Программа книгоиздания России

НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ

СТРАН ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ

Москва

1995

Рекомендовано Государственным комитетом Российской Федерации по высшему образованию

Рецензент:

д-р ист. наук, проф.Б. М. Мерин (Институт Латинской Америки)

Строганов А. И.

С86

Новейшая история стран Латинской Америки: Учеб. пособие. – М.: Высш. шк., 1995.– 415 с.

Это первое учебное пособие, обобщающее историю стран Латинской Америки с 1918 г. до наших дней. Много внимания уделяется особенностям развития латиноамериканских государств, культуре, быту, традициям их народов.

ББК 63.3(0)6 001(01)–95

9(М)7
ISBN 5-06-002830-5
©А.И. Строганов, 1995

ПРЕДИСЛОВИЕ
Проблемы новейшей истории стран Латинской Америки занимают видное место в отечественной исторической науке. Начиная с 50–60-х годов было опубликовано много работ по тем или иным вопросам истории региона и отдельных латиноамериканских стран в новейшее время¹. Здесь прежде всего следует отметить коллективные Исследования Отдела (ныне Центра) истории стран Латинской Америки Института всеобщей истории РАН. Среди них – цикл очерков по истории Мексики, Аргентины, Бразилии, Чили, изданных в I960–1967 гг., Кубы (1978), обобщающие труды по истории развития капитализма и политической системы общества в Латинской Америке, по внешнеполитическим аспектам развития региона в Новейшее время, а также исторические разделы и статьи двухтомной энциклопедии «Латинская Америка» (1979–1982). Большой материал по современной истории региона дает журнал «Латинская Америка», издаваемый с 1969г.

Однако до сих пор практически нет работ, которые бы освещали новейшую историю Латинской Америки в целом, в ее систематизированном изложении, с учетом современных достижений Исторической науки и которые могли бы использоваться в качестве учебного пособия. Потребность в этом назрела давно. Изданные в 1963 и 1964 гг. учебные пособия В.Г. Ревуненкова и С.А. Гонионского по новейшей истории стран Латинской Америки², сыгравшие в свое время заметную роль, к настоящему моменту устарели. За их пределами оказались три последующих десятилетия новейшей истории региона, насыщенные сложными процессами и массой событий. К тому же у С.А. Гонионского изложение начинается лишь с 1945 г. Обе книги написаны в то время, когда советская латиноамериканистика была на начальном этапе развития. Подавляющее большинство исследований по проблемам новейшей истории стран региона появилось позже. За истекшее с тех пор время сильно

изменились, дополнились, стали более глубокими и многосторонними наши представления о развитии Латинской Америки в новейшее время. Существенно обновились исторические концепции. Наконец, в работах В.Г. Ревуненкова и С.А. Гонионского не освещаются общие проблемы региональной истории (за исключением введения), излагается лишь история отдельных стран.

Настоящее пособие создано на основе читавшегося автором на протяжении последних 30 с лишним лет курса лекций по новейшей истории Латинской Америки на кафедре новой и новейшей истории исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, с учетом последних достижений российской и зарубежной латиноамериканистики. Хронологические рамки пособия соответствуют установившейся периодизации новейшего времени – от окончания первой мировой войны 1914–1918 гг. до начала 90-х годов XX в. В основу изложения материала положен проблемно-хронологический принцип. Автор не ставил своей целью дать систематический обзор истории отдельных (тем более всех) стран региона за три четверти века, что практически невозможно при ограниченном объеме текста. Это лишило бы пособие целостности, превратило бы его в подобие справочного исторического издания и затруднило усвоение его содержания студентами. Автор стремился по возможности представить прежде всего общую картину исторического развития Латинской Америки как единого процесса, выделяя некоторые наиболее существенные, по его мнению, события и стараясь учесть по возможности и конкретные особенности истории отдельных республик. При этом основное внимание было уделено Аргентине, Бразилии, Мексике, Чили и Кубе – странам, играющим важную роль в жизни, истории всего региона, заметным и на международной арене. На их долю приходится Уз населения и ³/\ территории Латинской Америки. Отражение в тексте нашли также значительные события и явления в других странах, насколько это позволил объем и замысел работы.

Освещая определенные исторические процессы, явления и события, автор старался отойти от ряда устаревших и тенденциозных подходов к их оценке и вместе с тем избежать «модернизации» прошлого.

Название «Латинская Америка» произошло от латинской основы романских языков, на которых говорит большая часть населения региона. Оно отражает влияние культуры и обычаев латинских (романских) народов Иберийского полуострова – испанцев и португальцев, колонизовавших эту часть Америки и затем составивших важнейший компонент сформировавшихся здесь наций.

К началу новейшего времени Латинская Америка в своем историческом развитии прошла три больших этапа. Первым и наиболее длительным из них была эпоха доколумбовой Америки, длившаяся до конца XV–начала XVI в. В ту пору население региона было представлено индейцами. К моменту прихода сюда европейцев большая часть территории Западного полушария была заселена индейскими племенами, жившими в условиях первобытнообщинного строя. В центре и на юге Мексики и в Гватемале, а также в Южной Америке вдоль Андского нагорья (от Венесуэлы и Колумбии до севера Чили, включая Перу, Боливию и Эквадор) сложились индейские цивилизации майя, ацтеков, инков, чибча. В ряде отношений их можно сопоставить с ранними цивилизациями Востока IV–II тысячелетий до н.э.

