Пермский период, 270 млн лет до н э., Гондвана Жаркое молчание дышало безветренным, сухим воздухом

Убедившись, что опасность миновала, из под глянцевых листьев саговых пальм выглянули два заврорнитоида. Осмотрев окрестности, осторожно вышагнули из густой тени и солнце осветило их сухую чешуйчатую кожу буровато-зеленого цвета в темно-серых полосах и разводах. Пересвистываясь, они выбежали на берег и принялись гоняться друг за другом, игриво покусывая за задние лапы и взрывая мокрый песок.

Внезапно один настороженно вскинул голову - под перолистной сенью ему почудилось быстрое движение.

По влажной почве в полумраке семенила мелкая зверушка. Заврорнитоиды настигли ее в несколько прыжков, умертвив ударами когтей и тут же съели. Но крохотное теплокровное не смогло насытить двух голодных ящеров. Посвистывая, они отправились на поиски добычи.

Узкая тропинка уводила вглубь девственного леса. Пройдя немного, рептилии учуяли кисловатый запах гнилого мяса.

В неподвижном воздухе жужжали мухи. Под небольшим валуном лежал полуобглоданный труп ящера, на котором пировали, поклевывая падаль, мелкие целюрозавры.

Яростно вереща, заврорнитоиды бросились на легкую добычу и целюрозавры, визжа, стайкой унеслись прочь, быстро перепрыгнув через поваленное бревно. Но недалеко. Сгруппировавшись, стали приближаться к заврорнитоидам, обнюхивавшим мясо. Вертя головами по сторонам, стервятники возбужденно перекликались, нервно дергали головами, чирикали и покачивались на месте, балансируя длинными хвостами.

Труп годился в употребление уже только падальщикам. Однако отдавать добычу не хотелось и заврорнитоиды. обходя тушу, делали выпады в сторону осмелевших целюрозавров, прыскавших прочь. Постепенно мелкие ящеры раздражались все больше. Кивая головками, опять стали приближаться, недовольно чирикая.

Оставив разлагающееся тело, заврорнитоиды вприпрыжку побежали вдоль ручья с заболоченными берегами. Преодолев прогалину, поросшую жестким плауном, вышли к неширокой илистой речке, чьи берега обступила непролазная зеленая чаща хвойных.

Неподвижный воздух был напоен зноем. Из глубины зарослей слышалось неумолчное стрекотание, а над водой кружились, сверкая в солнечных лучах, реявшие стрекозы, издававшие мелодичный треск. В воде паслись, теребя толстоствольные хвощи и, периодически поднимая головы кверху, трубно перекликаясь, утконосые зауролофы. Ворочаясь в грязи, шумно сопели. В морщинистых складках их блестящей, шершавой кожи, будто усыпанной мелкой галькой, копошились докучливые паразиты.

И вдруг легкий ветерок донес специфический запах хищника.

Видимо, зауролофы тоже почуяли его - они забеспокоились, нервно кивая головами, топтались в грязи и приседали. Один из серо-зеленых гигантов пасся отдельно от обшей массы, мотая головой, отгоняя назойливых насекомых и отрывисто похрюкивал.

Заколыхались разлапистые папоротники.

Дико рыча и низко наклонив голову, сквозь заросли живым тараном прорвался крупный хищник, неся мускулистое тело на мощных ногах. Пронзительно загоготали зауролофы, а их отбившийся собрат отпрянул в чавкающей грязи.

Тарбозавр настиг жертву в несколько стремительных шагов. Его хвост раскачивался в стороны при каждом шаге. Изогнув шею, ударил добычу тупой мордой в плечо, сбивая с ног. И сразу же, распахнув челюсти, сомкнул на шее зауролофа. Ящер судорожно забился на земле, испуганно вереща; а его перепуганные собратья топтались на месте, гортанно всхрапывая и возбужденно мочились. Встряхнув головой, хищник вновь вонзил клыки в жертву. Визг захлебнулся. Стадо крупных уткоящеров шумно снялось с места и, протяжно, низко трубя, поспешило скрыться в лесу, тревожа широкие листья.

Тарбозавр настороженно вскинул массивную голову, облизывая окровавленный рот. Потом наклонился, понюхал поверженную тушу и снова принялся озираться, слегка дергая головой по сторонам, высматривая потенциального конкурента. Затем, нависнув над тушей, принялся терзать, шевеля маленькими передними лапками.

Противник не замедлил появиться. Впереди зашумел лес, однако только в одном месте - значит, это не ветер. Хищник вздыбился, беспокойно озираясь - по всему было видно, что он чужак в этих местах. Раздался приглушенный рык, потом все стихло. Тишина нарушалась лишь жужжанием насекомых.

Тревожа влажную листву, из зарослей показалась голова другого тарбозавра. Потом на мягкую почву ступила огромная лапа с толстыми кривыми когтями. Застыв, принюхался, медленно и размеренно втягивая воздух. Заметив соперника, издал низкий рокочущий звук, заставлявший вибрировать тяжелый воздух.

