Тебе сказать куда? А я по бабам. Ясно, нет? Н а д я. Костя, вот честное слово, пречестное, она мне ещё тогда, тогда сказала, подкараулит меня, чокнулась вконец, сказала, когда её в дальнюю избу уводили, ой, боюсь я её, не уходи, подожжёт. К о с т я. Хватит! Это сам же терплю! На своём горбу тащу! Кормлю! Дармоедку! Дуру эту! Хватит! Новую найду! Честную! Молодую! Чистую! А Фёкла она не больная, она славная. Глупая моя. Глупенькая. Ножки маленькие. Тело тёплое. Мягкое. Молодое ещё. Мне досталось. Чистое. Ни чо такое. Несчастная она моя, одна совсем, ненужная никому. Как я. Ни одному человеку. Вся жизнь трудная. Трудовая. Одинокая. Ни любви, ни слова доброго. Всё из-за таких, крыс, ты как. Тепла ей надо мужнего, моего, вот и ходит, чем могу, помогаю ей. А я знаешь куда? А я знаешь, куда сейчас? А не по бабам. К ней пойду. К жене к своей. К законной своей. Супружнице. Н а д я. Ой, к жене он! Ой, здрасти, твою налево! Ой, попёрся! Кобель! Да отгуляй ты себе всю капусту! Да вали к лешему! К жене он! Испужал меня! Да гуляй, давай, гуляй! Кобелина, мать твою! Разуказывался! А ты мне не указывай! К о с т я. Рот закрыла? Поняла? Развякалась! Рот закрыла! Хватит, блин! Я сказал! Чтоб вернулся когда утром, тебя не было в доме, поняла, вообще? Н а д я. Костя, Костенька, мне страшно, подожжёт. К о с т я. Да пошла ты. (Ушёл.) Н а д я. Костя, я иногда понять не могу, где я. Просыпаюсь, и понять не могу. Там метёт, Костя, холодно, вон разводы какие на стекле красивые, вьюга, а на улице только она, Фёкла, с топором, наверное, точно как приснилось мне, ненавидит меня, подкараулит, убьёт, мне привиделся снег, а на снегу красное что-то, привиделось в сне том, я боюсь, ты не смотри, не смотри, я не плачу, это не слёзы, это от радости, от радости, на стекле вон красиво как, а за окном вьюга, и снежинки, каждая не похожая на другую, снежинки падают тебе на ладони, я не плачу, это не слёзы, это от радости. (Вытирает слёзы.) Вот урод. Мальчика, мальчика выгнал, изверг, урод. Все уроды. Нечеловеки какие-то. В этом посёлке-то. Не́люди. Не́люди. (Н а д я выбегает во двор, видит фигуру в снегу, тащит мальчика в дом, тянет за ногу, за руку тянет, сил почти не хватает, но потихоньку втащила, охнула, ахнула, на ладошки замёрзшие подула, вытерла слёзы.) Не переживай. Всё будет хорошо. Завтра будет новое утро. Ты заснёшь, а завтра проснёшься, и всё покажется тебе страшным сном. Все такие тут, в этом посёлке-то, как не живые, мёртвые ли. Вот уроды какие. Шушера. Один краше другого. Уроды. Мальчика, мальчика выгнал. Ребёнок совсем. А, красивый, зараза. Мальчишка. Такой весь. Мать-то, поди, та ещё была? Да? А? Родинка на лбу. Знаешь ты? Сказали? Было б не так всё. Может. Красивый какой. Без стыда, значит это. В мать что ли? Дай поцелую. В мать. Да в мать же. А чё? Ходили на погляделки к твоим. Дочерью называли. Ты бы звал меня радостью. А чё? Две ноги, две руку. Своей радостью. Да. Что ли родинка-то от поцелуя осталась? Обслюнявила. Дай-ка обвытру-то. Красоту-то такую. Так вот. (Вытирает слёзы.) Она это, видела я, стояла, смотрела, безумная, как тогда, в рубашке белой, сюда ходит опять, надо же. Костенька, будь