Первая заокеанская экспедиция Колумба (1492) положила начало открытию, завоеванию и колонизации Западного полушария европейцами¹. Основные территории Южной и Центральной Америки и Мексика в конце XV – первой половине XVI в. вошли в состав

В последнее время термин «открытие Америки» часто заменяется другим – «встреча культур». Очевидно, обе формулы справедливы и дополняют друг друга. Это действительно встреча разных культур и цивилизаций – индоамериканской и европейской, с последующим их синтезом. Но это и открытие Америки для остального мира, и не просто «встреча», а драматическое неравное столкновение двух миров, завершившееся порабощением европейцами индейского населения.

5

колониальных империй Испании и Португалии (последняя завладела обширной Бразилией)¹. В истории Латинской Америки наступил трехвековой колониальный период (XVI–начало XIX в.). Был насильственно прерван естественный ход развития традиционного индейского общества, погибли древние индейские цивилизации, подверглась истреблению значительная часть местного населения, а уцелевшая была подчинена власти колонизаторов. В то же время европейцы (в частности, испанцы и португальцы) принесли в Новый Свет достижения европейской цивилизации и культуры, ставшие, наряду с индейскими традициями, достоянием и Латинской Америки. Европейские колонисты и их потомки – креолы превратились в важную и все более растущую часть населения региона. Завоз колонизаторами в Новый Свет с XVI в. негров-рабов привел к формированию здесь третьего, африканского по происхождению, компонента населения и культуры. Взаимодействие столь разнородных элементов сопровождалось ростом смешанного в расово-этническом и культурном отношении населения и формированием своеобразного этнокультурного симбиоза. Результатом таких сложных процессов и стало современное латиноамериканское общество. Именно колониальный период сыграл решающую исходную роль в его становлении.

Война за независимость испанских колоний 1810–1826 гг. и провозглашение независимости Бразилией (1822) положили конец колониальному господству Испании и Португалии в регионе (кроме Кубы и Пуэрто-Рико, остававшихся под властью Испании до 1898 г.). Начался третий этап истории Латинской Америки – этап становления и развития политически независимых латиноамериканских государств и соответственно латиноамериканских наций. Все эти страны, за исключением Бразилии, сразу или вскоре после провозглашения независимости стали республиками. В 1889 г. была свергнута монархия в Бразилии. К 18 латиноамериканским республикам в начале XX в. присоединились Куба (1902) и Панама (1903). Из 20 государств региона 18 были испаноязычными. В Бразилии утвердился португальский язык, в Гаити – французский.

6

На протяжении столетия – от достижения независимости до первой мировой войны – страны Латинской Америки значительно продвинулись в экономическом и социально-политическом развитии, которому были присущи свои особенности. При слабой заселенности большей части территории, неосвоенности обширных внутренних районов Латинской Америки (например, бассейна Амазонки и Патагонии), миллионные массы населения сконцентрировались в таких экономических центрах, как Буэнос-Айрес, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Мехико. Население Аргентины, Уругвая, юга Бразилии в конце XIX – первой половине XX в. заметно росло за счет иммиграции из Европы.

Еще до первой мировой войны развитие капитализма в Латинской Америке достигло значительного уровня, особенно в Аргентине, Уругвае, Чили, Мексике и Бразилии, вступивших с 70–80-х годов ХІХ в. в фазу промышленного переворота. В этих странах в начале XX в. существовало фабричное производство, капитализм развивался в деревне, в основном сформировались промышленная буржуазия и пролетариат. Рабочие обрабатывающей промышленности в Аргентине в 19,14 г. составляли 14 %, а весь пролетариат не менее Уз занятого населения. Важную роль в этих процессах сыграли европейские иммигранты (прежде всего в Аргентине и Уругвае). Крупная фабрично-заводская промышленность сосуществовала с массой мелких предприятий кустарного и ремесленного типа, практически отсутствовали отрасли тяжелой промышленности. В Аргентине, Уругвае и Чили более половины населения проживало в городах. Меньшим, чем в этих странах, уровень развития капитализма был в Колумбии и Венесуэле. В более отсталых республиках Центральной Америки, а также в Боливии и Парагвае капиталистическое развитие до первой мировой войны еще не привело к созданию значительной промышленности и оформлению классов капиталистического общества. Правда, удельный вес стран последней категории в территории, населении и экономике региона был невелик.

7

Специфика экономического и политического развития Латинской Америки во многом определялась запоздалым по сравнению с Европой вступлением на путь буржуазного прогресса. Гигантский разрыв исходных уровней развития Старого и Нового Света, обусловленный объективными .историческими причинами, предопределил включение латиноамериканских стран в единый мирохозяйственный комплекс сначала путем колонизации, а затем неравноправных отношений зависимости от передовых центров мирового капитализма. Основой ускоренного перехода региона к капитализму стало приобщение его к мировому капиталистическому рынку в качестве периферийного аграрно-сырьевого звена.

