Модель конфликта: психосоциальный подход

Позиция Фрейда

С самого начала Фрейд и тесный кружок его последователей уделяли особое внимание анализу психической причинности некоторых болезней и пытались разработать такую терапию, которая была бы ориентирована не столько на оздоровление тела, сколько на исцеление психики. Как сам Фрейд, так и его последователи оказали огромное влияние на развитие персонологии. Взаимодействие между членами кружка, большинство из которых были молодыми, энергичными, амбициозными врачами, и их мечтательным, хотя и проявляющим отеческую заботу, лидером было столь интенсивным, что время от времени приводило к ссорам. И у членов этой экстраординарной группы было два пути: они или оставались в ней, или становились изгоями. Однако интеллектуальное влияние Фрейда было столь велико, что эти изгнанники создавали свои собственные, не менее глубокие теории, которые все же тем или иным образом отражали психоаналитическое прошлое своих создателей.

Фрейд много писал, часто менял свое мнение; многие из его идей остались недосказанными, поскольку он никак не мог решить, какая из его теоретических альтернатив наиболее выигрышна. Кроме того, интерпретацией его работ занималось чрезвычайно много исследователей, причем кто-то был его союзником, кто-то противником, а кто-то просто пытался найти в его рассуждениях то, что могло бы стать отправной точкой их собственных теоретических построений. Учитывая столь сложные обстоятельства, нужно крайне осторожно давать какие-то общие оценки этой теории. И поэтому, имея в виду все вышесказанное, я буду обращаться главным образом к работам самого Фрейда, а не его союзников, противников или последователей; кроме того, я буду говорить только о тех его идеях, которые он проводил наиболее последовательно, и не принимать в расчет случайные утверждения и объяснения, какими бы интригующими они ни казались.

И если мы решили придерживаться столь избирательной стратегии, мы без труда выявляем то, что, по мнению Фрейда, является основной тенденцией жизни. Это стремление максимизировать удовлетворение своих инстинктов, минимизируя при этом наказание и вину. Стоит на минуту задуматься о том, насколько очевидно это утверждение и насколько оно совпадает с простым здравым смыслом. Попытайтесь вспомнить, когда вы в последний раз хотели чего-то для себя и боялись, что кто-то повредит вам, если вы попытаетесь получить желаемое, или же вам казалось аморальным то, что ваше желание так важно для вас. Если ваше желание было достаточно сильным, вы наверняка ощущали внутренний конфликт, который, по всей вероятности, не так просто решить, просто сказав себе, что вы не будете добиваться желаемого. И если вы разрешали стоящий перед вами конфликт, добиваясь реализации той части или той формы вашего желания, которая вызывала меньше возражений со стороны окружающих или вас самих и не приводила к наказанию или возникновению чувства вины, то считайте, что вам посчастливилось получить интуитивный личностный опыт, позволяющий вам понять, что же имел в виду Фрейд.

Однако у Фрейда, без сомнения, было более точное и формальное представление о том, и нам будет сложно до конца понять его, если мы будем исходить только из простых переживаний такого типа, как те, о которых я только что вам напомнил. Чтобы осознать этот более формальный смысл, нам необходимо использовать свои мыслительные способности, поскольку, как я покажу чуть позднее, кое-что из того, о чем говорил Фрейд, строго говоря, плохо поддается непосредственному интроспективному анализу. В любом событии, если мы рассматриваем его с формально-теоретической позиции, основная жизненная тенденция, в том виде, как ее понимал Фрейд, непременно будет проявляться в существовании 1) инстинктов, 2) источников наказания и вины, 3) механизмов удовлетворения инстинктов и избегания наказания и чувства вины.

Инстинкты

Фрейд считал, что существует некоторое количество инстинктов, которые являются общими для всех людей; эти инстинкты – врожденный и не поддающийся изменению аспект человеческой природы. Если мы используем нашу терминологию, то выделяемые Фрейдом инстинкты – это ядерные характеристики личности. Хотя он рассматривал три типа инстинктов, все они имеют одну и ту же общую форму, различия проявляются только в содержании. У всех инстинктов есть источник, определенного типа энергия, или движущая сила, цель и объект. Источник инстинкта неизбежно коренится в биологическом характере организма – в самом процессе обмена веществ. Фрейд говорил (1925b, с. 66):

"Под источником <...> инстинкта понимается соматический процесс, происходящий в органе или части тела, побудительная причина которого представлена инстинктом в психической жизни. Мы не знаем, какова химическая природа процесса и связан ли он с высвобождением других, например механических, сил. Изучение источников инстинктов находится вне компетенции психологии".

Итак, инстинкт – это не сам соматический процесс, но, скорее, психическая репрезентация соматического процесса. Постулируя этот факт, Фрейд подчеркивал, что психические проявления личности, такие, как мысли, желания и даже эмоции, являются выражением соматических функций и процессов и зависят от них. Именно поэтому многие персонологи склонны считать теорию Фрейда не столько психологической, сколько биологической. И все-таки, несмотря на то что он уделял столько внимания биологическим основам личности, он, несомненно, признавал важность инстинктов и подчеркивал их влияние на психическую жизнь человека.

Вы можете составить ясное представление о сущности инстинктов, проанализировав попытку Фрейда определить тип энергии, или движущей силы, присущей инстинктам. К рассмотрению того, каков тип энергии, мы переходим в тот момент, когда принимаем идею о том, что источником инстинкта являются соматические и метаболические процессы организма, и задаемся вопросом, каким образом соматическое сообщение трансформируется в свое психическое выражение. И мы обнаруживаем, что Фрейд рассматривал такое сообщение как своего рода состояние биологической депривации. Энергия инстинкта кроется в таком состоянии соматической депривации, как, например, "сухость слизистой оболочки глотки или раздражение слизистой оболочки желудка..." (1925b, с. 61). Утверждениями, подобными этому, Фрейд передает нам две основные идеи. Одна из них заключается в том, что источник и энергия инстинктов коренятся внутри самого организма. И поэтому он может сказать, что "когда сильный свет бьет в глаза, это нельзя считать инстинктивным стимулом..." (1925b, с. 61), поскольку такая стимуляция осуществляется без вовлечения внутренних процессов, являющихся неотъемлемой особенностью организма как функционирующей биологической системы. Другая идея, о которой говорит Фрейд, ссылаясь на такие процессы, как раздражение слизистой, сводится к тому, что проявляющиеся в психической жизни соматические сообщения выражают биологические потребности самого организма. Инстинкт свидетельствует о том, что организм не имеет того, в чем нуждается, что он находится в состоянии депривации. Подобные состояния депривации переживаются как напряжение, или давление. Фрейд (1925b, с. 65) пишет, что "под давлением <...> инстинкта мы понимаем его двигательный фактор, величину силы или меру потребности в соответствующем действии. Оказание давления – характеристика всех без исключения инстинктов, она определяется самим фактом их существования ".