осторожен, мне очень страшно, возвращайся, пожалуйста, побыстрей. Стук в дверь. Н а д я. Вот каков, а? Ведь вернулся, а? И полчаса не прошло, яви-и-илси, вернулся он. Вот больше раскланивается он, по бабам, по бабам, к жене он, к жёнке, голожопый, да нужен ты ей, к шалаве, пошёл, петух, блин, пошёл к жёнке, вот я ему точно волосы дообщипаю, нервы все вымотал, душу вымотал, пошёл он, видите ли, к жене, в курятник! Да чё стоишь-то, петух, да заходите, гости дорогие, да заходи, Костян-кукареку, коли не врёшь-то! Входит Ф ё к л а. На Фёкле старый тулупчик, валенки, на голове шапка вязанная с розочками. Фёкла притоптывает на месте, прихлопывает рукавичками, дует на ладошки, чтобы снежинки отстали. Улыбается. Н а д я. Накуси-выкуси. Ф ё к л а. Да! (Улыбается.) Н а д я. Чё, говорю, припёрлися? Ф ё к л а. Да, да! (Улыбается.) Н а д я. Чё да? Чё, заладили? Чё да? Ф ё к л а. Я – Фёкла! Н а д я. А? Говорю, чё да? Ф ё к л а. Костю! (Улыбается.) Н а д я. Вам не холодно? Ф ё к л а. Нет! (Машет головой.) Костю! (Улыбается.) Н а д я. А? Чё говорите? Метель там? Да вы чё? Смотрите-ка! Это ж надо-то! И вот так, понимаете, непогодится вторую зиму! Говорят, смещение полюсов! Дак какого, говорите, вам? Кирилла? Дак нету никого такого! Ф ё к л а. Костю! Н а д я. Дак не живёт! Слышите меня? Ау! Чё, выпучилась! Чё, говорю, глазки, пучим пучком? Понимаешь меня? Говорю, понимать, что говорю? Говорите, идрить твою налево, на русском? А? Чё? Дамочка! Говорю, не живёт здесь такой! Ф ё к л а. Не живёт? Н а д я. Да нет, говорю же, нет здесь такого давно уже! Вы, дамочка, попутали что-то! Вы, наверное, посёлком ошиблись! Вам, наверное, дальше! Там, на Алтае, такой же посёлок с названием! Я этот дом приобрела год назад уже, здесь я живу год! Год назад умер старик, может, Костя, а, может, Кирилл ваш, дамочка, я не знаю, умер старик в этом доме. Может, этого ищите вы, дамочка? И вот, ходят сюда, идрить твою, понимаете, налево, ходят, каждую метель, как намазано, наверное, сбиваются! Говорят, это от смещения полюсов! Как намазано! Ходят, сбиваются, Кириллы, Андреи, плачут, рыдают, умоляют, надоедают мне! Так что идите, давайте, идите! (Показывает на мальчика) У меня ребёнок болеет! Ф ё к л а (садится на стул). Как же так? Н а д я. Чё обманул? А срок какой? Ф ё к л а. Срок? Н а д я. Когда, говорю, ребёночек будет? Ф ё к л а. Нет! Вы не поняли! Н а д я. К лету, значит? Ф ё к л а. Нет! Я говорю, Костя – муж мой! Н а д я. Ага. А живёте отдельно? И не беременна? Ф ё к л а. Нет, но понимаете, так надо временно. Н а д я. Да, да, да, надо. Временно. Это я понимаю. Стулом по шее. Хорошо понимаю. Метель какая на улице, да? Говорят, это от смещения полюсов. Когда полюса смещаются. Говорят, север на юг, юг на север, понимаешь? А у меня вот ребёнок заболел. Заснул на улице. От усталости жуткой. Представляешь? Муж мой еле спас. Красивый он? Ф ё к л а. Я же не видела вашего мужа. Н а д я. Говорю, ребёнок у меня красивый? Ф ё к л а. Очень. Н а д я. В меня. Ф ё к л а (кивает). Глаза такие же, и брови. Н а д я. А всё почему? А потому что, появился он от любви. Звать как? Ф ё к л а. Кого? Н а д я. Да тебя. Ф ё к л