Способность к интеграции компонентов старых структур в новые облегчала и ускоряла приобщение данных стран к буржуазному прогрессу, делала их податливыми к восприятию приходящих извне новых, передовых форм. То же можно сказать и в отношении культуры, социальной психологии, идеологии. В результате всего за четыре столетия – от начала XVI в. до начала XX в.– Латинская Америка осуществила исторический скачок от каменного века первобытно-общинного строя и от ранних цивилизаций древневосточ-

8

ного типа до стадии промышленного капитализма, на что Европе понадобились тысячелетия.

B начале XX в. экономика региона носила преимущественно экстенсивный аграрно-экспортный характер (а отчасти базировалась, где для этого были условия, на добывающей промышленности экспортной направленности). И формирование промышленного капитализма происходило на основе данной экономики, а не вопреки ей. Это усложняло общую картину социально-экономического развития. В деревне господствовал латифундизм. Хозяйствам площадью свыше 1 тыс.га принадлежало не менее 80 % сельскохозяйственных угодий в Аргентине, Бразилии, Мексике, Чили. Подобное положение наблюдалось и в других странах. Крупнейшие массивы земли сосредоточивались в немногих руках. В Аргентине 500 крупнейших помещиков владели 29 млн.га, а в Бразилии 460 помещиков – 27 млн.га. Фермерская прослойка, как правило, была невелика.

Тесная связь с мировым рынком ускорила капиталистическую трансформацию латифундистского хозяйства. Широкое распространение получили капиталистические формы эксплуатации трудящихся. Но в то же время они сочетались с кабальными формами аренды и найма. В Аргентине в 1914 г. из 970 тыс. человек, занятых в сельском хозяйстве, 620 тыс. были наемными работниками. В Мексике в 1923 г. насчитывалось 3,6 млн. сельскохозяйственных рабочих. Наемный труд преобладал на плантациях кофе в Бразилии, сахарного тростника на Кубе.

Во многих странах от производства одного-двух экспортных продуктов зависела вся экономика, хозяйство приобрело уродливый, монокультурный характер. Например, Аргентина превратилась в крупнейшего поставщика мяса и зерна на внешний рынок, Бразилия и Колумбия – кофе, Куба – сахара, Чили – меди и селитры, Боливия – олова, Уругвай – шерсти и мяса, республики Центральной Америки и Эквадор – тропических культур, Венесуэла – нефти.

Развитие агроэкспортного комплекса привело к созданию обслуживающей его торговой, транспортной и финансовой системы. На этой основе сформировалась крупная, преимущественно торгово-

9

финансовая буржуазия. Она стала частью помещичье-буржуазной олигархии, контролировавшей совместно с иностранным капиталом экономическую, а в большинстве случаев и политическую жизнь в странах региона.

Переход латиноамериканских стран к промышленному капитализму совпал со вступлением мирового капитализма в стадию трестов и синдикатов, с империалистической экспансией европейских держав и США. Вторжение иностранных компаний в Латинскую Америку сочеталось здесь с формированием фабрично-заводской промышленности. В данном случае опять произошло совмещение' разных фаз развития капитализма (при сохранении и докапиталистических элементов). Это также отличало латиноамериканский вариант капиталистического развития от «классического»' западноевропейского и североамериканского образца. -

Приток иностранных инвестиций в Латинскую Америку сыграл важную роль в ускоренном развитии капитализма, включая его передовые формы, в создании железнодорожной сети, в развитии сельского хозяйства, добывающей промышленности, торговли, финансовой системы. Результатом явилось утверждение иностранных компаний в этих отраслях. В 1914г. иностранные капиталовложения в Латинской Америке превысили 9 млрд. долл. 5 млрд. из них составили британские инвестиции (60 % последних приходилось на Аргентину и Бразилию). Крупными капиталовложениями в регионе располагали Франция и Германия. Капиталовложения США в Латинской Америке накануне первой мировой войны превысили 1,2 млрд. долл. 86 % американских инвестиций было сосредоточено в Мексике и Центральной Америке, где США уже до войны в ряде стран оттеснили Великобританию на второе место. Иностранный капитал, чрезвычайно ускоряя развитие тех отраслей, куда он направлялся, в то же время способствовал усилению агро- и сырьеэкспортной и монокультурной направленности развития стран региона, в определенной степени препятствуя местному производству, усугубляя диспропорции в экономике. Доминирующие позиции

10

иностранных компаний в решающих звеньях экономики, рост внешнеэкономической зависимости от ведущих капиталистических держав таили угрозу суверенитету латиноамериканских республик. Особенно это проявилось в отношении небольших стран Центральной Америки и Карибского бассейна, ставших с конца XIX в. объектом интервенционистской политики США.

Для обоснования своей экспансии в Латинской Америке Вашингтон использовал доктрину Монро, провозглашенную президентом США Монро еще 2 декабря 1823 г. В ней утверждалось, что США «намерены рассматривать в качестве враждебных акций любые попытки европейских государств осуществить политическое или иное вмешательство в дела стран Американского континента». В свое время доктрина Монро сыграла положительную роль в защите только что возникших государств Латинской Америки от угроз европейских держав. В конце XIX в. она стала истолковываться как право США выражать и защищать интересы стран Латинской Америки в международных отношениях (доктрина Олни – госсекретаря США, 1895 г.).

