Политический портрет Бенито Муссолини содержани е

Глава I. Детство и молодость Б.Муссолини

Бенито Муссолини родился 29 июля 1883 года в Варнано дей Коста, в селении Довиа, рядом с селением Предаппио.

Его отец был кузнецом, и сын всегда гордился этим. «Я человек из народа, - любил говорить Муссолини. – Я понимаю народ, потому что я часть его». Мать Муссолини Роза была школьной учительницей, тихой, религиозной женщиной, нежной и доброй, «уважаемой всеми», как писала после ее смерти выходившая в Форли газета «Пенсьеро романьоло», «за ее добродетели, а также за любовь и ум, которые она проявляла, выполняя свое благородное призвание»¹.

Дом, в котором жила семья Муссолини в Довиа, представлял собой полуразвалившийся особняк в двух милях от Предаппио, известный под названием «дворец Варано».

Когда Бенито достаточно подрос, чтобы держать отцовские кузнечные инструменты, его отправили работать в кузницу, поскольку семья жила небогато.

Роза Муссолини зарабатывала преподаванием в школе всего пятьдесят лир в месяц, а большую часть из того, что зарабатывал Алессандро, он тратил на развлечения.

Бенито имел нелегкий характер. Будучи непослушным, задиристым, своенравным и угрюмым, он быстро выходил из себя, когда его провоцировали. Но, несмотря на его агрессивный темперамент и откровенное упрямство, он был способен на проявление теплых чувств и глубокую привязанность.

Когда ему исполнилось девять лет, его отдали в школу в Фаэнцу, надеясь на то, что жесткая дисциплина «салезских отцов» позволит добиться того, чего не удалось осуществить его родителям. Атеистически и антикатолически настроенный Алессандро протестовал против того, чтобы отдавать своего непослушного сына на попечение церкви, но понимая, что сам он не мог держать его под контролем, он отвез его туда.

Юный Муссолини очень негативно относился к школе. Он ненавидел «отцов», особенно своего классного руководителя, других ребят, и в первую очередь детей богатых, сидевших за отдельным столом и получавших лучшую еду. Он даже и не пытался работать. У него был только один друг. Когда Бенито покинул школу, «отцы» вздохнули с облегчением, а один из них впоследствии говорил, что никогда не встречал такого трудного ученика.

В следующей школе, где он учился, школе Джосуе Кардуччи в Форлимпополи, директором которой был брат поэта Вальфредо, Бенито был так же глубоко несчастлив и так же безнадежно труден для воспитателей. Во время драки со школьным товарищем, толкнувшим Бенито под руку, когда тот писал, Бенито потерял над собой контроль, вытащил перочинный нож и ударил мальчика в живот. Вслед за этим вновь последовало исключение из школы.

Но, несмотря на свой необузданный нрав и отказ выполнять работу, которая казалась ему тягостной и бесполезной, он считался необычайно умным. Поэтому его вновь зачислили в школу в Форлимпополи в дневной класс, и три года спустя в возрасте восемнадцати лет он сдал последние экзамены, получив диплом с правом заниматься преподавательской деятельностью.

Муссолини не изжил своего необузданного темперамента и угрюмой независимости, но обнаружил в себе тягу к знаниям и стремление к учебе. Кроме того, в нем обнаружилась страсть к декламации. Он любил стоять на лежащих у самого Предаппио холмах и декламировать своим ставшим уже мощным голосом лирические и патриотические стихи Кардуччи и одним из его ранних ораторских триумфов явилось выступление в любительском театре Форлимпополи, где по решению своих школьных начальников он выступил с полной драматизма и эмоций речью, посвященной памяти Джузеппе Верди.

13 февраля 1902 года Муссолини принял участие в конкурсе на замещение вакантной должности в школе в Пьеве ди Саличето в коммуне Гуальтьери, и члены городского совета – социалисты предпочли политические взгляды Бенито взглядам других более старших по возрасту и более опытных преподавателей и отдали должность ему. Он появился в городе в черной шляпе с широченными полями и в длинном черном галстуке. По бледному лицу с большими черными проницательными глазами его можно было принять за поэта или революционера, а он предпочитал считать себя тем и другим. «В то время я вел богемный образ жизни», - гордо говорил он. Умеренные респектабельные социалисты Гуальтьери были «социалистами, вылепленными из лапши», слабыми и мягкими, как спагетти, и он даже не пытался скрывать своего презрения к ним. «Такие люди, - писал Муссолини, - никогда не смогут устранить царящую в мире несправедливость». Он был человеком беспокойным и нетерпеливым, активно стремившимся наложить на все свой отпечаток, сделать что либо такое, что могло бы поразить мир и бросить ему вызов, вместо того, чтобы работать преподавателем в деревенской школе в классе из сорока человек.

В 1902 году, подстегиваемый, как отмечал Муссолини, позднее, желанием избавиться от надоевшей рутины, он поехал в Швейцарию на правах «рабочего без средств» и утверждал, что там он прошел через долгие дни голода и отчаяния, болезней и тюремного заключения, не имея в кармане ни гроша, кроме никелевого медальона с изображением Карла Маркса. В июле он нашел работу помощника каменщика и написал из Лозанны другу о своих мытарствах. «Работал по одиннадцать часов в день за 32 чентезимо в час. В день совершал по сто двадцать одной поездке с нагруженной кирпичами тачкой на второй этаж строящегося здания. Под вечер мышцы на руках вздувались. Питался картошкой, запеченной в золе, бросался в постель – кучу соломы – прямо в одежде. На следующее утро в пять часов просыпался и снова шел на работу. Меня охватил страшный гнев беззащитного существа. «Хозяин» вывел меня из себя… Наступил субботний вечер. Я сказал «хозяину», что хочу уходить и попросил уплатить мне за работу. Он пошел к себе в контору, а я остался в коридоре. Вскоре он вышел. С нескрываемым гневом он швырнул мне в руки двадцать лир и несколько чентезимо, заявив: «Вот твои деньги, ты их украл». Я прямо окаменел. Что мне было с ним делать? Убить его? Что я ему такого сделал? Ничего. А почему он так себя вел? Потому что я был голодным, и у меня не было ботинок. Я до предела износил пару легких ботинок на камнях стройки, и у меня кровоточили руки и подошвы ног».