а. Фёклой Сергеевной. Н а д я. Феклуша, значит? Ну, а меня Надеждой Ивановной. Ф ё к л а. Надежда Ивановна, у вас лицо какое-то. Н а д я. Какое? Круглое? Квадратное? Ф ё к л а. Какое-то. Н а д я. Ну, какое? Синее? Зелёное? Красивое? Милое? А, Феклуша? Какое у меня лицо? Ф ё к л а. Знакомое. И круглое. То есть красивое. Очень. Н а д я. Имей в виду, сын мой холост. Ф ё к л а (улыбается). Я люблю Костю. Н а д я. Костя-то, где сейчас? Фёкла молчит. Н а д я. Ой, да ты послушай только, я тебе сейчас всё-всё! А нежный какой! Я ведь не каждой встречно, а вот тебе говорю! Да ты послушай только! Я ведь только тебе отдаю! Плоть от плоти! Сердце! Сына! Витю! У меня, знаешь-то, глаз-то намётанный! Намётанный глаз! Нравишься мне! Ой, нравишься! Как нравишься! Жизнь она такая, не знаешь, где, петуха, потеряешь, а не везде найдёшь ведь! Да! Ой, да ты послушай, да этот Кирилл твой ему в подмётки не годится-то! Ф ё к л а. Костя. Н а д я. Ведь мой-то появился от любви. А Кирилл твой? Ф ё к л а. Костя. Н а д я. Да ты послушай, только тебе, шанса не будет второго, допустим, бог сказал человеку – что ни попросишь, будет твоё, но у соседа же будет больше вдвое. Человек тот попросил выколоть себе глаз. Ф ё к л а. Что? Н а д я. Я говорю, жизнь такая, не знаешь, в каком курятнике будет петух. Купишь со скидкой незаменимое женское средство? Ф ё к л а. Средство? Н а д я. Крем. Я тебе сейчас покажу. Да ты послушай только. Я ведь только тебе. Жена президента совхоза в восторге. Вот смотри. Мажешь на рожу, распределяешь по зоне «Т», кожа по зоне впитывает в себя морщину, глядишь, наутро, гладь на роже. Вот, видишь со скидкой? Я ведь только тебе. Слушай, что говорю. Слушай товарку со стажем. Почему с Кириллом живёшь раздельно? Ф ё к л а. С Костей. Н а д я. Пьёт? Ф ё к л а. Нет. Н а д я. Лупит? Ф ё к л а. Нет. Н а д я. Спит с кем? Ф ё к л а. Нет! Н а д я. Я фигею. Провинилась? Фёкла кивает. Н а д я. Застал с кем? Ф ё к л а. Деруся я. Вот иногда вот так вот прямо. И всё. Н а д я. Всё? Ф ё к л а. Прихватит. Н а д я. Ужас. Ф ё к л а. Стыдно потом. Вот. Н а д я. Как же так? Фёкла вздыхает. Ф ё к л а. Буйность. В родню. Н а д я. Лечила? Ф ё к л а. И на полную луну ходила, заговаривалась. И родниковой пивала. Дождевой тоже. Н а д я. Не помогло? Фёкла вздыхает. Ф ё к л а. В родню. Н а д я. Жалеет? Фёкла кивает. Ф ё к л а. Хороший. Н а д я. Терпит тебя, значит. Ф ё к л а. Любит. Н а д я. Ой, да ладно. Сколько тебе годков-то уже? Ф ё к л а. Тридцать сразу после Купалы будет. Н а д я. Так не маленькая девочка-то. Любит он её. Чё не понимаешь ничего? Ф ё к л а. Что? Н а д я. Я прям фигею. Твоя любовь долетела до меня, как мой кирпич до тебя. Не понимаешь? Я фигею. Любит он её. Когда предложение делал, чё сказал? Ф ё к л а. Сказал? Н а д я. Чё, говорю, было, когда он тебе предложение делал? Ф ё к л а. Ну, посмотрел вот так вот. Н а д я. Рожу не корчи. Ф ё к л а. Ну, вот так вот сердито глянул и говорит таким голосом. Н а д я. Пьяным. Ф ё к л а. Таким голосом говорит – чо, выйдешь за меня? Н а д я. Ты чё? Ф ё к л а. Я говорю – ну, да. Н а д я. Он чё? Ф ё к л а. Опять вот так вот глянул. Н а д я. Матерь божья. Ты чё? Ф