Интервенционистская экспансия Соединенных Штатов, особенно начиная с испано-американской войны 1898 г., создала угрозу политической независимости центральноамериканских республик. В результате этой войны США захватили остров Пуэрто-Рико и прилегающие мелкие острова из группы Виргинских островов и оккупировали Кубу. США согласились предоставить независимость Кубе в 1902 г., только после того как заставили принять в качестве дополнения к Кубинской конституции 1901 г. «Поправку Платта» (по имени предложившего ее американского сенатора), серьезно ограничившую суверенитет Кубы. Согласно этой «поправке», Кубе запрещалось заключать договоры с другими странами или получать иностранные займы, если с точки зрения США они могли нанести ущерб экономике и независимости Кубы. Узаконивались все акты оккупационных властей и приобретенные по ним Соединенными Штатами и американскими гражданами права. Самое главное ущемление суверенитета новой республики заключалось в пункте,

11

который официально закреплял право интервенции США на острове «для сохранения независимости Кубы и поддержания правительства, способного защитить жизнь, собственность и личную свободу». Определять такой момент должны были сами США. Кроме того, в 1903 г. на побережье Кубы в районе бухты Гуантанамо США отторгли участок кубинской территории для сооружения своей военно-морской базы. Глава американской администрации на Кубе в период оккупации (1899–1902) генерал Вуд признал: «Разумеется, Поправка Платта оставила Кубе немного или никакой независимости». В последующие годы Вашингтон не раз прямо вмешивался в политическую жизнь на Кубе. В 1906 г. США вновь осуществили интервенцию и ввели оккупационный режим на острове (1906–1909).

Интервенционистская политика Вашингтона в Латинской Америке получила официальное обоснование в период президентства Теодора Рузвельта (1901–1909). В 1904 г. он заявил о праве США в соответствии с доктриной Монро на «выполнение международных полицейских функций» в Западном полушарии. Широкую известность приобрела его фраза: «Нужно" выражаться мягко, но держать в руках большую дубинку». В связи с этим за латиноамериканской политикой Т. Рузвельта закрепилось прозвище «политика большой дубинки». Эту политику продолжали президенты США У. Тафт (1909–1913) и В.Вильсон (1913–1921). Политика «большой дубинки» при Тафте была дополнена «дипломатией доллара», согласно которой США, по словам Тафта, имели право на «активное вмешательство в целях обеспечения возможностей нашим капиталистам и нашим купцам выгодно инвестировать капиталы».

В результате экспансионистской политики США накануне первой мировой войны прочно доминировали в экономике Панамы, Доминиканской Республики, Гаити, Кубы и Никарагуа. Американская компания «Юнайтед фрут К°», например, владела в Центральной Америке обширными территориями, банановыми и другими плантациями, перерабатывающими предприятиями, железными дорогами, портами и иными хозяйственными объектами, обладала мощными средствами воздействия на местные правящие элиты и их политику, так что малые страны Центральной Америки даже называли «банановыми республиками», а сама «Юнайтед фрут К°» получила прозвище «Анаконды», «Зеленого чудовища». Эти страны превратились, по существу, в полуколонии США.

Усилилось проникновение американского капитала в Южную Америку, но здесь до первой мировой войны его позиции еще были

12

невелики: менее 0,2 млрд. долл. против 3,9 млрд. британских. И политическое влияние Вашингтона тут было слабее.

Таким образом, были сделаны шаги по пути создания постоянно действующих структур сотрудничества США и латиноамериканских республик (межамериканские конференции и Панамериканский, союз), хотя главная цель Вашингтона – оформление политического объединения американских государств под гегемонией США – достигнута не была.

Большое влияние на общественно-политическое и культурное развитие стран региона оказали особенности формирования латиноамериканских наций, которые явились продуктом смешения индейского населения с европейскими пришельцами и выходцами из Африки. Нации складывались из разнородных расово-этнических компонентов соответственно социально-экономической и территориально-государственной общности. В ряде случаев эти процессы в начале XX в. еще не завершились. Например, не сложилось единой нации из индейской и креольской части населения в Перу. Продолжалась иммиграция из Европы. Выходцы из Европы и их потомки составили подавляющее большинство жителей Аргентины, Уругвая и Коста-Рики, более половины бразильцев и кубинцев. Среди потомков европейцев преобладали лица испанского (в Бразилии – португальского) происхождения. Немало было прибывших в конце XIX-начале XX в. иммигрантов из Италии (Аргентина, Уругвай), из славянских стран и Германии (Аргентина, Бразилия, Чили). Индейцы и метисы оставались основным населением Парагвая, Гватемалы, стран Андского нагорья – Боливии,

13

Перу и Эквадора. Метисы – смешавшиеся потомки европейцев и индейцев – преобладали в Мексике, Чили, Венесуэле и Колумбии, в большинстве центральноамериканских республик. Негры и мулаты стали основным населением колониальных владений Великобритании и Франции в Карибском бассейне, а также Гаити и Доминиканской Республики. Из негров и мулатов состояло более трети населения Бразилии и Кубы. В Карибском бассейне имелись выходцы из Индии (Британская Гвиана, Суринам, Тринидад и Тобаго) и Китая.