К концу лета Муссолини нашел себе постоянную работу. Поскольку рабочие, с которыми он общался, считали его интеллигентом, Бенито предложили пост в секретариате лозаннского отделения профсоюза каменщиков и работников физического труда, и он стал ответственным за пропаганду. Он также давал уроки итальянского языка и получал деньги за статьи, в которых излагал особую форму анархического социализма, давал волю своему антиклерикализму и извращенному чувству социальной справедливости, демонстрируя злобную враждебность по отношению к тем людям и классам, к которым он питал личную неприязнь. Он стал много читать, настойчиво и бессистемно, как будто хотел за несколько месяцев постичь всю историю политической философии. Он в спешном порядке ознакомился с различными работами Лассаля, Каутского, Кропоткина, Маркса и Шопенгауэра, Штирнера и Ницше, Бланки и Бертони. Позднее он накинулся на Бабефа, Прудона, Канта и Спинозу, Гегеля, Фихте, Сореля и Гюйо, и все, что он читал, оказывало на него огромное влияние.

Захваченный видениями насилия, он уставал спорить и ругаться, выступать с зажигательными речами перед своим профсоюзом. Вечерами он большей частью находился в обществе русских студентов, пил с ними.

Таким образом, уже в двадцать лет Муссолини выглядел как закаленный революционер, рано повзрослевший.

К концу 1903 года он вернулся в Италию, так как заболела его мать. Как только ей стало лучше, Муссолини вновь отправился в Швейцарию, чтобы избежать призыва на военную службу, поскольку он, разумеется, был ярым противником войны, глубоко презиравшим «платных рабов короля» в их «неуклюжих шинелях, с грудями, усеянными крестами, наградами и другим товаром иностранного и отечественного производства…, пускающих людям пыль в глаза, нагло выставляя себя напоказ». Не прошло и недели, как он вновь был арестован, и провел Пасху 1904 года в тюрьме в Люцерне. Он говорил позднее, что это были «одни из самых мрачных дней моей юности», и, слушая колокольный звон, доносившийся с улицы, он размышлял над тем, не вышлют ли его из Швейцарии по выходе из тюрьмы в Италию, где его за уклонение от воинской повинности ожидало тюремное заключение сроком на один год. Но, к огромному облегчению Бенито, его высадили с поезда еще до того, как он доехал до Кьяссо, и хотя он был выдворен из Женевского кантона, ему, однако, разрешили вернуться в Лозанну, где проживали, пытаясь найти работу, тысячи итальянских эмигрантов. Однако Муссолини был удачливее многих из них. К тому времени он хорошо говорил по французски и сносно по немецки; кроме того, он немного знал английский и испанский. Он сумел перебиться и даже, по его словам, посещал в Лозаннском университете лекции Вильфредо Парето и летние курсы при Женевском университете благодаря тому, что давал уроки итальянского языка, переводил с помощью русских и польских друзей философские и политические книги, писал статьи, занимал деньги у матери и у всех, кто мог их дать, пока наконец в ноябре 1904 года король Италии не объявил об амнистии дезертирам в честь рождения сына – принца Умберто.

Муссолини намеревался эмигрировать в Америку, но изменил свои планы и решил вернуться домой. А 18 апреля 1904 года римская газета «Трибуна» опубликовала статью своего женевского корреспондента, в которой Муссолини именовался «великим дуче» местного итальянского социалистического клуба. Так начал формироваться образ его жизни.

Глава II. Начало политической карьеры Муссолини

19 февраля 1905 года Роза Муссолини умерла от менингита в возрасте сорока шести лет, и Бенито, как отмечалось в «Пенсьеро романьоло», был вне себя от горя. Во время похорон он «хотел сказать последнее прости, но, приложив для этого огромные усилия, не совладал с собой, расплакался и смог лишь бросить несколько цветков в ее могилу».

После смерти матери он стал преподавать в школе в Каневе, небольшом городке в коммуне Толмеццо в Beнецианских Альпах к северу от Удине.

В разгар следующего лета он вновь оказался в тюрьме. Он проявил присущую ему бескомпромиссную горячность, когда во время одного из аграрных конфликтов, регулярно нарушавших течение жизни в Романье, вступил в политическую дискуссию на стороне поденных рабочих Предаппио, выступивших против своих «угнетателей» - землевладельцев, и был приговорен к трем месяцам тюремного заключения².

Постепенно он стал приобретать известность в Романье. О нем говорили и писали в газетах. В возрасте двадцати пяти лет «товарищ Муссолини» представлял собою уже мощную силу.

Выйдя из тюрьмы, он отправился на север в Тренто, принадлежавший в то время Австрии, и трудился там на профсоюзном поприще, став постоянным автором в революционном и интернациональном по характеру еженедельнике «Авенире дель лавораторе». Но социалисты Трентино, обожавшие Мадзини, понравились ему не более, чем социалисты Гуальтьери, «сделанные из лапши». Они были «лакеями буржуазного капитализма», «рабами национализма и патриотизма», которых следовало бить и бить, пока «их предательство дела пролетариата» не будет разоблачено. Ибо пролетариат должен считать себя «антипатриотичным уже по своему характеру» и ему необходимо разъяснить, что национализм – это маска «грабительского милитаризма», которую «следует оставить господам», а национальный флаг, по определению, данному Поставом Эрве, - это «тряпка, место которой на помойке».