Пришелец попятился, раскачиваясь и недовольно тряся головой. Он выглядел массивнее хозяина этих мест и не собирался так просто отдавать добычу, заявляя о своем праве зловещим утробным рыком. Хозяин осторожно шагнул вперед. Разглядывая соперника, наклонил голову и свирепо взревел. Пыль взметнулась из под пасти от мощной струи воздуха. Хозяин отшатнулся, лязгнув челюстями.

Тогда пришелец, вытянув голову и разинув пасть, проворно снялся с места. Рыча, понесся вперед, оглушая ревом.

Издалека донесся громкий храп.

Пришелец остановился. Принюхиваясь, втягивал воздух, медленно покачивая хвостом вверх-вниз. Запах возвещал о приближении самки. Видимо, он забрел в охотничьи угодья супружеской пары. А против двух разъяренных хищников, защищающих владения, ему не выстоять. Недовольно рыкая он, огрызаясь, направился прочь. Хозяин же, кивая громадной головой, подошел к трупу зауролофа, искоса разглядывая его под разными углами.

Тяжело ступая и отфыркиваясь от цепких ветвей, к нему вышагнула самка. Ее мускулистые губы задрались, обнажая ряды громадных блестящих клыков. Самец вздернулся. Из пасти стекала кровь, капая на землю. Самка тарбозавра горячо, раздраженно захрипела, в уголках ее пасти пенилась слюна. Самец, оставив зауролофа, с опаской подошел к ней, заискивающе подставляя шею для укуса. Но самка заурчала, потеревшись мордой о его спину.

И ужасающий рев разлетелся над окрестностями.

Заврорнитоиды поняли, что здесь им поживиться нечем. Шипя друг на друга, они углубились в джунгли, держа путь к Гнездовищу.

Их колония располагалась в остатках древнего вулканическою кратера. Здесь жило несколько семей, укрывавшихся в одном обширном гроте, по дну которого протекала тонкая нить ручья. С наступлением сумерек взрослые ящеры выходили на охоту, оставляя молодь. В дневное время рептилии отдыхали в прохладе пещер и только неугомонный молодняк расширял кругозор, обследуя окрестности.

Вернувшись в Гнездовище, заврорнитоиды принялись за исследование многочисленных расщелин, испещрявших склоны полуразрушенного кратера. Прекрасно ориентируясь в темноте, частично утолили голод пещерными насекомыми. Порезвившись на солнце, присели в тени чахлых кустов. Но самому бойкому из них это занятие вскоре наскучило. Возбужденно посвистывая и дергая юркой головкой, он приглашал соплеменника продолжить путешествие, раскачиваясь у темного зева очередной пещеры. Другой, более рослый, чем его беспокойный соплеменник, вяло зевал, почесывая светлое брюхо когтистой лапой. Наконец поднялся, последовав примеру товарища.

Непоседа с Длинноногим нырнули в сырой мрак. Их перекличка гулким эхом разносилась по темным залам и ящеры притихли. Но постепенно освоились и затеяли игру в прятки, шныряя за ноздреватыми валунами туфа. Вдоволь нагулявшись, заврорнитоиды покинули пещеру.

И столкнулись с Куцехвостым.

Это был старый ящер, паровавшийся с доминирующей самкой. Его тело покрывали многочисленные рубцы от укусов давних соперников, а в былом бою он потерял часть хвоста.

Угрожающе зашипев, Куцехвостый раскинул цепкие передние лапы с длинными пальцами и выпустив когти на задних конечностях. Смиренно застыв, молодые ящеры склонили головы, избегая встречаться с самцом взглядами. Взрослые рептилии всегда уступали ему дорогу, а малыши и вовсе старались не попадаться на глаза. Подтвердив статус, Куцехвостый степенно зашагал дальше, а заврорнитоиды вернулись в пещеру Гнездовища.

Их мозг все еще оставался примитивен - они охотились, когда чувствовали голод; ходили к ручью, испытывая жажду; избегали встреч с крупными хищниками, укрываясь в пещере. Они были любопытны и в то же время не всегда нелогичны. Жестокая природа мезозоя то беспощадно расправлялась с ними, то приносила одну удачу за другой. Они не строили никаких планов на будущее, не могли стремиться к какой-либо цели и добиваться ее осуществления, всецело находясь во власти дремучих темных инстинктов, помогавших их предшественникам на протяжении миллионов лет царить на планете. Но в то же время во мгле первобытного мозга уже проблескивали искры интеллекта.

А вечером в пещере начался переполох. Колонию охватил ужас - ящеры высыпали на вершину скалы, смотря на запад и, возбужденно вереща, кивали и подпрыгивали на месте. Там вздымались клубы дыма. И это возвещало о некоей опасности - еще невидимой, но несравненно более грозной. С ней не могли сравниться ни челюсти тарбозавров ни, тем более, злобные укусы Куцехвостого.

Она появилась быстрее, чем того ожидали. На фоне бушующего за рекой пламени мелькали тени спасающихся животных. Ветер занес несколько искр на другой берег и сухая трава занялась.

