ТЕМА АПОКАЛИПСИСА В ТВОРЧЕСТВЕ А. ВАРЛАМОВА

Пик апокалиптической литературы пришелся на Серебряный век. Наивысшую поглощенность переживанием грядущих глобальных исторических катаклизмов демонстрировало первое направление, представители которого создали ряд произведений с организующим их художественную идеологию апокалипсическим мотивом. Этот ряд сочинений И. Анненского, А. Блока, З. Гиппиус, Г. Иванова, Д. Мережковского. Особенностями эпохи Серебряного века называют ожидание эсхатологического взрыва – революции как конца света.

Позже, в конце восьмидесятых – начале девяностых годов по ошеломленной и весьма пестрой русской словесности (от грандиозной леоновской «Пирамиды» до вездесущего Вик. Ерофеева, через книги А. Кима, В. Распутина, Ч. Айтматова) прокатилась волна апокалиптической, причем не в религиозном, а в светски-катастрофическом понимании этого слова, литературы.

Писатели самых разных направлений, от реалистов до постмодернистов, представители разных политических взглядов, авторы разных возрастов избирали тему конца света в качестве основного мотива для построения своих сюжетов.

Выявленные кульминационные точки совсем не случайно оказались замкнутыми во временном пространстве завершившегося столетия. Они связаны с теми историческими периодами, которые отличались напряженной внутренней работой человеческого духа, направленной на поиски ответа на вопрос о путях будущего развития нации – Октябрьская революция 1917 года и перестройка 1990-х. Именно в эти десятилетия культура, отечественная литература включились в онтологический по сути своей поиск, предполагающий напряженное самоуглубление и самопознание с целью самоопределения.

Не стала исключением и проза Алексея Николаевича Варламова, которая представляет собой значительное художественное явление в реалистической литературе конца ХХ – начала ХХI века. Варламов – один из наиболее ярких прозаиков современности. Писатель способен мастерски рассказывать о самых актуальных проблемах. «Неизменными во всех сочинениях Варламова остаются его чуть стилизованный под «благородную старину» (скорее под Шмелева и Зайцева, чем под Лескова и Тургенева) мягкий повествовательный слог, сочувствие к робкому и душевно светлому «маленькому человеку», ненавязчивая, но ощутимая символика (часто религиозная), аккуратный психологизм, умиротворенные пейзажи и прочие признаки качественного традиционного письма», – говорит о писателе Андрей Немзер [1].

Творческое наследие писателя воссоздает культурную атмосферу эпохи, отражает субъективный авторский взгляд на политическую и литературную ситуацию в России рубежных годов.

В героях А. Варламова отчетливо и остро чувство случайности, ненадежности жизни и предчувствие Апокалипсиса. Неоднократно появляется мысль о «странности» героев писателя, об их непохожести на привычных людей. Варламовские герои следуют велению судьбы; высший закон для них – вера в Бога как судьбы, и в этом следовании заключается их принадлежность к героям – мытарям. Писатель ищет новые возможности для изучения таких философских и вечных понятий, как «судьба человека» и «смысл жизни». Именно поэтому сопутствующим теме Апокалипсиса становится в творчестве писателя мотив судьбы, который получает новое, авторское воплощение, как в романе «Лох», так и во всем творчестве А. Варламова.

Большое место в русской литературе XX века занимают произведения о судьбе человека. Каждый писатель по-своему старается раскрыть эту тему. Одни пытаются показать нравственный поиск человека, другие – через судьбу героев своих произведений решить сложные эстетические проблемы. Роман «Лох» был написан в тот период, когда талант Варламова еще жадно вбирал достижения «деревенской прозы». Обращение писателей-«деревенщиков» к «судьбе человеческой», к проблеме связи поколений, сохранение и передача духовного опыта определили то, что А. Варламов заявляет о себе как о писателе, способном сочетать обостренные социально-исторические начала с художественно-философским осмыслением краеугольных проблем человеческого бытия.

Судьба – важнейшая категория сознания, с помощью которой строится картина мира. «Мне судьбы и эпоха интереснее, чем тексты. И в своих романах я, как правило, обращаюсь не к частностям, а к судьбе», – говорит А. Варламов в своем интервью [2]. Писатель выводит тему судьбы человека на качественно новый уровень. Отличительным признаком именно мотива судьбы является его непосредственная словесная закрепленность в самом тексте романа «Лох», выраженная через устойчивые словесные формулы (фразеологические сочетания, повторяющиеся лексемы). А так как мотив судьбы сам по себе динамичен, то с ним связаны все движения в жизни героев.