Хотя его неприятие националистической линии социалистов Трентино было глубоко осознанным, он согласился сотрудничать в газете «Пополо», редактором которой был Чезаре Баттисти, симпатизировавший ирредентистам, и в статье, написанной им для «Пополо» и «Вита трентина», владельцем и редактором которой был Баттисти, он с уже знакомой всем неразборчивостью открыл огонь по целому ряду мишеней – от антипролетарского мышления профсоюза каменщиков до алчности землевладельцев, от пагубного влияния неомальтузианства до буржуазного духа, который привел к вырождению Первого Мая как революционного праздника.

Каждая семья, неоднократно повторял он, должна иметь пять детей, как его семья. Отцы таких больших семей получали более высокую зарплату, чем другие, менее удачливые рабочие, а матери, родившие многочисленных детей, становились почетными членами фашистской партии.

10 сентября 1909 года Муссолини был снова арестован, а 26 сентября выдворен из Австрии, как ранее был выдворен из Бернского и Женевского кантонов. В следующем месяце он вновь отправился домой к отцу, который перестал заниматься в Довиа кузнечным ремеслом.

В 1910 году, после рождения ребенка, Муссолини стал работать в секретариате Социалистической федерации Форли, но получал мало и большую часть денег тратил на газету, которую сам основал: «Лотта ди классе» - «Классовая борьба», все четыре страницы которой писал сам. Теперь он был убежденным социалистом.

Он становился хорошим оратором, умеющим говорить авторитетно и убедительно. Его повадки были какими то диковинными, приводимые факты зачастую не соответствовали действительности, его мнение обычно было противоречивым и агрессивно назидательным, а жесты – театральными, однако нельзя было вызывающих, постоянно повторяющихся, энергичных жестов, его дара произносить слова драматизирующие ситуацию, значения его загадочных намеков, а также невероятных, но броских и удачных метафор. Он научился мастерски возбуждать эмоции, выстраивая в ряд несколько, казалось бы, не связанных между собой предложений, произносимых короткими залпами, но окрашенных в различную звуковую тональность и доводимых с помощью хорошо рассчитанной жестикуляции до апогея. Он также развил в себе умение, которое позднее превратилось в гениальную способность, создавать у аудитории определенный настрой, а затем подключаться к нему и превращать свою речь в диалог, своего рода стихийную литанию, когда собрание хором реагирует на злободневные вопросы, поставленные проповедником, а он перефразирует их и бросает им вновь, чтобы получить более четкий ответ.

Летом 1911 года правительство Джованни Джолитти отправило в Триполитанию и Киренаику войска якобы для защиты собственности итальянских подданных, а на самом деле имея целью вытеснить отсюда Турцию, заменив ее в качестве державы, доминирующей в этих регионах. Муссолини вновь продемонстрировал, насколько опасны могут быть его действия. К его негодованию, национальный съезд социалистов в Милане, в работе которого он принимал участие в качестве делегата от Форли, отказался обсуждать антиимпериализм; на съезде находились даже некоторые «буржуазные лизоблюды», готовые поддержать агрессивные действия правительства. «Маркс, - с удовлетворением заявил Джолитти, - списан в архив». В статье, помещенной в «Лотта ди классе», и в своих выступлениях Муссолини откровенно заявил, что он ни при каких обстоятельствах не поддержит войну. «Международный милитаризм продолжает предаваться оргиям разрушения и смерти, - гневно кричал он. – С каждым днем растет кровавая вершина гигантской пирамиды из пожертвованных жизней, на которой в ожидании стоит Марс со своим ненасытным, перекошенным в адской ухмылке ртом… Пока существуют отечества, будет существовать милитаризм. Отечество – это призрак… подобный Богу, и подобно Богу он мстителен, жесток и коварен… Продемонстрируем же, что отечества не существует, точно так же, как не существует Бога».

В знак протеста против этой гибельной войны комитет Всеобщей конфедерации труда призвал провести всеобщую забастовку и принял соответствующую резолюцию. Но для Муссолини этого было мало. Призывая рабочих Форли приходить на политические митинги не с пустыми болтающимися без дела руками, а с оружием, он совместно с молодым республиканцем Пьетро Ненни агитировал не за забастовку, а за революцию; сам он возглавил банду, которая в течение двухдневных беспорядков в Форли занималась тем, что ломала кирками трамвайные линии. Спустя несколько недель после суда, в ходе которого он защищал себя, с удивительным умением перевирая слова и понятия, он был осужден в пятый раз.

Выйдя на свободу после пятимесячного заключения, он вернулся в свое жилище на Виа Меренда еще более убежденным, чем когда либо, в необходимости стать лидером социалистов и превратить их в революционно республиканскую партию. Еще раньше, после миланского национального съезда социалистов, на котором он не сумел взять верх, Муссолини потребовал, чтобы социалистическая конфедерация Форли объявила о выходе из партии: теперь же, когда большинство партии стало, видимо, переходить на его позиции, он потребовал вернуться в ряды партии. Конфедерация покорно исполнила его волю, и на следующем национальном съезде партии в Реджо Эмилии агрессивно настроенный делегат из Форли, о котором многие делегаты вообще ничего не слышали или же помнили как непоследовательного оратора на последнем съезде в Милане, начал кампанию против своих противников из парламентской фракции. Он энергично и красноречиво нападал на Леонида Биссолати, Иваноэ Бономи и Анджело Кабрини, депутатов социалистов, принадлежащих к среднему классу, которых он сделал объектом «серьезных обвинений со стороны партии» за то, что те публично поздравили короля, не пострадавшего во время покушения на его жизнь, совершенного каменщиком анархистом. По заявлению Муссолини, партия должна избавляться от таких подонков. Она должна отбросить всякие компромиссы с антипролетарскими учреждениями и институтами власти. Это было триумфальное, мощное выступление.