Неистовый огонь переметнулся. Затрещало пламя, с угрожающей быстротой приближаясь к Гнездовищу. Восторженные ящеры чирикали, смотря, как бегут огромные стада.

Рычащий пожар уже подступил к скалам, когда стаю охватила тревога. Жар заставил ее отступить. Одни кинулись в пещеру, дрожа от страха и, задыхаясь в дыму, ловили остатки воздуха. Другие, ликующе лопоча, бросились к влажному болоту.

Небо стало алым, над землей заклубился густой дым. С пронзительным ревом из пылающих зарослей бежали протоцератопсы. Огонь пожирал деревья и пламенное море гнало его дальше. Забившись в сердце смрадного болота, ящеры смотрели на мелькающие на фоне огня силуэты. С ветвей свисали гирлянды серого мха, по стволам вились ползучие лианы, под лапами чавкала топкая жижа. Стая сгрудилась в кучу, жалобно воя и теснее прижимаясь друг к другу. А пламя рвалось по равнине, подсвечивая ночное небо и наполняя воздух дымом.

Пожар продолжался всю ночь. Лишь к полудню следующего дня стая вернулась к пещере, где лежали камни и курящийся помет. Они осторожно обходили обожженные трупы, а детеныши склевывали обгорелых насекомых.

Заврорнитоиды играли в прятки у подножия вулкана, устраивая засады и скачками носились вокруг кожистых папоротников. Труднее всего было поймать Длинноногого - Непоседа и Острозубая выбивались из сил, петляя среди базальтовых глыб и лавовых нашлепок, а тот лишь подпрыгивал от возбуждения, торжествующе скаля клыки.

Вечером произошел конфликт между Куцехвостым и старым Лягушкоедом - этот ящер стал уже настолько дряхл, что не мог справиться с проворными гипсилофодонтидами, довольствуясь охотой на берегу ручьев, ловя амфибий и рыбешек. Молодые заврорнитоиды вернулись в Гнездовище, где яростно верещали друг на друга самцы, а вся стая, тараторя и суетясь, окружила их кольцом. Все горели гневом, а некоторые зрители уже сцепились между собой в пыли, отчаянно верезжа и стремительно клюя за лапы.

Противники, с напряженными телами, прохаживались но площадке, бросая оценивающие взгляды и исполняя звучное вступление. издавая громкие булькающие звуки и пританцовывая. Лягушкоед с Куцехвостым продолжали горделиво расхаживать, а толпа ропотала. Крупный патриарх против рыжеватого вожака с высоко поставленной головой и величаво ступавшими сильными лапами.

Бросок.

Они столкнулись грудь в грудь. Вспышка древнего инстинкта, проблеск азарта. Разошлись, собрались с силами и вновь вложили их в прыжок. Самцы покачивали хвостами, вытянутыми в струну. Атака - на этот раз Куцехвостый оказался выше в прыжке. Мгновенный укус острых зубов - Лягушкоед запятнал песок кровью - его бок оказался разорван. Победитель встряхнул головой и погнал старика прочь, поклевывая в затылок. Упоенный битвой, он бросился и на сородичей, с визгами побежавших к пещерам. Троица молодых рептилий, опасаясь укусов, направилась к реке вдоль маленького ручейка.

Солнце провалилось за горизонт и долину обволокла густая и теплая тьма. Ящеров окружило хрюканье, сопенье, храп - протоцератопсы вели брачные игры, становясь клюв к клюву и обнюхивая морды. Вот самец семенит и притоптывает вокруг самки. Та ударяет его в бок, но тот безропотно сносит грубую ласку. А дальше, в темноте, колебались призрачные тени и оттуда доносились невнятные звуки.

Утром ящеров разбудил голод. Над горизонтом всплыл солнечный диск, снопы света брызнули в долину и темные силуэты животных вспыхнули в золотых ореолах, словно двигаясь в медвяном солнце.

Заврорнитоиды подошли к реке - ярко-голубой ленте, змеящейся по бескрайнему простору. Повторяя извивы, по обе ее стороны тянулась зеленая кайма джунглей. А дальше на желтой шкуре саванны пятна растительности попадались все реже - там уже торжествовал охряный цвет: песок и изъеденные временем скалы.

Местами река распадалась на русла с промежутками болот, в стороны весело разбегались стайки деревьев. Утолив жажду, ящеры углубились в лес, хватая по пути насекомых.

Наткнувшись на экскременты с осколками костей, они застыли - несомненно, неподалеку находилось логово крупного хищника. Возможно, даже гнездо с яйцами. Заврорнитоиды топтались на месте, принюхиваясь к воздуху. Наконец голод и любопытство пересилили страх и они осторожно двинулись вперед.

Гнездо было в форме конуса. Ящеры обошли его кругом. И тут Длинноногий издал резкий отрывистый свист.

Слегка присев и раскрыв пасть, самка тарбозавра уставилась на мелких хищников. Мгновение - и с оглушительным воплем, прижав лапы к туловищу, рысью двинулась на них.