Мотив судьбы находит свое отражение в индивидуально-авторской картине мира и репрезентируется в романе с помощью приема, названного нами «диалектикой судьбы». Многообразие и сложность контекстов, в которые включено слово судьба и его производные, множественность смыслов, порождаемых этими контекстами, позволяют говорить о судьбе в романе А. Варламова как о мотиве, обладающем сложной структурой.

Прием «диалектики судьбы» – это процесс движения и развития событий в жизни человека, не зависящих от его воли, но подвластное ему последовательное нравственное самосовершенствование и этическое возвышение; это зависимость жизни человека от воли Бога и невозможность предотвратить предписанную ему свыше судьбу.

А. Варламов – фаталист, по его мнению, драматизм человеческого бытия состоит в противоречии между неотвратимостью смерти и присущей человеку жаждой бессмертия. Воплощением этого противоречия является вопрос о смысле жизни и о зависимости человеческого бытия от Божьего помысла. А. Варламов считает, что жизнь человека наполняется смыслом в той мере, в какой он подчиняет ее исполнению воли Бога. Наблюдения над своим жизненным опытом привели писателя к выводу о том, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры. А если человек верит в Бога, то не имеет права бороться с судьбой. Мотив судьбы в прозе А. Варламова отражает две ключевые идеи языковой картины мира: идею непредсказуемости будущего и идею, согласно которой человек не способен контролировать происходящие в его жизни события. Мотив судьбы приобретает в романе религиозно-философский смысл. Главными доминантами, связанными с воплощением исследуемого мотива в творчестве автора, являются «бытовая» характеристика судьбы как жизненного пути от рождения до смерти и «бытийная» – судьба как духовный путь человека к вере в Бога.

Мотив судьбы присутствует в мифологических, религиозных, философских и этических системах, представлен в истории культур мифами, персонификациями, притчами, аллегориями, астрологической и иной символикой, ритуальными действиями, гаданиями, народными приметами, знаками и, наконец, богатыми семантическими полями. С понятием судьбы связан широчайший круг проблем – это и содержание понятия, его место в различных системах; понятие судьбы в обыденном сознании человека; понятие судьбы в индивидуальных мировоззренческих системах; универсальные признаки понятия судьбы и пределы его варьирования.

Судьба интерпретируется по-разному. С одной стороны – это понимание ее как фатума (рока): от античных Мойр до современного теистического провиденциализма. С другой – судьба мыслится как продукт сознательного ее созидания: от архаических представлений, отраженных в многочисленных пословицах (например, «посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу»), характерных для всех национальных культур, до марксистского «человек – творец и хозяин своей судьбы» [3, с. 805].

Для А. Варламова искусство «диалектики судьбы» – это основное качество в характеристике его как художника, едва ли не самое существенное из качеств, определяющих его творческую силу. Писатель стремится к познанию закономерностей жизни человека. Он изучает тайны жизни человеческого духа в самом себе, что дает ему основу для изучения человеческого бытия вообще. Главным объектом анализа А. Варламова становится жизненный путь героя романа «Лох» (судьба Тезкина), диалектика его духовной и физической природы.

Судьба – признанная сила в мире варламовских героев и важный фактор мироощущения писателя. Судьба у А. Варламова по своей сути недоброжелательна к человеку, поэтому и появляются такие ее эпитеты и характеристики, как «испытания судьбы», «превратности судьбы», «насмешница судьба», «смеющаяся судьба», «судьба, проклятая его ведьма».

Судьба тяготеет над Александром Тезкиным. Представления о судьбе как высшей силе возникают тогда, когда герой А. Варламова в «бытийном» пространстве, после того, как ему было предназначено судьбой умереть, начинает бороться с ней и стремиться к вере в Бога. Это представлено ощущениями героя, его внутренними переживаниями, его психологической характеристикой. «Он вдруг ощутил, что отныне его жизнь обретет тот смысл, которого ей недоставало прежде. Исполнится его предназначение и оправдается так мучившее его извлечение из тьмы. Впервые после того, как они ходили с Козеттой в храм, ему снова захотелось помолиться Богу в теплой и бессознательной благодарности за то, что мир так устроен, и женщина может родить ребенка, а мужчина стать его отцом. Тогда схлынут вся тоска и разочарование, и истинной жизнью окажется возникшее из небытия существо. И Бог даст, судьба его окажется куда более счастливой, чем судьба его молодых и беспутных родителей» [4, с. 30].