Через полгода после национального съезда в декабре 1912 года исполком партии, в котором возобладали левые, также признал огромный талант молодого журналиста и заявил, что «единодушно принял решение назначить профессора из Форли Бенито Муссолини редактором «Аванти!». Прибыв в редакцию газеты в Милан, Муссолини сказал своему персоналу: «Я решил сам писать все политические статьи». Через несколько месяцев благодаря его большому редакторскому таланту и оригинальным идеям в области типографии тираж газеты удвоился. К концу его пребывания в должности редактора тираж «Аванти!» подскочил с 28 000 почти до 100 000 экземпляров. «Не знаю, как понимать действия этого странного парня Муссолини, - сказал один из молодых репортеров. – Ясно одно: он пойдет далеко».

Вообще, неизвестно, как бы сложилась дальнейшая политическая судьба Муссолини, если бы в одночасье не рухнул весь складывавшийся веками политический порядок в Европе. Начало войны знаменовало собой реальное, а не календарное наступление нового века. Война же поставила точку на карьере Муссолини-социалиста, заставив его искать новую политическую силу, которую он смог бы возглавить.

Блестящий оратор и газетный полемист, Муссолини уже с ноября 1914 года начал издавать новую газету, «Popolo d’ltalia» («Народ Италии»), в которой активно призывал правительство вступить в войну на стороне Франции и против «европейских пиратов» (немцев) и «палачей итальянского народа» (австрийцев). Не прошло и месяца, как тираж газеты увеличился втрое, и вскоре «ренегат» Муссолини был исключен из социалистической партии.

Официально Италия вступила в Первую мировую войну 23 мая 1915 года. Муссолини не последовал примеру многих националистов и не бросился записываться добровольцем. Газетчики обвиняли его в трусости, он же уверял, что ждет призыва своего года. Повестка пришла лишь в конце августа, а с середины сентября он находился в действующей армии.

На фронте Муссолини заслужил уважение начальства и солдат за «отзывчивость, веселый нрав, оптимизм, дисциплинированность и образцовую храбрость». Но, заболев тифом, был отправлен лечиться в госпиталь. А к концу войны он успел получить чин капрала, был тяжело ранен при взрыве мины.

После ранения Муссолини был комиссован и вернулся к журналистской деятельности. Он вернулся в редакцию «Пополо д’Италиа», а еще спустя два месяца разразилась трагедия под Капоретто, где итальянская армия была наголову разбита австрийскими войсками. Муссолини сумел не только понять интересы фронтовиков, но и выразить в простой и доступной форме сокровенные мысли и чаяния этих людей. Постепенно он стал их кумиром. Обращаясь а фронтовикам, объединившимся к этому времени в отряды «ардити» (смельчаков) Бенито Муссолини писал: «Я всегда был уверен в том, что для спасения Италии надо расстрелять несколько десятков депутатов. Я верю, что парламент – бубонная чума, отравляющая кровь нации. Ее нужно истребить».

Теперь главный редактор «Popolо d’ltalia» бичевал пораженцев, спекулянтов и прочих тыловых крыс. Формально партия Муссолини «Союз борьбы» (Fascia de combattimento) была создана сразу же после войны, в 1919 году, и позаимствовала название у основанных еще в конце XIX века на Сицилии «союзов трудящихся» - тогдашних профсоюзов. А первоначально слово fasci означало «пучок прутьев, розг», их несли во времена Римской империи ликторы, сопровождавшие важных персон. На учредительном съезде новоиспеченный глава итальянских фашистов заявил: «Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и все это в зависимости от времени, места и обстоятельств, в которых нам придется находиться и действовать».

6 июня 1920 года Нитти в третий раз за три месяца ушел в отставку, и пост премьера занял Джованни Джолитти. Но даже умелый и расчетливый Джолитти не более преуспел в контроле над тем, что стали называть растущей угрозой безопасности страны со стороны большевизма. Его попытки удовлетворить как правых, так и левых, не удовлетворяли ни тех ни других, и когда в сентябре он позволил социалистам возглавить захват рабочими фабрик, то почти полностью лишился поддержки среднего класса, который расценил его нежелание принять действенные меры как дальнейшее проявление терпимости по отношению к беззаконию.

Муссолини и фашисты быстро оценили открывшиеся перед ними возможности. Фашисты больше всего любили с гордостью повторять, что пришли к власти после упорной борьбы с коммунизмом, искажая истину, заключавшуюся в том, что фашизм черпал силу из слабости социализма. Признавая, что на выборах 1919 года фашисты потерпели поражение из за того, что не смогли лишить социалистов традиционной поддержки рабочего класса, Муссолини с характерным для него оппортунизмом отбросил ленинские идеи и взял на вооружение язык и лозунги, ставшие основой фашистских действий.

Итак, к концу 1920 года фашизму удалось заручиться широкой политической поддержкой, вербуя сторонников из самых разных источников.

