Постиндустриальная филантропия

Л.Д. Тарадина, ГУ-ВШЭ, e-mail: ltaradina@hse.ru

Д.Б. Зимин, на встрече с участниками проекта «Искусство благотворительности»

Д.А. Александров, «Системная благотворительность»

Д.Б. Зимин во время публичных встреч нередко говорит о том, что «богатому человеку, когда у него уже очень много денег и крепкая компания, остается только благотворительностью заниматься. Зачем? Хотя бы для своего социального здоровья». Опыт западных стран, где рыночные условия и высокие технологии существенно раньше, чем в России, способствовали не только быстрому появлению молодых и очень состоятельных бизнесменов, но и развитию новых, постиндустриальных форм филантропии, лишь подтверждает его тезис. Благотворительный сектор становится все более существенным по своим целям и устремлениям, а также более общественно значимым [Алексеева, 2007].

С одной стороны, формы и направления филантропии во многом связаны с существующей государственной социальной политикой, а с другой – благотворительные инициативы нередко предупреждают появление точек социальной напряженности.

В докладе будут представлены некоторые трансформации, происходящие в благотворительном секторе стран, экономика которых приобретает черты постиндустриальности, а также изменения в содержании, формах и направлениях филантропии, которые влекут за собой эти трансформации.

Для понимания сути изменений, происходящих в филантропии, необходимо рассмотреть несколько ключевых факторов, оказывающих влияние на ее форму, масштабы и приоритеты.

В качестве первого фактора мы предлагаем рассмотреть взаимосвязь индустриального и постиндустриального экономического развития стран, отдельных отраслей и компаний с изменениями в благотворительном секторе.

Крупные состояния индустриального периода имеют долгую историю, т.е. являются результатом труда нескольких поколений. И этот факт, безусловно, сказывается на основательности подхода при принятии решения о выделении средств на благотворительность, при определении проблем, на решение которых будут потрачены деньги, на выборе принципов распределения средств, и, разумеется, на объемах выделяемых денег. Основные стратегии индустриальной филантропии – это «накопление ценностей с последующей передачей их в общественное пользование, основание функциональных просветительских учреждений и благотворительных фондов» [Александров, 2001]. Индустриальная филантропия, действуя в соответствии с четко обозначенными процедурами и приоритетами, предполагает поддержку максимально надежных проектов.

В 1997 году в статье «Благодетельный капитал: чему благотворительные фонды могут поучиться у венчурного капитала» [Letts, Ryan, Grossman, 1997] были опубликованы результаты исследований Гарвардских ученых, которые проанализировали и показали неэффективность традиционной грантовой схемы деятельности благотворительных фондов «старого типа». По сути, поиск более рациональных схем расходования благотворительных средств и осуществления социальных проектов шел давно, и активные предприниматели-филантропы постоянно искали и совершенствовали новые формы деятельности своих фондов.

В постиндустриальной экономике на первый план стали выходить нематериальные активы, такие как человеческий ресурс, эффективность структуры, мобильность. Умение использовать нематериальные активы и инновации стало залогом быстро растущих капиталов. Точно так же поддержка инновационных решений в социальной сфере стала основным принципом «новой» филантропии.

«Новая» филантропия развивается под чутким контролем и на средства крупных корпораций или личные средства действующих бизнесменов, и объединяет в себе многие лучшие приемы бизнеса. Одной из ее основных характерных черт является экспериментальность. Менеджеры фондов, основанных действующими бизнесменами, готовы рисковать и вкладывать деньги в инновационные социальные и научные идеи. Результатом этого становится активное развитие такого направления в благотворительности как венчурная филантропия.

В то же время «новые» филантропы определяют сферы своих приоритетов таким образом, чтобы средства инвестировались в человека, «в возможности людей самим бороться с трудностями и несправедливостями жизни» [Александров, 2001], и это является основой для развития такого направления как социальное предпринимательство.

Важной особенностью постиндустриальной филантропии является то, что она не стремится обособлять социальные группы для решения их проблем, а наоборот стремится их смешивать.

Другим фактором, оказывающим большое влияние на филантропию, являются особенности характера, личные способности, а также мотивы ее основных действующих лиц, т.е. людей, жертвующих деньги на благотворительность и определяющих приоритеты.