Заврорнитоиды шмыгнули в густые заросли, слыша сзади неистовый оскорбленный рев. Выбежав к скалистому берегу с песчаным пляжем, наткнулись на спешивших к воде маленьких черепах, только что вылупившихся из яиц. Забыв об опасности, рептилии принялись насыщаться. Потом лежали под платанами с набитыми животами, слизывая друг с друга кровь. Отдохнув, начали играться в воде, шлепая лапами и брызгаясь. Затем возились с шариками помета зауролофов.

Острозубая присоединилась к молодым самцам совсем недавно - во время коллективной охоты. Тогда она казалась робкой, охотясь неподалеку. При попытке заврорнитоидов приблизиться, убегала прочь. И лишь позже стала принимать участие в играх.

К вечеру рептилии вернулись в Гнездовище. Пыл Куцехвостого уже прошел, но самки продолжали нести вахту у детенышей, так как этот деспот запросто мог сожрать их или разорить кладку, повинуясь дремучим инстинктам.

В одной кладке и сейчас лопалась скорлупа. Птенцы с писком выбирались из яиц, стряхивая осколки. Другие, родившиеся два-три дня назад, грелись на солнце, спали и дрались - пятнистые комочки завязывали короткие стычки. Мелко задрожало еще одно яйцо, треснуло и часть скорлупы вывалилась наружу. В дыре мелькнуло голое чешуйчатое тельце. Самка стояла, не шелохнувшись, внимательно наблюдая за процессом вылупления потомства.

Сначала показалась головка, за ней передние лапки. Мамаша заботливо подталкивала его мордой. Наконец, мокрый и покрытый слизью птенец выбрался из тесного мирка. Он еще был слишком слаб, постоянно валясь на землю. Его подошвы имели нежно-розовый цвет, а брюшко светло-зеленый, с желтоватым оттенком. Вскоре попытки встать увенчались успехом, он качнулся и опять забарахтался на спине, издавая тонкий писк. Мать принялась облизывать его языком.

На закате посыпался густой крупный дождь и стих ветер. Все скрылось, в глухой тиши слышалась только мелкая дробь падающих капель. Тучи зависли над горизонтом словно горы. А над кратером простиралось непомерно огромное облако и заходящее светило подсвечивало его снизу. В тот бессолнечный, слепящий дождем вечер деревья выглядели особенно красивыми - словно замершими в безмолвном страдании. Лучи заходящего солнца коснулись косматых верхушек громадных болотных кипарисов, над кронами которых уже сгущался сумрак.

Горловой раскат заставил вздрогнуть плотные листья пальмовых цикадоидей. Оттуда с испуганным криком метнулся переполошившийся крылатый ящер. Планируя от дерева к дереву, устремился к границам болота, обрамленным лесом гинкго.

В полумраке появилась одинокая огромная птицеобразная фигура на двух ногах. Самка тарбозавра, отложив яйца, находилась на охране гнезда и заботы о доставке провизии лежали теперь на самце. Он поворачивал в стороны голову с оскаленной пастью, демонстрируя ряды клыков. Морду и когти чудовищных лап забрызгала кровь недавней жертвы. Поводя головой, он шевельнул передними лапками и, прижав к пятнистой груди, чуть приседая при каждом шаге, последовал к кромке болота.

Утром все еще моросило и освеженные дождиком малыши гонялись за сородичами, разбрызгивая мелкие лужицы. Вдоволь покатавшись в грязи, Непоседа, Длинноногий и Острозубая отправились на охоту. Долшгу накрыл плотный туман, все окутывала серо-голубая влажная взвесь. Дальше, к горизонту, она сгущалась и уплотнялась - там, где паслись стада травоедов, на речные излучины изливался ливень.

Заврорнитоиды охотились на мелких ящерок - Длинноногий загонял их, направляя на Непоседу и Острозубую, а те стремительно хватали юрких зверьков и, прокусив позвоночник, бросали, нападая на следующую жертву.

Глухое рычание прервало их охоту. Застыв на месте, они напряженно вглядывались в серую пелену. Затрещали кусты и яшеры почуяли волну вони. Они продолжали ждать. Шорох в кустах и вновь - тишина. Хруст ветки...

Он появился из рощи беннеттит.

Велоцираптор стоял так близко, что Непоседа видел тончайший рисунок на его голой, брусчатой коже. Холодный бесстрастный взгляд неподвижных желтых глаз приковывал к месту. Но вот мигнула перепонка и ящер с надрывом зевнул. Чуть сдвинулся с места, повел головой. Только сокращались ноздри и вращались черные пустые глаза. А потом побежал скользящим шагом, мягко ступая на пружинистых лапах - к другим быстрым, размытым теням. Издав короткий крик, прыгнул через кусты.

Следом появился второй, третий... Шипящие хищники проворно бежали по лесу, преследуя какую-то жертву. И точно - через несколько секунд невдалеке раздался крик и затряслись кусты, сопровождаемые нетерпеливым рычанием.