Фрейд обратился к такому различению между стимуляцией, поступающей в нервную систему из внешнего мира, и внутренней стимуляцией, производной от инстинктов, чтобы сделать еще одно немаловажное утверждение. В отличие от внешней стимуляции, стимуляция инстинктивная постоянна по своей природе. Напряжение, или давление, оказываемое инстинктами, их энергия всегда больше нуля, поскольку это напряжение является выражением биологических потребностей функционирующего организма. Организм с нормально протекающими метаболическими процессами так часто будет испытывать потребность в пище, воде и т.п., что иссушение или раздражение слизистых оболочек будет наблюдаться в той или иной части тела практически всегда. Фрейд пишет об этом так (1925b, с. 62):

"Инстинкт <...> никогда не проявляется как сила, осуществляющая моментальное воздействие, но он постоянен. Более того, поскольку он индуцируется не извне, а изнутри самого организма, организм не может его избежать. Точнее будет назвать такой инстинктивный стимул потребностью. Тогда то, что устраняет потребность, это удовлетворение. А оно может быть достигнуто только посредством соответствующего <...> изменения внутреннего источника стимуляции".

Напряжение, вызываемое состоянием депривации, всегда сопутствует человеку, а это означает, что инстинкты неизбежно оказывают влияние на его существование.

Итак, мы выяснили, что инстинкты берут свое начало в соматических процессах организма и характеризуются напряжением и побуждением к действию, вызываемыми состоянием биологической депривации. На основе этой информации можно предположить, что Фрейд считал основной целью инстинктов. Он говорил:

"Цель <...> инстинкта во всех случаях одна – его удовлетворение, которое может быть достигнуто только посредством устранения стимуляции как источника инстинкта" (Freud, 1925b, с. 65).

Иными словами, цель всех инстинктов сводится к тому, чтобы редуцировать напряжение, возникающее вследствие биологической депривации. Идеальное состояние, достигнуть которое невозможно, поскольку инстинкты действуют на человека постоянно, заключается в блаженном состоянии покоя (возможно, что приблизительно такого состояния человек достигает в период глубокого сна).

Еще одна общая характеристика инстинкта – это его объект, под которым Фрейд подразумевал какую-то вещь или вещи, обычно из внешнего мира (однако в некоторых случаях и из внутреннего мира человека), служащие для удовлетворения или редукции напряжения, вызываемого депривацией. Словами Фрейда (Freud, 1925b, с. 65):

"Объект <...> инстинкта – это вещь, в отношении которой или посредством которой инстинкт может достичь своей цели. Это наиболее изменчивый элемент инстинкта, исходно с ним не связанный, он начинает соотноситься с инстинктом только вследствие того, что он делает возможным удовлетворение".

Как правило, существует более одной вещи или события, которые могут ослабить напряжение инстинкта, и одна или другая вещь (или событие) из ряда могут стать особенно важными для устойчивого человека в результате приобретенного им опыта. Однако спектр возможностей удовлетворить тот или иной инстинкт вполне может быть определен, поскольку они являются неотъемлемыми атрибутами самого инстинкта. Так, к примеру, голод можно удовлетворить только съедобными вещами.

Некоторых из вас, возможно, интересует вопрос, какое отношение все это имеет к психологии человека. Я уже не единожды говорил о том, что инстинкты, хотя и являются биологическими по своей природе, принципиальным образом влияют и на психику человека. И все же термины, которые мы используем при описании различных характеристик и атрибутов инстинктов, на первый взгляд имеют с психологическими терминами мало общего. Однако если мы имеем в виду тот факт, что Фрейд считал сому и сознание взаимосвязанными, мы можем и должны гораздо активнее использовать психологические термины. Так, психологическим термином, соответствующим источнику и объекту инстинкта, является "желание". Желание пищи, к примеру, является психологическим аналогом метаболической потребности организма в питании. Термин, который соответствует напряжению и цели инстинкта, – это "неприятная эмоция". По мнению Фрейда, желания и связанные с ними эмоции являются точным отражением биологических нужд, поскольку существуют тесные связи между мозгом (предполагаемым физиологическим локусом желаний и эмоций), с одной стороны, и сомой и висцерой (предполагаемым локусом биологических нужд организма) – с другой, опосредуемые вегетативной нервной и эндокринной системами.

Не знаю, насколько убедительным показалось вам описание атрибутов инстинкта, но едва ли можно усомниться в том, что значительная часть нашей психической жизни, связанная с нашими желаниями и сопутствующими им неприятными эмоциями, является выражением биологических нужд организма. И мы должны признать, что эти процессы играют огромную роль в детерминации человеческой жизни.

Итак, теперь мы представляем себе, как понимается инстинкт в рамках психоаналитической концепции, и можем перейти к тому, каким содержанием наполняет Фрейд эти инстинкты. Существуют три типа инстинктов, и все они тесно связаны с ид. Всякий раз, когда речь идет об ид, необходимо помнить, что это термин, обобщающий все инстинкты, постулированные Фрейдом. В рамках терминологии, принятой в данной книге, ид – это ядерная характеристика личности, равно как и каждый из включаемых в нее инстинктов: хотя Фрейд и выделял три различных типа инстинктов, он полагал, что все они присущи природе человека.