ё к л а. Говорю ему – ну, да, выйду. Н а д я. Уделал девочку как дважды два – четыре. Ф ё к л а. Глянул так вот. Н а д я. Я фигею. Ф ё к л а. И говорит мне. Н а д я. Знаю. Ф ё к л а и Н а д я (хором.) Ну, а чо ты споришь, ё-моё? Н а д я. Курам на смех. Любит он её. Ли. Молчание. Ф ё к л а. Я поняла. Н а д я. Да, да, да, ну, надо же, надо же. Ф ё к л а. Я вспомнила, вспомнила ваше лицо. Н а д я. Да, да, да, круглое, ясное, красивое. Ф ё к л а. Я всё поняла. Н а д я. Да вот только плакать не надо. Ф ё к л а. Он говорил мне о вас. Н а д я. Ой, ещё бы, ещё бы. Ф ё к л а. Любит. Н а д я. Ой, любит, любит. Ф ё к л а. Любит вас сильно. Н а д я. Ой, сильно, сильно. Ф ё к л а. Сильно любит. Н а д я. Пресильно. Ф ё к л а. Свою сестру. Н а д я. Ли. Зыришь, чё? Ф ё к л а. Так. Н а д я. Любит он её. Курам на смех. Ф ё к л а. Лжёшь, всё ты лжёшь. Ты гадина просто. Да, да. Заткнись. Я сказала. Заткнись. Сама, сама наговариваешь. Мне говорили. Такие бывают. Змея. Змеюка. Да чтоб язык у тебя отсох за такое. Как можно, можно как? Как можно такое говорить? О таком человеке. Откуда слова только берутся? Грязь. Жестокость эта к людям. Откуда? Заткнись. Гадина. Знаю. Знаю. Знаю таких, завистливых. Много их ходят тут. Ходят. Облизываются. Таким бы хапать, хапать чужих мужей, хапать чужое. Жрать. А сама ты, сама ты пустая, мёртвая. Лживая. Урвать бы кусок. Нет, какова. Увлекла. Окрутила. Нет, мразь-то какая. Думаешь, сгодишься? А ничего у тебя. Пустота. Мёртвая. Окрутила. Вижу же. Холод на тебе. Хапаешь. Хапаешь. Хапаешь чужое. Сглаз на тебе. Тьфу-тьфу-тьфу. Аминь. Проклята. Н а д я. Да. Ф ё к л а. Заткнись. Не смей. Костя, Костя, Костя хороший. Тёплый. Родной. Человечище. Жарко с ним. С мужем моим. Ты заткнись. Хапаешь. Хапаешь. Хапаешь чужое. Замёрзнешь вот. Падаль. Тьфу-тьфу-тьфу. Проклята. Н а д я. Аминь. Ф ё к л а (плачет). Ненавижу, ненавижу. Н а д я. Тише-тише. Не плач. Не надо плакать. Прости меня, пожалуйста, прости. Только не надо плакать. Как шумит метель, слышишь? Ф ё к л а (бросается на Надю с кулаками). Ненавижу, ненавижу! Тля, гадина такая! Да сдохни ты! Да такая, гадина, гадина! Не отдам Костю! Костя мой! Гадина! Не отдам! Мой! Иди отсюда! Иди! Пожалуйста! Прошу тебя! Гадина! Я тебя очень прошу! Всё для тебя! Уходи! Змея! Змеюка! Да я тебя! Тьфу-тьфу-тьфу! Аминь! Сдохнешь! Проклята! Н а д я (смеётся). Ну, меня-то за что, дурочка, ну, меня-то за что бьёшь, отцепись, ну, мужа бей, да отцепись, и правда дерётся, умница, отцепись, сильная какая. Да отцепись от меня, дура! (Надя отталкивает Фёклу. Фёкла падает, лежит на полу, всхлипывает.) Ты пойми, вона руки-то какие нежные. Небось, сидишь в окошко плюнешь раз от скуки, да? Так ведь? А? Так. Знаю, видела я таких. У вас же даже ребёночка нету. Нету. Почему? Пустая ты? А? Откажись. Другом не будешь, но скланююсь вот при встрече. Слышишь? Рыло своё опущу. Тебе. Слышишь? При всех. Скланююсь. Ф ё к л а. Был. Н а д я. Скланююсь. Ф ё к л а. Ребёночек. Н а д я. Рыло своё опущу. Ф ё к л а. Осенью годик бы. Н а д я. Слышишь? Скланююсь. Вот кобель. Ф ё к л а. Костя, когда узнал, я что при плоде, плакал, в живот целовал. Ясным стал. Нас же в