Герой принимает вызов судьбы, проблема судьбы, как она предстает в романе, переводит вопрос человеческого существования из сферы быта в духовно-нравственное совершенствование героя. Сосредоточенность на судьбе неотделима у А. Варламова в романе от постоянно мучивших его роковых предчувствий Апокалипсиса.

Воплощение мотива судьбы на уровне пространственной организации романа связано с делением пространства произведения А. Варламова на «бытовое» и «бытийное», где судьба воплощается по-разному. Так проявляется прием «диалектики судьбы» на уровне хронотопа, когда герой существует в двух мирах – пространствах, где в «бытийном» пространстве проявляется чрезвычайная интенсивность внутренней жизни. Именно при изображении такого героя в полной мере проявляется варламовский прием «диалектики судьбы», прием аналитического объяснения сложнейших жизненных вех его жизни. И уже тогда, когда он приходит к вере, судьбой для него становится сам Бог. С точки зрения А. Варламова, счастье или несчастье, но в соответствии с судьбой, с ней можно играть, можно ее искушать, но нельзя подчинить ее себе. Отсюда и приход Тезкина к вере в Бога, и понимание Бога как творца судьбы.

Воплощение исследуемого нами мотива реализуется с помощью символов судьбы и ее мифологических характеристик. «Бытийное» пространство романа «Лох» представлено символическим и мифологическим уровнями реализации мотива судьбы (его внешним содержанием – символами и мифологемами и внутренним содержанием – поиском духовных ценностей, где данный мотив получает четкое мировоззренческое, христианское обоснование).

Символическое воплощение является для А. Варламова формой для выражения определенных воззрений на судьбу. Внешнее содержание мотива судьбы здесь представлено символическим уровнем – такими средствами языковой объективации, как ассоциативная группа – звезды. Репрезентантом судьбы часто выступают звезды на небе, ведь в культурной традиции звезда выступала в качестве женского начала, была объектом поклонения, к которому обращались с молитвами, отсюда и понятие «путеводная звезда».

«Ему казалось, что небо заключает в себе некую неимоверную тайну, единственную достойную того, чтобы к ней стремиться, и сообразную человеческой душе, ибо звезды и все небесные светила суть только завеса, отделяющая этот мир от того, куда он не попал по какой-то случайности. Но близость к тому миру уже отравила его разум, и ничем иным заниматься он был не в состоянии. Он снова теперь желал подняться к этой завесе, встать на краю и заглянуть туда, куда не дано глядеть смертным, чтобы получить ответ на томившие его вопросы о смысле и таинстве скоротечного и несправедливого земного бытия» [4, с. 33] или «Он почувствовал вдруг в одну ночь, когда вскрылась река и в ее заструившейся воде замерцали опрокинутые вниз звезды, снова началась весна и зашумел водою голый лес, но вода эта едва ли успела бы скатиться в древнее озеро, где гулял былинный купец Садко и совсем недавно еще белели паруса купеческих ладей, – он почувствовал, что там, в надзвездной вышине, за глубинами всех вод, где в незримых весах решается в эти капельные дни судьба мира, быть может перевесит какое-то иное соображение, случится чудо, и неизбежный конец земной истории в который раз отодвинется, ибо есть где-то неведомые ему, Тезкину, люди, молящие об этой отсрочке Отца Небесного и готовые страдать за этот мир, только их мольбами все еще стоящий» [4, с. 69–70].

Ключевой образ – символ воплощения мотива судьбы в прозе А. Варламова – звезда в целом получает положительную оценку и отражает традиционное отношение к звезде как главному путеводному символу в человеческой судьбе.

Исследуемый нами мотив реализуется и через понятие «случай», который является в творчестве А. Варламова событийным наполнением судьбы. Судьба как игра случая – точечное, однократное вмешательство судьбы в жизнь героя, приводящее к определенным изменениям, – то, что принято обычно называть стечением обстоятельств:

«- Я не знаю, – ответил Тезкин, – я ведь, батюшка, не христианин. Я здесь человек случайный.

- Случайный? – переспросил священник удивленно.