На выборах в мае 1921 года, выступая в антисоциалистическом союзе вместе с Джолитти, чего либералы так и не смогли простить престарелому премьеру, фашисты провели в палату депутатов тридцать пять человек, среди которых был и Муссолини. Теперь он полностью использовал представившиеся ему возможности. После выборов в мае 1921 года, через два года после того, как он оказался в роли дискредитированного, лишившегося поддержки революционера, редактор миланской газеты Муссолини в тридцать семь лет стал общенациональной фигурой, лидером политической партии, численность и влияние которой возрастали из месяца в месяц. То, что он продолжал оставаться в руководстве движения, было самым удивительным проявлением его политического дарования, так как фашисты, несмотря на их милитаристские тенденции и прокламированное единство, фактически представляли собой весьма разнородную группу.

В августе 1922 года после многих месяцев колебаний и сомнений Муссолини счел, что настало его время. На тот месяц к возмущению отчаявшейся общественности была назначена всеобщая забастовка. Муссолини заявил, что если забастовку не предотвратит правительство, это сделают фашисты. Ему вновь представилась возможность прибегнуть к насилию во имя закона и порядка. В Анконе, Легорне и Генуе «сквадристы» атаковали принадлежавшие социалистической партии здания и сожгли их дотла. В Милане они вывели из строя типографское оборудование «Аванти!».

Спустя два месяца на партийном съезде в Неаполе Муссолини, находясь под явным впечатлением решимости 40 000 фашистов, говорил и угрожал больше обычного. «Мы имеем в виду, - заявил он, - влить в либеральное государство, выполнившее свои функции… все силы нового поколения, проявившиеся в результате войны и победы… Либо правительство будет предоставлено в наше распоряжение, либо мы получим его, пройдя маршем на Рим».

А пока Муссолини находился в Милане. Его офис был окружен армейскими частями и полицией, и он продолжал выглядывать из окна и постоянно осведомляться о новостях по телефону. Он делал огромные усилия, чтобы казаться спокойным и уравновешенным, однако его возбуждение походило на истерию. Когда танковый дивизион двинулся по улицам в направлении «Пополо д'Италия», он выбежал из здания с винтовкой в руках, выкрикивая что то несвязное, и чуть было не был подстрелен своим же сторонником, который был возбужден еще более него. Фактически маршу фашистов не было оказано никакого сопротивления. Армия и полиция были готовы оставаться в стороне и не вмешиваться в ход событий.

Наконец из Рима раздался телефонный звонок: его вызывали к королю на консультацию. «Подтвердите приглашение письменно», - коротко сказал он. Самообладание возвращалось к нему. Вскоре пришла телеграмма: «Очень срочно. Прочитать немедленно. Муссолини – Милан. Его Величество Король просит Вас незамедлительно прибыть в Рим, так как он желает предложить Вам взять на себя ответственность сформировать Кабинет. С уважением. Генерал Читтадини».

Глава III. Лидер правительства и диктатор

Муссолини прибыл в Рим не для того, чтобы возглавлять коалицию, а с целью установить режим личной власти с помощью своей партии. Он оставил за собой посты министра иностранных дел и министра внутренних дел и потребовал от палаты депутатов предоставить ему полноту власти сроком на один год, чтобы провести в жизнь то, что он считал глубокими реформами. Он получил эти полномочия большинством в 275 против 90 голосов³.

Он приступил к работе с энергией и решимостью, которые не могли не восхищать даже его самых суровых критиков.

Уже через несколько месяцев после прихода Муссолини к власти его успех казался обеспеченным. Брожение в Италии сменилось настроением осторожного, но обнадеживающего оптимизма. Рабочие вернулись к станкам, выросло производство, улицы опустели, студенты вновь взялись за книги.

К моменту прихода к власти у него не было политической программы и он довольствовался тем, что пытался сбалансировать бюджет, обеспечить справедливый подход к проблемам рабочих и проводить внешнеполитическую линию страны с твердостью и достоинством. «Мы преуспеем, - говорил он, - потому что будем работать». И с искусством большого пропагандиста, каковым он и являлся, Муссолини сумел внушить людям, как упорно трудится он сам, и не только за рабочим столом, но и на полях и заводах, вдохновляя рабочих. Ежедневно пресса пестрела его фотографиями, на которых изображалось, как он укладывал кирпичи, с неистовой сосредоточенностью бил молотом по наковальне, убирал урожай, причем его широкая грудь представлялась в нужном для него виде, обнаженной, сияющей на солнце.

Итальянцы с радостью восприняли восстановление 8 часового рабочего дня, резкое сокращение правительственных расходов (которые настолько возросли при предыдущих администрациях, что на 1922 1923 годы был предусмотрен дефицит в размере 6500 миллионов лир), увольнение в отставку или перевод на другие работы тысячи должностных лиц. В течение двух лет убыток от почтовых служб, равный 500 миллионам лир, был ликвидирован и, согласно подсчетам фашистов, которые никто не опровергал, образовался доход в 43 миллиона лир, а дефицит от деятельности железных дорог в 1 миллиард 400 миллионов лир превратился в доход в 176 миллионов лир. И, самое главное, итальянцы с гордостью могли сказать, что поезда ходят по расписанию.

Один из наиболее тщательно культивируемых фашизмом мифов заключался в том, что фашизм пришел к власти, чтобы спасти страну от большевизма. Второй миф, вытекающий из первого и ставший в конечном счете основной догмой фашизма, состоит в том, что лидер является суперменом, не только всемогущим, всемудрейшим «дуче фашизма», никогда не ошибающимся, но, подобно самому Богу, также справедливым, милосердным и великодушным. Так как фашизм теперь представлял собою в той же степени моральную силу, как и политическую, хотя поначалу его пророки объявили, что это - движение, а не доктрина. «Наша программа, - как говорил Муссолини, - наши дела. У нас нет готовой доктрины».

