предисловие редакторов
жүктеу/скачать 1.68 Mb.
|
| Поль Л. Сопер. ОСНОВЫ ИСКУССТВА РЕЧИ
Глава: ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРОВ Вряд ли можно сомневаться в том, что знание основ ораторского искусства необходимо каждому, кто участвует в общественной жизни нашей страны. Уже в средней школе советские юноши и девушки выступают с речами и докладами на комсомольских собраниях, в кружках и т. п. Очень полезно, когда умение выступать публично развивается в юношеские годы. В свое время А. П. Чехов писал: «В сущности, ведь для интеллигентного человека дурно говорить можно бы считать таким же неприличием, как не уметь читать и писать, и в деле образования и воспитания — обучение красноречию следовало бы считать неизбежным». У нас мало людей, которым не приходится говорить публично. Деятельность человека, профессия которого связана с постоянным произнесением речей, чтением лекций и докладов, просто немыслима без основательных знаний принципов и правил ораторского искусства. К числу таких людей относятся профессора, преподаватели, агитаторы, пропагандисты, прокуроры, адвокаты и др. Для них публичная речь — главнейшее оружие. Немыслимо, чтобы проповедник коммунистических идей не был в то же время увлекательным оратором. К сожалению, еще до сих пор приходится слышать мнение, что форма речи — нечто второстепенное и маловажное, что публичное выступление ценится не за форму, а за содержание. Нет спора, что речь прежде всего требует мыслей и мыслей. Но бесспорно и другое: самая содержательная и интересная речь не будет иметь успеха и не про наведет сильного впечатления, если она произнесена серым языком, да еще вяло и скучно. Что говорить — оратору укажет логика на основе точного знания предмета, о котором идет речь. Как говорить — этому учит искусство речи. Настоящий оратор обязан уметь не только правильно говорить, — он должен владеть мастерством публичных выступлений, то есть знать наиболее совершенные методы построения речи, постичь искусство произнесения ее, уметь говорить сжато, впечатляюще, образно. Речь идет не о том, чтобы уметь убогое содержание прикрывать красивым изложением. Яркая, интересная мысль должна высказываться в хорошей форме. Это достигается постоянным совершенствованием ораторского мастерства, изучением лучших образцов ораторского искусства и литературы в этой области знаний. Не все ораторы это понимают, и, вероятно, поэтому иные выступления, будучи нередко безупречными по содержанию, страдают бедностью языка, отсутствием образов, а следовательно, слушаются без интереса и зачастую просто усыпляют. Нужна большая взыскательность к своим речам. Ораторство является одним из сильнейших рычагов культуры. Теоретические вопросы ораторского искусства, являющегося одним из средств человеческого познания, разработаны мало. Кстати, и в пособии Сопера этим проблемам уделено очень немного внимания. Человеческое познание проявляется в разных формах. Существуют две разновидности человеческой способности познания: научная и художественная; есть две формы человеческого мышления: логическая и образная. Наука и искусство, как две формы познания, взаимно дополняют друг друга. Публичная речь может рассматриваться как своеобразное произведение искусства, которое воздействует одновременно и на чувство, и на сознание. Если речь действует только на способность логического восприятия и оценки явлений, не затрагивая чувственной сферы человека, она не способна производить сильного впечатления. Мастерство публичной речи состоит в умелом использовании обеих форм человеческого мышления: логической и образной. Истинный оратор должен быть вооружен знаниями принципов и методов, присущих искусству. Искусство есть мышление образами — этот закон искусства может быть применим и к ораторскому искусству. Искусство есть одна из сторон духовной, познавательной деятельности человека, основанной на способности воспроизводить явления жизни в их конкретно-чувственном индивидуальном облике. Голые логические построения не могут эмоционально воздействовать на человека. Идея речи, содержание ее доходят до сознания через эмоциональную сферу. Задача оратора состоит в том, чтобы воздействовать на чувства слушателей. Сильное чувство, переживания человека всегда затрагивают и разум, оставляя неизгладимое впечатление. Рассудочная и эмоциональная сфера