По деревнямъ Олонецкаго края

С. 89

(Поѣздка въ Каргопольскій уѣздъ).

Надѣялся я найти тамъ и богатый сказочный матеріалъ.

Лѣтомъ 1913 года, заручившись свидѣтельствомъ на право собиранія этнографическихъ матеріаловъ, любезно мнѣ выданнымъ г. Предсѣдателемъ Отдѣленія русскаго языка и словесности Императорской Академіи Наукъ – академикомъ А. А. Шахматовымъ,   я это свое давнишнее намѣреніе и осуществилъ. Запасшись фотографическимъ аппаратомъ и разной провизіей, мы съ сыномъ Константиномъ и двинулись туда въ началѣ августа по Архангельской жел. дорогѣ до ст. «Няндома» (278 верстъ отъ Вологды).

Не буду описывать своихъ желѣзнодорожныхъ впечатлѣній,   они такъ обычны и такъ скучны. Начну со станціи «Няндома». Расположена она, какъ уже сказано, въ 278-и верстахъ отъ г. Вологды, почти на половинѣ пути къ Архангельску; на этой станціи смѣняется поѣздная бригада и есть желѣзнодорожное депо, больница, школа и т. д., словомъ – станція большая, отъ которой идетъ проселочный трактъ съ одной стороны на Каргополь, съ другой – на Шенкурскъ, Архангельской губ.

Но какъ всегда, русская дѣйствительность привыкла показывать для проѣзжающихъ свои неожиданности. Такъ случилось и съ нами. Когда мы вышли изъ вагона и пришли въ вокзалъ, чтобы справиться въ почтовомъ отдѣленіи: нѣтъ-ли на мое имя пакета изъ Каргопольской Земской Управы, которой я передъ отъѣздомъ послалъ деньги и просилъ выслать карту своего уѣзда, адресовавъ ее на ст. «Няндома»,   то каково-же было мое удивленіе, когда мнѣ сказали, что на этой станціи (такой большой) нѣтъ почтово-телеграфнаго Отдѣленія, а находится оно въ поселкѣ, отстоявшемъ версты за 1 ½ или за 2 отъ станціи.

Спросили о постояломъ дворѣ или трактирѣ, гдѣ можно было бы переночевать и получили тотъ-же отвѣтъ, что и это все находится въ томъ-же поселкѣ. Лошадей, чтобы доѣхать туда, нѣтъ, а между тѣмъ ночь была

С. 90

темная, накрапывалъ дождикъ; идти въ поселокъ пѣшкомъ, съ багажомъ, конечно, было немыслимо и мы стали ждать, пока наша-же обычная тройка: «авось, небойсь и какъ-нибудь» не выручитъ насъ. Сидимъ у буфета и ждемъ. И, дѣйствительно, выручка не замедлила послѣдовать: вскорѣ-же кто-то пріѣхалъ на станцію и я подрядилъ обратнаго ямщика довезти насъ до этого таинственнаго поселка. Ямщикъ согласился и мы поѣхали на земскую станцію, находившуюся тамъ-же. Поселокъ оказался очень большимъ: тутъ и земская лечебница есть, и желѣзнодорожная, есть и почтово-телеграфное отдѣленіе и земская станція, и училища земскія и желѣзнодорожныя и… лавки, лавки безъ конца!

Переночевавъ здѣсь, на утро прихожу въ почтовое отдѣленіе и спрашиваю объ упомянутомъ пакетѣ. Но тамъ никакого пакета мнѣ не оказалось, какъ нѣтъ его и до сихъ поръ; не только карты уѣзда, но даже и отвѣта отъ Земской Управы не получилъ и куда мои злополучные 2 рубля, посланные на карту уѣзда, дѣвались – не знаю¹.

На утро тотъ-же ямщикъ, который привезъ насъ въ поселокъ, опять приходитъ и поряжается доставить насъ до самой Моши, волокъ до которой отъ Няндомы – 40 верстъ, а до волостнаго Правленія – 43 версты, причемъ никакихъ деревень по близости нѣтъ.

Поѣхали… Дорогою нашъ возница и безъ того уже выпившій то-и-дѣло вынималъ изъ кармана бутылку съ водкой и прикладывался къ горлышку ея, все болѣе и болѣе хмѣлѣлъ и становился развязнѣе.

Дорога все время идетъ густымъ сосновымъ и еловымъ лѣсомъ, со слѣдами по обѣ стороны недавняго лѣсного пожара, происшедшаго, по словамъ ямщика, отъ поджога. Поджогъ этотъ въ казенныхъ дачахъ дѣлается ради того, чтобы растущій огромный лѣсъ, стоющій по таксѣ на продажу очень дорого,   купить потомъ подешевле – за ¼ стоимости, какъ лѣсъ «мертвый», потому что онъ послѣ пожара сохнетъ (становится «мертвымъ») и валится. Однако, для сбыта на желѣзную дорогу или для распиловки – этотъ лѣсъ еще не представляетъ собой брака («фаута»).

Мѣстность очень холмиста и, кажется, мы и 10-ти саженъ не проѣхали прямой, ровной дорогой до выселка «Березово», а все или подъ гору спускались, или поднимались въ гору; между холмами неизбѣжно, то-и-дѣло, находились озерки.

Наконецъ пріѣхали въ «Березово».

Отецъ нашего Семена (такъ звали ямщика), видя его пьянымъ, страшно разругалъ его и ссадилъ съ козелъ, а насъ пригласилъ въ комнаты, такъ какъ пожелалъ перепречь лошадей.

«Вѣдь, дуракъ-то не кормилъ цѣлые сутки лошадокъ,   все пропилъ», сказалъ онъ.

С. 91

Причина, побудившая его выселиться изъ деревни, находящейся въ 34-хъ верстахъ отъ «Березова» и въ 20-ти отъ «Половиннаго»², заключается въ слѣдующемъ. Нужно сказать, что крестьянскіе надѣлы здѣсь огромные – по 70 дес. на душу, а такъ какъ онъ владѣлъ на 5 душъ, то и пай его въ общинѣ выражается въ 350 дес. Полевой-же, такъ сказать, кругъ около деревни малъ и весъ надѣлъ, большею частью, находился здѣсь. Понятно, что въ 20-ти и 35-ти верстахъ отъ деревни обработывать землю неудобно и вотъ онъ, будучи къ труду «солощой» (жадный, охочій), пожелалъ переселиться сначала сюда, въ «Березово»; для этого пришлось оставить обработанную уже, культурную землю общинѣ и взять пустырь, гдѣ въ то время одинъ лишь сѣнокосъ былъ расчищенъ по рѣчкѣ Ихтѣ и больше ничего. Общество, въ свою очередь, перевезло всѣ его строенія на новое мѣсто безплатно и помогло ему еще прибавкой 50-ти десятинъ земли, имѣя въ виду, что получаетъ отъ него готовую уже пахотную и сѣнокосную землю, а ему, взамѣнъ того, отдаетъ лѣсную, которая въ то время не имѣла почти никакой цѣны.

Такимъ образомъ на двухъ «выселкахъ» у Манушкина имѣется около 400 дес. земли.

Теперь его единственное желаніе – закрѣпить за собой всю эту землю отъ общества. Отъ проѣзжихъ онъ знаетъ, что есть такой законъ (9-го ноября и 14-го іюня), по которому возможно это сдѣлать и вотъ теперь онъ каждаго проѣзжающаго спрашиваетъ, какъ и съ чего начать это укрѣпленіе.

Въ «Половинномъ» онъ выстроилъ домъ потому, что тутъ открылась земская станція, содержателемъ которой онъ и состоитъ.

Раньше дорога эта имѣла мѣстный характеръ и была очень мала, но съ проведеніемъ Архангельской жел. дороги и съ устройствомъ станціи «Няндома», она стала служить подъѣзднымъ путемъ къ станціи не только всей Каргопольской мѣстности, но и для жителей Шенкурскаго и отчасти Вельскаго уѣздовъ. Каргопольское земство приняло ее въ свое вѣдѣніе: расширило этотъ трактъ, устроило прекрасные мосты и учредило станціи, которыя въ то же время служатъ и почтовыми, такъ какъ земской почты здѣсь нѣтъ, а ходитъ государственная на Шенкурскъ, Архангельской губ.

Далѣе, имѣя въ виду, что волокъ отъ «Няндомы» до первой деревни на Мошѣ – 40 верстъ, а до волостного Правленія – 43 вер. и, конечно, такой большой перегонъ для лошадей не по силѣ, земство рѣшило устроить на половинѣ этого волока станцію, вотъ почему она и носитъ названіе «половинной». Отсюда и возникъ новый «выселокъ».