В известном интервью Дэвида Борстайна о социальном предпринимательстве он отмечает, что «основатели коммерческих и некоммерческих организаций во многом одинаковые существа», основная разница между которыми состоит в том, «что именно они стремятся максимизировать» [Кавасаки, 2007]. Надо отметить, что благотворительность с самого начала являлась полем, на котором одновременно могли сразиться в предпринимательских талантах нефтяники, банкиры, строители, страховщики и производители автомобилей. Поэтому «развитие фондов, несомненно, шло в атмосфере конкуренции между их основателями, вышедшими на новый рынок – рынок благотворительности, где возврат инвестиций происходил в символической форме престижа» [Александров, 2001]. Другим мотивом для филантропии, например, в случае с Стэнфордским Университетом, Фондами Гуггенхайма и Рассела Сейджа, становятся личные мотивы основателей. Увлечения крупных бизнесменов лежат в основе создания публичных библиотек, картинных галерей и музеев.

Во всех случаях филантропия «старого типа» характеризуется тем, что она «в той или иной мере оказывается реализацией, пусть иногда и посмертной, тех целей и задач, которые ставит сам основатель такого благотворительного фонда» [Александров, 2001].

Основными действующими лицами новой филантропии становятся молодые люди, самостоятельно заработавшие свой капитал в течении 10-15 лет активного развития собственного бизнеса. Наиболее ярким, но не единственным современным примером являются так называемые HI-Tech-благотворители [Александров, 2001]. «Они пережили то, что можно назвать «неудачей успеха» – экстраординарное накопление богатства и имущества на протяжении последних 50 лет, после чего люди стали чувствовать в себе неудовлетворенность и часто пустоту». Многие из них начинают заниматься благотворительностью потому, что «они видят новые возможности для решения проблем творческими путями; они лично обладают большей силой и пониманием для решения масштабных проблем, чем в прошлом; они видят огромную потребность в решении проблем, которыми не занимаются традиционные институты, будь то бизнес, правительство или общественные организации». Эти люди, изменяя порядок своих приоритетов, свою собственную «иерархию ценностей», начинают отдавать большую часть времени и средств на благотворительность, что позволяет им «быть счастливыми и положительно себя воспринимать или обрести уважение или восхищение, к которым они стремятся» [Кавасаки, 2007]. Необходимо отметить, что «эпоха новых больших денег в благотворительности также характеризуется новым острым соревнованием между филантропами в области того, кто из них создаст наиболее успешные программы» [Александров, 2001].

«Новые» благотворители сами управляют реализацией своих филантропических идей, они применяют навыки и стратегии бизнеса, привнося в филантропию более эффективные управленческие и финансовые решения, и используют новые методы оценки результатов. Тем не менее, для успешного решения социальных проблем часто бывает недостаточно просто перенести в социальную сферу бизнес-технологии, так как социальная сфера подчиняется не только экономическим законам, но и требует профессионального содержательного подхода. Непонимание этого нередко становится причиной неудач в реализации идей новых филантропов, а понимание ведет к развитию различных форм сотрудничества между ними и профессионалами социальной сферы.

Последним по очередности, но не по значимости, мы предлагаем обратить внимание на социальные цели, на достижение которых направляют усилие филантропы «старой» и «новой» формации. Эти цели естественным образом связаны с уровнем развития общества и его благосостоянием.

Индустриальная филантропия была в основном нацелена на создание неких базовых социально значимых программ и организаций, таких как университеты, библиотеки, музеи, продовольственные, санитарные и медицинские программы, программы по ликвидации безграмотности и обеспечению минимальными социально значимыми гарантиями. Такого рода благотворительная деятельность была достаточно эффективна по степени видимости и отклика в обществе на ее результаты.

Философия новых филантропов основывается в первую очередь не на принципах расходования благотворительных средств, а на идеях их рационального использования. Результатом становится нацеленность большинства проектов на создание условий для развития человеческого капитала, а также на развитие инновационных гражданских инициатив. Именно поэтому наиболее активно развиваются программы, связанные с правами человека, инклюзивным образованием и обеспечением рабочими местами людей с особыми потребностями, доступностью к медицинскому, пенсионному и страховому обеспечению, программы по микрокредитованию, дающие возможность любому человеку начать свой собственный бизнес; программы, нацеленные на развитие социального предпринимательства и т.п.

Рассмотрев экономические, личностные и социальные факторы, влияющие на изменение филантропии на пути в постиндустриальное общество, мы получаем более-менее ясную картину отличий и перспектив развития постиндустриальной филантропии, и теперь есть смысл более подробно рассмотреть ее основные формы и направления и привести некоторые наиболее яркие примеры.
Основные формы и направления постиндустриальной филантропии

В этом разделе мы предлагаем рассмотреть, помимо уже упомянутых ранее форм венчурной филантропии и социального предпринимательства, корпоративную социальную ответственность (КСО) и как ее часть корпоративную благотворительность.

Принципиальное отличие корпоративной благотворительности от других форм состоит в том, что ее основным действующим лицом становится корпорация, а не отдельный человек, и, таким образом, при выборе направлений имеют значение не только интересы общества или его групп, которые являются целевой аудиторией благотворительных проектов, но и интересы и приоритеты корпорации, выделяющей средства на реализацию благотворительных проектов. И именно поэтому в рамках обозначенной темы она заслуживает отдельного рассмотрения.

В период постиндустриальной экономики, когда существенно возрастает значимость различных нематериальных ресурсов и одними из наиболее значимых рисков для любой крупной коммерческой компании становятся нематериальные риски, КСО является одной из фундаментальных основ успешного позиционирования и развития компании.

Под КСО, в ее наиболее развитом варианте, понимается деятельность компаний по трем направлениям: экономическому (качество, безопасность продукции и услуг, а также их физическая и ценовая доступность), экологическому (снижение вредных выбросов и других нагрузок на окружающую среду) и социальному (развитие собственного коллектива и внешние социальные проекты, включая благотворительность). Такая деятельность обеспечивает и поддерживает устойчивое развитие, как самой компании, так и социальной жизни в регионах ее присутствия [Костин, 2007].

Социальная ответственность компании состоит из законодательно закрепленных правил, которые в большинстве своем касаются экономического и частично экологического направлений, и добровольных обязательств, которые преимущественно относятся к социальному направлению [Костин, 2007].

Добровольные социальные обязательства не имеют никаких ограничений и, повышая открытость и прозрачность бизнеса, способствуют эффективному управлению нефинансовыми рисками, в том числе через системы международной социальной отчетности.

Результаты исследования социальной роли российского бизнеса в общественном развитии, проведенного Ассоциацией менеджеров, показывают, что развитие добровольных социальных обязательств в рамках деятельности коммерческих компаний «возможно только в случае осознания корпорациями собственных выгод от благотворительной деятельности», когда благотворительность служит развитию положительного имиджа компании или является инструментом для достижения договоренностей с властью. При этом решающее значение при выборе направлений проектов и объектов благотворительности имеют личностные устремления собственников компании [Ассоциация менеджеров, 2007]. Интересно отметить, что по оценкам российского отделения британского благотворительного фонда «Charities Aid Foundation», в России доля корпоративной филантропии в 15 раз превышает объемы частной и составляет около 2% от объема валовых продаж российских компаний, тогда как в США наблюдается прямо противоположная ситуация: частная филантропия составляет 75%, а доля корпоративной равняется 1% валовых продаж компаний.

Венчурная филантропия и социальное предпринимательство

Термин «венчурная филантропия» впервые был озвучен в 1997 году в статье «Благодетельный капитал: чему благотворительные фонды могут поучиться у венчурного капитала» [Letts, Ryan, Grossman, 1997]. Определяя уже существующее направление благотворительности как венчурную филантропию, авторы статьи проводят некоторые параллели между деятельностью венчурных капиталистов и венчурных филантропов. Они отмечают, что и те и другие фокусируют свои усилия на определенных типах бизнеса или областях социальной сферы и служат катализатором их развития, а также, применяя имеющийся финансовый и человеческий капитал, используют для институционального строительства и становления новых программ лучшие наработки и инновации. И то и другое позволяет выйти некоммерческим организациям на новый уровень.

Смысл венчурной филантропии в «использовании избирательного долгосрочного финансирования и активной консультативной поддержки с целью: во-первых, помочь некоммерческой организации, продвигающей инновационные идеи в социальной сфере, более эффективно реализовать эти идеи; во-вторых, помочь этой организации работать профессионально и стать устойчивой. Таким образом, реализуются не просто отдельные проекты, имеющие краткосрочный эффект, а создаются эффективно работающие социальные институты, приносящие пользу обществу в долгосрочной перспективе и мультиплицирующие социальный эффект, благодаря более профессиональному подходу в работе с донорами» [Самородов, 2007].