Фрейд полагал – и проводил эту идею на протяжении всех своих персонологических изысканий, – что существует ряд инстинктов, функция которых заключается в сохранении биологической жизни. Учитывая все вышесказанное, очевидно, что он понимал важность этих инстинктов жизни (Freud, 1925b), таких, как потребность в пище, воде и воздухе. Источник инстинктов рода – анаболические процессы, часть метаболизма, способствующая росту. Энергия этих инстинктов – это дискомфорт и напряжение, вызываемые раздражением слизистых оболочек пищеварительной и дыхательной систем, а их цель – редукция напряжения и дискомфорта за счет получения объектов, таких, как пища и вода, которые способствуют снятию раздражения слизистых.

Хотя эти инстинкты жизни носят базовый характер, Фрейд уделял им гораздо меньше внимания, чем сексуальным инстинктам, которые с самого начала стали важной составной частью его теории. Источник этих инстинктов – метаболический процесс, осуществляющийся в частях сомы, связанных с сексуальной репродукцией. Эта часть сомы включает в себя не только гениталии, как таковые, но также вторичные сексуальные области, например грудь и отверстия, такие, как рот и анус, которые могут участвовать в процессе сексуального возбуждения. Энергия сексуального инстинкта, которую Фрейд назвал либидо, проистекает из чувствительности, раздражения или напряжения этих различных частей тела, если организм в последнее время не проявлял сексуальной активности. Очевидно, цель инстинкта сводится к избавлению от напряжения и сверхчувствительности через половую связь, оргазм и эякуляцию. И наиболее адекватный объект для реализации этой цели – половые органы привлекательного человека противоположного пола. Все другие возможные цели и объекты, такие, как поцелуи, ласкание груди, гениталий и ануса, стимулирование рта и ануса посредством принятия пищи и экскреции, мастурбация с достижением оргазма, сексуальные отношения с непривлекательным партнером и гомосексуальные отношения, рассматривались Фрейдом лишь как парциальные, то есть только до некоторой степени способствующие удовлетворению инстинкта.

Когда такого рода парциальные цели и объекты становятся для человека более важными, чем основная цель и основной объект, это требует соответствующего объяснения. Если человек еще не достиг пубертатного возраста, говорят, что он еще не достаточно созрел, поскольку сексуальные инстинкты развиваются гораздо медленнее, чем все прочие. Если речь идет о подростке, то частичное удовлетворение сексуального инстинкта посредством стимуляции ротового отверстия или мастурбации и тому подобной активности может вполне соответствовать его стадии развития. Но если человек предпочитает парциальные цели и объекты во взрослом возрасте, считается, что это психопатологическое нарушение его развития.

В последний период своей работы Фрейд пришел к выводу, что существует и третий тип инстинкта и он по своей природе антагонистичен инстинктам жизни, поскольку его цель – биологическая смерть человека. Это весьма необычно – предположить, что основополагающая тенденция организма заключается в его стремлении к смерти, но именно такова и была идея Фрейда. Он начал рассуждать об инстинкте смерти еще тогда, когда в его собственной жизни все было в полном порядке, но постепенно он стал отмечать и в самом себе физиологические и психологические признаки старения; в конце концов он дошел до того жизненного этапа, когда смерть окружающих людей перестала быть редкостью. Неудивительно, что в этот период Фрейд гораздо больше времени уделял своим размышлениям о смерти и ее причинах, чем тогда, когда он был молод. Потом он заболел раком и, несмотря на получаемое лечение, последние шестнадцать лет жизни мысль о возможной смерти его практически не покидала. Очевидно, что в последние годы своей жизни Фрейд очень боялся смерти (Bakan, 1966).

Сейчас стало модно рассматривать смерть как то, что делает жизнь бессмысленной, поскольку она, хотя и является единственным абсолютным атрибутом существования, сама по себе непредсказуема. Кроме того, в наши дни даже точные науки, такие, как физика, перестали искать причины каждого наблюдаемого события. Но во времена Фрейда все ученые стояли на позиции детерминизма, иными словами, они верили в то, что любая причинно-следственная связь может быть выявлена. Фрейд еще в самом начале своей карьеры продемонстрировал, как сильно это убеждение в нем самом, когда он выдвигал идею о том, что все сновидения и оговорки имеют свою причину (в настоящее время в медицинских кругах эта точка зрения уже не столь распространена). Такой убежденный сторонник детерминизма, естественно, воспринимал смерть как явление, у которого есть рациональная, устойчивая причина, и его убеждение стало еще сильнее, когда над ним самим нависла угроза скорой смерти.

В поисках рациональной причины смерти можно было бы остановиться на физиологической точке зрения и рассуждать о терминах износа или усталости систем человеческого тела. Но Фрейд так долго исходил из того, что во всех биологических процессах явно выражен и психологический компонент, что вполне объясним тот факт, что его не удовлетворил подобный подход. Фрейд хотел выявить психологическую, то есть мотивационную, причину смерти, которая отражала бы и биологическую природу человека. Это позволило бы ему согласовать свои представления о смерти с более ранними идеями и теориями.

Понятно, что стремление к согласованности и личная заинтересованность были не единственными причинами того, что Фрейд постулировал существование инстинкта смерти. Психологические аспекты постулата дают нам рациональные основания не только для объяснения смерти как естественного результата старения организма, но и как осознанных решений самого человека, таких, как убийство и самоубийство. Мы можем рассматривать войну как массовое выражение инстинкта смерти, и становится понятно, почему интерес Фрейда к проблемам смерти проявился в период Первой мировой войны. И даже акт агрессии против самого себя и других людей можно объяснить как парциальное или замаскированное выражение стремления к смерти. Как и инстинкты жизни, инстинкт смерти проистекает из биологических процессов метаболизма. Даже в отдельной клетке организма происходят не только анаболические процессы, определяющие рождение и рост, но и катаболические, определяющие разрушение и последующую за ним смерть. Если бы катаболизм отсутствовал, не могли бы осуществляться и метаболические процессы в целом, а следовательно, жизнь организма была бы невозможна.