Рапторы охотились.
С первыми лучами солнца пышная сельва наполнилась стрекотом насекомых, пением птиц и ревом ящеров. Едва начало светать, Непоседа и Длинноногий последовали к реке. Там уже вовсю паслись зауролофы, вырывая пучки хвощей и выбрызгивая мочу на кустарник.

Солнце поднималось выше и мир открывался во всем великолепии. Саванна еще не осветилась полностью, таясь за утренней дымкой и плавающими островками тумана.

Спустившись с лесистого склона, заврорнитоиды быстро утолили жажду - водопой особенно привлекал хищников легкодоступной дичью - и спрятались от полуденного зноя под завесями лиан и пальмовых стволов, склонявших листья над заводью. Устроившись под густой листвой и кружевной сенью, отдыхали, а затем вышли на опушку саванны, где им открылись новые просторы, рябящие множеством пасущихся животных. В зарослях шуршали ящерицы, неподалеку глухо мычала пара панцирных таларурусов, а чуть дальше солнце высвечивало табун газелевых динозавров в белых чулках и светлыми поперечными полосами на спине и груди.

За спиной заврорнитоидов кто-то вскрикнул.

Пронзительно вереща, мимо них, ломая ветви, прыжками пронеслась стая грациозных бесперых кожистых птиц - явно чем-то испуганных ­галлимимусов. Они упорхнули, словно гонимые ветром, а газелевые ящеры продолжали прогуливаться, время от времени подбирая подсохший помет.

По саванне трусила стая велоцирапторов, держась бок о бок и покусывая друг другу морды. Таким беззаботным манером они иногда ухитрялись подкрасться к стаду травоедов, прежде чем их жертвы бросались наутек. И после этого нападали.

Короткий рывок - и зубы впивались в морду, в то время как остальные охотники выпускали добыче внутренности изогнутыми когтями. Иногда они разбивались на группы, чтобы потом гнать одну. По мере приближения к стаду хищники двигались медленнее, задерживаясь в обследовании помета травоедов и тщательно обнюхивая ямы и участки травы. Внезапно крупная самка свернула, потихоньку подкрадываясь к одинокому старому ящеру. Ее упругий длинный хвост вытянулся в прямую линию.

Через папоротники метнулась тень.

Земля задрожала - табун начал рысью уходить от рапторов.

Это было сигналом к открытой атаке. Хищники бросились в погоню.

Газелевые динозавры перешли на бег, сбиваясь в тесную группу. Но рапторы уже гнали молодого самца, отрезав от стада. Резвую рысь он сменил на галоп, комично подбрасывая высокий круп над жухлой растительностью. Дистанция между ним и охотниками сокращалась - те висели чуть ли не на хвосте добычи.

Ящер вскинул голову и зубы лидирующей самки щелкнули у самой морды. Подоспевший второй хищник ловко увернулся от удара твердой мозолистой лапы. Лягавшаяся жертва шарахнулась от третьего и самка, рванувшись, оттолкнулась сильными задними конечностями. Она прыгнула, вытянув когти вперед и вцепилась добыче в горло. Толчок оказался столь силен, что она перелетела через морщинистую, в складках, шею, но упрямо не разжала челюстей. Самка шлепнулась на спину, жертва на нее и они скрылись в пыльном облаке. Мгновением позже собратья тоже вцепились в бьющуюся поверженную рептилию. Неистово кусая и царапая, велоцирапторы снова и снова ударяли ее серповидными когтями. Из пасти жертвы слетали хлопья пены, тело сотрясали судороги, лапы отчаянно скребли по земле. Но вот длинная волна сокращающихся мышц в последний раз прошла по телу и она затихла.

Подошла стая и началось пиршество. Мелькали лапы, хвосты, гибкие тела, широко раскрытые пасти с загнутыми клыками. Обезумев от вида и запаха крови, рапторы рычали, огрызаясь друг на друга и, слизывая кровь с грязных плеч, затевали непродолжительные потасовки. Тут же принимало активное участие и подрастающее поколение. Одни нетерпеливо подпрыгивали на месте, зловеще шипя и роняя горячую слюну. Другие, жадно рыкая, проворно двигались среди взрослых, кусая и таща окровавленные ленты, устраивая схватки за лакомые куски. Старшие отгоняли их щелчками челюстей, но те, давясь, жадно спешили заглотить мясо.

Крупные хищники - тарбозавры и другие, предпочитали нападать из засады или скрадывать добычу: пока животное пасется, припав к земле, быстро и бесшумно двигались к нему против ветра. Стоило жертве поднять голову, чтобы осмотреть окрестности, как хищник замирал - как правило, неподвижные объекты травоеды различали плохо. Так продолжалось, пока расстояние не сокращалось до оптимального для активных агрессивных действий. Тогда следовал молниеносный ошеломительный бросок и жертва оказывалась схваченной.