восприятия органически взаимосвязаны. Настоящая публичная речь должна волновать и возбуждать не только мысли, но и чувства. Важнейшим условием ораторского искусства является умение пользоваться образами и картинами. Без этого речь всегда бледна и скучна, а главное — неспособна воздействовать на чувства и через них на разум. Речь, состоящая из одних рассуждений, не может удержаться в голове людей, она исчезает быстро из памяти. Но если в ней были картины и образы, этого случиться не может. Только краски и образы могут создать живую речь, такую, которая способна произвести впечатление на слушателей. Живое изображение действительности есть душа подлинно ораторского искусства. Эта мысль ярко выражена в книге английского автора Р. Гарриса:«Впечатление, сохраняющееся в представлении слушателей после настоящей ораторской речи, есть ряд образов. Люди не столько слушают большую речь, сколько видят и чувствуют ее. Вследствие этого слова, не вызывающие образов, утомляют их. Ребенок, перелистывающий книгу без картинок,— это совершенно то же, что слушатель перед человеком, способным только к словоизвержению». Для нашего советского оратора мало говорить просто, так как недостаточно, чтобы слушатели понимали его речь: надо, чтобы она подчинила их себе. На пути к этой цели лежат три задачи: пленить, доказать, убедить. Нетрудно понять, как много требуется для того, чтобы стать настоящим оратором. В дореволюционной России ораторское искусство находилось на самом низком уровне. В 1893 году А. П. Чехов с грустью отметил, что... «у нас совсем нет людей, умеющих выражать свои мысли ясно, коротко и просто. В обеих столицах насчитывают всего-навсего настоящих ораторов пять-шесть, а о провинциальных златоустах что-то не слыхать». Публичное обсуждение, дискуссии, диспуты, съезды, конференции, собрания в царской России были явлениями весьма редкими. Из этого не следует, что в те времена не было прекрасных, блестящих ораторов среди революционеров и прогрессивных профессоров. Мы могли бы назвать немало имен, но речь идет не о них, а об общем состоянии ораторского искусства в те времена. Известный русский судебный оратор и ученый юрист А. Ф. Кони, характеризуя состояние ораторского искусства в России, писал: «Для живого слава в нашей жизни было отмежевано весьма малое место, да и в тех узких пределах, где оно могло раздаваться, слушатели должны были обладать особым правом на присутствие» («На жизненном пути», т. III, изд. «Библиофил», стр. 435). Немного было тогда и литературы, посвященной ораторскому искусству. А то, что было издано в России в XVIII и XIX столетиях, не представляет практического интереса и не может служить пособием по ораторскому искусству. Некоторые из этих книг имеют библиографическую ценность. К числу таких книг относятся: изданное в 1744 году, написанное Ломоносовым «Краткое руководство по риторике на пользу любителей сладкоречия»; книга Феофилакта Малиновского «Основания красноречия», изданная в 1815 году, и его же «Правила красноречия, в систематический порядок науки приведенныя и Сократовым способом расположенныя», вышедшая в 1816 году; Мерзлякова — «Об истинных качествах поэта и оратора», изданная в 1824 году; Петра Победоносцева — «О существенных обязанностях витии и о способах к приобретению успеха в красноречии», изданная в 1831 году, и, наконец, вышедшая в 1844 году работа Сперанского «Правила высшего красноречия». В нашей стране созданы условия для самого широкого расцвета ораторского искусства. Десятки тысяч людей каждодневно выступают с лекциями, докладами, речами в самых разнообразных аудиториях. Естественна поэтому потребность в практическом пособии для ораторов. У нас напечатано немало книг, брошюр, статей об ораторском искусстве. Некоторые из них мы назовем. В 1927 году была издана небольшая книга Адонарова И. «Ораторское искусство» (практическое пособие для молодежи); в 1932 году издана книга Гофмана В. «Слово оратора»; представляет интерес работа Корсаковой Е. А. «Мастерство речи», изд. 1939 г. Можно назвать ряд других работ: «Лектор и аудитория» Петрова А. А. (1924 г.); «Практика ораторской речи» — сборник статей, изданных в 1931 г.; «Мастерство речи» Пряничникова А. В. (1940 г.); «Краткие сведения об ораторском искусстве» Рубинштейна А. Л. (1942 г.); «Искусство ораторской речи» Голубкова В. В. (1943 г.); интересны советы агитаторам Емельяна Ярославского, изданные в 1942 году. Интересны труды профессора А. И. Ефимова «О культуре речи агитатора и пропагандиста», издано в 1947 году; его же «О языке пропагандиста» (1952 г.) и «О культуре речи лектора» (1951 г.). Имеются две книги И. Я. Блинова: «Выразительное чтение и культура устной речи», изд. 1946 г. и «О языке агитатора», изд. 1948 г. Ряд брошюр был издан в первые годы революции: Яров А., «Ораторское искусство», изд. 1917 г.; Щегольков А., «Об ораторском искусстве»—1917 г.; Херсонская Е. П., «Об ораторском искусстве»— 1922 г.; Сереж-ников В. И., «Техника речи», «Музыка слова»—1924 г. и Много других. Изданы сборники речей советских прокуроров и адвокатов. Однако сколько-нибудь полных пособий, к сожалению, еще нет. Крайне необходимы серьезные, солидные книги по ораторскому искусству, как, впрочем, и практические пособия для начинающих ораторов. Огромную пользу советским ораторам принесло бы издание больших сборников речей выдающихся ораторов прошлого и настоящего. Эти сборники нужно было бы снабдить солидными примечаниями и комментариями. Замечательную мысль по этому поводу высказал В. Г. Белинский: «если вы хотите... людям, которые хотят быть ораторами, дать средство к изучению красноречия, — то не пишите риторики, а переберите речи известных ораторов всех народов и всех веков, снабдите их подробною биографией каждого оратора, необходимыми историческими примечаниями, — и вы окажете этою книгою великую услугу и ораторам и не ораторам». Может ли книга П. Сопера заменить отсутствующие у нас пособия? Может ли она стать настольной книгой советского оратора? Конечно, нет! Она рассчитана на американского читателя и поучает opaтopoв, которые выступают в аудиториях, отличных от наших, да и задачи тех ораторов иные. Наш читатель сам разберется в том, что в этой книге ценно и полезно для советского человека, желающего совершенствовать свое ораторское мастерство. Он сразу же увидит, какие советы и поучения Сопера неприемлемы для него. Тем не менее надо совершенно определенно сказать: книга эта содержит в себе многое, что следует знать и нашим ораторам. Книга читается легко, с большим интересом. Она написана своеобразным языком, местами афористически. Значительное место отводит автор такой важной и интересной теме, как необходимость учиться правильному, упорядоченному мышлению. Обращаясь к читателю, автор говорит: «Научиться правильно мыслить —самый ценный урок, который вы извлечете из этого курса». В другом месте, где говорится о приемах построения речи, автор предупреждает оратора: «Организовать идеи — немалый труд. Пока нет предварительного наброска, речь не имеет формы». При этом он остроумно замечает: «Красноречие есть мастерство, а мастерство не слетает к читателю прямо с печатных страниц...» Главное в подготовке должен проделать сам оратор. Интересна обстоятельно изложенная глава «Доводы агитационной речи». Автор рекомендует различные способы воздействия на аудиторию. Что Может оказать влияние на слушателей, какие чувства можно пробудить в них? «Великодушие, сострадание к слабым, чувство долга и другие благородные побуждения, вызванные к жизни во всей их мощи, обладают способностью так же неодолимо влиять на людей, как и личный интерес. Стоит только по-настоящему пробудить чувство справедливости каким-нибудь примером физического или нравственного насилия или примером гонения невинных людей, жестокого обращения с животными, как слушатели будут настаивать на действиях, направленных к подавлению зла. Известно, как возмущается публика на спектакле, в котором злодей недостаточно наказан. Многие славные имена — напоминание нам, что люди даже отдают жизнь за то, что они считают правым делом». В этой же главе дается много советов, которые могут быть использованы нашими агитаторами, судебными ораторами, преподавателями, лекторами. Одна из глав книги посвящена теме о языке. Слово — это то, при помощи чего оратор передает мысли и чувства. Оратору нужны не только большой запас слов, «о и умение пользоваться им, то есть владеть языком. Автор пишет о различии между языком литературного произведения и языком публичного выступления. В литературе он должен быть удобочитаемым, в речи важно звучание языка. В нашей литературе об искусстве публичных выступлений очень мало внимания уделялось самому про изнесению речи. В книге Сопера даются советы, как должен держать себя оратор на трибуне и как произносить речь. При этом он правильно утверждает: «Подлинно движущая и направляющая сила внешних данных и приемов оратора заключается в его глубоком переживании взаимного общения с аудиторией. Настоятельная внутренняя потребность выполнить свой долг перед слушателями даст для правильного внешнего поведения гораздо больше, чем нарочитые технические приемы. Всякие ухищрения в осанке, манерах, жестах никогда не создадут настоящего облика оратора, воодушевленного мощной идеей и желанием поделиться ею с аудиторией». Не менее интересен раздел о контакте оратора со слушателями. Аудитория не только слушает, но и наблюдает за оратором; между ними устанавливается зрительный контакт. Автор называет это зрительно воспринимаемыми элементами речи, к числу которых он относит внешность оратора, манеры, позу, жесты. Начинающий оратор найдет в книге полезные советы относительно преодоления страха перед выступлением и о том, как развить уверенность в себе. «Выступая перед аудиторией, вы должны,— говорит автор,— ничего не бояться, кроме самого страха». Книга П. Сопера представляет систематизированный курс лекций для студентов американского колледжа, изучающих основы ораторского искусства. Как видно из содержания книги и из предисловия к ее второму изданию, цель автора — изложить основные начала искусства публичной речи. Он исходит из мысли, что его пособие является лишь подготовительной ступенью к занятиям на курсах повышенного типа. В соответствии с поставленной целью автор ограничивается лишь задачей выработки у учащегося первичных навыков и преодоления укоренившихся или укореняющихся недостатков речи, что, несомненно, повышает методическую ценность пособия. Он исходит из совершенно правильного положения, что публичная речь не представляет чего-то коренным образом отличающегося от обычной беседы. По его мнению, способность интересно и убедительно выступить перед аудиторией свойственна каждому и не представляет чего-либо исключительного, дарованного лишь некоторым избранным. «Публичная речь должна обладать качествами хорошего собеседования», но только требует «некоторых поправок в отношении голоса, манер и темы для полного соответствия с обстановкой выступления». Главное, что автор кладет в основу предлагаемых им методов овладения искусством |речи,— это развитие в начинающем ораторе чувства взаимообщения со слушателями, характерного для обычной беседы. Но такое простое на первый взгляд требование Сопер развивает в стройную и связанную в неразрывное целое систему методических правил и советов, которые облегчают задачи, стоящие перед новичком-оратором. Внимание и интерес аудитории к выступлению оратора, готовность воспринять, что он говорит, желание согласиться с ним и последовать его предложениям автор понимает не как заранее обеспеченное и неизменно сопутствующее выступлению, а как нечто такое, за что оратор с первого до последнего слова должен бороться, непрестанно поддерживая психологический контакт со слушателями, непрерывно возбуждая и заостряя интерес, добиваясь их расположения, преодолевая безразличие, критические или просто недоброжелательные установки аудитории и, в конечном счете, развлекая, удовлетворяя любознательность, воодушевляя, убеждая и призывая к действию — в зависимости от мотивов выступления. Цель речи (или, пользуясь терминологией автора, общая цель в противоположность конкретному тематическому заданию, относящемуся к самому содержанию речи) является основным конструктивным элементом, положенным в основу деления речей на развлекательные, информационные, воодушевляющие, убеждающие, склоняющие к действию. В связи с указанными предпосылками автор уделяет в своей работе более чем достаточное внимание вопросам психологии внимания и психологии слушателя вообще. В этом отношении проводимые им по ходу изложения деловые замечания и соображения вполне укладываются в рамках целеустремленной практической методики и не заводят ни самого автора, ни читателя в дебри произвольных, антинаучных и реакционных учений о так называемой «психологии масс», учений, исказивших и обесценивших сравнительно недавно вышедшую за рубежом солидную работу М. Веллера (М. W е 11 ег, Das Buch der Redekunst, Бсоп. Dusaeldorf, II Ausg., Juni 1955) (Экон. Дюссельдорф, изд. II, 1955). В свете указанных принципиальных установок П. Сопера особое значение приобретают сравнительные оценки четырех видов подготовки к речи (экспромт, речь с предварительной конспективной подготовкой, речь-чтение или воспроизведение наизусть заранее написанного текста). Нельзя не согласиться, что эти вопросы, часто встречающиеся в теоретических высказываниях и практических исканиях, решены автором правильно, особенно в связи с его педагогическими планами, в пользу речи, произносимой по заранее составленному конспекту и после тщательной проработки плана. Их решение подчиняется основной задаче, которую ставит автор перед учащимся,— задаче создать и непрерывно поддерживать психологический контакт с аудиторией. Автор не ставит специального и методологически совершенно неизбежного вопроса о взаимоотношении конспекта и плана. В этом заключается некоторый пробел работы. Но его воззрения на сущность конспекта и задачи плана речи сводят на нет значение этой неясности. Конспект — логический остов речи. Конспект —способ организации самих идей в зависимости от их логического соотношения. Конспект—не «шпаргалка». Работа над ним упорядочивает мышление учащегося, приводит к выявлению главенствующих и подчиненных положений, связывает и координирует их и таким образом, просеивая подготовленный материал, ставит все на свое место и помогает не только слушателю, но и самому начинающему оратору понять, говоря словами автора, «что к чему». Составление конспекта с помощью полных, законченных суждений, сводимых в четкую и легко обозримую логическую систему, представляет проверку содержания предстоящей речи и определяет, что сказать. При рекомендуемом в пособии методе индивидуальных карточек для записи накапливаемого при подготовке к речи 'материала составление конспекта оказывает на учащегося огромное дисциплинирующее влияние. Если конспект определяет, что сказать, и представляет собой как бы общий стратегический замысел оратора, то план является сочетанием приемов, преследующих тактическую задачу — как сказать, как наилучшим образом донести содержание речи до слушателя, как вызвать желательную реакцию. При указанном соотношении конспекта и плана становится неизбежным, что вопрос о вспомогательном материале в системе курса занимает одно из главных мест. Вспомогательный материал, облекающий логический остов речи в живую ткань определений, сравнений, примеров, ссылок на авторитеты, статистических выкладок и т. д., создает доходчивость речи и ее впечатляющую силу. Эти вспомогательные приемы вместе с рекомендуемыми методами общих и частных резюме, повторений, переходов и т. д. доносят содержание речи до слушателя. Все остальное, относящееся к вопросам о языке, голосе, артикуляции, произношении, внешнем облике оратора (внешность, манеры, поза, жесты), представляет дальнейшие звенья методической системы, объединенной основными задачами, стоящими перед оратором,— быть интересным и ясным в информационной речи и убедительным— в агитационной. Заслуживает положительной оценки то обстоятельство, что не в пример некоторым курсам искусства речи, выходившим за рубежом, в частности вышеуказанной книге Веллера, книга П. Сопера знакомит начинающего оратора с основными приемами логического Мышления (дефиниция, индукция, дедукция и т. д.) и с обычными логическим ошибками в суждениях и умозаключениях (предвосхищение основания, порочный круг, post hoc — ergo propter hoc и т. д.) и подводит его вплотную к учению о композиции силлогизма. При этом нельзя обойти молчанием совершенно ничем не вызываемое и нелогичное деление методов планирования агитационной речи по разным признакам — то по признаку основного логического процесса (индукция, дедукция, аналогия, каузальное суждение), то по другим признакам общей направленности и содержания речи (зло и его преодоление, теория и практика, долг и выгода, факт и его практическое значение). Конечно, здесь очевидное нарушение логического 'принципа, заключающегося в единстве оснований деления. Это видит и сам автор, но тем не менее считает возможным сохранить такую разнохарактерность оснований деления. Во всяком случае, можно и нужно было избежать подобной ошибки, бросающейся в глаза на фоне стройной и ясной методологии пособия. В отличие от многих руководств в работу П. Сопера включены некоторые сведения о фигурах, тропах и других приемах речи. При этом заслуживают особого внимания его советы не увлекаться элегантностью риторических оборотов. <...Поучитесь стилю радиокомментаторов, прежде чем отважиться на ораторские взлеты в духе Даниэля Уэбстера и Генри Греди», — наставляет автор, рекомендуя короткую энергичную фразу. Интересны и поучительны соображения, вскрывающие причины многословия и, главное, возвращающие читателя к основным проблемам — организации мышления, построения конспекта и проработки плана. Весьма уместны наставления, направленные к освоению учащимся богатого словарного запаса, яркого самобытного языка, к преодолению стереотипов и прочих недостатков речи. Ценны советы вводить в речь начало конфликта как основу ее динамичности и интересного характера. Сильно и убедительно звучат советы молодому оратору «не давать воли чувствам...» Слушатель «испытывает чувство неловкости при виде эмоционального разгула оратора...» «Хорошее правило: в стремлении возбудить чувство нельзя заходить далее, чем склонны сопутствовать вам слушатели. Другое правило: предпочтительно обращаться к фактам, вызывающим эмоции, чем к самим эмоциям...» Но, с другой стороны, там, где автор отступает от чисто технических вопросов и пытается вторгнуться в область общих проблем, его искания иногда выглядят неубедительными, робкими, незавершенными и даже несколько чуждыми для советского читателя. Нельзя не обратить внимания, что некоторые из задач оратора, особенно беспокоящих автора, и некоторые из рекомендуемых им приемов, в частности для речей агитационного характера, навеяны осознаваемой, хотя и недостаточно, боязнью автора, что между трибуной профессионального оратора в буржуазном обществе и широкими массами слушателей имеется порой непроходимая пропасть. Советскому читателю особая проработка этих приемов может показаться ненужной, трудности оратора в освещении П. Сопера даже преувеличенными и рекомендуемые им «стратегия» и «тактика» излишними. Конечно, не случайно и то обстоятельство, что, призывая оратора к предельной искренности и правдивости, он после широких деклараций по этому поводу в конце концов должен признать, что «искренность — явление сложное и неуловимое, настолько неуловимое, что многим ораторам не удается полностью придерживаться ее требований». Не случайно, что свои рассуждения он завершает успокоительной иронической ссылкой на спасительный компромисс того аукциониста, который никогда не говорил неправды, «пока она не становилась абсолютно приемлемой». Для оратора, занимающего место на буржуазной трибуне или кафедре, пожалуй, именно так и обстоит дело. Совершенно естественно, что автор напоминает ораторам своего общества высказывание А. Линкольна: «Не удастся все время дурачить народ». Узкой, ограниченной, отдающей мещанским захолустьем представляется трактовка вопросов о «разновидности желаний», составляющая часть главы о логических и психологических доводах агитационной речи. В освещении автора, опирающегося на буржуазную психологию, эти желания сводятся к самосохранению, продолжению рода, утверждению своей личности и разным чувствам. Конкретизируя эти понятия, П. Сопер перечисляет следующие стимулы: физическое благополучие, экономические интересы, общественные интересы, развлечение, чувство собственного достоинства, стремление к истине и праву. К чему же сводятся общественные интересы? Это, по его мнению, стремление к благополучию семьи, к достижению хорошей репутации, к завоеванию престижа или власти в той или иной социальной труппировке. Конечно, с позиции высоких чувств и желаний советского читателя и вообще прогрессивно мыслящего человека подобная перспектива преподавателя живого слова кажется весьма и весьма малообъемной и скудной, тем более скудной, что на вступительных страницах своей работы он заявляет: «Речь... самым широким образом определяет личность. Она — в наши дни более, чем когда-либо прежде,— представляет собой главное средство, с помощью которого люди живут вместе и сотрудничают в местных, национальных и даже международных масштабах. Для мира перед нависшей опасностью слово будет тем средством, которым люди добьются победы, если оно восторжествует». Вообще творческий облик автора довольно сложен и своеобразен. Он не упускает случая назидательно продемонстрировать перед студентами свою беззаветную преданность традициям американской демократии, наследию ее основоположников, свою веру в незыблемость основ своего общества. Порицая в ораторе не терпящий инакомыслия догматизм, бранчливость, пронзительные, визгливые интонации и применение «увесистых» словечек, он иногда не скупится на резкие выпады по поводу возможного несогласия с его восторгами перед «моральными ценностями» американского образа жизни. В одном из приведенных примеров обязывающего и впечатляющего утверждения перемещенные лица на борту лайнера, идущего в Америку, смиренно устремляют взоры на закат, «видя в нем знамение лучшей жизни», и, простирая к нему руки, восклицают: «Рай!» Интересно было бы знать, с какими выражениями своих чувств, пройдя все мытарства от всевозможных карантинов, поисков заработка до полной деградации и вынужденного оставления этого «рая», они возвращаются домой. Более того, на некоторых его высказываниях лежит штамп казенной и набившей оскомину клеветы по адресу стран социалистического лагеря. Он чужд материалистических воззрений, и некоторые его высказывания, правда не имеющие прямого отношения к построению ораторской методологии, отмечены духом поповщины и мистицизма. Эти черты настолько очевидны в их наивной обнаженности, что вряд ли даже задержали бы на себе внимание редакции и критически мыслящего читателя. Важно и знаменательно другое. Стоит ему в поисках темы для студента, примера, иллюстрации или иного вспомогательного материала несколько забыть о своих декларациях и обратиться к актуальным вопросам окружающей его действительности, как его творческие усилия человека с кругозором и, несомненно, с задатками критического мышления в один миг разрушают иллюзии и омрачают привычные восторги. В этом отношении заслуживает внимания рекомендация Сопера дать формулировку тематического задания, определяющую ощущение «конфликтного» характера темы: «Один вопрос лежит в основе всех политических событий дня — имущие или неимущие должны править миром?» Вопреки призывающей к терпению и кротости христианской морали и ее обещанию — «Кроткие унаследуют землю», он предлагает студенту поразмыслить и поработать над темой «Кроткие не унаследуют». В виде образца убеждающей речи он приводит речь студента Р. Брауна на конкурсе ораторов 1953 года под любопытным названием «Арифметика, или кто выживет?», посвященную разоблачению политики колониализма, расизма, расовой дискриминации, «лицемерной позиции друзей человечества», политики, в конечном итоге ведущей к «крушению устоев» США. В качестве образца речи, склоняющей к действию, он приводит выступление на аналогичном конкурсе 1950 года студентки К. Д. Росс, которая дает яркую характеристику неравного избирательного права и антагонизма на этой почве 'между городом и деревней. Нужно дать пример четкой, «откристаллизованной», завершающей мотивировки агитационной речи, и автор 'приводит финал речи члена конгресса Д. X. Бендера о необходимости отмены избирательного налога, отстраняющего от избирательной урны миллионы американцев и как бы налагающего на их руки «политические наручники». Среди отрывков для устных упражнений находит место впечатляющая выдержка из доклада У. Филиппса о великом борце за независимость негритянского народа Туссен -Лувертюре. Рекомендуя студенту подбирать и излагать примеры так, чтобы они содержали элементы эмоционального звучания, взывали к жажде правды и чувству справедливости, автор указывает на необходимость иллюстрировать «бесправное положение, в которое поставлено население Южной Африки белыми правителями», так, чтобы слушатели «буквально видели и переживали все проявления бесчеловечного обращения, все последствия грабежа земель и голода». Внимание читателя остановит острая ироническая притча о «шагах» по пути политической карьеры «мифического» проныры — адвоката Билла Смита, который может стать членом конгресса, губернатором, сенатором и, пожалуй, президентом. Не менее интересны раскрытие понятия «трофейная система», общая тематическая направленность примерного конспекта к докладу «Цена прогресса», едкие высказывания по адресу наглой коммерческой рекламы, довольно частые возвращения к темам об экономических кризисах, системе взаимных восхвалений и услуг в конгрессе, роли кулуарных деляг в правительственных органах, закрытых заседаниях политических боссов и о многом другом. Приводимое здесь свидетельствует не только о кругозоре университетского преподавателя П. Сопера, но и о том, что затрагиваемые им проблемы настолько актуальны и остры, что он считает своим долгом сосредоточить на них внимание и своих учеников. Позволительно выразить надежду, что автору удастся наконец «совлечь ветхого Адама» отказаться от изживающих себя предрассудков и окончательно утвердиться на пути дальнейшего расширения горизонтов, объективного искания правды и критического мышления, следовать по которому он неоднократно призывает молодежь, осваивающую искусство живого слова. В руководстве к отдельным главам приложены перечни заданий для наилучшего усвоения материала и формы — Критические замечания, назначение которых — помочь преподавателю точно и исчерпывающе отразить достоинства и недостатки в выступлениях студентов на занятиях, а учащемуся при подготовке к выступлениям иметь ясное представление о предъявляемых к нему требованиях как к оратору. Эти формы, по мнению автора, имеют лишь направляющее значение. Книга завершается четырьмя приложениями («Речь по микрофону», «Дискуссия и парламентская процедура», «Выборки для устных упражнений» и «Образцы речей»). Приложение о дискуссии и парламентской процедуре изложено бегло и без обоснования довольно сложных технических правил ведения дискуссии. В приложение «Выборки для устных упражнений» включены два отрывка из классиков русской литературы — смерть Анны из романа Л. Толстого «Анна Каренина» и монолог Луки о «праведной земле» из драмы М. Горького «На дне». Это делает честь хорошему литературному вкусу и тонкому музыкальному слуху автора, который «сквозь» перевод услышал невыразимо богатое, психологически насыщенное, тонко нюансированное звучание отрывков и, в частности, оценил своеобразный мелодический рисунок русской народной речи... В общем предлагаемая вниманию читателя книга содержит почти исчерпывающий свод практических наставлений по вопросам, неизбежно возникающим на пути к овладению доходчивым, впечатляющим и воздействующим живым словом. Предусмотрено многое, если не все, с учетом наиболее ранних ступеней развития навыков, связанных с необходимостью публичных выступлений. В нашей отечественной литературе нет систематизированных трудов с таким широким тематическим охватом. В связи с этим работа П. Сопера может послужить представляющим познавательную ценность материалом при построении подобного пособия в наших условиях если не для решения тех или иных методологических вопросов, то по крайней мере для их постановки. От внимания читателя не ускользнет то, что все руководство от начала до конца и в целом и по отдельным главам изложено в полном соответствии с рекомендуемыми им методами построения и манерами произнесения публичной речи. Автор преследует цели занимательности, информации, воодушевления, убеждения и в конечном счете педагогического воздействия на учащегося. Объединяя эти цели в законченном систематизированном курсе, он как бы предоставляет читателю возможность по самым приемам подачи в пособии материала судить о полезности своей методики овладения искусством живого слова. При переводе книги редакция вынуждена была несколько сократить главы VIII, IX и XIII за счет заключающегося в них грамматического, фонетического и идиоматического материала, имеющего непосредственное отношение только к специфике английской речи и, в сущности, или непереводимого, или просто ненужного. Автор не указывает на педагогически-целевое назначение каждой из выдержек для устных упражнений. Перевод некоторых из них в отрыве от содержания, направленности и стиля всего произведения был несколько осложнен; тем не менее в каждом отдельном случае принимались в соображение легко распознаваемые методические замыслы преподавателя, относящиеся к выработке интонаций и выявлению общего мелодического рисунка, к освоению паузировки, ритма, кульминации и разрешений, а также других средств ораторской эмфазы. Отрывки из трагедий Шекспира даны в переводе Лозинского; стихотворение Уитмена — в переводе Кашкина. К переводу приложен алфавитный справочник (сокращенный) к именам и названиям, встречающимся в тексте книги. К. Чижов. Л. Яхнич. * * * Подлинное красноречие не нуждается ни в колокольном звоне, чтобы созывать народ, ни в полиции, чтобы поддерживать порядок. Эмерсон.
жүктеу/скачать 1.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|