Фрейду не удалось разработать концепцию инстинкта смерти так же подробно, как он сделал в отношении инстинктов жизни. В действительности инстинкт смерти – совершенно определенный соматический источник, а его цель – редукция напряжения, связанного с биологической необходимостью катаболизма. Однако не вполне ясно, в чем смысл второй половины данного утверждения. Ни в одной работе Фрейда нам не удается найти подробное описание той энергии, которая присуща инстинкту смерти и сопоставлению его с теорией либидо. Более того, в рассуждениях Фрейда нет и детального описания объектов инстинкта смерти, есть лишь упоминание о некоторых из них. И наконец, еще одна трудность заключается в том, что Фрейд не увязывает инстинкт смерти, в отличие от инстинктов жизни и сексуального инстинкта, со своей теорией развития личности.

И как будто этих затруднений недостаточно, Фрейд предлагает нам еще одно, связанное с предположением о том, что инстинкты жизни находятся в оппозиции инстинкту смерти. Поэтому необходимо четко определить истинную природу отношений между двумя антагонистическими силами, если мы хотим иметь в своем распоряжении внутренне согласованную теорию. Отдельных замечаний Фрейда о взаимосвязи этих двух сил с теоретической точки зрения явно недостаточно. Он чувствовал, что при обычном ходе событий инстинкты жизни более сильны, чем инстинкт смерти, но после наступления определенного жизненного этапа тенденция становится обратной. Кроме того, инстинкт смерти преобладает над инстинктами жизни при определенных нарушениях личности. Также возможно, что в определенные моменты жизни человека (в частности, во время сна и при переживании сильного чувства вины) инстинкт смерти бывает выражен более явно. Делая такого рода замечания, Фрейд просто описывал свои наблюдения с учетом своих представлений об инстинктах жизни и смерти. Если в поле его зрения попадал следующий случай, ему приходилось описывать другой тип отношений между двумя этими силами. А такие post hoc рассуждения становятся источником рассогласования позиций, когда один персонолог пытается трактовать тезисы другого. Сложности, упомянутые в этом и предыдущем абзацах, привели к тому, что многие персонологи высказывали значительное сомнение в правомерности концепции инстинкта смерти. По их мнению, все примеры, приводимые Фрейдом в поддержку этой концепции, можно объяснить с точки зрения агрессии, возникающей в результате фрустрации вследствие невозможности удовлетворения инстинктов жизни и сексуального инстинкта. На самом деле, Фрейд и сам считал именно так, пока не вступил в определенную пору своей жизни. Однако другие ученые мужи (например, Brown, 1959) считали концепцию инстинкта смерти весьма многообещающей.

Завершая разговор об инстинктах, я хотел бы напомнить вам о том, что ид – это ядерная характеристика личности, и она состоит из инстинктов жизни, сексуального инстинкта и инстинкта смерти. Кроме того, ментальная репрезентация этих инстинктов – это желания и соответствующие им неприятные эмоции. А это ставит перед нами один принципиально важный вопрос, ответ на который вы должны иметь, если, конечно, вы намерены полностью разобраться в теории Фрейда. Желания и эмоции ид глубинным образом эгоцентричны, эгоистичны по своей природе. Эти желания и эмоции отражают основополагающую, неподдельную, биологическую сущность человека. В ней нет ничего социального. Человек хочет того, в чем нуждается, и ему нет дела до того, в чем нуждаются другие люди, что они предпочитают и на чем настаивают. Если мы рассмотрим отдельного человека как такового, считал Фрейд, то поймем, что он по природе своей эгоистичен и нецивилизован. И как вы увидите в следующем разделе, именно эта присущая человеку эгоистичность является неизбежным источником конфликта.

Следует также иметь в виду, что инстинкты, в том виде, в каком они существуют в ид, абсолютно неэффективны во взаимодействии человека с внешним миром. Что хорошего иметь какие-то желания и эмоции, отражающие ваши биологические нужды, если вы не знаете, как добиться того, чего хотите, и не можете получить такого рода знание? Ничего хорошего, по мнению Фрейда. Если бы у человека было только ид, единственный способ удовлетворения инстинктов сводился бы к фантазиям относительно их удовлетворения (так называемые первичные процессы мышления). А если вам нужен кусок настоящего хлеба, от фантазии мало толку. К счастью, младенец обычно получает заботу и опеку со стороны родителей до тех пор, пока не научается заботиться о себе сам. И он должен этому научиться. Он должен узнать, какие из объектов удовлетворения инстинктов доступны ему в его окружении. Он должен узнать, где есть смысл искать эти объекты, какое инструментальное поведение с его стороны будет способствовать их получению. Обучаясь всему этому, он должен быть избирателен и точен, он должен запоминать свои ошибки и исправлять их. Короче говоря, он должен вести себя разумно. Словами Фрейда, у личности должно развиться эго. После рождения психика ребенка состоит из желаний и эмоций ид. Но по мере получения опыта часть психики дифференцируется от ид и становится эго. До значительной степени эго – это часть психики, состоящая из мыслительных и перцептивных процессов, отвечающих за восприятие, запоминание и действия, связанные с удовлетворением инстинктов (так называемые вторичные процессы мышления). Важно понимать, что одна из двух основных функций эго – это помощь в удовлетворении инстинктов во внешнем мире. Обеспечивая удовлетворение инстинкта, эго может контролировать нервную систему и мускулатуру человека. Эго и составляющие его процессы одинаковы у всех людей, и их следует рассматривать как ядерную характеристику личности, так же как ид и его компоненты.

Фрейд выдвинул одну весьма интересную идею. Он предположил, что сознание – это мост между соматическими и метаболическими процессами жизнедеятельности организма, с одной стороны, и рациональными действиями и взаимодействиями, составляющими психологическую сторону его жизни, – с другой. Соматические и висцеральные процессы являются источником возникновения желаний и эмоций ид, а эго появляется для того, чтобы разум и мышечная система выполняли запросы соматических и висцеральных процессов. Благодаря существованию эго попытки организма реализовать свои биологические потребности становятся не только эгоистичными, но и эффективными. Фрейд назвал это функционированием в соответствии с принципом удовольствия, чтобы подчеркнуть сочетание эгоистичности и удовлетворения биологических нужд. В своем естественном состоянии человек руководствуется исключительно этим принципом. И как вы уже могли догадаться, ядерная тенденция, по мнению Фрейда, заключается в максимизации удовлетворения инстинктов в соответствии с функционированием принципа удовольствия. Но тут в жизнь человека вторгается общество...