Нестабильное, «взбудораженное» состояние латиноамериканского общества, недостаточный уровень «политической культуры», отмеченные этнические и психологические черты порождали политическую неустойчивость, определяли большой вес насилия («виоленсия») в политической жизни. Это проявлялось в частых мятежах, переворотах и контрпереворотах, убийствах политических и государственных деятелей, диктатурах и массовых репрессиях, партизанских, гражданских войнах, восстаниях и революциях, в бунтарско-анархистских тенденциях в народных движениях, в том числе в выступлениях рабочих, крестьян. Превалировали авторитарные, диктаторские режимы. Конституционные, демократическое формы политической жизни, партийно-политические структуры были развиты слабо, отличались неустойчивостью и деформированностью либо просто отсутствовали.

Характерной чертой социально-политической жизни латиноамериканских республик являлась живучесть патриархально-патерналистских, каудильистских (от слова «каудильо» – вождь) традиций, клановости, сформировавшихся в эпоху колониализма, провинциальной замкнутости и гражданских войн XIX в. Исходным их моментом является превалирование «вертикальных» социальных связей между «хозяином», «патроном», «вождем» и подчиненной ему массой, или «клиентелой», над «горизонтальными» классовыми и социальными связями. Суть таких «вертикальных» связей – в

14
сплочении того или иного круга лиц вокруг сильной, влиятельной личности в надежде выбиться наверх вслед за этой личностью на правах его ближайшей опоры в конкуренции с другими аналогичными "кланами". Такой путь в обыденной, повседневной жизни выглядел наиболее доступным и реальным. Й соответственно в политической борьбе, в народных движениях массы объединялись не столько вокруг конкретных политических и идеологических платформ, сколько вокруг лидеров, которые в их глазах представали яркими, волевыми, «харизматическими» личностями, способными увлечь за собой, добиться победы и власти и обеспечить затем сверху чаяния своих последователей. На первый план выходили личные качества лидера, его умение уловить психологию, настроения масс, «толпы», предстать перед ними «своим», близким им, воздействуя не столько на здравый рассудок, сколько на эмоции и чувства, на подсознание. «Сильные личности» утверждали свою авторитарную власть в политических движениях, партиях, в государстве, часто опираясь на собственную вооруженную силу и политическую клиентелу. Они претендовали на роль верховных «вождей», «отцов» нации, народа. Массы неграмотного или малограмотного населения, особенно вне крупных экономических и культурных центров, не могли еще составить собственно «гражданское общество» и социальную базу для представительной демократии. В большинстве случаев латиноамериканские государства были республиками скорее только по названию. На деле нередко республиканский и конституционный фасад прикрывал авторитарные и диктаторские режимы либо узкоэлитарные «демократии», с отчуждением основных масс населения от реального участия в политической жизни.

В ряде стран в начале века царили диктатуры консервативных (иногда «либеральных») каудильо, как, например, диктатура Х.В. Гомеса в Венесуэле (1909–1935). В период его правления идеологами режима была разработана концепция «демократического цезаризма». Она обосновывала надклассовый и надпартийный, «демократический» характер власти диктатора-«цезаря» как покровителя и благодетеля всего народа, выразителя его интересов в условиях, когда нация не готова к демократическому самоуправлению. Под властью диктатора П. Диаса в 1876–1911 гг. находилась Мексика. В Гватемале царила диктатура Эстрады Кабреры (1898–1920).

В некоторых странах формально существовали конституционные представительные режимы с сохранением реального контроля над политической жизнью в руках олигархических кругов при слабой оформленности партийно-политической системы. Так обстояло дело в Колумбии, Бразилии, Аргентине.

В Аргентине это был режим «элитарной демократии» (1880– 1916), олицетворявший политическое господство помещичье-буржуазной элиты общества в либеральных, демократических одеждах.

15

Аргентинские олигархические круги, тесно связанные с развитием капитализма в стране и с британским рынком, апеллировали к принципам буржуазного либерализма и объявили себя сторонниками правового, конституционного государства. Указанные принципы, разделявшиеся и демократическими и интеллигентскими кругами, были воплощены в конституции 1853 г., ставшей юридическим фундаментом сплочения страны. Она, как и конституции других латиноамериканских государств, заимствовала такие положения конституции США, как сильная президентская власть, двухпалатный Национальный конгресс, федеративное устройство с сочетанием сильной федеральной власти и широкой автономии провинций, перечень традиционных демократических свобод. В соответствии с конституцией в республике регулярно избирались президенты на 6-летний срок, без права избрания на второй срок подряд. Действовали законодательные учреждения, политические партии. После окончания гражданских войн 10–60-х годов XIX в. аргентинская армия не вмешивалась в политику.