Способ посложнее применяли более мелкие, при выходе на охоту разделяясь на «ловцов» и «загонщиков» - в основном, самцов. Хоть самцы и слабее, но гораздо подвижнее, а при гоне это имело решающее значение. «Загонщики» расходились широким веером, охватывая пасущееся стадо. Остальные члены стаи спустя некоторое время предпринимали открытую атаку. Разбегающиеся животные наталкивались на засевших «ловцов» и охота заканчивалась. При перекочевках стад хищники тоже мигрировали в отличие от оседлых заврорнитоидов, охотившихся на птиц, грызунов, насекомых, поедали черепах и ящериц и ловили при случае рыб и вялых амфибий.
На прогалинах мирно стригли зелень уплощенными клювами зауролофы, перекликаясь хриплыми возгласами и посапывая. Рядом, взбрыкиваясь и бодаясь, резвился молодняк. Между ног взрослых рептилий шныряли мелкие ящеры, подбирая остатки с их стола.

Облюбовав подходящий участок, зауролофы пожирали его, затем покидая место в поисках нового пастбища. Тут же охотились и заврорнитоиды, извлекая из жирной земли вкусных личинок. Между деревьями, басовито гудя, летали крупные стрекозы.

Заколыхались кусты.

Из них выглянула морда тарбозавра, языком ощупавшего воздух.

Испуганно защебетав, заврорнитоиды бросились наутек. В этот же момент многотонная махина проворно двинулась вперед, гулко ударяя в пыльную землю и мощно работая хвостом. Юркнув под защиту кустов, заврорнитоиды замерли. Над ними прошлись мускулистые крупные лапы и забрызганное грязью брюхо. Сотрясавшая землю туша удалилась, но в воздухе продолжать висеть запах крупного хищника - приторный аромат разлагающегося мяса. А тарбозавр уже тараном массивной головы сшиб зауролофа и подмял. Почва содрогнулась от падения огромной туши, зауролоф неловко забарахтался на земле. Пригвоздив его гигантской птичьей лапой, тарбозавр склонился над бьющейся добычей, прокусывая позвоночник. Неторопливо обнюхав жертву, внезапно резко вздернул головой, уловив шевеление листвы со стороны заврорнитоидов и всхрапнул. Из его пасти обильно выделялась слюна, смешиваясь с блестящей на подбородке кровью.

Те уже улепетывали со всех ног, успев заметить, что это была самка. Значит, она закончила высиживание яиц, что несло перемены - и не в лучшую сторону. Наряду со стаей кровожадных велоцирапторов удвоилось число крупных хищников. Однако последних заврорнитоиды все же всегда опасались меньше. Тарбозавр охотился и отдыхал на виду, открыто, он не привык прятаться, да это было и весьма затруднительно при его размерах. Они жили в местах, наполненных всевозможной легкой добычей и потому являлись не слишком активными хищниками, не тратя чересчур много усилий на охоту. Притом, в отличие от рапторов, никогда не нападали на дичь, если бывали сыты.

Вечером над лесом с криками летели птерозавры, собиравшиеся в огромные стаи и откочевывавшие из полярных областей. Джунгли мирно колыхались, колеблемые ветром, а с восходом луны их встревожили крики разъяренных плотоядных - тарбозавры вступили в короткую схватку, закончившуюся поражением самца и тот ретировался, отделавшись глубокой раной на бедре.

Детеныши тарбозавров подрастали, им с каждым днем требовалось все больше пищи и самка рассматривала своего партнера уже в качестве конкурента на подвластной ей охотничьей территории.

Во время одной из таких экскурсий они увидели, как самка тарбозавра вывела на охоту молодняк. Птенцы, скрипя, неуклюже раскачивались на задних лапах, а мать, облизывая, нежно подталкивала мордой. Птицеподобные орнитомимиды, заметив опасность, отступили, топча траву и, забеспокоившись, быстро исчезли, ловко взобравшись по поросшему кустарником склону.

Оставив птенцов, самка растворилась в изумрудной долине с темными пятнами кустарника, изрезанной красноватыми нитями русел. Детеныши тем временем затеяли игривую возню.

Заврорнитоиды тщательно обнюхали чье-то гнездо, но яиц не обнаружили. Они уже с вожделением поглядывали на молодых тарбозавров, как появилась самка с окровавленной мордой и грудью. Она долго и жадно пила из заводи, потом отвела выводок к туше молодого зауролофа. Вспоров брюхо, вытащила внутренности и, наевшись, легла под дерево, следя за нетерпеливо чирикаюшей молодью, ожидавшей своей очереди. Неподалеку уже несли жуткую вахту падальщики. Заврорнитоиды поняли, что здесь в ближайшее время поживиться будет нечем. Проследив, куда слетаются мелкие птерозавры, нашли своих сородичей с набитыми животами - отдуваясь, они облизывали окровавленные морды. Затем, волоча обвисшие животы, прошли мимо места, где час назад разыгралось сражение с полувзрослым протоцератопсом - от него остались только лапы, таз и несколько позвонков.

Обглодав кости, рептилии углубились в саванну, наткнувшись на колонию мононикусов. Греясь на солнце, хохлатые ящеры вставали на задние лапки, пытаясь разглядеть приближающихся соперников и предупреждающе свистели. Когда рептилии подошли на расстояние броска, целюрозавры раскричались и, хлопая недоразвитыми передними конечностями, бросились врассыпную. Только оперенный самец, напрягая мышцы длинной шеи, отважно свистел, предупреждая остальных, что враг здесь, но заврорнитоиды уже не обращали на них внимания.

В конце концов они все же полакомились яйцами овирапторов, разорив несколько кладок. Наевшись, спокойно затрусили к Гнездовищу, желая набраться сил перед очередной охотой.

В этот момент тень бесшумно бросилась на них.

Колыхнувшиеся казуарины были единственным предупреждением и только инстинктивный прыжок в сторону спас жизни от пролетевшего воплощения смерти, скользнувшего над низкими папоротниками.

Неуклюже развернувшись, он издал низкое рычание. Мускулистые лапы коснулись земли и заскребли когтями. Велоцираптор, выпустивший пару смертоносных шпор, одним движением которых мог выпустить им кишки.

Заврорнитоиды застыли.

Оскаленная пасть с рядами желтых клыков. Из отвислого, чешуйчатого края, стекала слюна и в немигающих янтарных глазах горел голод. Он передвигался короткими быстрыми прыжками, покачивая жестким хвостом. Непоседа мельком взглянул на шпоры, в мгновение ока превращающие плоть в кровавое месиво. Раптор тут же кинулся вперед в бешеном вспарывающем ударе острых, как бритва, когтей.

Непоседа мгновенно переместился вправо. Перед глазами мелькнула изборожденная морщинами морда и сразу же истошно завизжал подмятый под хищника Длинноногий.

А Непоседа уже мчался по поросшему древовидным папоротником склону холма. Позади с громким треском ломалась сочная зелень: Длинноногий прекратил сопротивление и раптор продолжил преследование. Услышав борьбу и шум погони, у пещер уже верезжали часовые. Стая спешила укрыться под защитой каменных стен, карабкаясь по обрыву.

Хищник больше не догнал никого. Алчно рыча, бродил внизу, размахивая передними лапами в сторону недосягаемых заврорнитоидов, раздувая ноздри и скаля клыки. После безуспешных попыток вскарабкаться по круче, занял позицию возле узловатого ствола папоротника, прерывисто вздергивая головой. С его когтей капала кровь.

Солнце перевалило зенит и хищник в конце концов скрылся в роще псевдоцикад. Ободренные заврорнитоиды высыпали на карниз возле входа в пещеры но, опасаясь спуститься, нетерпеливо подпрыгивали на месте, раскачиваясь и зловеще шипя. Наконец Непоседа решил испытать судьбу, спустившись по крутой узкой тропке. Склевывая насекомых, прошелся у обрыва, стараясь уловить движение в зарослях.

Бравада продолжалась недолго - услышав рычание и шелест травы, он вновь взлетел на карниз. Раптор возвращался.

Он принес труп Длинноногого. Роняя слюну, начал с голодным урчанием теребить мясо. Это вызвало бурную реакцию всей стаи - ящеры прыгали на карнизе, визжа и показывая зубы. Раптор резко поднял голову, держа в зубах кровавый обрывок и яростно взревел. Злоба хищника подстегнула заврорнитоидов: извиваясь, они лопотали, а тот, рассвирепев, возобновил попытки взобраться по откосу, оглашая сумерки неистовым ревом. Двигаясь быстро и грациозно, словно громадная голокожая птица, велоцираптор рычал и всхрапывал. Несмотря на бесплодные попытки, вновь и вновь карабкался по утесу, бешено кусая обломки базальта и угрожающе шипя. Отбегал от кручи, потом возвращался, припадал брюхом, вскакивал и вновь прыгал на откос. Если бы не его бешеное, нетерпеливое рычание, можно было подумать, что хищник играет. А заврорнитоиды, моргая, опускали и поднимали головы - со стороны это напоминало некий ритуальный танец.

К вечеру гомон улегся. Ящеры стали устраиваться на ночлег, но спали беспокойно, вскрикивая и дрожа. Непоседа занял позицию у края обрыва, смотря на злобные глаза, фосфоресцирующие в темноте.

Утром, осознав, что добыча осталась недоступной, старый раптор ушел, огрызаясь на шумевших ящеров. Но племя еще долго опасалось спускаться, подозревая, что хищник может устроить засаду.
Прошел сезон дождей. Непоседа вырос и окреп. Вместе с ним росли и детеныши. Он часто наблюдал за их маневрами: хитро подкрадываясь, скрывались в траве, используя направление ветра. Не обращая на них внимания, газелевые динозавры продолжали пастись, помахивая хвостами. Когда же детеныши подбирались почти вплотную, уносились длинными прыжками и снова ждали, чтобы повторить игру.

Все чаще на его пути попадалась Острозубая. Иногда они даже охотились вместе, загоняя взрослых орнитомимов. Но, натыкаясь на следы взрослеющих тарбозавров, неизменно сворачивали в сторону. Как и сейчас, обнюхав свежий помет и примятую траву, сменили маршрут, выйдя к плоской отмели, окруженной невысокими деревьями, возвышавшимися над водой на собственных корнях. Тонкие ветви затейливо переплетались, образуя единое большое лиственное покрывало. Здесь устраивали гнезда зауролофы, неуклюже планирующие птицы с когтистыми крыльями, гребнистые птероящеры и плескалась рыба. Непоседа и Осторозубая наблюдали за уткоглавыми рептилиями. Тряся головами, те отгоняли кровососов, клубившихся вокруг слуховых отверстий, издавая лающие звуки.

Хрустнул сучок.

Раптор вынырнул совсем рядом. Непоседа хорошо видел мускулистую, килевидную грудину, крепкие передние конечности, которые раптор держал перед собой на весу, постоянно сжимая и разжимая передние лапы. Потом пошел не торопясь, будучи настороже, постоянно наклоняя голову, нюхая землю и не забывая оглядываться. Голова поворачивалась из стороны в сторону резкими кивками - животное прислушивалось, длинный прямой хвост качался вверх-вниз.

Острозубая хныкнула от страха и раптор дернул головой, реагируя на звук. Территория, где охотились велоцирапторы, расширялась все больше - родители заботились о подрастающих малышах, уже начавших следовать за взрослыми в совместных охотах.

В этот момент гнусаво засопел зауролоф. Вскинулся на задних лапах, оглашая долину трубным гласом.

Затрепетала листва и задрожала земля - ряды обезумевших от ужаса животных бросились под защиту джунглей, трубя и ревя. Сбитый в плотную массу живой водоворот плоти перелился через холм, а следом за толстыми спинами в клубах желто-коричневой пыли мелькали быстрые тени.

Нервно дергая головой, раптор почесал морду передней лапой и, разочарованно зашипев, последовал за сородичами.

Когда шум стих, птицы возобновили перекличку, Непоседа оставил подругу в укрытии, спустившись к реке. Он застыл над прозрачной поверхностью, в надежде уловить в прохладной глубине серебристый блеск, как услышал агрессивное рычание.

Поворачивая голову и прислушиваясь к джунглям, последовал назад.

Куцехвостый преследовал Острозубую, преграждая путь к Гнездовищу. Они рычали друг на друга, лязгая челюстями. Подруга Непоседы проворно двигалась, однако все равно ее всюду встречала раскрытая шипящая пасть.

Натиск Непоседы оказался неожиданным и Куцехвостый кубарем покатился по земле. Он сразу вскочил на задние лапы, но на спине уже алела глубокая царапина - Непоседа так и не решился нанести глубокий смертельный удар.

Старый самец не ожидал такого напора. Он замешкался, оценивая противника, обнюхивал раздувающимися от гнева ноздрями и Непоседа чувствовал струю теплого воздуха из его пасти. Он знал, что Куцехвостый все еще силен и победить его можно было только точно рассчитанным предыдущим ударом.

А теперь шанс упущен.

Шипя, вожак ринулся вперед. Непоседа, отпрыгнув с направления атаки, ловко ударил в плечо, опрокидывая на спину и сразу вспорол белое кожистое морщинистое брюхо мощной лапой, вооруженной короткими кривыми когтями.

Потом пара отбежала в сторону, наблюдая за агонией. Когда Куцехвостый, забившись в кусты, ослабел настолько, что не мог сопротивляться, Острозубая прикончила его несколькими быстрыми укусами в шею.

На следующее утро, когда стая еще не успела разбрестись на охоту, началась паника.

Заврорнитоиды оказались захваченными врасплох. Визг, крики и яростное рычание наполнили подножие Гнездовища - нападение стаи велоцирапторов оказалось совершенно неожиданным и ужасающе смертоносным. От их когтей и клыков не спасало ничто. Ревущий водоворот ярости, боли и смерти стремительно расширялся, втягивая акры леса и полностью поглотив территорию стаи. Ужас несся впереди скрежещущих клыков и бесстрастных глаз. Юркие рапторы вспрыгивали над кустами, падая на ошеломленных заврорнитоидов, яростно кусая и распарывая ужасными зазубренными когтями. Для многих ящеров в то утро последним видением стала жаркая слюнявая пасть с розовыми клыками. Спаслось не более четверги стаи — дюжина самок и полдюжины самцов. В числе выживших Острозубой и Зовущей-Луну - доминирующей самки, паровавшейся вместе с Куцехвостым - не оказалось. Из детенышей также не уцелел никто.

Преодолев топь, оставшиеся в живых выбрались к гряде пирамидальных холмов. Не рискуя углубляться в болота, ящеры пересекли горы и двинулись на юг. Там, среди песчаных скал, поросших густым песчаником, они нашли множество пещер.

А вдали, на востоке, гудел и рокотал океанский прибой.