Ключом к пониманию позиции Фрейда относительно источников наказания и вины служит тот факт, что он считал инстинкты эгоистическими по своей природе. Они не просто эгоцентричны, они неизбежно антагонистичны принципам упорядоченной, цивилизованной жизни. Единственная цель инстинктов – редукция напряжения, вызванного метаболическими нуждами, а эти нужды характеризуют отдельного человека, его организм. По мнению Фрейда, если каждый будет поступать в соответствии со своими естественными, ничем не тормозимыми инстинктивными потребностями, то есть вести себя, исключительно основываясь на принципе удовольствия, то мир станет невообразимо ужасающим местом. Стремясь получить то, что вы хотите, вы неизбежно столкнетесь с кем-то, кто хочет того же самого и в тот же самый момент или будет просто противиться тому, чего вы так хотите. Вам придется вступить с ним в противоборство, преодолеть его защиту, а все это не согласуется с представлениями о цивилизованном и стремящемся к порядку человеке. Вы будете буквально воевать с ним, стремясь достичь удовлетворения своего инстинкта; тот, кто победит, будет удовлетворен. Но для человека невыносима сама мысль о том, что в какой-то момент в каком-то месте и каким-то образом он может оказаться не в состоянии удовлетворить свое желание, поскольку невозможно предсказать, кто окажется победителем, а кто проигравшим. Однако принятие того факта, что ты можешь оказаться в проигрыше и оставить свое желание без удовлетворения, – это проклятие принципа удовольствия, столь эгоистического по своей природе. Таким образом, если человек поступает в соответствии с принципом удовольствия, он рискует не достичь той самой цели, которую этот принцип предполагает. В то же время мир, где каждый человек живет как отшельник, весьма маловероятен. На самом деле, Фрейд считал, что такого рода сепарация попросту невозможна, поскольку она привела бы к фрустрации по крайней мере одного из инстинктов, а именно сексуального, который предполагает существование между людьми определенных отношений.

Лучшее, что может сделать совокупность людей или, иными словами, общество – это реализовать стремление к кооперации и порядку, поскольку только таким путем может быть максимизирована возможность удовлетворения своих желаний каждым членом общества. Цель общества – общественное благо, которое, по мнению Фрейда, заключается в уравновешивании шансов на удовлетворение желаний каждого из его членов. Социальная жизнь неизбежно предполагает развитие цивилизации в форме правил и норм поведения. Очевидно, что эти правила и нормы идут вразрез с принципом удовольствия, учитывая декларируемое им, ничем не сдерживаемое и не ограничиваемое стремление к получению наслаждения от реализации инстинктов. Но поскольку люди должны жить вместе, правила и нормы являются наиболее эффективным средством для обеспечения максимальной степени удовлетворения для всех. И если мы принимаем тезис Фрейда о том, что цели человека эгоистичны, а цели общества связаны с обеспечением всеобщего блага, то совместная деятельность людей по природе своей парадоксальна, потому что людям, которым в принципе не свойственно проявлять альтруизм и интерес друг к другу, неизбежно приходится это делать. Тот факт, что человек и общество преследуют противоположные цели, что человек эгоистичен, а общество стремится к всеобщему благу, лежит в основе того, почему мы относим теорию Фрейда к психосоциальной модели конфликта.

Я попытался передать вам основную линию рассуждений Фрейда относительно важности цивилизации, учитывая, что за их отправную точку он берет положение об изначально эгоистической природе человека, принимая в то же время тот факт, что люди вынуждены жить в тесном соседстве друг с другом. Фрейд (Freud, 1952) выразил свое мнение на сей счет в яркой и ясной форме в своей книге, получившей название "Тотем и табу". Это история зарождения цивилизации. В начале были отец, мать и их сыновья. Следуя своим сексуальным инстинктам, проявившимся на фаллической стадии их психосексуального развития (которое будет описано чуть ниже), сыновья убили отца, чтобы вступить в сексуальные отношения с матерью. Будучи созданиями, руководствующимися принципом удовольствия, они реализовали свое инстинктивное желание, но когда отец сошел со сцены, они стали соперничать друг с другом, потворствуя своим эгоистичным побуждениям; в конце концов они осознали, что рискуют быть убитыми. Итак, наиболее прямой путь к удовлетворению инстинктов – следование принципу удовольствия – оказался весьма неэффективным, поскольку все сыновья стремились к обладанию одним и тем же объектом. Наконец сыновья собрались вместе и выработали свод правил, направленных на то, чтобы избежать дальнейших сложностей за счет ограничения выражения инстинктов теми их формами, которые не представляют особой угрозы для группы как целого. Так было заложено основание цивилизации, где делается акцент на послушании отцу, табу в отношении инцеста и узаконивании супружеских отношений. Совокупность этих табу и санкций позволяет каждому члену общества удовлетворять свой социальный инстинкт без чрезмерного риска быть побежденным и без сексуальной депривации.

Далее мы рассмотрим вопрос наказания и вины. Причиной наказания и вины являются требования общества. Когда человек нарушает правила и предписания цивилизованного мира, другие наказывают его, выступая как представители общества. Молодые люди являются типичными нарушителями, так как они ведут себя, руководствуясь принципом удовольствия, еще не познав правил и предписаний, управляющих взрослой жизнью. А родители, чаще других общаясь с подростками, становятся типичными наказывающими, выступая в роли представителей общества. Согласно фрейдистскому подходу, такие наказания, как физическое воздействие, психологическое унижение и отказ в любви, вполне эффективны, поскольку увеличивают напряжение организма. Даже несмотря на то, что увеличение напряжения вызвано внешней причиной – наказанием, его органический дискомфортный эффект аналогичен тому, что имеет место вследствие неудовлетворения инстинктивных потребностей. Напряжение есть напряжение, и когда бы оно ни появлялось, человек стремится так или иначе разрешить его. Так как общество больше и сильнее, чем отдельный человек, то для человека способом избежания наказания, особенно когда он молод и, следовательно, более слаб, становится обуздание инстинктивной экспрессии с целью избежать разрушения отношений.