Реальное содержание «элитарной демократии» состояло в том, что она давала значительную свободу и автономию отдельным фракциям помещичье-буржуазной верхушки, аристократической элиты, ее региональным и групповым кланам, право на большее или меньшее участие каждой из фракций в системе власти. Это содействовало их сплочению в единый консервативный блок на основе компромисса олигархии Побережья, особенно провинции Буэнос-Айрес, с олигархическими группировками внутренних провинций. Именно на базе «элитарной демократии» удалось покончить с

16

междоусобными гражданскими войнами, преодолеть раскол и укрепить единство страны и ее политическую стабильность, придать сложившемуся режиму определенную гибкость. По сравнению с предшествовавшей эпохой «беспорядочной» политической жизни, хаоса гражданских войн, сильных патриархально-консервативных тенденций, провинциальной замкнутости «элитарная демократия» была шагом вперед по пути консолидации Аргентины, конституирования форм буржуазной государственности и обеспечения благоприятных условий для развития капитализма.

Уже в 1889–1891 гг. оформилась новая, оппозиционная режиму партия Радикальный гражданский союз (РГС), возглавившая широкое движение против власти олигархической элиты под лозунгами демократизации и обновления общества. - Вокруг РГС сплотились разные слои населения – от либеральных помещиков до народных низов. Это была первая в республике действительно массовая, народная по составу партия. В то же время она не имела четкой программы и развитой организационной структуры и фактически была не столько партией, сколько движением, сплотившимся вокруг «харизматической» личности одного из основателей и с 1893г. бессменного лидера РГС Иполито Иригойена (1852–1933).

В 1896 г. в Аргентине возникла Социалистическая партия, ставшая первой в стране политической партией в собственном смысле этого слова – с четко оформленными программой, уставом, организационной структурой. Она также повела борьбу за демократические преобразования, опираясь на трудящихся и левонастроенную интеллигенцию.

Игнорирование перемен грозило правящему консервативному блоку превращением в замкнутую касту, все более изолирующуюся от общества и потому рано или поздно обреченную на поражение. Понимание этого проникает в среду консерваторов. В начале XX в. намечается переход их левого крыла, тесно связанного с капита-

17

листическим прогрессом и интеллигентскими кругами, к учету новых реалий, к поискам компромисса с оппозицией, к расширению своей социальной опоры.

Сходные с аргентинской «элитарной демократией» черты имел политический режим в Бразилии, установившийся после свержения в 1889г. монархии. Конституция 1891г. также предусматривала основные атрибуты представительной демократии: избираемые населением президент республики (с полномочиями на 4 года без права переизбрания на второй срок), Национальный конгресс, органы власти штатов, демократические свободы. Избирательное право имело аналогичные Аргентине начала века ограничения. Не допускались к выборам неграмотные, составлявшие ^lt•^, взрослых жителей республики. Как правило, в голосовании участвовало не более 3 % населения. Характер «выборов» и политических «партий» во многом напоминали -Аргентину периода «элитарной демократии». Но в, Бразилии с ее 70-процентным сельским населением в низовом звене власти еще более прочными позициями обладали помещичьи кланы, сильнее были патриархально-патерналистские традиции. Крупные латифундисты-фазендейро имели собственную полицию и суд и полновластно распоряжались в своей округе, опираясь на клиентелу зависимых от них крестьян. Объединяясь в клановые «партии», они выдвигали из своей среды губернаторов и контролировали администрацию штатов. При огромной, неравномерно освоенной и слабо интегрированной территории, большом разнообразии местных условий и интересов в Бразилии особенно сильно проявлялся регионализм. Каждый штат обладал широкой автономией. Политические партии тоже имели региональный характер, действуя в масштабах отдельных штатов. Общенациональные партии в начале XX в. отсутствовали. В Бразилии не было такой свойственной аргентинской «элитарной демократии» черты, как право на участие в общегосударственной власти различных фракций олигархии. Реальная политическая власть в центре сконцентрировалась в руках «паулистов» – кофейной олигархии штатов Сан-Паулу и Минас-Жераис (в Сан-Паулу производилось 60 % бразильского кофе –

18

основного богатства страны), связанной с британским капиталом. Эти Штаты имели крупнейшие фракции в Национальном конгрессе и играли решающую роль в выборах президента республики. «Паулисты» представляли собой узкую элиту господствующих классов, основная часть которых, не говоря уже о народных массах, не имела прямого доступа к центральной власти.

Крупнейшей партией демократической оппозиции в Чили была Радикальная партия, образованная в 1863 г. группой бывших либералов. В конце XIX – начале XX в. она получила до 1/3 мест в палате депутатов. Основной социальной базой радикалов были средние слои, особенно интеллигенция, работники образования, служащие. В 1887 г. от левого крыла радикалов отделилась Демократическая партия. Демократы опирались на мелкобуржуазные и пролетарские слои, левую интеллигенцию, вовлекали рабочих в профсоюзную и политическую деятельность. В конгрессе фракция демократов стояла на левом фланге. Демократическая партия требовала отстранения от власти олигархии, демократических и социальных преобразований, но выступала за парламентские, конституционные формы борьбы, предпочитая реформы революции.

19

В 1912 г. возникла небольшая Социалистическая рабочая партия, отстаивавшая революционные принципы классовой борьбы и социалистические идеи.

В Уругвае в начале XX в. почти столетняя эпоха междоусобных гражданских войн, мятежей и анархии сменилась установлением в период президентств Батлье-и-Ордоньеса (1903–1907, 1911–1915) стабильного и довольно демократического конституционного режима после проведенных им глубоких политических и социальных реформ. Это сделало Уругвай самым демократическим государством региона и закрепило за ним в дальнейшем репутацию «латиноамериканской Швейцарии».

В ряде районов Латинской Америки с компактным индейским населением вплоть до новейшего времени сохранились значительные элементы индейского традиционного общества, общинного устройства, особенно на территориях, мало затронутых современной цивилизацией (прежде всего в бассейне Амазонки, где до сих пор даже еще имеются племена, живущие в каменном веке). Среди индейского населения были сильны коллективистские, общинные традиции солидарности, совместной деятельности и взаимопомощи, неприятие ценностей и экономических устоев западного общества, основанного на принципах индивидуализма и предпринимательства. Общинные традиции афро-азиатского типа сохранились в некоторых менее развитых странах с преобладанием выходцев из Африки и Азии (Британская Гвиана, Гаити).

Еще одной важной особенностью Латинской Америки явилась заметная роль в общественной жизни католической церкви. Здесь проживает почти половина католиков всего мира. Католическая церковь была активным участником колонизации и формирования колониального общества. Позже иммиграция из Европы также шла в основном из католических стран. Католическая церковь имела в регионе широкую, разветвленную организацию, контролировала тысячи учебных заведений. Она сыграла огромную роль в развитии просвещения и культуры, в христианизации и приобщении к ценностям европейской цивилизации индейского населения. Через церковные приходы и общины католицизм распространил свое влияние на 90 % населения Латинской Америки, воздействуя на его социальное поведение. Традиции католицизма укоренились на местной почве и стали частью национального самосознания латиноамериканских народов, их духовной, культурной и общественной жизни. На эти традиции опирались консервативные партии и течения, часто блокировавшиеся с церковной иерархией. Но к христианской

20

идеологии апеллировали и патриотические, освободительные течения, народные движения. В англоязычных колониях Карибского бассейна возобладала протестантская христианская церковь, не получившая заметного распространения в романизированных странах региона.

История Латинской Америки была наполнена борьбой сторонников консервативной, реформистской и революционной альтернатив общественного развития. В ходе их противоборства сталкивались и взаимодействовали интересы различных классов и слоев населения, политических партий, шли поиски решения острых экономических, социальных и политических проблем. В разные периоды и в разных странах эти процессы протекали неодинаково, изобиловали резкими поворотами и изменениями в соотношении сил.

Развитие капитализма в Латинской Америке сопровождалось возникновением рабочего и социалистического движения. Истоки латиноамериканского рабочего и социалистического движения восходят к XIX в. Еще в первой половине и середине ХIХ в. значительное распространение в Латинской Америке получил утопический социализм (Аргентина, Чили, Колумбия, Бразилия и другие страны). Многие его сторонники активно участвовали в революционно-демократических движениях. В середине XIX в. в Латинскую Америку начинают проникать произведения К. Маркса и Ф- Энгельса. В 70-е годы в Аргентине существовали секции I Интернационала, состоявшие в основном из рабочих – европейских иммигрантов. С 70–80-х годов XIX в., с началом формирования фабрично-заводского ядра пролетариата, постоянным фактором становится забастовочная борьба трудящихся, переросшая в начале XX в. в Аргентине, Чили, Уругвае, Бразилии в бурные всеобщие стачки. Возникают профсоюзы, социалистические организации марксистского, анархистского и анархо-синдикалистского направления. Жестокие формы эксплуатации, нищета и бесправие, фактическое отсутствие политических свобод для основных масс населения часто толкали рабочих к боевым, бунтарским формам классовой борьбы против капитала и государства, к антибуржуазным настроениям. Среди вовлеченной в профсоюзы и

21

забастовочное движение части трудящихся преобладали анархизм и анархо-синдикализм. Оба течения скептически относились к борьбе за реформы, выступали за ниспровержение капитализма и государства с помощью всеобщей революционной забастовки. Их конечной целью было создание самоуправляемого социалистического общества в виде добровольной федерации автономных ассоциаций трудящихся с коллективной собственностью на средства производства. Анархисты настаивали на принятии в свои профсоюзы только правоверных сторонников доктрины анархического коммунизма. Анархо-синдикалисты же считали, что рабочие организации должны включать в свои ряды всех трудящихся, независимо От их идеологических и политических позиций. Для анархистов профсоюзы были лишь орудием борьбы за ниспровержение капитала и государства. Анархо-синдикалисты видели в профсоюзах зародыш будущих ассоциаций трудящихся и считали, что еще до победы всеобщей стачки завоевание уступок в пользу трудящихся и расширение полномочий и прав профсоюзов могут стать уже в недрах старого общества первыми шагами на пути к власти рабочих организаций. В дальнейшем это способствовало росту в рядах анархо-синдикалистских профсоюзов более умеренных, экономических и реформистских тенденций, тем более что анархо-синдикалистские профсоюзы были широко открыты для нового, неискушенного рабочего пополнения, в массе своей еще не вышедшего за пределы обыденного примитивно-экономистского сознания.