Напившись чаю и видя лошадей запряженными, мы стали одѣваться, чтобы ѣхать дальше, на этотъ разъ съ самимъ старикомъ, какъ вдругъ

С. 92

въ сосѣдней комнатѣ что-то зазвенѣло и затрещало; старикъ бросается туда и мы за нимъ, наконецъ старикъ махнулъ рукой и побѣжалъ за «Сёмкой». Оказывается – это звонилъ телефонъ. Всѣ станціи и волостныя Правленія отъ Каргополя до Моши снабжены этими аппаратами, причемъ дѣло обстоитъ такъ, что, если напр. вы даете сигналъ кому-нибудь по телефону, то моментально этотъ сигналъ отзывается на всѣхъ станціяхъ и Правленіяхъ, такъ-что вашъ разговоръ могутъ подслушать на любой станціи, что, впрочемъ, строго запрещается въ «Правилахъ пользованія телефономъ Каргопольскаго земства», вывѣшенныхъ въ каждой станціи, въ каждомъ волостномъ Правленіи.

Приходитъ Семенъ, сильно пошатываясь и ворчитъ про отца: «Ругать такъ мастеръ, и хуже нѣтъ меня, а чуть дѣло, такъ опять тотъ-же «Сёмка» иди, а самъ боится и подступиться».

Беретъ трубку и слушаетъ. Отецъ спрашиваетъ: «Кого?» – «Какого-то Степана Ивановича». Я спрашиваю: «Да куда телефонируютъ-то?» – «Да Богъ знаетъ, гдѣ такой есть!..»

Хотѣлъ было я разсмотрѣть этотъ аппаратъ, но ужъ одѣтъ былъ, да и ѣхать пора, и мы вышли на улицу, оставивъ телефонъ звенящимъ и хрипящимъ на всѣ лады…

Дорога опять пошла боромъ и была такая-же холмистая, какъ и отъ «Няндомы»; впрочемъ, и всюду, куда бы мы не ѣхали, дорога была одинаково холмиста и изобиловала озерами. Лишь подъѣзжая къ «Половинной», она сдѣлалась ровнѣе и вмѣсто горъ нашему взору представилась низина, покрытая густымъ еловымъ лѣсомъ и стоявшій на этой низинѣ большой одноэтажный домъ – «выселокъ» Половинный. Этотъ домъ раздѣляется на 2 жилья: влѣво – двѣ комнаты для проѣзжихъ, а вправо – тоже двѣ – для хозяевъ и рабочихъ, причемъ послѣднихъ только 1 работникъ и 1 работница.

Затѣмъ, рядомъ съ этимъ домомъ есть еще сарай для лошадей и для сѣна и больше никакихъ построекъ на этомъ «выселкѣ» нѣтъ.

Нашъ старикъ пошелъ въ избу къ старухѣ переодѣться въ новый пиджакъ и въ новую рубашку; выскочившимъ навстрѣчу двумъ сыновьямъ онъ приказалъ перепречь лошадей, запречь новыхъ, а этихъ выкормить къ его возвращенію съ Моши.

Въ ожиданіи пока запрягутъ лошадей, мы пошли въ поле смотрѣть его расчистку.

Расчищенный подъ пашню и сѣнокосъ участокъ земли былъ еще очень малъ, но лѣсу вырублено много, даже цѣлыя груды его валяются неубранными; пни еще не выкорчены; хотя мѣстами часть земли уже засѣяна хлѣбомъ, но очень ничтожная. Очевидно, старику Манушкину и впереди еще предстоитъ очень много работы по приведенію этого пустыря въ культурный видъ, а силы его слабѣютъ, сыновья же смотрятъ врозь. Крѣпко мутитъ это старика, но врядъ-ли онъ удержитъ семью отъ распаденія…

С. 93

Озерки по краямъ дороги опять то и дѣло стали попадаться на пути; нѣкоторыя изъ нихъ были очень миніатюрны, не больше 50—60 саж. въ окружности, другія были съ версту и съ двѣ.

Не доѣзжая первой деревни на Мошѣ, мы свернули влѣво отъ тракта, по направленію къ Мошинскому озеру, на берегу котораго и стояло волостное Правленіе, куда я хотѣлъ заѣхать за полученіемъ нѣкоторыхъ свѣдѣній.

Наконецъ, вдали показалось Мошинское озеро и спустя ¼ часа мы въѣзжали въ деревню и остановились передъ зданіемъ волостного Правленія.

Въ наше распоряженіе волостной писарь любезно предоставилъ одну комнату изъ своей квартиры. Познакомившись съ нимъ и разговорившись о цѣли своего пріѣзда, я спросилъ его, не знаетъ-ли онъ гдѣ-нибудь по близости сказочника, который бы согласился разсказать намъ свои сказки. Онъ указалъ на Петра Макарова, кр-на дер. Федоровской, отстоящей отсюда въ 3-хъ верстахъ. Посылаю за нимъ.

Макаровъ пришелъ уже къ вечеру и замѣтно «на-веселѣ». Сначала онъ робѣлъ, но когда узналъ, что я такой-же крестьянинъ, какъ и онъ, узналъ что я съ рѣки Кубины, по которой онъ плавалъ, то радостно воскликнулъ: «Мать-честная! А я вѣдь думалъ, что пріѣхалъ чиновникъ какой и, признаться, для храбрости выпилъ «малость». Послѣ этого вынимаетъ изъ кармана недопитую бутылку съ водкой и потчуетъ меня; я отказываюсь, тогда онъ съ другими крестьянами оканчиваетъ ее и начинаетъ сказывать сказки.

Сначала, по обыкновенію, дѣло не клеилось или, какъ онъ выражался, шло «не склеписто», ибо говорилъ онъ очень быстро и я не успѣвалъ записывать, но потомъ мало-по-малу наладились и дѣло пошло уже «склепистѣе».

Въ первый вечеръ по пріѣздѣ я успѣлъ записать только одну сказку отъ Макарова, а въ послѣдующіе 3 дня переписалъ ихъ всѣ, какія имѣлись у него и представляли для меня какой-нибудь интересъ. Разсчитавшись съ нимъ, я занялся собираніемъ другихъ матеріаловъ, но прежде всего хочу сказать здѣсь нѣсколько словъ о томъ, что такое

Подъ именемъ «Моша» извѣстна въ народѣ цѣлая мѣстность въ Каргопольскомъ уѣздѣ, на 100 верстъ раскинувшаяся въ длину и составляющая сѣверо-восточную часть его, граничащую съ одной стороны съ Шенкурскимъ уѣздомъ Архангельской губ., съ другой – Вельскимъ уѣздомъ Вологодской губ. Въ административномъ отношеніи Моша раздѣляется на 2 волости:

С. 94

Фатьяновскую и Воезерскую. Впрочемъ, послѣдняя выдѣлилась въ особую волость отъ Фатьяновской (собственно «Моши») очень недавно, всего 12—15 лѣтъ тому назадъ, до того же времени вся эта мѣстность составляла одну волость.

Но если и сейчасъ удастся вамъ встрѣтить какого-либо крестьянина (они ходятъ широко по Россіи, занимаясь сплавомъ лѣса) изъ Елгомы, Мехреньги и другихъ приходовъ, составляющихъ Воезерскую волость, то на вопросъ: откуда онъ? услышите непремѣнно отвѣтъ: «съ Моши», а не изъ Воезерской волости; изъ этого ясно, что тамошній народъ до сихъ поръ подъ словомъ «Моша» понимаетъ всю свою «округу».

Извѣстно, что населеніе въ этой округѣ, какъ и всюду на Сѣверѣ, селилось какими-то «гнѣздами» по берегамъ рѣкъ и озеръ, а далѣе на десятки верстъ тянутся непроходимыя лѣса («волока»). Въ самомъ дѣлѣ, меня часто удивляло, что идешь или ѣдешь лѣсомъ и ни души человѣческой не встрѣтишь, и вдругъ сразу-же цѣлая куча деревень выступитъ изъ-за темнаго лѣса со своею приходской церковкой, всегда маленькой и деревянной.

Моша или Фатьяновская волость состоитъ изъ 4-хъ сельскихъ обществъ: Мошинскаго, Зарѣчнаго, Лимскаго и Шожменскаго и заключаетъ въ себѣ 92 деревни, расположенныхъ по берегамъ Мошинскаго озера и р. Моши. Кромѣ того, имѣются 4 выселка; два изъ нихъ мы уже знаемъ, это – крестьянина Манушкина. Такимъ образомъ всѣхъ поселеній въ Мошѣ – 96. Ревизскихъ душъ эта волость имѣетъ 2100, а наличныхъ обоего пола, по свѣдѣніямъ волостного Правленія,   около 8 тысячъ душъ.