Наказание имеет внешний по отношению к человеку источник и выражает общественные требования совместного существования. Хотя вина выражает сходные требования, ее источник находится внутри личности. Чтобы это стало понятным, нужно вспомнить о том, что ребенок растет в окружении своих родителей, которые, как представители общества, должны помочь ему принять те правила и требования, что будут руководить им как цивилизованным взрослым. Естественно, родители наказывают ребенка за необузданное выражение инстинктов. По мере накопления наказаний возникающий паттерн может научить ребенка некоторым правилам. Кроме того, родители дополняют формирование знания словесными инструкциями. Сочетание этих двух влияний спустя какое-то время приводит ребенка к интериоризации существующих правил. И как только они становятся содержанием его памяти, он может испытывать чувство вины. Приходит время, и он сам осознает, что некоторые его желания идут вразрез с общественным благом, и он начинает испытывать угрызения совести, даже если в действительности желание не было реализовано. Из части сознания, до целиком связанной с эго-процессами, выделяется часть, где содержатся абстрактные представления о правилах и требованиях общества, о том, что хорошо и что плохо, правильно и неправильно. Фрейд назвал эту совокупность идей суперэго. Поэтому наличие суперэго и в некоторой степени его содержание являются общим для людей одного социума и составляют ядерную характеристику личности в нашей терминологии. Будучи внутренним двойником прежних наказаний, вина ведет к такому же росту внутреннего напряжения, которое затем также должно быть снижено. Как общество достаточно сильно для того, чтобы заставить человека в попытке избежать наказания сдерживать свои инстинкты, так и вина, по-видимому, достаточно сильна, чтобы оказывать аналогичный сдерживающий эффект. Инстинкты могут выражаться лишь в той форме и с той интенсивностью, которые позволяют минимизировать чувство вины.

Теперь нам известны все элементы для точного понимания того, что Фрейд имел в виду в качестве тенденции ядра личности. Человек стремится к максимально возможному удовлетворению инстинктов и в то же время минимально возможным наказанию и вине, потому что это лучшее, что он может сделать для снижения напряжения, которое возникает как следствие основополагающего противоречия между природой индивида и общества. С накоплением наказаний и развитием суперэго эго получает свою вторую основную функцию. Как мы помним, первая функция заключалась в определении когнитивных и поведенческих средств, необходимых для эффективного удовлетворения инстинктов во внешнем мире. Второй функцией эго является перевод инстинктивных требований в форму, которая не противоречит требованиям суперэго. Эго, следовательно, является архитектором тенденции ядра, стремления, которое Фрейд назвал функционированием по принципу реальности. В основание принципа реальности положены не только инстинктивные потребности, но и такие же неумолимые и, к несчастью, находящиеся в противоречии с ними потребности общества. При функционировании в соответствии с принципом реальности имеют место только социально приемлемые формы и установленный порядок удовлетворения инстинктов. Молодой мужчина не будет спать со своей матерью. Он найдет другую женщину, не связанную с кем-либо, и женится на ней. Голодный человек не будет воровать хлеб: он будет искать работу и зарабатывать деньги, чтобы заплатить булочнику за время, которое тому пришлось потратить не на удовлетворение собственных инстинктов.

Фрейд, возможно, в силу своего медицинского образования всегда считал важным определить, откуда берется энергия для отдельных функций организма. Согласно Фрейду, инстинкты получают свою энергию из соматических источников, но где источник энергии эго и суперэго? Хотя это может выглядеть странным, он считал, что эти две характеристики ядра делят энергию инстинктов. Если на минуту прекратить думать об этом, оно в действительности не столь странно, как тот факт, что лишь вследствие существования эго и суперэго возможно максимальное удовлетворение инстинктов в обществе. У здоровой личности ид, эго и суперэго не вступают в противоречие друг с другом. Все живые существа пытаются достигнуть максимального удовлетворения инстинктов при минимальном наказании и вине, и именно это имел в виду Фрейд, говоря, что все поведение мотивированно.

Теоретические концепции, касающиеся ядра личности, включают в себя не только положение о природе инстинкта и причинах наказания и чувства вины, но также и положение о механизме, посредством которого удовлетворение инстинкта увеличивается, в то время как наказание и чувство вины уменьшаются. Этот механизм рассматривается в понятиях защиты. Если человек полностью удовлетворяет свои инстинкты в действии, то он подвергнется наказанию со стороны других людей. Если он полностью осознает свои инстинкты, даже без удовлетворения в действии, он будет испытывать чувство вины. Кроме того, инстинкты являются той неумолимой силой, которая заставляет человека действовать. Такое соотношение является основным конфликтом жизни, и этот конфликт облегчается при помощи защитных процессов.

Механизм возникновения защиты достаточно прост. Всякий раз, как только инстинкты усиливаются настолько, что их можно распознать, возникает сигнальная реакция в форме тревоги. Эта тревога диффузна и представляет собой скорее бессодержательное ощущение дискомфорта и приближающейся беды, антиципацию наказания и чувства вины, основанную на воспоминании о прошлом наказании и чувстве вины, и тогда запускаются защитные процессы. Защита облегчает конфликт между требованиями инстинктов и обществом, находя между ними компромисс. Защита позволяет выражение в действии и распознавание или осознание только той части или формы инстинкта, которая приемлема другими людьми и соответствует собственным внутренним стандартам. То, что действие допустимо, позволяет избежать наказания, а приемлемость желаний и чувств приносит ту же самую пользу по отношению к чувству вины. Например, если реальным инстинктивным желанием сына является сексуальное обладание своей матерью, защитные формы могут представлять собой осознание и готовность действовать согласно своему желанию оставаться с ней и оберегать ее, чтобы не случилось никакой беды. Защитные желания и действия не только принимаются другими людьми и собственным суперэго, но они также приносят частичное инстинктивное удовлетворение, которое обеспечивается близостью к матери и сохранением ее для себя.