Будучи авторитарным, сильным, строгим и националистически настроенным, истинный фашист должен, как разъяснял дуче, «считать себя приверженцем веры в корпоративную дисциплину… законным наследником Цезаря».

Один из интеллектуалов раннего периода профессор Альфредо Рокко, разъясняя сложные для понимания и часто заимствованные теоретические построения дуче, отмечал, что фашизм фактически «отметает демократические теории государства и заявляет, что не общество существует для личности, а личность для общества, фашизм снимает противоречие между личностью и обществом как в других, более примитивных доктринах, подчиняя личность обществу, позволяя ей свободно развивать свою индивидуальность к выгоде других людей».

В первые годы пребывания у власти Муссолини, видимо, был безупречным образцом для большинства итальянского народа в целом. Ошибок с его стороны было немного. Он проявлял достаточную осторожность, чтобы продвигаться настолько медленно и действовать столь незаметно, что проходило практически незамеченным возникновение нового, далекого от либерализма государства.

У Муссолини не было твердой линии, и он брал на вооружение идеи и методы, которые подворачивались под руку, решая проблемы по мере их возникновения, то придавая своему режиму, как он говорил, «прогрессивно фашистский» облик, как это было в случае с принятием Закона о национальном образовании 1923 года, то создавая ему ауру респектабельности, демонстрируя уважительное отношение и к чувствам избирателей католиков, и к самой церкви.

Все большее подавление свободы, которую он не постеснялся публично назвать «довольно испорченной богиней», через которую фашизм однажды переступил, а «при необходимости спокойно развернется и переступит вновь», многими было воспринято как необходимость, уж коли Италия хочет быть сильной, преодолев разногласия, разъедавшие ее вот уже многие годы.

Постепенное ограничение свободы печати, создание регулярной «фашистской милиции» численностью примерно в 200 000 человек вместо неорганизованных «сквадристов»; насильственный, но почти не встретивший сопротивления роспуск «guardie regie»; внедрение фашистских этических норм во все мыслимые аспекты итальянской жизни; даже суровые наказания по отношению к откровенным критикам режима воспринимались огромным большинством людей в качестве необходимой предпосылки для создания той Италии, которая была им обещана.

Летом 1923 года Муссолини разработал законопроект жесткой избирательной системы, согласно которому Италия делилась на пятнадцать избирательных округов, где каждый избиратель должен был голосовать за ту или иную партию по своему выбору. Партия, обеспечившая себе наибольшее, по сравнению с другими, число голосов, но не менее четверти от поданных, получала две трети мест в палате депутатов, а оставшаяся треть доставалась другим партиям, пропорционально числу поданных за них голосов. Хотя законопроект встретил сопротивление со стороны социалистов, либералов и католиков, большинство депутатов не разуверились в правительстве Муссолини и были готовы поддержать законопроект или по крайней мере воздержаться при его голосовании. В июле, под наблюдением вооруженных чернорубашечников, расположившихся на галерее для приглашенных, депутаты приняли его огромным большинством голосов, в ноябре он был еще более единодушно одобрен в сенате. В апреле следующего года состоялись выборы, во время которых избиратели проходили в кабины для голосования под бдительным оком фашистской милиции. Ввиду неспособности его противников выработать общую платформу оппозиции, а также благодаря кампании запугивания оппозиционных газет, результаты выборов оказались для проводимого им курса триумфальными – за него проголосовали 65,25% избирателей, не считая голосов, поданных за кандидатов от малых партий, готовых поддержать правительство. Это была огромная победа – правительство получило самое большое число голосов со времен Кавура, и фашисты хвастали впоследствии, что она была достигнута без использования физического насилия или его угрозы, за исключением ряда отдельных случаев.

В течение последующих пяти лет с помощью нового секретаря партии Роберто Фариначчи Муссолини сумел достичь обещанной цели - «полной фашизации» Италии.

Большая часть остававшихся свободными газет была либо закрыта, либо перешла под фашистский контроль. Оппозиционные партии были распущены, и со свободными выборами было покончено. Палата депутатов стала лишь средством придания фашистским декретам видимости национального одобрения; сенат заполнился «сенаторами», готовыми в случае необходимости носить черные рубашки и скандировать фашистские лозунги.

Муссолини создал Великий фашистский совет, став его председателем, получив право определять его повестку дня и решать вопрос о его составе. Совет стал дополнением к конституции, гарантией от любого проявления независимости отдельными членами кабинета. Назначенные сверху «подеста» заняли место ранее избиравшихся мэров.

Стремясь пробудить в людях память о славном прошлом, режим финансировал археологические работы. «Через пять лет, - заявил Муссолини, выступая перед городским советом Рима, - этот город покажется современному миру настоящим чудом, огромным, организованным и мощным, каким он был во времена первой империи Августа. Подходы к театру Марцелла, Капитолию и Пантеону должны быть очищены от всего, что наросло вокруг них за эти века декадентства. Не позднее чем через пять лет холм, на котором стоит Пантеон, должен быть виден через авеню, ведущее от Пьяцца Колонна… Третий Рим будет простираться через холмы, через берега священной реки до побережья Тирренского моря».

Но хотя делалось многое – внушительное и впечатляющее, достижения в области общественных работ, экономического роста и индустриализации, как и в большинстве отраслей предпринимательства, далеко отставали от намерений и деклараций. Начатые работы часто не доводились до конца, и огромные деньги были растрачены на грандиозные планы или же перекочевали в карман коррумпированных чиновников и высокопоставленных фашистов, стремившихся нажить состояния, пока представлялась такая возможность.