Венчурная филантропия в отличие от венчурного инвестиционного бизнеса не считает допустимой практику, когда подавляющее большинство поддержанных проектов оказываются неуспешными, т.к. неуспех социальных проектов отражается на тех социальных категориях, решение проблем которых было изначальной целью проекта.

Венчурная филантропия тесно связана с социальным предпринимательством, и подтверждением этому может служить один из наиболее известных примеров венчурной филантропии – Ассоциация «Ашока¹: новаторы общества» (Ashoka: Innovators for the Public). Билл Дрейтон, основавший ассоциацию в 1981 году, ввел понятия «социальное предпринимательство» и «социальный предприниматель», объединив людей, «знающих как решить наиболее острые социальные проблемы и способных воплотить задуманное», и сделав акцент на том, что в основе социального предпринимательства лежит принцип «идея, плюс энергия того, кто способен ее воплотить» [Черток, Пагава, 2007].

Ассоциация «Ашока» одновременно представляет собой успешный пример венчурной филантропии и социального предпринимательства: за 25 лет существования ее капитал вырос с 50 000 $ до 30 млн. $, в то же время более 1800 проектов, поддержанных ассоциацией, нередко оказывали и оказывают значимое влияние на изменение общественной жизни в своих странах.

Суть социального предпринимательства заключается в творческом подходе к решению социальных проблем через инновационное комбинирование различных ресурсов. Социальными предпринимателями движет «этический императив». Являясь «эпицентром организующих сил», предприниматели «достигают успеха только в той степени, в которой они способны собрать вместе разных людей с разными талантами и способностями, которые как команда могут создать то, что они не создали бы по отдельности» [Кавасаки, 2007]. При этом основным результатом социального предпринимательства является не экономический, а социальный доход и приращение социального капитала.

Одним из наиболее ярких примеров социального предпринимательства является основанный в 1976 году лауреатом Нобелевской премии мира профессором Мухаммедом Юнусом Банк Грамин. Мухаммеда Юнуса называют Стивом Джобсом социального предпринимательства за то, что он нашел решение для превращения эксклюзивного в его время финансового продукта «кредит» в общедоступный инструмент, способствующий расширению возможностей для доступа к капиталу для беднейших слоев населения.

Joel Fleishman в книге “The foundation: a great American secret; How private Wealth is changing the world” приходит к выводу о том, что «постепенно фонды, имеющие долгую историю, будут развиваться в направлении, получившем название «новая филантропия». Не только потому, что в их органы правления будут входить те, кто сегодня формирует свой капитал. Все более очевидным становится факт: средства, вкладываемые в благотворительность с использованием принципов венчурной филантропии и социального предпринимательства, приносят гораздо более ощутимые результаты, чем средства, которые тратятся на благотворительность «по старинке» [Черток, Пагава, 2007]. Одновременно можно говорить о том, что «новая» филантропия существенно больше вписывается в постиндустриальное общество и самим фактом своего существования и развития создает дополнительные инструменты для его становления.

1. Александров Д. «Системная благотворительность», 2001, http://www.polit.ru/research/2006/05/19/daa.html

2. Алексеева О. «Новая филантропия: замкнутый мир молодых и занятых». Журнал «Деньги и благотворительность», №3 2007г.

3. Ассоциация менеджеров, исследование «Социальная роль бизнеса в общественном развитии: корпоративная благотворительность и спонсорство», http://www.amr.ru/research/voting/detail.php?ID=3510

4. Кавасаки Г. «Социальное предпринимательство: 10 вопросов Дэвиду Борстайну», http://howtosell.ru/2007/09/26/socialnoe-predprinimatelstvo-10-voprosov-devidu-borstajnu/

5. Качалова Ю. «Новый взгляд на исследование третьего сектора», http://www.ipd.ru/articles/j_view3sect.shtml

6. Костин А. «КСО и устойчивое развитие бизнеса в России», www.soc-otvet.ru/sob2/sob.nsf/comments.doc?OpenFileResource

7. Самородов В. «Венчурная филантропия: прямые инвестиции в благотворительность». Журнал «Деньги и благотворительность», №3 2007

8. Самородов В., Струц В. «Венчурная филантропия: инвестиции в благотворительность» http://www.robbreport.ru/article/?articleid=989&issue=32

9. Черток М., Пагава И. Интервью Билла Дрейтона «Я съем этот стол, если в России нет социальных предпринимателей». Журнал «Деньги и благотворительность», №3 2007