Из моего описания способов возникновения защитных процессов может показаться, что они достаточно редки. На самом деле это не так. Пониманию в духе Фрейда более соответствует высказывание, что защита повсеместна, поскольку инстинкты никогда не имеют нулевой интенсивности и, следовательно, конфликты между инстинктивными и социальными целями, которые являются основой защиты, существуют всегда. Несмотря на то, что наблюдается частный случай определенной защитной реакции, это не означает, что не действовал никакой другой вид защитной реакции, связанный с другим инстинктом и особыми формами основного конфликта. Поскольку все поведение мотивируется или запускается инстинктом, по Фрейду, это также означает, что все поведение является защитным.

Действительно, это заключение имеет чрезвычайно важное значение. Если все поведение защитно, значит, личность не осознает истинных желаний, чувств и целей. Хотя эти истинные инстинктивные элементы представлены в психике, они представлены как образования, невозможные для осознания. Парадокс этой позиции был основой многих нападок на теорию Фрейда и будет рассмотрен в главе 5 данной книги. Если все поведение защитно, значит, все психическое содержание, которое мы осознаем, является не более чем эпифеноменом или, другими словами, бледной тенью правды. Таким образом, желание быть с матерью и заботиться о ней легко могло быть просто частью тех чувств, которые испытывают при реальном желании сексуально обладать матерью, но об этих желаниях даже не догадываются.

Совершенно ясно, что защита служит для того, чтобы сохранять все, что было вытеснено из сознания в более или менее неопределенном состоянии. Таким образом, правда о себе самом, скорее всего, постоянно не соответствует действительности. Так вот, обратите внимание: утверждение, что все поведение защитно, имеет более тревожащий скрытый смысл, чем утверждение о том, что только некоторые виды поведения считаются защитными. Если, как полагал Фрейд, правда о себе не более чем постоянное несоответствие действительности, тогда каким образом может происходить научение и какие реальные изменения личности могут иметь место? Забудем на некоторое время о возможности изменения в психоанализе – той форме психотерапии, которая связывается с позицией Фрейда, – и мы отбросим как бесполезные некоторые из наших наиболее взлелеянных идей о рациональности как основе жизни и воспитания. Если логическое размышление и обсуждение не могут реально соответствовать действительности, то как эти процессы могут приводить к значимому результату. Выдающийся персонолог и анти-фрейдист Гордон Олпорт рассматривает эту проблему следующим образом.

До сих пор "науки о поведении", включая психологию, не нарисовали нам образ человека, способного творить или жить в демократическом обществе. Эти науки большей частью скопировали модель бильярдного шара из физики, которая сейчас, конечно, устарела. Они вручили нам в руки психологию организма, которым управляют стимулы и который зависит от окружающей среды... Но теория демократии подразумевает также, что человек обладает определенной мерой рациональности, долей свободы, общим сознанием, собственными идеями и уникальной ценностью. Мы не можем отстаивать избирательные права или всеобщее образование так же, как и адвокатские свободные дебаты, и демократические институты, но тем не менее человек имеет потенциальную возможность получать от них пользу.

Поскольку все поведение, согласно Фрейду, не только мотивировано, но и защитно, мы вынуждены в этих рамках признать ту точку зрения, что человека контролируют силы изнутри и на него оказывают давление извне, что настолько же неразумно, как неразумно не признавать этот убийственный факт!

Вы можете подумать, особенно при чтении последней фразы, что я несправедлив по отношению к Фрейду. Все-таки на самом деле не подразумевал ли он, что, пока существует конфликт, который мы облегчаем посредством защитных процессов, нам необходимо быть особенно осторожными, чтобы признать, что то, что мы осознанно думаем о себе, вовсе не обязательно является всей правдой. Если это так, тогда сократовское предписание познать себя полностью соответствует фрейдовской точке зрения. Фрейд просто разъяснил, насколько важно попасть на самую глубину нашей психики, ведь то, что мы можем легко узнать, не является самым важным. Вы можете указать на то, что использование Фрейдом метода свободных ассоциаций доказывает его уверенность в том, что блокировку сознания, которая вызывается защитой, можно обойти. Хотя современные психоаналитические мыслители доработали позицию Фрейда так, чтобы эта точка зрения была более правдоподобной, она тем не менее искажает тот смысл, который вкладывал в нее Фрейд.

Многие находят аргумент, представленный в последнем параграфе, практически непреодолимым, поскольку он представляет, что образ человека обманчив; эта позиция глубоко укоренилась в западной научной мысли и религии. Но на самом деле, даже если вы думаете, что лучше познаете себя через интроспекцию и переживание, даже если вы думаете, что обнаружили свои фобии, защитные действия и основные инстинкты, Фрейд вам бы возразил, за исключением тех случаев, когда вы несколько лет подвергались психоаналитической процедуре. Фрейд истолковал бы ваши настойчивые попытки интересоваться природой собственных защитных операций и реальных желаний как защиту саму по себе. Вы не можете знать реальную правду о себе просто потому, что у вас есть благородная цель не обманывать себя и упорно над этим работать.

Ключ к пониманию того, почему вы не можете заглянуть в вашу собственную защиту, находится в утверждении, что защитные процессы расположены вне сознания. Если ваша защита действовала осознанно, тогда она вовсе не будет эффективной. Вы знаете, что вы просто лгали себе и всему миру. Сознательно осуществляемые процессы защиты не избавят вас от чувства вины, хотя могут успешно предотвратить наказание. На самом деле у нас у всех есть средства для сохранения от других того, что является нашим сознательным намерением в том случае, если мы знаем, что оно не будет принято остальными. Если бы вы так не делали, тогда бы у меня не было возможности предоставить вам интуитивную основу для понимания того, что имел в виду Фрейд, говоря о ядерной тенденции. Но, несмотря на то что эти средства для одурачивания других похожи на защиту в понимании Фрейда, они имеют большое и очень важное отличие. Защита – это способ лгать себе точно так же, как и другим людям.