Коренной порок аргентинского общества Х.Б. Хусто усматривал в недостаточном развитии капитализма, в сохранении господства консервативной «креольской» олигархии. Суть общественного прогресса он видел в поступательной -эволюции от низших, насильственных, «варварских» проявлений общественной жизни, к которым он относил и господство «креольской» олигархии, к высшим формам цивилизации европейского образца. Хусто солидаризировался с

22

основателем ревизионистского течения в марксизме Эдуардом Берн-штейном. Он верил в возможность постепенной трансформации капитализма в социализм с помощью демократических и социальных реформ и завоевания социалистами большинства в парламенте.

В Чили попытки создать социалистическую партию предпринимались неоднократно. Много сделал в пропаганде социалистических идей, создании рабочих газет и профсоюзов рабочий-типограф Луис Эмилио Рекабаррен (1876–1924), который приобрел большую популярность среди трудящихся. В 1906 г. он стал первым на континенте рабочим, избранным депутатом конгресса. Правда, его тотчас лишили мандата. Рекабаррен подвергался арестам, эмигрировал в Аргентину, где также участвовал в рабочем и социалистическом движении, ездил в Европу, где вступил в контакты со II Интернационалом. В июне 1912 г. усилия Рекзбаррена и его единомышленников увенчались созданием Социалистической рабочей партии (СРП). С самого начала она стояла на революционных позициях классовой борьбы. СРП приобрела влияние на севере, в районе Икике, среди рабочих селитряной зоны.

Социалистическая партия возникла в Уругвае. Попытки создания социалистической партии предпринимались в Бразилии, на Кубе, но не привели к успеху.

В широких пролетарских и полупролетарских массах Латинской Америки, особенно вдали от крупных промышленных центров, в глубинных районах, в сельской местности сохранялись патриархальные настроения. Эти многочисленные и пестрые слои населения порой склонялись к стихийным бунтарским выступлениям против власть имущих, участвовали в каудильистских движениях и восстаниях разного толка, в том числе и под знаменами консервативного протеста, против утверждения капиталистической эксплуатации, разрушавшей традиционные патриархальные формы хозяйствования и общественной жизни. Все это усложняло общую картину социально-классовой и политической борьбы.

Раннее и довольно устойчивое распространение в Латинской Америке, в том числе среди прогрессивной интеллигенции, настро-

23

ений неприятия капитализма с его духом наживы и социальными контрастами, коллективистских устремлений, социалистических идей объяснялось как развитием противоречий капитализма, усугубленных тем, что в Латинской Америке он внедрялся часто в наиболее грубых, примитивных, консервативных и болезненных в социальном отношении формах, так и другими причинами. Распространение социалистических настроений, идей классовой борьбы стимулировалось восприятием (особенно благодаря иммиграции из Европы) достижений социалистической общественной мысли Европы с ее углубленной критикой пороков капиталистического общества, воздействием успехов европейского рабочего и социалистического движения. Немаловажное значение имела живучесть коллективистско-общинных традиций, традиций социальной солидарности (в том числе в известной степени и в рамках патерналистских и клановых уз). Сама социальная психология латиноамериканских народов с их эмоциональным восприятием жизни, общительным характером, сильное влияние мировоззренческих и нравственных ценностей католицизма, связь идеалов христианства со стремлением к социальной справедливости также содействовали распространению идей и настроений социальной солидарности. В какой-то мере это было как бы антитезой возвеличению свободы личности, индивидуализма, духа предпринимательства, превалировавших как знамя прогресса в протестантских кругах англосаксонского общества в Северной и Северо-Западной Европе и в Северной Америке.

Мексиканская революция 1910–1917 гг. поставила в повестку дня насущные вопросы, борьба за решение которых определила основное содержание новейшей истории как Мексики, так и Латинской Америки в целом. И сама революция стала лишь первым шагом на пути к их решению в Мексике.

Это была прежде всего борьба против диктаторских режимов, против политического господства элитарно-олигархической верхушки

24

имуших классов, за демократические преобразования, за создание правового конституционного государства, основанного на гражданских свободах для широких масс населения.

Это борьба против проявлений империалистической и интервенционистской политики со стороны ведущих мировых держав, прежде всего США, против привилегий иностранных компаний в защиту национального суверенитета, за развитие национальной экономики и преодоление отсталости, периферийного, зависимого положения в мировой экономике.

Это борьба за решение социальных проблем, улучшение положения трудящихся, за их права, за социальную справедливость

Мексиканская революция выявила сложный характер соотношения и взаимодействия революции и реформ, борьбы за демократию и социальный прогресс, движений народных низов с их стихийно-разрушительным порывом и деятельности либерально-демократических сил с их стремлением к преемственности и стабильности в обществе в процессе перемен. Все это с новой силой проявилось в последующей бурной социально-политической жизни латиноамериканских государств.