Тем временем за фасадом широко разрекламированных проектов модернизации и улучшения благосостояния людей полмиллиона итальянцев по прежнему жили в состоянии полнейшего убожества. Ради туристов полиция очистила улицы от попрошаек; однако нищеты не убавилось от того, что ее убрали со всеобщего обозрения.

И тем не менее мало кто винил в этом дуче. Фашизм представлялся несовершенным, но его основатель оставался человеком, ниспосланным самой судьбой. Антифашисты в стране были, но людей, настроенных лично против Муссолини, было немного. Едва ли кто подвергал сомнению его действия. Он был не только диктатором. Он был идолом. Его фотографии вырезали из газет и развешивали на стены в тысячах квартир, повсюду была видна белая краска восхвалявших его лозунгов; стаканы, из которых он пил, кирки, которыми он пользовался во время длительных поездок, приравнивались к священным реликвиям.

С течением времени, по мере того как множились триумфы, игнорировались или отрицались неудачи, создавались и поддерживались легенды, а истина искажалась или подавлялась, образ дуче стал все сильнее завладевать умами людей. Его непоследовательность, неумение глубоко вникать в дела; его тщеславие, проявляемое на людях; его опасная вера в то, что он всегда может быстро, решительно и верно овладеть ситуацией и разрешить конфликт; его постоянные перетасовки министров, партийных секретарей и любых официальных лиц, особенно в случаях, если кто то пытался соперничать с ним; мелочность, руководствуясь которой он заставил итальянских журналистов освистать Хайле Селассие перед его выступлением в Лиге Наций от имени Абиссинии; концентрация власти в его руках, когда он одновременно был не только премьер министром, министром иностранных дел, министром внутренних дел и председателем Великого совета, но и министром по делам корпораций, командующим фашистской милицией, а также министром армии, авиации и флота, - все это было забыто или игнорировалось, утаивалось или было неизвестно.

Хотя фашистская Италия слишком осторожно и терпимо относилась к инакомыслию и была далека от эксцессов германского национал социализма, в ней к концу 1936 года возобладала доктрина «унификации». Чтобы заставить итальянцев жить в соответствии с фашистскими идеалами дисциплины и долга, предпринимались целенаправленные, упорные и зачастую абсурдные попытки навязать им строгость и единообразие в поведении, чуждые их характеру и не соответствовавшие даже раннему девизу фашистов: «Мне на это наплевать».

Отныне, неустанно повторял сам дуче, «классическая и историческая ответственность» фашизма состоит в том, чтобы добиваться «строгого соблюдения фашистской нормы», долг же фашистов заключается в том, чтобы подавать пример эффективности, решительности, динамизма в противоположность распущенности дофашистской Италии и образу жизни западных демократий, который характеризовался как застывший, традиционный, буржуазный и обывательский – то есть такой же декадентский, как теплые домашние туфли. «Живите с опаской», «К жизни нельзя относиться с легкостью» - это были не только лозунги, но и основополагающие догмы фашистской веры.

Глава IV. Вторая мировая война и последние годы жизни

Война началась для Италии плачевно. Как это было ни печально, но сразу стало очевидно, что страна совершенно не готова к ведению широкомасштабных военных действий – хотя на протяжении последних восьмидесяти лет более половины государственного бюджета предназначалось на покрытие военных расходов.

Несмотря на стремление дуче к самообольщению и казалось безграничным, все же Муссолини был достаточно информирован о том, насколько плохо страна была подготовлена к войне. После того как эта военная авантюра провалилась, в разговоре с адмиралом Маугери дуче признался в том, что Италия в военном отношении находилась перед первой мировой войной гораздо в лучшем состоянии, чем перед второй.

Однако Муссолини принял твердое решение вступить в войну не только потому, что «этого требовала фашистская этика». Им также двигало убеждение в том, что война закончится и мир наступит, прежде чем станет явной тщетность фашистского притворства и претенциозности⁴.

Италии удалось завоевать Эфиопию и другие африканские территории (за что страна поплатилась санкциями со стороны Лиги Наций), оказать существенную помощь генералу Франко во время испанской войны и без сопротивления оккупировать соседнюю Албанию. Однако союз с Гитлером закончился крахом Италии.

Сначала итальянские дивизии были разбиты в Греции, Югославии, России и Африке, а в 1943 году, открыв второй фронт, англичане и американцы высадились на Сицилии.

Не ставя в известность дуче, король Виктор Эммануил установил контакт с представителями союзников для заключения перемирия и выхода Италии как союзницы Германии из войны. В самой Италии зрел заговор против режима Муссолини и было принято решение о его аресте. Это решение поддержали даже многие члены Большого фашистского совета. На его заседании Муссолини было предъявлено обвинение в том, что он проиграл войну, и было принято решение о его аресте. На следующий день, 25 июля король предложил дуче подать в отставку. Он сказал бывшему главе государства: «Надеюсь, вы не испытываете иллюзий в отношении того, как к вам относятся итальянцы. Вы самый ненавистный человек в Италии». В тот же день Муссолини был заключен под стражу. После смещения Муссолини в Италии были распущены все фашистские организации – Большой совет, Особый трибунал, Институт фашистской культуры. Была объявлена амнистия всем политзаключенным, восстановлены профсоюзы, а помещения фашистской партии были разгромлены. Были подписаны краткие условия перемирия между представителями Италии и англо-американскими союзника. Новый кабинет министров возглавил маршал Бадольо.

После объявления о выходе Италии из войны большая часть ее территории была оккупирована немецкими войсками. Муссолини был освобожден из заключения в горном отеле в Абруцци и встал во главе нового фашистского государства на севере Италии – Итальянской социальной республики. По месту расположения столицы в курортном городке Сало государство получило название Республики Сало. Итальянское королевство сохранило свою территорию южнее Неаполя под защитой англо-американских войск.