церкви венчали. Ждали. Втроём. Я, Костя, малютка. Мы ждём. И он ждёт. Слушает нас малютка, значит это. А сердечко его – тук-тук – бьётся, бьётся. Костя меня поцелует, а сердечко – тук-тук – бьётся, бьётся. За меня радуется, значит это. Ласковый тоже был. Это в Костю. Нас же в церкви венчали. Н а д я. Кобелина какая. Ф ё к л а. Бабка, жива была когда, свечку держала. Нету больше бабки. Умерла. Мать так давно ещё тоже. И папка. Только бабка свечку держала. Видела я, как в доме сгорели. Слышала тоже. Пьяные мамка с папкой были опять, наверное. Я же тогда месяц молчала. Совсем как мелочь какая, молчу, молчу. Сказали, сбрендила. Правильно, думаю, сбрендила. Пусть. Н а д я. Ах, кобелина какая. Ф ё к л а. Один Костя прилип, банный лист. Надоел до оскомины. Ни одного слова плохого, или грубого какого мне. Злил. Я дерусь. Костя ласковый. Нас вот в церкви венчали. Ждали. Осенью годик бы. Костя плакать. Я драться. Меня утащили туда, в дом тот бабкин. На «пока». Временно. Говорят, надо бы мне забыть. Что забыть? Осенью годик бы. Н а д я. Петух, вот петух, вот я тебе перья-то потом, ах, кобелина. Ф ё к л а. Костя ходит-ходит. Чай пить. Посидит, да попьёт, да уходит. Мне что? Говорит, может, Фёклушка, ещё настрогаем? Нас же в церкви венчали. Н а д я. К жёнке он ходит, козёл, вот приспичит-то тебе, козёл. Ф ё к л а. Помню вас. Помню ваше лицо. Еще в дом меня бабкин тащили. Временно. Понимаете? Вы хоть что-нибудь понимаете? Н а д я. Временно. Это я понимаю. Стулом по шее, блин. Хорошо понимаю. Ф ё к л а. Плакали вы. Н а д я. А слезливая я баба, вообще-то. Значит так, хватит, блин, собралась мне, хватит, сопли, давай, рукавом утёрла, и, давай, пошла. Ф ё к л а. Костя ласковый. Н а д я. Домой, давай, иди, давай, иди, сказала, домой. Ф ё к л а. Слова плохого не скажет. Н а д я. Нечего-нечего. Домой, давай, иди, вали. Нечего. Ф ё к л а. Нас же в церкви венчали. Н а д я. Ходят, ходят тут всякие. Он, придёт, надышали, потолок накоптили, ругаться будет, ходят, жёны, сёстры, каждую неделю, ходят, рыдают, руки заламывают, проститутки такие, дома им не сидится, жёны, сёстры, видите ли, расходились всякие. Ф ё к л а. Да на кого ж ты меня покинул, Костенька? Да за что же мне это всё? Н а д я. А я-то боялась. Я-то думала, всё, идрить твою – аппендикс вырезали – улетел мой голубь сизокрылый, велел писать, с концами. Ф ё к л а. Да за что же мне это всё, господи? Да чем же я перед тобой провинилась-то? Так и так же забрал всё, господи? Ни мамки, ни папки, сиротой ведь оставил, господи. Н а д я. Как же вы, бабы, мне все надоели, до чёртиков надоели. Ф ё к л а. Ну, оставь мне хоть что-нибудь, господи. Ну, оставь мне хоть Костеньку, господи. Н а д я. Так и скажу, Костян, вот имей в виду, так и скажу вот, блин, или она, блин, или я. Ф ё к л а. На коленях прошу. Матушка, милая, матушка, помолись, заступись за меня перед боженькой. Помоги мне. На коленях прошу. Сироту ведь обидели. Сиротой ведь оставили. Н а д я. Помолятся, помолятся, и мамка помолится, и папка помолится, иди, давай. А я тебе сама помогу, ой, как я тебе помогу-то. (Надевает куртку, обувь.) Сама раз не можешь, идрить твою, помогу, налево. Сейчас