Ложь себе только тогда эффективна, когда вы ее не осознаете. Следовательно, в том утверждении, что защита действует бессознательно, и скрыт смысл, что вы не способны проникнуть в глубь защитных процессов, чтобы найти правду, просто предпринимая усердные попытки сделать так. Несмотря на то, что у вас бывали необычные переживания кратковременного разрыва защиты, у вас нет опыта – интуиции – для полного понимания теории защиты. Вы вынуждены довольствоваться пониманием на основе рассуждений, элементы которого я пытался представить здесь. Если далее вы признаете, что, возможно, только сам человек может дать отчет в своих собственных защитных действиях и лежащих в их основе инстинктивных желаниях, вам все же придется от этой идеи отказаться.

Как было сказано в предыдущем абзаце, существуют промежутки времени, когда защита разрывается, и тогда происходит проблеск реальной правды. Это случается тогда, когда человек проходит процедуру психоанализа или очень сильно ослаблен в результате психологического или физического стресса. Симптомом нарушения защиты является острое чувство вины и тревоги – чувство, что жизнь скоро и ужасно закончится и на самом деле такому никчемному человеку просто незачем жить. Личность не может оставаться очень долго в таком состоянии и при этом поддерживать максимальную целостность и согласованность. Если защита не восстановилась ни после того, как был ослаблен источник разрыва, ни в результате психотерапии, результатом будет ощущение катастрофы или душевное расстройство. Я выбираю сильные слова, поскольку Фрейд подразумевал именно их, несмотря на то, что его смысл очень часто разбавлен, чтобы сделать его соответствующим цивилизованному личностному опыту. Фрейд чувствовал, что он говорит о причинах жизни и смерти, хотя то, что эти причины редко полностью переживаются, является наградой успешному действию защитных процессов.

Если защита, однажды разорванная, должна быть восстановлена, чтобы предотвратить катастрофическую дезинтеграцию личности, тогда это должно означать, что в психоанализе целью терапии не является устранение защиты. Точно так! Но что же тогда подразумевал Фрейд, когда символизировал цель терапии театральной аксиомой "там, где было ид, будет эго"? Чтобы подойти к пониманию утверждения, мы должны быть уверены, что мы ясно пониманием природу ид и эго. Ид является психическим образованием в форме желаний, чувств, эгоистичных инстинктов, истоки которых лежат в соматических и метаболических процессах. Как таковые инстинкты относительно неэффективны в мире; инстинкты не включают в себя знания о средствах, управляющих действиями, при помощи которых достигается удовольствие; инстинкты также не подразумевают знания о необходимости предотвратить открытый конфликт с другими людьми, для того чтобы заполучить объект, способствующий достижению удовольствия. Те знания о средствах достижения, которые способствуют удовлетворению инстинкта и соответствуют законным требованиям общества, и составляют большую часть того, что представляет из себя эго. Эго способствует достижению максимума удовлетворения инстинкта и минимума неприятностей посредством процессов восприятия, памяти, размышления и их отношение к нервной системе, повсеместно руководимых теми знаниями, которые упоминались выше. И наиболее важной частью эго является защита. Защитные процессы в широком смысле являются тем, что обеспечивает успешное функционирование основной тенденции жизни.

Высказывание Фрейда о психоанализе часто интерпретируют таким образом, что бессознательное должно стать осознанным и защита будет удалена в пользу более открытой основы для личного опыта. Это не совсем точная интерпретация. Несмотря на то, что ид большей частью бессознательно, что эго большей частью является сознательным, это не является правдой. Вспомним, что защита, которая сама по себе бессознательна, по Фрейду, представляет львиную долю эго. Таким образом, замена ид на эго вовсе не означает преобразование бессознательного в сознательное. Дальнейшее подтверждение этой интерпретации подразумевает понимание того, что значительная часть ид является бессознательной только благодаря действию защитных процессов эго. Каким образом можно вместо замены ид на эго подразумевать обращение бессознательного в сознательное? На самом деле Фрейд даже не мог подразумевать, что ид должно уйти, несмотря на то, что он это высказал, поскольку в его теории ид является естественной частью человека. Что он подразумевал, почему это высказывание сейчас стало фигуральным и поэтому неточным? Как вы уже догадались из моего описания ид и эго, которое было приведено чуть выше, я полагаю, что Фрейд подразумевал, что функционирование принципа удовольствия, которое успешно для ид в изоляции и так неэффективно в мире, должно уступить дорогу функционированию принципа реальности; тогда мы можем говорить, что психотерапия достигла успеха. Запомните, что функционирование принципа удовольствия является тем, что было названо Фрейдом всеобщей ядерной тенденцией жизни.

Пока я рассмотрел защиту как общий механизм нахождения компромисса между требованиями инстинкта и общества. На самом деле, фрейдовская теория личности рассматривает различные типы защиты более детально, чем другие теории, использующие общее понятие защиты. Его дочь, Анна Фрейд (1946), перечислила такие виды защиты, как вытеснение, регрессия, образование реакции, отрицание, проекция, идентификация, интеллектуализация, компенсация, изоляция, уничтожение содеянного и сублимация. До тех пор пока я не приступлю к обсуждению этих различных типов защиты в главе 6, которая посвящена периферическим характеристикам личности, важно осознать, что основным различием между видами защиты является степень, в которой они деформируют лежащие в основе инстинкты. Чем выше уровень психосексуального развития, тем больше личность обращается к таким видам защиты, которые минимально искажают инстинктивную реальность, например к такому виду защиты, как сублимация. Отклонения в развитии, вызываемые фиксацией (или остановкой в развитии), частично определяются существованием грубо искажающих видов защиты, таких, как проекция. Но даже самая высокая форма функционирования, свидетельствующая об идеальном развитии, характеризуется защитой. Наиболее точное описание цели психоанализа, если довести эту точку зрения до логического завершения, состоит в том, что нужно заменить ту защиту, которая грубо искажает истину, на ту, которая несет наименьшее искажение. Но поскольку не существует альтернативы защитному поведению, то не существует альтернативы по крайней мере некоторым искажениям того, что является реальной правдой, и, следовательно, не существует альтернатив некоторым знаниям, которые так и останутся бессознательными. Теория личности Фрейда, вероятно, является самой пессимистичной в истории.