Приходскихъ церквей здѣсь три: собственно Мошинская Николаевская церковь (единственная въ мѣстности каменная), расположенная на самомъ берегу озера.

Лиминская-Ильинская церковь и Шожменско-Предтеченская, обѣ деревянныя. Кромѣ того, есть еще церковь на островкѣ Мошинскаго озера, это – Ильинская, которую мѣстнымъ крестьянамъ, выстроившимъ ее, желательно бы сдѣлать приходской и они ходатайствуютъ о назначеніи имъ причта.

Озеро Мошинское, по берегу котораго расположена почти вся волость, имѣетъ въ длину 12 верстъ, а въ ширину 1—2 вер.; озеро рыбоводное, хотя и не глубокое. Въ него впадаютъ слѣдующія рѣки: Ковкало, Воезерка, Шорьга и др., а беретъ начало изъ него р. Моша, впадающая, кажется, въ Онегу. Изъ рыбъ, водящихся въ озерѣ, нужно отмѣтить: окунь, щука, сорога, лещь и «лоховина» (лохъ); послѣдняя заходитъ изъ Онежскаго озера. Но рыболовство здѣсь не имѣетъ промыслового характера, ловится рыба большею частью для себя лишь, или артелью, имѣющей свой артельный неводъ. На продажу поступаетъ ее очень мало, по отсутствію сбыта, а можетъ быть и по неумѣнію добывать ее въ большомъ количествѣ, особенно въ зимнее время, когда рыбу въ замороженномъ видѣ можно бы отправлять по желѣзной дорогѣ куда угодно.

С. 95

Надѣлы земли здѣсь огромные, по 70—72 десятины на ревизскую душу, такъ какъ крестьяне – бывшіе государственные и, очевидно, казна въ свое время не жалѣла земли. Будь это на югѣ, или въ средней полосѣ Россіи, тогда другое дѣло: надѣлы эти являлись бы хорошими помѣщичьими усадьбами. Здѣсь-же совсѣмъ не то.

Вслѣдствіе природныхъ условій, вслѣдствіе холмистости мѣстности, гдѣ сплошь и рядомъ между холмами находится или болото или озеро, въ Мошѣ воздѣлываніе земли возможно только на холмахъ, которые представляютъ изъ себя просто груду намойныхъ песковъ или, выражаясь по мѣстному: «земля у насъ журунъ-песокъ, сколько, говорятъ, ни клади навозу – все слопаетъ». И, дѣйствительно, хлѣба у нихъ плохи: чтобы мало-мальски родился хлѣбъ у крестьянина, ему надобно очень сильно удобрять эти «журунъ-пески», а для этого надо держать много скота. Поэтому неудивительно встрѣтить здѣсь 10—15 и даже 20 коровъ у крестьянина, но отъ которыхъ, какъ говорится, «ни молока, ни масла», такъ какъ держатъ ихъ спеціально для накопленія навозу; часто случается, что навозъ отъ дождя стекаетъ съ холмовъ въ рѣчки и озера, не удобряя почвы. Скотъ-же, питаясь лѣтомъ на гористой поскотинѣ бѣлымъ мохомъ и плохими травами, а зимою – соломой и болотнымъ сѣномъ, понятно, не можетъ быть крупнымъ, жирнымъ и продуктивнымъ, въ смыслѣ полученія отъ него молока, а, въ большинствѣ случаевъ,   очень мелокъ и тощъ. Вотъ почему при такомъ изобиліи коровъ въ мѣстности, здѣсь нѣтъ ни одного ни сыровареннаго, ни маслодѣльнаго завода, да и быть ихъ не можетъ, пока не улучшатся кормовыя средства. Однако, долженъ сказать, что молоко здѣсь, котораго все-же даютъ немножко и здѣшнія коровы, настолько густо и жирно, что не во всякой мѣстности найдешь такія сливки.

Огородничество здѣсь тоже находится въ очень плачевномъ состояніи. Въ огородахъ только и растутъ: лукъ, картофель, рѣдька и брюква, почему-то носящая здѣсь названіе «земляной капусты». Капусту садятъ въ огородахъ очень рѣдко, да и растетъ-то она плохо: кочешокъ не болѣе дѣтскаго кулачка. Ни свеклы, ни моркови, а тѣмъ болѣе – огурцовъ и въ поминѣ нѣтъ во всей мѣстности. Это объясняется, надо полагать, тоже песчаной почвой, неудобной для произрастанія упомянутыхъ овощей, да отчасти и суровостью климата.

Вотъ при такихъ-то условіяхъ и приходится жить здѣшнему земледѣльцу.

Неудивительно, что несмотря на обиліе земли, здѣшнему крестьянину однимъ земледѣліемъ не прожить, и приходится ему искать подсобныхъ промысловъ. При самомъ упорномъ трудѣ, при достаточномъ количествѣ скота, служащаго, какъ сказано, для удобренія почвы, у лучшаго крестьянина получится урожай, достаточный для прокормленія своей семьи непокупнымъ

С. 96

хлѣбомъ, а ужъ о продажѣ его говорить не приходится. «Маломочные»-же изъ крестьянъ всегда прикупаютъ хлѣбъ.

Надо еще прибавить, что это огромное количество надѣльной земли находится не всегда въ полевомъ кругу, т. е. близъ деревни, а большею частью составляетъ лѣсной надѣлъ, находящійся за 20—30 верстъ отъ нея, за непроходимыми въ лѣтнее время болотами. Правда, лѣса въ настоящее время имѣютъ большую цѣнность, но не для крестьянъ; крестьяне не имѣютъ права, по закону, эксплоатировать ихъ для продажи, а могутъ рубить только для собственной потребности.

Вотъ почему подсобные промыслы играютъ здѣсь немаловажную роль; такими являются: осенью – охотничій промыселъ на бѣлку, куницу, лисицу, рябчика и т. п., дающій имъ отъ 30-ти до 50-ти рублей дохода. Но этимъ промысломъ могутъ заниматься только больше-семейные, имѣющіе возможность отдѣлить одного изъ членовъ семьи на этотъ промыселъ безъ урона въ хозяйствѣ; что касается малосемейныхъ, то по обилію спѣшныхъ хозяйственныхъ работъ осенью, какъ-то: уборка хлѣба съ полей, молотьба и т. д., они не могутъ дѣлать этого.

Вторымъ подсобнымъ промысломъ, дающимъ средства къ жизни и уплатѣ повинностей, промысломъ, безспорно, наиболѣе распространеннымъ на всемъ нашемъ Сѣверѣ, является рубка и возка лѣса по зимамъ на г.г. лѣсопромышленниковъ. Промысломъ этимъ занимаются почти всѣ, какъ большесемейные, такъ и малосемейные, что даетъ возможность для семьи, состоящей изъ одного взрослаго рабочаго («рубщика») и подростка («отвозчика»), заработать въ зиму отъ 40 до 60-ти рублей, смотря по силѣ рубщика и его лошади.

Весною-же главнымъ промысломъ для «мошака» служитъ отхожій промыселъ по сплаву лѣсовъ. Мошаки въ этомъ дѣлѣ прославились спеціалистами и безстрашными сплавщиками по всему Сѣверу. На какой-бы рѣкѣ или рѣчкѣ не происходилъ сплавъ лѣса, мѣстнымъ жителямъ обыкновенно платятъ за работу отъ 3-хъ до 5-ти рублей въ недѣлю (на хозяйскомъ содержаніи); мошаку-же или онежанину за ту-же работу платится, въ большинствѣ случаевъ, отъ 7 до 10-ти руб. въ недѣлю. Да это, собственно говоря, и не удивительно. Представьте себѣ такую картину: на какой-нибудь порожистой рѣкѣ или рѣчкѣ, при сплавѣ лѣса, быстрымъ теченіемъ рѣки накатитъ его на камень или косу, что по жаргону сплавщиковъ называется: сдѣлается «залòмъ». Отъ сплавщиковъ требуется «разломать» его, т. е. расшевелить бревна, чтобы онѣ не могли плыть дальше. Но какъ это сдѣлать? Въ лодкѣ туда не подъѣхать, потому что вся рѣка бываетъ запружена бревнами и сплавщикъ долженъ перескакивая съ одного бревна на другое, перебраться къ мѣсту залома и разломать его. Но тогда все громадное количество бревенъ подъ напоромъ рѣчной воды быстро поплыветъ внизъ по теченію и стройные ряды лѣса разсыплются. Какъ-же тутъ удержаться на какомъ-нибудь бревнѣ, не упасть въ воду? Вѣдь очень легко можно попасть подъ другія бревна и быть ими раздавленнымъ на

С. 97

Про ихъ храбрость и смѣлость въ этомъ дѣлѣ разсказываютъ прямо чудеса. Напр., есть въ Вельскомъ уѣздѣ, Вологодской губ. рѣчка Подюга, имѣющая очень быстрое теченіе. На ней есть порогъ, вродѣ водопада, съ котораго вода падаетъ почти отвѣсно на нѣсколько саженъ внизъ. На этой рѣчкѣ находились мошаки, которые просто изъ любви къ искусству становились передъ водопадомъ на одно бревно, имѣя для равновѣсія багоръ въ рукахъ, и пускались вплавь по водопаду. Со стороны видно было, какъ при паденіи воды человѣкъ, стоявшій на бревнѣ, по самое горло погружался въ рѣчку и вынырялъ изъ нея вмѣстѣ съ бревномъ, не теряя равновѣсія и не выпуская бревна изъ-подъ ногъ. Вѣдь, при малѣйшей оплошности, напр., стоило только упасть, и другими, плывшими за нимъ, бревнами его немедленно раздавило бы, не говоря о простомъ потопленіи. Не даромъ, поэтому ихъ и требуютъ на сплавъ лѣсовъ по р.р. Кубинѣ и Онегѣ, какъ ближайшихъ къ нимъ, затѣмъ по Костромѣ, Печорѣ и даже за послѣднее время куда-то въ Сибирь, помнится, въ Иркутскую губернію. Конечно, и получаютъ мошаки хорошія деньги.

Этотъ послѣдній заработокъ считается наиболѣе прибыльнымъ, но (ахъ, это русское но!), къ сожалѣнію, домой приносится денегъ очень мало,   гдѣ онѣ получаются, тамъ и пропиваются; на эту работу годна только молодежь, а она и здѣсь точно также невоздержна отъ этого «но», какъ и во всей Россіи.

Что касается народнаго образованія и народнаго здравія, то первое поставлено здѣсь за послѣднее время вполнѣ удовлетворительно, чего нельзя сказать о второмъ, т. е. народномъ здравіи, которое еще только налаживается. Въ Мошѣ имѣется 6 начальныхъ народныхъ училищъ, въ томъ числѣ одно двухклассное министерское, находящееся на томъ-же берегу озера, гдѣ и Правленіе, и одна образцовая второклассная церковно-приходская школа, помѣщающаяся на другомъ берегу озера, по близости Николаевской церкви.

Къ сожалѣнію, намъ случилось быть тамъ въ такое время года, когда ученіе еще не происходило и учителей при школахъ не было, а потому и свѣдѣній о числѣ учащихся получить не удалось, за исключеніемъ одной образцовой церковно-приходской школы, учителя которой были уже при школѣ и мы, взявши лодку, отправились съ сыномъ за озеро.

Это училище помѣщается въ прекрасномъ и обширномъ собственномъ домѣ, возлѣ котораго стоитъ еще другой, спеціально построенный для учительскихъ квартиръ. Старшій учитель и дѣлопроизводитель этой школы Николай Федоровичъ Покровскій встрѣтилъ насъ очень любезно и показалъ все расположеніе школы, называемой образцовой, единственной на весь уѣздъ.

С. 98

Комнаты оказались дѣйствительно большія, свѣтлыя и высокія (не менѣе 5-ти арш. отъ полу до потолка); но что касается библіотеки, то она, нельзя сказать, чтобы была богата содержаніемъ,   это, большей частью, изданія синодальной типографіи.

При школѣ имѣется интернатъ на 34 человѣка, которые во время ученія находятся на полномъ содержаніи (кромѣ одежды, которая должна быть своя) школы, т. е. на стипендіи, учрежденныя казною и земствомъ. Въ числѣ живущихъ въ интернатѣ есть даже дѣти не мѣстныхъ жителей, а уроженцы Архангельской губ. Остальные-же ученики живутъ дома, не подалеку отъ школы.

Въ минувшемъ учебномъ году, по словамъ г. Покровскаго, обучалось въ I классѣ 50 человѣкъ дѣтей (мальчиковъ и дѣвочекъ), во II – 56 чел.: всего 106 чел. Окончило ученіе въ томъ и другомъ по 8 чел.: всего 16.

Учительскій персоналъ состоитъ изъ трехъ учителей, изъ которыхъ старшій, т. е. дѣлопроизводитель (г. Покровскій) получаетъ въ мѣсяцъ 50 руб. жалованія вмѣстѣ съ готовой квартирой при самой школѣ съ отопленіемъ и освѣщеніемъ, второй – 40 руб. и третій – 30 руб. въ мѣс., тоже при готовыхъ квартирахъ, отведенныхъ имъ рядомъ со школою въ спеціально для того построенномъ домѣ.

Кромѣ этихъ лицъ, къ числу преподавателей относятся: законоучитель – мѣстный священникъ, живущій въ своемъ домѣ, и затѣмъ учитель пѣнія и учитель гимнастики. Такъ что общій учительскій персоналъ состоитъ изъ 6-ти лицъ.

Я списалъ расписаніе уроковъ за одну недѣлю, вывѣшенное на стѣнѣ коридора. Вотъ оно:

Понедѣльникъ.
I и II кл. Письменная работа по русскому языку.
Вторникъ.
Утромъ:	II кл.	Законъ Божій.
	I кл.	Ариѳметика и геометрія.
Вечеромъ:	I и II кл.	Пѣніе и теорія пѣнія.
Среда.
Утромъ:	II кл.	Славянскій яз.
	I кл.	Законъ Божій.
	III кл.	Письменная работа по ариѳметикѣ.
Вечеромъ:	I кл	Славянскій яз.
	II кл.	Физика.
Четвергъ.
Утромъ:	III кл.	Законъ Божій и расколовѣдѣніе.
Вечеромъ:	I и II кл.	Географія.

Пятница.
Утромъ:	III кл.	Ариѳметика и геометрія.
Вечеромъ:	II кл.	Ариѳметика и географія.
	I кл	Русскій яз.
Суббота.
Утромъ:	III кл.	Ариѳметика и геометрія.
	II кл.	Исторія.
	I кл.	Физика.

Чтобы имѣть понятіе объ этомъ дѣлѣ здѣсь и лично увидѣть его постановку, мы, освободившись отъ другихъ занятій, пошли въ «аптеку», по мѣстному выраженію. Итти изъ Правленія туда пришлось полемъ, скупленнымъ въ личную собственность богатымъ крестьяниномъ Д. (дядей бывшаго предсѣдателя Земской Управы) отъ бѣдныхъ; въ настоящее время онъ строитъ на этомъ полѣ очень фигурный домъ-особнякъ, фасадомъ на озеро, предназначенный, по слухамъ, для квартиры врача. Пройдя усадьбу Д., мы вошли въ казенную мызу Мошинскаго Лѣсничества. Это, собственно говоря, поляна десятины двѣ, красиво обсаженная съ одной стороны сосновымъ лѣсомъ, съ другой – лиственничнымъ, по срединѣ-же ея находится обширный одноэтажный домъ съ мезониномъ – квартира лѣсничаго.

По правую сторону дороги, возлѣ мызы, спустясь немного къ озеру и находилась «аптека» или Мошинская лечебница.

При видѣ ея у меня сердце такъ и упало и мнѣ сразу-же стало ясной та причина, по которой врачи не живутъ здѣсь, когда я знаю, что они уживаются и въ гораздо болѣе глухихъ медвѣжьихъ углахъ, чѣмъ теперешняя Моша.

Представьте себѣ: старенькій, полуразвалившійся одноэтажный низенькій домъ, покривившійся въ разныя стороны, съ маленькими грязными окошечками,   и это больница. Войдя, я замѣчаю, что по срединѣ больницы идетъ сквозной корридоръ, направо – первая комната оказалась пріемной (она-же и аптека), двѣ слѣдующія,   такъ называемые, «пріемные покои»: въ одной 2 кровати, въ другой – 3; налѣво отъ корридора – квартира фельдшера. Войдя въ первую комнату, я пораженъ былъ ея убожествомъ: низкій потолокъ, темнота и за столомъ, направо отъ входа, кто-то копошится. Это оказался фельдшеръ. Рекомендуюсь и прошу позволенія осмотрѣть постановку

С. 100

Спрашиваю: «Сколько было больныхъ въ прошломъ году стаціонарныхъ и амбулаторныхъ?» – Фельдшеръ схватится то за ту, то за другую книгу, но ничего не могъ найти. За текущій-же годъ оказалось (помнится, что съ 1-го января по 11-е августа) амбулаторныхъ (въ томъ числѣ и стаціонарныхъ, если позволительно такъ выразиться), посѣтившихъ въ 1-й разъ 3,403 чел., повторныхъ – 2,128; всего 5,531 человѣкъ, это за 7, съ небольшимъ, мѣсяцевъ!

Значитъ, больныхъ-то слишкомъ даже достаточно для того, чтобы мѣстному уѣздному земству позаботиться о болѣе лучшихъ условіяхъ леченія. Послѣ осмотра аптеки, я заглянулъ въ «палаты» для больныхъ; тутъ было то-же самое, что и въ аптекарской комнатѣ: темнота, грязно-сѣро, хотя стѣны и побѣлены немного мѣломъ; въ комнатахъ очень низко – 3 или 3 ½ арш., не больше.

Не могу умолчать о томъ, что волна «просвѣтительства» или кооперативнаго движенія не минула и Моши. Здѣсь открыты 4 потребительныхъ общества: Мошинское, Лимское, Орёмское и Шожменское; затѣмъ имѣются 2 кредитныхъ товарищества, о-во сельскаго хозяйства и сельско-хозяйственный складъ, но какъ идутъ ихъ дѣла и велики-ли обороты и барыши, къ сожалѣнію, цифровыхъ данныхъ получить не удалось.

Теперь надо сказать о нравахъ, обычаяхъ, суевѣріяхъ и преданіяхъ про старину.

По моему разумѣнію, мошаки очень незлобивы, гостепріимные, простые люди, когда они сносятся другъ съ другомъ, къ чужимъ-же относятся съ «хитростцею», какъ и, вообще, рускіе простые люди, будь это на Югѣ или на крайнемъ Сѣверѣ. Къ этому пріучила ихъ русская дѣйствительность.

Въ религіозномъ отношеніи они не особенно усердны, какъ надо полагать, въ молитвахъ къ Богу и къ почитанію сана священниковъ. Въ ихъ разговорахъ часто слышатся насмѣшки надъ послѣдними. Это, мнѣ кажется, объясняется тѣмъ, что мошаки прежде были старовѣры и теперь, вѣроятно, придерживаются еще «старинки», хотя втайнѣ.

Изъ мѣстныхъ обычаевъ надо отмѣтить сильно-развитый здѣсь обычай устраивать «помочи». Они устраиваются или малосемейными, вообще, бѣдными, не могущими нанимать поденщиковъ, но желающими окончить какую-либо работу (уборку сѣна или жатву хлѣба) «вмѣстяхъ съ людяма». Къ этимъ идутъ изъ жалости, большею частью, только родственники.

Когда-же устраиваетъ «помочь» богатый, то къ нему многіе идутъ ради угощенія, а болѣе и потому еще, что онъ когда-нибудь «пригодится»

С. 101

Здѣсь тоже голоса у молодежи громкіе и сильные, но въ нихъ нѣтъ той степной шири, не пахнетъ «ковыль-травой», а отдаетъ дикимъ, могучимъ сосновымъ боромъ, ухающими филинами и лѣшаками. У насъ на сѣверѣ эта глушь боровая какъ-бы подавляетъ волю человѣка, а не расширяетъ ее, и остается ему только самому ухнуть, да такъ, чтобы и самъ лѣшакъ испугался твоего голоса и отступился-бы водить тебя «вокругъ да около» въ дремучемъ лѣсу… Весь тонъ здѣшнихъ пѣсенъ «голосянокъ» – ухающій и взвизгивающій, если можно такъ выразиться.

Въ зимнее время дѣвицы по вечерамъ собираются на бесѣды или вечеринки, гдѣ прядутъ ленъ, поютъ пѣсни, а парни «ухаживаютъ» за ними. Но, если на такой бесѣдѣ не царитъ порядокъ и приличіе, а творится сумятица, напр., кто прядетъ, кто поетъ, кто пляшетъ, кто цѣлуется, то вмѣсто «бесѣды» ее называютъ «супрятка».

Въ Мошѣ, какъ и по всему Каргопольскому уѣзду, ко днямъ излюбленныхъ праздниковъ варится пиво. Варятъ его въ такомъ большомъ количествѣ, что съѣхавшіеся на праздникъ гости пируютъ цѣлую недѣлю. Понятно, пьютъ не одно пиво, а главнымъ образомъ водку.

Варится иногда пиво и общественное, пріуроченное къ какому-нибудь дню любимаго святого. Такъ, на Мошѣ варятъ такое пиво къ Ильину дню (20-го іюля) и точно также этотъ обычай надо отнести ко временамъ языческимъ, какъ и въ Нижеслободской волости, Кадниковскаго уѣзда (см. мой очеркъ «Троичина»)³.

О празднованіи этого дня здѣсь мнѣ разсказали слѣдующую легенду:

Прежде, въ «досельное» время наканунѣ этого праздника ежегодно прибѣгалъ къ церкви олень и прилеталъ гусь, которыхъ убивали и жарили. Въ день-же праздника, т. е. 20-го Iюля, отслуживъ молебенъ и освятивъ пиво и мясо, рѣзали послѣднее на мелкіе куски и угощали весь приходящій на празднество людъ. При этомъ присутствовало и духовенство. Но вотъ, какъ то однажды, не дождавшись оленя и гуся, убили взамѣнъ ихъ священнаго быка (что это былъ за священный быкъ? – разъяснить мнѣ

С. 102

Въ другихъ мѣстахъ, напр. въ Охтомицѣ и Мехреньгѣ, по преданію, прилеталъ въ это время не гусь, а глухарь, т. е. глухой тетеревъ, но олень и тамъ фигурируетъ обязательно, какъ это увидимъ ниже.

Изъ преданій мнѣ разсказали слѣдующее: около дер. Кревцы, при впаденіи р. Кавкалы въ Мошинское озеро, на берегу Медвѣжьяго ручья есть насыпь, при распашкѣ которой находили человѣческіе черепа и др. кости; предполагаютъ, что тутъ было чудское кладбище. Сказочникъ Макаровъ увѣрялъ меня, что онъ самъ видалъ эти черепа.

Затѣмъ, въ 3-хъ верстахъ отъ деревни Федоровской, на берегу рѣки Лухты есть курганъ среди пожни и видно, что онъ руками насыпанъ, а не отъ природы созданъ, такъ какъ вокругъ него мѣсто все ровное. Здѣсь, по преданію, тоже жила чудь. Вообще, о пребываніи здѣсь чуди преданій много.

Изъ суевѣрій я слышалъ слѣдующее: если желаешь идти въ лѣсъ и тамъ ночевать, то наканунѣ не слѣдуетъ сообщаться съ женой или подругой, а то нечистый духъ задушитъ въ лѣсу, ибо онъ не любитъ «поганыхъ». Но если это такъ или иначе случилось и тебѣ необходимо ночевать въ лѣсу, то подъ сидѣніе или подъ лежаніе свое клади топоръ, остріемъ наружу, тогда нечистая сила тебя не тронетъ, но безъ топора не ложись.

Записавши еще слова и выраженія мѣстнаго говора и нѣсколько пословицъ, мы порѣшили ѣхать въ «Воезеро».

Оказалось, что при Правленіи въ дер. Фатьяновской одинъ крестьянинъ содержитъ пару лошадей по найму отъ содержателя станціи, спеціально для отвоза изъ Правленія на Мошинскую станцію разнаго «начальства» и, хотя мы не принадлежали къ числу начальствующихъ лицъ, но за хорошую плату онъ съ удовольствіемъ согласился доставить насъ туда (3 или 4 версты). Жарилъ онъ своихъ лошадей, какъ и нашъ первый ямщикъ «Сёмка» Манушкинъ, напропалую и все время пришлось просить его ѣхать потише, но онъ, желая заполучить на «чаёкъ», не обращалъ вниманія на наши просьбы.

На земской станціи въ Воезерѣ я хотѣлъ было разыскать сказочника и заняться записываніемъ сказокъ и пр., но изъ разговора съ хозяиномъ дома узналъ, что въ Ёлгомѣ скоро будетъ «пивной» праздникъ (18-го Августа), и такъ какъ она входила въ маршрутъ нашего путешествія, то мы и рѣшили использовать до-праздничное время,   сначала съѣздить туда, а на обратномъ уже пути побывать въ Мехреньгѣ и Воезерѣ.

С. 103
Свернувши съ Шенкурскаго тракта, болѣе или менѣе благоустроеннаго, дорога стала узкою и опасною для ѣзды.

Мосты по этой дорогѣ прямо въ невозможномъ состояніи и чтобы проѣхать по нимъ, нужна большая хитрость ямщика. Напр. черезъ рѣку Канакшу, довольно широкую, мостикъ построенъ просто изъ жердей, очень высокій и узкій, къ тому же еще не обнесенъ и перилами, такъ что пристяжную лошадь пришлось отпрягать и проводить подъ уздцы, а мы сами, конечно, перешли пѣшкомъ. Другой-же мостъ черезъ какой-то ручей представляетъ собою верхъ архитектурнаго искусства (наизнанку, конечно). Представьте себѣ, что наложено поперекъ ручья круглыхъ бревенъ и надо ѣхать не поперекъ, а вдоль по нимъ, а чтобы колеса не провалились межъ бревенъ, накидано хвои: вотъ и весь мостъ!

По лѣвую сторону все время стоитъ громадный лѣсъ преимущественно сосновый, а по правую лентой вьется рѣка Канакша, дорога-же чуть-чуть змѣится среди этихъ деревьевъ-гигантовъ и рѣчекъ. Мѣстами видны слѣды порубокъ, но рубятъ здѣсь самые крупные сорта бревенъ, напр. не менѣе 6 ¹/₂ в. въ верхнемъ отрубѣ, причемъ каждое бревно выходитъ 10—12-ти аршинъ въ длину.

Сплавляются бревна къ Архангельску.

Пока было свѣтло, по лѣвой сторонѣ дороги (по правой, какъ уже сказано, все время тянулась рѣка Канакша), то и дѣло виднѣлись цѣлыя гнѣзда боровиковъ, груздей, волнушекъ и др. грибовъ и ямщикъ нашъ «Пешка» (Петръ), какъ онъ самъ себя называлъ, любовался ими и объяснялъ намъ, какой грибъ и какъ онъ у нихъ называется. Оказывается, напр., что боровики у нихъ называютъ «боровыми рыжиками», а грузди «груздёвыми рыжиками», волнушки «рыжики-волменцы» и т. д., но настоящаго рыжика здѣсь во всей мѣстности не растетъ. Ѣдятъ ихъ только въ соленомъ видѣ. Наберутъ всѣхъ сортовъ этихъ, какъ они говорятъ, «рыжиковъ», искрошатъ намелко и круто осолятъ, не отваривая ихъ въ водѣ и примѣшивая еще туда смородиноваго листу для «скуса».

Кстати сказать, на обратномъ пути, въ дер. Охтомицѣ, мы пробовали эту смѣсь, принесенную намъ этимъ-же «Пешкой», но ихъ кушанье намъ очень не понравилось: что-то кисло-горькое получается, а они ѣдятъ съ большимъ удовольствіемъ.

Наконецъ-таки дотащились мы и до Ёлгомы, конечнаго пункта нашего путешествія, и остановились въ дер. Средняя Горка, у крестьянина Ивана Уварова, въ его обширной и свободной избѣ, гдѣ раньше помѣщалась школа, но теперь она переведена въ другую квартиру.

Самого хозяина дома не было: уѣхалъ въ Архангельскъ, а оставались въ домѣ лишь хозяйка и сынъ ея Александръ со своей молодой женой. Чтобы чѣмъ-нибудь объяснить имъ цѣль нашего пріѣзда, мы сказали, что пріѣхали покупать старинныя вещи. Это ихъ не удивило, такъ какъ «владимірцы» давно уже изрѣдка пріѣзжаютъ къ нимъ за этимъ дѣломъ и все, что достойно вниманія изъ древностей, давно уже вывезено

С. 104
ими отсюда и при томъ за крайне дешевую цѣну. Но такое наше объясненіе, по крайней мѣрѣ, успокоило нашихъ хозяевъ и цѣль нашего пріѣзда сюда была имъ понятна. А такъ какъ дѣло было передъ праздникомъ, то не успѣли мы на другой день встать съ постели, какъ уже цѣлая толпа женщинъ и мужиковъ изъ этой деревни дожидалась насъ, принеся съ собою что-либо изъ старины. Главнымъ образомъ изъ церковныхъ вещей приносили мѣдные и деревянные кресты и иконки-складени, а изъ вещей домашняго обихода – головные уборы, извѣстные здѣсь подъ именемъ: «сорокъ, сорочекъ», «здерихъ», «перевязи»; изъ одежды: штофники и атласники, сарафаны, которые носятъ тамъ и до сихъ поръ. Волей-неволей мнѣ пришлось часть купить, по пословицѣ: «назвался груздемъ – полезай въ кузовъ».

Провозившись со «старьемъ» до полдня, мы попросили хозяйку «покормить и насъ малость». Каково-же наше было удивленіе, когда она принесла намъ обѣдъ, состоящій изъ щей съ тетёркой, а на жаркое – свѣжіе рябчики. Оказывается, что здѣсь въ это время года питаются рыбою и грибами, а говядины ни за какія деньги не найти; поэтому-то на скоромный столъ бьютъ тетеревей и рябчиковъ, которыхъ здѣсь такъ много, что крестьянину ничего не стоитъ сходить за поле и настрѣлять ихъ сколько надо, и, такимъ образомъ, пища изъ дичи у нихъ въ это время года – наиболѣе дешевая. Однако, щи изъ тетерокъ намъ скоро «пріѣлись» и мы заказали уху изъ свѣжей рыбы, но отъ рябчиковъ, конечно, не отказались.

Рыбы здѣсь въ Ёлгомскомъ озерѣ, находящемся возлѣ самой деревни, очень много, но рыболовства, какъ промысла, также, какъ и въ Мошѣ, не существуетъ: каждый ловитъ только для своей «потребы». Озеро имѣетъ 2 версты въ длину, а шириною около одной версты, но мѣстами нѣсколько болѣе. На срединѣ оно очень глубоко. Ловятъ рыбу сѣтями, а большей частью вершами или, по мѣстному «мордами», для чего на устьѣ рѣчекъ, впадающихъ въ озеро, называемыхъ: «Анна» и «Чокша» (эта послѣдняя беретъ свое начало изъ озера Чокшинскаго) забиваютъ «заѣздки» и въ проходы для рыбы становятся верши. Разсказываютъ, что весною, во время метанія икры, на мелкія мѣста выходитъ такъ много рыбы (главнымъ образомъ лещей), что хоть «рукой бери», прямо идетъ «стѣной» и нѣкоторые изъ лещей даже выпираются массою на поверхность воды. Въ это время, среди бѣла-дня ее прямо съ берега колютъ острогой.

Послѣ обѣда спросили хозяевъ: не знаютъ-ли они здѣсь по близости какого нибудь сказочника? Сказочникъ оказался въ этой-же деревнѣ, онъ приготовлялся къ варкѣ сусла и пива къ празднику. Но когда я послалъ за нимъ, онъ пришелъ. Это крестьянинъ дер. Средней Горки – Александръ Быковъ, лѣтъ отъ 45-ти до 50-ти. Изъ разговора я узналъ, что онъ въ молодости тоже ходилъ «бурлачить» и бывалъ даже на нашей рѣкѣ; когда онъ узналъ, что и я оттуда, охотно согласился разсказать свои сказки. Такимъ образомъ, р. Кубина и на этотъ разъ выручила меня. Сказкамъ онъ научился тоже при рубкѣ и возкѣ зимою лѣса и тоже въ истопкахъ;

С. 105
чтобы скоротать длинную ночь, кто-нибудь изъ старшихъ въ артели обязательно каждый вечеръ разсказывалъ сказки.

Просидѣли мы съ Быковымъ въ этотъ вечеръ до полночи и успѣли записать двѣ сказки.

На-утро, т. е. 14 Августа, поѣвши за чаемъ горячихъ «алабушекъ» (маленькіе пирожки изъ гороховой муки, смѣшанной съ толченымъ картофелемъ), мы съ сыномъ отправились на «поповку»   знакомиться съ мѣстнымъ священникомъ.

При входѣ на «поповку» насъ прежде всего поразила скудость, такъ сказать, строеній. Какой-то двухэтажный полуразвалившійся домъ стоитъ направо отъ церквей съ маленькими окнами въ переплетахъ, со дворомъ позади или, вѣрнѣе сказать,   двѣ избы, какъ у захудалаго крестьянина, верхняя и нижняя. Первая для лѣта, вторая для зимы.

Наискось отъ него, у самаго кладбища находится маленькая келейка въ 3 окна, а затѣмъ – не то сторожка, не то банька – вотъ и все. Ни памятниковъ, ни ограды вокругъ церквей – ничего подобнаго нѣтъ, тутъ да индѣ торчитъ какой нибудь покосившійся крестикъ, а больше всего маленькіе бугорки и межъ церковокъ и у келейки, напоминающіе, что здѣсь покоятся тоже когда-то жившіе на свѣтѣ люди… Печально и больно о такой памяти людей!..

Но вотъ насъ, бродящихъ тутъ, замѣчаетъ священникъ, живущій въ этомъ полуразвалившемся двухэтажномъ домѣ (въ келейкѣ, оказалось живетъ псаломщикъ, а въ банѣ – сторожъ, хотя тутъ, казалось бы, и сторожить-то нечего); онъ выходитъ на крыльцо и любезно приглашаетъ посѣтить его жилище.

Входимъ и знакомимся: я называю себя, а онъ рекомендуется – «здѣшній священникъ Алексѣй Васильевичъ Виноградовъ». Обстановка дома вполнѣ соотвѣтствуетъ его наружному виду: простой, обтянутый ситцемъ, диванчикъ, вродѣ скамьи, два-три стула, два стола – вотъ и вся мебель. Въ комнатѣ очень низко и темно, налѣво отъ дверей – переборка, отдѣляющая кухню и, въ то же время, спальню отъ общей избы. На стѣнахъ развѣшены нѣсколько фотографическихъ портретовъ монашествующихъ лицъ, въ томъ числѣ – одинъ архіерейскій.

Священникъ проситъ насъ садиться за столъ, на которомъ шипитъ – свиститъ во всѣ «завертки» огромнѣйшій самоварище. О. Алексѣй кладетъ въ чайникъ кофе вмѣсто чаю и когда онъ поспѣваетъ, наливаетъ его также, какъ чай, въ разнокалиберныя чашки и подаетъ мнѣ самую большую, но я отказываюсь и беру поменьше. Въ это время прислуга приноситъ и ставитъ на столъ такія-же «алабушки», какія намъ подавали въ деревнѣ и, кромѣ того, какое-то домашнее печеніе, вродѣ засушанаго и смѣшанаго съ сахаромъ соломата⁴, очень вкусное.

С. 106
Сидя за кофе, священникъ повѣдалъ намъ, что онъ недавно овдовѣлъ и имѣетъ дѣтей, которыхъ на-дняхъ отправилъ въ учебныя заведенія въ Петрозаводскъ, и теперь живетъ вдвоемъ съ прислугой.

Приходъ его – Ёлгома – бѣдный, состоитъ всего изъ 4-хъ деревень: Средней Горки, Щелупихи (или Нижней Горки), Дворца и еще, забылъ, какой-то. Во всѣхъ этихъ деревняхъ только 100 домовъ. На доходы отъ такого прихода, конечно, нечего и разсчитывать, приходится жить исключительно на жалованіе, котораго онъ получаетъ 420 руб. въ годъ, но и оно чуть-ли не все уходитъ на воспитаніе дѣтей. Поэтому приходится самому работать по хозяйству. Ему около 45-ти лѣтъ. Въ Ёлгому онъ попалъ, или какъ онъ выразился, «сосланъ» очень недавно изъ-за какихъ-то «неладовъ» съ консисторскимъ начальствомъ. Но онъ не падаетъ духомъ и «обжился» уже здѣсь. Одно лишь его безпокоить: это – помѣщеніе, въ которомъ онъ живетъ (домъ церковнаго попечительства).

Домъ этотъ настолько старъ и гнилъ, что дольше жить въ немъ положительно невозможно. Балки, поддерживающія потолокъ («матицы») уже вышли изъ своихъ гнѣздъ и надо ждать, что потолокъ вот-вотъ обрушится на головы находящихся въ комнатѣ.

Крыша на домѣ сгнила, такъ что при дождѣ всюду появляется течь.

Углы дома тоже сгнили, отчего зимою въ комнатѣ бываетъ такой морозъ, что приходится, по словамъ о. Алексѣя, быть всегда въ шубѣ и грѣться около самовара.

Точно также и зимняя церковь, во имя Покрова Пресвятой Богородицы, считающаяся самой древней во всей округѣ,   совершенно разваливается. Въ ней уже не только балки выѣхали изъ гнѣздъ, но одна изъ нихъ (надъ престоломъ) даже треснула и еле-еле держится.

Денегъ-же въ приходскомъ попечительствѣ накоплено для переустройства или хотя бы на подведеніе подъ церковь фундамента только еще 500 рублей. Ихъ не хватитъ на одно что-нибудь: на фундаментъ подъ церковь и переборку потолковъ въ ней, или на перестройку дома. Такимъ образомъ, передъ священникомъ встала такая альтернатива: если домъ перестроить, то въ церкви задавитъ, если церковь исправить на эти деньги, то дома задавитъ. Другого выхода нѣтъ, потому что богатыхъ людей, которые бы помогли, въ приходѣ тоже нѣтъ. Онъ тщетно взываетъ о помощи по начальству и всегда получаетъ отвѣтъ: «изыскивайте» свои средства, а духовная консисторія даже категорически, будто-бы, запретила производить перестройку этой церкви, ради сохраненія древняго стиля. Да оно и понятно: церковь эта, дѣйствительно, по архитектурѣ своей заслуживаетъ того, чтобы сохранить ее въ полной неприкосновенности.

Но какъ это сдѣлать, не имѣя на то средствъ? Очевидно было для насъ, что надо теперь-же, пока она окончательно не рухнула, приподнять середину и устроить кирпичный фундаментъ подъ всю церковь, затѣмъ надо перебрать потолки и замѣнить треснувшія балки новыми.

Куполъ ея («луковицей») сдѣланъ изъ толстыхъ сосновыхъ 7-и и 8-и-вершковыхъ брусьевъ и своею тяжестью вдавилъ всю средину церкви

С. 107

Но чтобы исправить это, нужно не менѣе 1000 руб., а ихъ-то и нѣтъ у попечительства и взять негдѣ.

Поэтому о. Алексѣй даже и меня просилъ упомянуть въ своихъ запискахъ объ ихъ нуждѣ, въ надеждѣ, не найдутся-ли гдѣ-нибудь въ Россіи, добрые люди, которые-бы оказали эту помощь ради сохраненія древняго храма⁵.

Охотно исполняю его просьбу и симъ свидѣтельствую, что помощь здѣсь крайне необходима и очень желательна.

Войдя внутрь церкви, мы были поражены ея состояніемъ: потолокъ прямо нависъ надъ головой и весь покривился, а балка надъ лѣвымъ алтаремъ почти совсѣмъ переломилась.

Алтарей два, очень маленькіе и крайне скудно обставленные иконами; но всѣ иконы – древняго письма. Особенно выдается одна художественностью письма, это – образъ Iоанна Богослова, за которую, къ слову сказать, какой-то «старьевщикъ-владимірецъ» давалъ священнику 500 руб., но, конечно, о. Алексѣй съ презрѣніемъ отвергъ предложеніе о продажѣ. По словамъ о. Алексѣя, здѣсь прежде было очень много древностей, такъ какъ неподалеку отсюда, а именно около деревни, именуемой почему-то «Дворецъ», стоялъ издревле Спасскій монастырь, основателемъ котораго, по преданію, былъ какой-то москвичъ Тарасъ, принявшій здѣсь схимну.

Уничтоженъ этотъ монастырь въ 1612 г.⁶ и всѣ древности его перенесены были въ эту церковь. Но, къ сожалѣнію, говоритъ о. Алексѣй¹, мои предшественники здѣсь были люди пьющіе и потому часто продавали разную древность скупщикамъ. Такъ, напр., ему извѣстно, что былъ здѣсь подсвѣчникъ изъ слоновой кости, который проданъ прямо за безцѣнокъ. Теперь изъ древностей сохранилась лишь царская жалованная грамота Михаила Ѳеодоровича и два оловянныхъ подсвѣчника, на которыхъ изображенъ русскій гербъ – двухглавый орелъ, что показываетъ на царскій подарокъ.

Осмотрѣвъ и внутренность церкви, мы, поблагодаривъ о. Алексѣя за его вниманіе и обѣщая на утро придти къ обѣднѣ (на завтра былъ праздникъ Успенія Пр. Богородицы) и осмотрѣть попутно, сравнительно, новую деревянную-же церковь, въ которой служба бываетъ только лѣтомъ,   пошли обратно въ деревню.

Тамъ насъ уже ждалъ сказочникъ Быковъ и другіе крестьяне, принесшіе кое-что изъ старины. Начали опять записываніе сказокъ, а крестьяне, бывшіе тутъ, долго не уходили, все прислушиваясь къ сказкамъ и, время отъ времени, дѣлая свои замѣчанія.

С. 108

На-утро, 15-го Августа, попивъ чайку и закусивъ на этотъ разъ «листовикомъ» (пирогъ—«житникъ», который пекутъ изъ ячной муки на капустномъ листѣ, отчего онъ и называется «листовикъ»), мы отправились къ обѣднѣ; но, увы! Когда пришли, обѣдня ужъ кончилась и мы застали только выходъ прихожанъ изъ церкви. Прихожанъ было очень немного и все однѣ женщины, несмотря на то, что праздникъ былъ большой.

Объясняется это тѣмъ, что мужчины были заняты приготовленіемъ къ варкѣ сусла.