Муссолини удалось восстановить три боевых подразделения из числа военнопленных, возращенных Германией, но большая часть итальянской армии ушла на юг и перешла на сторону союзников. Оборону нового государства, созданного Муссолини, обеспечивали немецкие войска. Муссолини восстановил фашистскую администрацию. Особый трибунал и полицию. Его первыми актами были распоряжения об аресте участников заговора 25 июля. Тех, кого удалось задержать, судил Особый трибунал, и из 18 задержанных расстреляны были 11 человек. Среди них был и бывший министр иностранных дел, муж старшей дочери Дуче Эдды, - граф Галиаццо Чиано.

Дуче создал специальные карательные отряды - «черные бригады», которые вели военные действия против партизан. Все арестованные или попавшие в плен партизаны по приказу Муссолини подлежали расстрелу.

Опорой Муссолини стала воссозданная под новым названием фашистская партия, которая стала называться Фашистской республиканской партией. К марту 1944 года она насчитывала 487 000 членов. Муссолини не раз выступал с речами о создании после окончания войны нового республиканского государства, с предоставлением гражданам равенства и свобод. Но заниматься этим у него не было возможности. Он полностью был подчинен целям войны и обязательствам перед рейхом. Ему приходилось содержать немецкую армию, вести военные действия против наступающих с юга войск союзников и против партизан, действующих в тылу.

Весной и летом 1944 года положение республики Сало ухудшалось. 4 июня 1944 года американцы вступили в Рим, в августе – во Флоренцию и двинулись на север Италии.

Весной 1945 года отряды Сопротивления развернули решительное наступление. Стало ясно, что война полностью проиграна и немецкая армия уже не сможет оказывать поддержку режиму Дуче.

Муссолини обратился к деятелям Социалистической партии с предложением начать переговоры о перемирии. Но от него потребовали подписать безоговорочную капитуляцию. Муссолини пытался бежать в Швейцарию, но побег не удался.

27 апреля 1945 года в местечке Донго на севере Италии небольшой отряд партизан остановил отступавшую немецкую часть. Во время обыска одного из грузовиков в нем был обнаружен Бенито Муссолини. В обстановке полной секретности он был снят с грузовика. На следующее утро за ним прибыл из Милана посланный командованием движения Сопротивления полковник Валерио.

Декретом Комитета национального освобождения Северной Италии Бенито Муссолини был приговорен к смерти и казнен 28 апреля 1945 года.

Заключение

Уже в детстве будущий великий дуче был человеком с достаточно своеобразным, жестким характером. Он не был коллективным человеком, более того, зачастую страдал именно из-за своей жестокости по отношению к окружающим с достаточно юного возраста. В то же время, как неоднократно замечали близкие к Муссолини люди, за его поверхностной твердостью и бескопромисностью скрывался не совсем уверенный в собственных силах человек, как говорят сейчас, имеющий «комплексы».

Дуче страстно мечтал войти в историю как великий человек, но, несмотря на весь внешний блеск и лоск, он так и остался полуобразованным парнем, которому очень часто не хватало интеллектуальных способностей в сложных, требующих нестандартных решений, ситуациях. Он сам понимал это, и зачастую компенсировал воспитание прагматичностью в разрешении многих вопросов.

Неоспоримой заслугой Муссолини стало то, что он стремился пробудить в гражданах чувства национальной гордости и превосходства древнего народа, имеющего за плечами великое прошлое. Даже многие противники режима были вынуждены признать, что дуче возродил былое могущество и величие Италии.

И все же Муссолини был, прежде всего, диктатором. Его правительство ввело в стране режим фашистского террора, проводило агрессивную внешнюю политику, совместно с фашистской Германией развязало Вторую мировую войну.

Поэтому неудивительно, что когда на заседании Большого фашистского совета 24 мая 1943 года было принято решение о смещении в отставку Муссолини, король Италии Виктор-Эммануил сказал дуче, выразив, судя по всему, не только свое личное мнение: «Надеюсь, вы не испытываете иллюзий в отношении того, как к вам относятся итальянцы. Вы самый ненавистный человек в Италии».

Список источников:

1. Белоусов Л.С. Муссолини: диктатура и демагогия. – М.: Машиностроение, 1993.

2. Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы. – М.: Издательство Московского университета, 2000.
3. Джаспер Р. Муссолини. – М.: ООО «Фирма» Издательство АСТ; 1999.
4. Ильинский М.М. Жизнь и смерть Бенито Муссолини: вчера, сегодня, завтра. – М.: Вече, 2000.
5. Лонго Л. Уроки антифашистского Сопротивления. – М.: Мысль, 1980.
6. Мусский И.А. 100 великих диктаторов. – М.: Вече, 2000.
7. Муссолини Б. Мемуары. 1942-1943 годы. – М.: Эксмо, 2004.
8. Новейшая история стран Европы и Америки. XX век: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений/Под ред. А.М.Родригеса и др. Ч.1. – М.: ВЛАДОС, 2003.
9. Хибберт К. Бенито Муссолини: Биография/Пер. с англ. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998.

1 Хибберт К. Бенито Муссолини: Биография/Пер. с англ. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – С.3-8.

2 Хибберт К. Бенито Муссолини: Биография/Пер. с англ. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – С.8-12.

3 Хибберт К. Бенито Муссолини: Биография/Пер. с англ. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – С.22-40.

4 Хибберт К. Бенито Муссолини: Биография/Пер. с англ. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – С.83-95.

жүктеу/скачать 143.5 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: