и каждое утро просыпаешься, задолжав многим людям намного больше
того, что ты в состоянии выплатить.
Однако ничто не заставляло меня так остро чувствовать, что я в долгу,
как написание этой книги.
Насколько бесконечна моя благодарность, настолько невозможно найти
должное,
логичное место, с которого можно было бы начать ее выражение.
Итак. В компании «Найк» я хотел бы поблагодарить моего помощника,
Лизу МакКиллипс, за то, что она выполняла всё — и я подчеркиваю,
именно всё — идеальным образом, охотно и с неизменной ослепительной
улыбкой; старых друзей Джеффа Джонсона и Боба Вуделля за то, что обо
всем напоминали мне и проявляли терпение, когда я вспоминал о чем-то не
так; историка Скотта Римза (Scott Reames) за то,
как он ловко отделял
факты от мифов; и Марию Эйтель за то, как она использовала свой опыт и
знания для разрешения самых весомых вопросов.
И, разумеется, моя огромная, настоятельная благодарность всему 68-
тысячному международному коллективу компании «Найк» за его
каждодневные усилия и преданность, без которых не было бы ни книги, ни
автора, ничего.
В Стэнфорде хотел бы поблагодарить сумасшедшего гения и
одаренного учителя Адама Джонсона за
его золотой пример того, что
значит быть работающим писателем и другом; Абрахама Вереса, который
учит так же, как и пишет — спокойно, без усилий; а также бесчисленное
множество аспирантов, рядом с которыми я сиживал в заднем ряду в
классах по
развитию навыков письма, — каждый из них вдохновлял меня
своей страстью к языку и ремеслу писателя.
В издательстве «Скрибнер» благодарю легендарную Нэн Грэхем за ее
непоколебимую поддержку; Брайана Бельфильо, Роз Липпель, Сьюзан
Молдоу и Кэролин Рейди за их бодрящий, возбуждающий энтузиазм;
Кэтлин Риццо — за плавное поддержание производственного процесса,
сохраняя при этом
величественное спокойствие; и прежде всего благодарю
своего в высшей степени талантливого и острого как бритва редактора
Шеннон Уэлч, которая укрепила меня в самоутверждении, в котором я
нуждался, и тогда, когда я нуждался в нем, когда никто из нас полностью
не осознавал, насколько мне это было необходимо. В ее ранней похвале, в
ее анализе и не по летам зрелой мудрости было все.
Чисто в произвольном порядке приношу благодарность многим своим
приятелям
и коллегам, которые проявили такую щедрость, делясь своим
временем, талантом, советом, включая суперагента Боба Барнета,
гениальную
поэтессу-администратора
Иван
Боланд,
мемуариста
«Большого шлема» Андре Агасси и артиста цифрового жанра Дела Хэйеса.
Особая и глубокая благодарность мемуаристу-писателю-журналисту-
спортивному обозревателю-музе-другу Дж. Р. Морингеру, на чье
великодушие, добрый юмор и вызывающий зависть дар рассказчика я
полагался при подготовке и переделке многочисленных черновиков и
набросков этой книги.
И
наконец, хотел бы поблагодарить свою семью, всех ее членов, но
особенно моего сына Трэвиса, чьи поддержка и дружба значили — и
значат — для меня целый мир. И конечно, благодарю во весь голос, от
всего сердца свою Пенелопу, которая ждала и ждала. Ждала, когда я
путешествовал, ждала, когда я потерялся. Ждала ночи напролет, пока я
безумно
медленно возвращался домой, — как правило, поздно, к
холодному ужину, — ждала и в последние несколько лет, когда я вновь
прожил пережитое вслух и про себя, и на страницах, хотя там были
некоторые моменты, которые она не хотела бы пережить опять. С самого
начала и на протяжении полувека она ждала,
и теперь наконец я могу
вручить ей эти с трудом давшиеся мне страницы и сказать об этих
страницах, «Найке» и обо всем остальном: «Пенни, не будь тебя, я не смог
бы этого сделать».