Священника мы застали еще въ церкви и онъ показалъ намъ ее. Она была такъ же мала, какъ и зимняя, даже еще меньше той и такъ же бѣдна иконами, но которыя всѣ были стариннаго письма. Одна изъ нихъ – явленная, считающаяся «чудотворною», это «Положеніе ризы Пр. Богородицы во Влахернѣ». Явилась эта икона подъ деревомъ черемухой, теперь уже посохшей, возлѣ церковнаго колодца.

Впослѣдствіи, тутъ была воздвигнута маленькая часовенка.

Въ субботу, передъ днемъ Св. Троицы, сюда ежегодно бываетъ паломничество богомольцевъ довольно изъ далекихъ мѣстъ, особенно больныхъ, чающихъ получить отъ явленной иконы исцѣленіе.

Къ числу чудотворныхъ принадлежитъ здѣсь одинъ изъ колоколовъ на особо выстроенной, тоже деревянной, колокольнѣ.

Къ нему прибѣгаютъ лишь тѣ, у которыхъ болятъ зубы и, погрызши этотъ колоколъ, они получаютъ исцѣленіе. Такова вѣра.

Вѣра въ это должно-быть очень сильна въ народѣ, потому что когда мы залѣзли на колокольню и осмотрѣли этотъ колоколъ, то оказалось, что бока его почти всѣ изгрызены зубами, въ особенности края колокола искусаны и изгрызены чуть-ли не до дыръ.

На колоколѣ имѣется слѣдующая надпись на латинскомъ языкѣ: «Argenteav abbas ihi Nomen ivdoci dedit RDC ab 1641». На крайнемъ слѣва тоже есть надпись на латинскомъ-же языкѣ слѣдующаго содержанія: «Me fecit Saventriae anno 1631 henrich ter Horst».

Подписи эти отлиты, а не вырѣзаны.

На слѣдующій день, т. е. 16-го Августа, мы всецѣло занялись записываніемъ сказокъ Быкова, лишь не надолго сходили къ поварнѣ, гдѣ варятъ сусло. «Поварни» здѣсь устраиваются по-за-деревнѣ; онѣ состоятъ изъ бревенчатаго сруба въ три стѣны, съ четвертой-же стороны – открыто: тамъ помѣщаются огромные чаны и надъ каждымъ – колода для стока сусла. Котлы для кипяченія воды, а также и «метельная» груда камней   находятся внѣ поварни, на открытомъ мѣстѣ. Камни въ метельной грудѣ раскаливаются огнемъ до-красна и ихъ, по мѣрѣ надобности, кладутъ въ чаны съ солодомъ, чтобы не «оквасить» сусло.

Весь остальной день и вечеръ (до 2 час. ночи) мы записывали сказки Быкова, такъ-какъ порѣшили назавтра уѣхать отсюда.

С. 109

Скажу нѣсколько словъ объ одеждѣ «Ёлгомжанъ».

Въ будни мужчины ходятъ въ холщевыхъ рубахахъ и портахъ, а верхней одеждой служитъ зипунъ изъ холста-же, окрашеннаго въ синій цвѣтъ (сандаломъ). Ситца почти совсѣмъ здѣсь нѣтъ, но «кумачъ» уже проникъ и сюда.

Осенью такіе зипуны или армяки дѣлаются изъ домашняго холста или сукна и бываютъ очень теплые; изъ этого-же холста шьются «коротейки» для женщинъ.

Зимою, конечно, носятъ полушубки изъ своихъ-же овчинъ.

Что касается добыванія средствъ къ жизни, то здѣсь, какъ и въ Мошѣ и др. мѣстахъ, главнымъ промысломъ является: землепашество, охота, рубка лѣсу и сплавъ его. Никакихъ особыхъ промысловъ здѣсь нѣтъ.

Чтобы покончить съ Ёлгомой, укажу на одну замѣченную мною особенность въ религіозномъ отношеніи, это – особенно сильное почитаніе Св. Николая Чудотворца, образъ котораго обязательно находится въ каждомъ домѣ и вмѣстѣ съ нимъ, неизбѣжно, мѣдный или деревянный крестъ съ распятіемъ Iисуса Христа. Другихъ иконъ почти нѣтъ, кромѣ, развѣ лишь небольшихъ мѣдныхъ иконокъ – «складней».

Распрощавшись съ хозяевами, мы 17-го Августа въ 12 ч. дня выѣхали изъ Ёлгомы обратно въ Канакшу (приходъ Воезерской волости).

Подъѣзжая къ первой деревнѣ Канакшинскаго прихода, замѣчаемъ, что на высокомъ и обрывистомъ берегу р. Канакши (которую пришлось переѣзжать въ бродъ) находится небольшая полуразрушенная часовенка и при ней приходское кладбище; мѣстная-же церковь во имя Св. Троицы находится на 1¹/₂ версты далѣе.

Кладбище это представляетъ собою тоже очень грустную картину,   съ маленькими, покривившимися крестиками надъ могилами покойниковъ; но здѣсь хоть, по крайней мѣрѣ, утѣшительно то, что оно обнесено изгородью, не такъ, какъ въ Ёлгомѣ или Мехреньгѣ, какъ увидимъ ниже.

Оставивъ лошадей въ деревнѣ, мы отправились пѣшкомъ къ церкви, чтобы осмотрѣть имѣющіяся тамъ древности, о которыхъ намъ говорили въ Ёлгомѣ. Но священникъ оказался боленъ, а потому, не видавъ желаемаго, принуждены были ѣхать дальше, къ дер. Охтомицѣ. Подъѣзжая къ этой послѣдней (на Шенкурскомъ уже трактѣ), мы замѣтили какой-то большой деревянный амбарище, который до того былъ ветхъ, что даже боязно было къ нему подходить, причемъ крыша на немъ не только сгнила, но и мѣстами обросла даже мохомъ и такъ густо, какъ на болотѣ. Оказалось,   это общественный запасный хлѣбный магазинъ. Принимая во вниманіе, что надѣлъ здѣсь 72 десятины на душу и въ немъ встрѣчаются такіе лѣса, что выходитъ по 3 бревна изъ одного дерева,   совершенно непонятною становится такая небрежность крестьянъ къ своему дѣлу – обезпеченію

С. 110

Въ Охтомицѣ вечеромъ собралось къ намъ довольно много мужиковъ и бабъ съ предложеніемъ купить у нихъ разную старину; но я купилъ только 2 полотенца съ вышивкой и одну «сороку», а отъ иконъ и крестовъ отказался: у меня ужъ и такъ ихъ довольно много накопилось.

Здѣсь иконы и кресты предлагались, большею частью, деревянные, но одинъ крестьянинъ меня крайне заинтересовалъ, сказавши, что у него есть очень старинная – каменная (т. е. вырѣзанная на камнѣ) икона. Я попросилъ его принести и показать эту икону. Приноситъ и что-же? – Оказалось, что это небольшая могильная плита, на которой вырѣзанъ крестъ и подъ нимъ надпись на славянскомъ языкѣ: такого-то года, мѣсяца и числа (1700 съ чѣмъ-то) «скончался инокъ схимникъ Ефимъ». Очевидно, кто-то и когда-то стащилъ эту плиту съ кладбища или нашелъ послѣ разореннаго въ Ёлгомѣ монастыря и, принявъ ее за икону, унесъ домой, поставилъ на «божницу» и съ тѣхъ поръ молятся ей, какъ святынѣ.

Здѣсь тоже существуютъ преданія о чуди. Такъ, говорятъ, что на р. Пуѣ, въ 20-ти верстахъ отъ дер. Охтомицы жила «досель» чудь, причемъ слѣды этого жилья замѣтны и теперь: есть каменки.

Утромъ 18-го августа мы были уже въ Мехреньгѣ. Дорога туда оказалась такою-же холмистой и такой-же узкой, какъ и въ Ёлгому и на пути всюду попадались озерки, изъ которыхъ нѣкоторые были очень миніатюрны и очень живописны, какъ, напр., около дер. Заозерья.

Не доѣзжая 1¹/₂ или 2-хъ верстъ до Мехреньги, вдругъ видимъ, что возлѣ самой дороги, среди сосноваго бора, стоятъ кресты, ничѣмъ не огороженные. На нашъ вопросъ: «что это такое?», ямщикъ отвѣчаетъ: «Мехреньгское кладбище».

Но какое убожество, какая небрежность на памяти людей, когда видимъ, что тутъ-же ходитъ и скотъ. Мало того, когда смотришь на кресты, то прямо поражаешься убожествомъ ихъ.

Представьте себѣ, что много есть такихъ, самаго примитивнаго устройства: воткнутъ колъ въ могилу, расщепятъ на верху и сунутъ въ эту расщеплину поперечную палку – вотъ вамъ и крестъ. Это при такомъ обиліи лѣсовъ?..

Но вотъ мы и въ Мехреньгѣ.