у меня не то, что пойдёшь, полетишь отсюда, поняла? Ф ё к л а. Не хочу! Не пойду! Костя! Помогите! Не пойду! Не могу! Люблю! Костя! Помогите! Н а д я. Вот заблажила, чё нормальная ты? Да сядь уж, стукнутая, не трону. Пока. Ф ё к л а (плачет). Не пойду, не пойду никуда, не пойду, не пойду, не пойду. Н а д я. Да сиди уж пока. Ждать будем. Чё. Сказала же. Ф ё к л а. Не пойду, не пойду, не пойду. Н а д я. Если сидишь, молча сиди, поняла? Ф ё к л а. Вам бог за это на голову плюнет. Н а д я. Плевать-то некуда, испужала, блин, сиди. Ф ё к л а. Никогда слова плохого, врёте, Костя хороший, ласковый, он меня любит, выгонит вас вот. Н а д я. Чё, правда, выгонит? Так десять лет-то уже гонит. Гонит-гонит, гонит-гонит, гонит-гонит. А я отряхнусь, да и всё. Да вот и всё. Чё, думаешь, сама такой же не была? Была. Хуже была. Замуж не вышла. Ты-то поумнее, оказалось-то. С виду так себе, бардачок, с виду-то – я у мамы дурочка, а чё, а продуманнее, оказалось-то. Моложе. Тебе любовь. А мне. Да ты сиди. Он правая нога, я левая. Так вот десять лет и гонит. Ой, гонит. Даже уходила ведь. Замуж на стороне вышла. Гонит-гонит, гонит-гонит, гонит-гонит. И вот она я здесь, здрасти, твою налево. Только хватит. Сейчас придёт, пусть, блин, выбирает, или я, или, блин, ты. Десять лет гонит. Молодая ты ещё. Сможешь ещё. Дура, правда. И чё? Так и я тоже была. Ещё дурнее. Замуж не вышла. Или я, или, блин, ты. Десять лет гонит. Придёт сейчас, или ты, или я. Он правая рука, я левая. Хватит. Входит Костя. К о с т я. Где моя молодость? Счастье где? Радость? Радость. Где ты, моя радость? Милая? Нежная? Где ты? Я тебя так долго искал. Ждал. Ждал тебя. Где ты, любовь? Где ты, любимая? Милая? Милая. А жизнь проходит. Бежит. Ускользает. Где моя молодость? Н а д я. Я ухожу. К о с т я. Где моя нежность? Невинность где? Счастье? Н а д я. Не переживай. Со мной всё будет хорошо. К о с т я. Где моя нежность? Доверчивость? Я любил? Любили меня? Где меня любят? Н а д я. Не переживай. Проводишь? К о с т я. Только оказаться там, где меня любят. Пусть жизнь проходит. Но там, где меня любят. Фёкла, Фёклушка, радость моя. Ищу, ищу. Здесь ты. Замёрзла? Дай, я ручки согрею, пальчики твои расцелую, пальчик каждый, милая моя девочка, нежная. Н а д я. Не переживай. Всё будет хорошо. К о с т я. Надя, Наденька, осталась, вот молодец, прости меня, пьяный был. Плачешь? Наденька, почему ты плачешь? Кто тебя обидел? Я ему шею сверну, ты только скажи, кто тебя обидел, милый друг мой, только скажи! Да я за тебя! Наденька! Н а д я. Не переживай. Завтра будет новое утро. К о с т я. Сумки? Обулась? Куда ты? Зачем? Н а д я. Не переживай. Со мной всё будет хорошо. К о с т я. Оставайся. Ночуй, Наденька, мы постелем тебе. Феклуша, скажи ей, скажи. Куда ты? Не к спеху. Феклуша, скажи ей. Не к спеху. Н а д я. Не переживай. Ты заснёшь, а завтра проснёшься, и всё покажется тебе страшным сном. Вся эта твоя привязанность ко мне. К о с т я. Правда, Феклуша? Оставайся, Надюша. Вот, Феклуша говорит тоже. Завтра поедешь. Наденька, друг мой. Феклуша. Успеется. На ночь. Не к спеху. Н а д я. Не переживай. Ну, поспали, и будет, и что теперь? Сразу влюбился что ли? Ну, не говори глупостей. Не говори этого всего. Ты сейчас говоришь одни только глупости. Нет любви. Ведь это же правда? Да? Ты завтра проснёшься и поймёшь, нет любви. Ложь это. Это какая-то огромная ложь. К о с т я. Наденька, мы с Феклушей не понимаем. Н а д я. Не переживай. Ну, правда, ты сам прислушайся, это так глупо. Глупость такая. И ты сам говорил. Я тебе верю. Ты слышишь, я тебе верю. Я поверила тебе. Вот тут внутри больше нет ничего. Никакого тепла этого. Мне нужно идти домой. Меня ждёт муж. Фёдор ждёт. Наверное. То есть, скорее всего, его дома нет. Ну и что. Да, может быть, я домой и не пойду. У меня столько дел, столько дел! (Смеётся.) К о с т я. Надежда. Н а д я. Не переживай. Помолчи. Ты сейчас такой смешной. Ты сейчас даже жалок. Меня уже тошнит от тебя такого. От такой кислой твоей физиономии. Знал бы ты, как от тебя меня всю переворачивает. Меня от этого тепла тошнит. И если бы я могла, я выплюнула бы эту гадость. Ложь эту. Этот последыш. Мне кто-то рассказывал, не помню, не спрашивай кто, кто-то рассказывал, что дети зарождаются в женщинах по двое. То есть каждый имеет от рождения близнеца. Они рождаются и там, там, в женском организме один питается за счёт другого, жрёт его, понимаешь? И вот, тот, кто, наверное, сильнее, выживает, рождается и живёт, безвинный и чистый. А второй, из которого все соки выжаты, становится последышем. Второй, второй умирает. Понимаешь? Это даже уже не ребёнок, это кусок мяса. Понимаешь, это так важно. Я не помню, кто это мне рассказал. Но я сразу поверила. С тех пор я не хочу детей. Как меня Фёдор не просил, я не хочу детей. Не хочу, чтобы мой ребёнок во мне съел другого, а потом, потом родился бы чистый. И я бы знала. Знала всё. Понимаешь? К о с т я. Надя. Н а д я (смеётся). Не переживай. Ты поверил в эту страшную сказку? Бедный, бедный мальчик. Дурачок мой любименький, как же я ненавижу тебя. Это ты мой близнец. Это ты умер. К о с т я. Надя. Н а д я (смеётся). Не переживай. Знал бы ты, как мне хорошо теперь. Мне пора. Ой, и впрям, ой, а что-то я задержалась-то, ой, мамочки, а скоро-то на электричку же, на последнюю, а ещё, а ещё, сам знаешь, надо пройти километры своим ходом. Ой, рученьки, мои рученьки, ноженьки, мои ноженьки, ну а что поделать-то? (Села.) Присядем? Ну, я тогда за двоих. Да? Помолчи. Ты такой смешной сейчас, когда кислятина у тебя на роже, я говорила это? Не помню. А что такой кислый? Ты посмотри, какая прелесть на улице, какой день там, или ночь, совсем распогодится к завтрому, у тебя вот тут морщинка, я тебе говорила? Говорила, наверное. Совсем перестал что-либо помнить. Ну, не хмурься, ты мне таким не нравишься, не надо, будь проще, я ненавижу эту твою мимическую морщинку, не хмурься. Ну, всё. (Встала.) Пора. Береги себя. А помнишь, а помнишь, ты меня называл недоёбанной тварью? Я всю ночь так смеялась! (Смеётся.) Помолчи. Господи, как смешно-то! Как хорошо-то, господи, мне! Знал бы ты, как я хотела, чтоб ты сдох за это! Ты стал какой-то другой. Ты слабее стал. Ты до сих пор плачешь по ночам? Мастурбируешь без меня? Ну, не надо плакать. Пора взрослеть. Да-да. Вот я сейчас уйду, и всё будет по-другому. Верь мне. Я же тебе поверила. Я же верю тебе. Пора мне. Пора-пора, труба зовёт. Не провожай, сама, по английский. Не надо провожать. Поздно на улице. Слишком поздно, правда? Ну, улыбнись. Будь счастлив? Будь счастлив, что ли? К о с т я. Надя, Наденька, послушай, послушай меня сейчас внимательно. Я очень хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я этого очень-очень хочу. Ты прости меня. Бедная ты моя, бедная девочка. Прости меня, за то зло, которое я тебе причинил. Теперь я вижу это. Как много горя вижу. За то горе прости, за слёзы. За каждую слезинку прости меня. Пожалуйста. Милая моя, самая светлая девочка. Н а д я. Да пошёл ты. К о с т я. Надя, Наденька, прости меня, пожалуйста. Это чистая правда. Я сейчас говорю правду. Это искренне. Наденька, милая, если тебе плохо со мной, то, конечно, иди. Не думай обо мне. Просто иди, не оглядывайся, беги от меня. Но, пожалуйста, Наденька, милая, прости меня. Я очень-очень хочу, чтобы у тебя всё-всё было хорошо. Я только этого же хотел. Правда. Я это говорю искренне. Всё, что я сейчас говорю, я говорю, потому что хочу, чтобы ты это знала. Я говорю искренне. Это чистая правда. У меня получается нескладно как-то. Прости за вольные и невольные, любимая моя девочка, славная. Н а д я. Да отцепись ты от меня! Да будь ты проклят! Проклят будь! Да гори ты! Слышишь? Отцепись от меня! Слышишь? Отвали от меня! Слышишь? НЕНАВИЖУ-НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Господи, как я тебя ненавижу, чмо ты недоделанное, отцепись от меня, пиявка-пиявище, присосался ко мне, отцепись, вампирюга, ненавижу тебя! Господи! Боженька! Да вали ты из моей жизни сранной, моей долбанной жизни проёбанной, мудак недоделанный! Господи, что я тут делаю? (Плачет.) К о с т я. Много-много счастья, много-много тепла тебе, прости меня, моя девочка, много-много счастья тебе, прости-прости-прости, Наденька, много-много тепла тебе, девочка моя милая, за вольные и невольные прости меня, прости, дурака грешного, за то, что люблю тебя, за вольные и невольные. Н а д я. Господи, что я тут делаю? Да что же это такое-то? Господи, что я тут делаю? Мамочка, стыдно-то как. Мамочка, что я тут делаю? Делаю я тут что? Боженька, миленький, боженька, как получилось такое? Допустил ты как, боженька? «А посёлок наш стоит на самом краю. Долго. Люди говорят – тысячу лет стоит. Вот сколько на срезе колец в каждом дереве в мире во всём, столько посёлок-то наш и стоит. Люди говорят – и стоять ещё будет. Приезжие радуются тому, что край нашли. А мы смеёмся. Тихонечко. В ладошку. Чтобы не обидеть только бы. Сыпемся песком сквозь пальцы рук чужих. Встречам радуемся этим нечаянным. Приезжие некоторые остаются. Оживаются. А другие...». Н а д я хватает сумки. Сумки тяжёлые. Сумки выскальзывают из рук. Надя бросает всё. Выбегает из комнаты. Надя падает, но встаёт и бежит. Бежит прочь от К о с т и. Бежит прочь из посёлка. Бежит прочь от дома. Шумит метель на улице. Ф ё к л а чаем слёзы запивает. Спит сладко Костя. За забором дом тот благословляет В и т я. Смеётся. Мёртвый. Конец Февраль 2013г. жүктеу/скачать 222.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|