- Да, мне кажется, что я вообще человек случайный. Я, быть может, и верю в Бога как в некую высшую силу, но верить так, как вы или эти женщины, я не могу» [4, с. 54].

Александр Тезкин – хаотичная личность, у него нет устойчивого идеала. В бытовом пространстве Саня не является носителем высоких христианских нравственных ценностей. Но в бытийном мире герой духовно возвышается, постепенно приходя к обретению веры в Бога как главного ориентира в жизни. Он, в конце концов, смиряется с тем, что бороться с судьбой как божественной силой бесполезно.

Мотив судьбы имеет в романе и мифологические воплощения. А. Варламов обращается к греческой архаике в выборе олицетворения судьбы, которая предстает в виде трех сестер. Это мойры Лахесис («дающая жребий»), Клото («прядущая») и Антропос («неотвратимая»). В них воплотилась идея судьбы как неизбежности, довлеющей над человеком.

«- Что делать? – усмехнулся Тезкин. – Было у отца три сына, двое умных, а третий дурак. Судьба у меня такая. Ты веришь в судьбу?

- Нет, не верю.

- А я верю. Верю в то, что живут где-нибудь на небе, а может быть, и на земле три старухи мойры: дающая жребий, прядущая и неотвратимая. И никуда от этих старух не уйти, и жаловаться, и пытаться что-то изменить – все напрасно. А единственное, что остается, когда помыкаешься, подергаешься из стороны в сторону, шишек разных набьешь, остается только эту судьбу возлюбить, какой бы злой она к тебе не была, и следовать за ней с покорностью» [4, с. 52].

В надежде вновь встретиться с любимой девушкой, Тезкин борется с судьбой, но понимает всю бессмысленность своих желаний: «Наконец он очнулся и сел к столу с твердым намерением тотчас же написать письмо, умолив ее вернуться и с той минуты никогда не расставаться. И плевать ему было на все внутренние позывы и запреты, на все нити мойр и катящиеся перед ним клубки – пусть они перепутаются и сгорят. Он согласен жить, как все, согласен с тем, что звезды – это невыгодно, с тем, что мир его победил и поймал. Но тут тезкинский взгляд упал на начатый лист бумаги, и Саня, словно монах, смущенный бесовским видением, сотворил в мыслях нечто подобное отгоняющему нечистую силу знамению, взял ручку и стал снова упорно писать, хотя теперь-то уже совсем непонятно было, для кого и для чего он все это делает» [4, с. 44].

Судьба у А. Варламова помимо того, что она ассоциируется с женщиной, при этом получает негативную оценку: «Впору было броситься обратно, схватить моторную лодку и ехать в Петрозаводск – судьба, проклятая его ведьма, обменявшая на жалкое существование его свободу, снова над ним посмеялась, творя свой веселый эксперимент и глядя с высоты, как он корчился, как рвал и метал, пересыпая весь мир проклятьями, и наконец упал без сил на кровать» [4, с. 44].

В сфере духовного знаки судьбы в прозе А. Варламова связаны с прозрением героя, которое приводит к духовному перерождению. Смерть становится итогом нравственных исканий Александра Тезкина, который наперекор судьбе последовательно пронес через всю жизнь одну и ту же идею – идею о нравственном самоусовершенствовании и пришел к вере. В религиозный праздник на Пасху Саня Тезкин окончательно обретает веру, заканчиваются его духовные поиски истины. Он в молитве обращается к Богу: «Господи, – прошептал он, – если смиловался Ты над всеми нами, если простил нам наши грехи и подарил Свою великую радость, подари мне мою – верни мне ее, умоляю Тебя, верни» [4, с. 70]. Результатом того, что Господь принимает «блудного сына» Александра, становится воссоединение влюбленных – Катерины и главного героя.

А. Варламов создал произведение о сложном и тернистом пути человека к Богу. Главной темой художественных исканий А. Варламова является показ постоянного роста человека как существа, воплотившего в себе путь духовного прозрения, поэтому неудивительно, что мотив судьбы оказывается доминирующим в романе «Лох». Данный мотив получает четкое мировоззренческое, христианское обоснование. Герой осознанно, исходя из своих внутренних побуждений, искренне веря сердцем и душой, готов духовно прийти к Богу, как «блудный сын». Автор изображает русский характер с его постоянной тягой к религиозности. По А. Варламову, русский человек всегда занят поиском путей к праведной жизни. Его переоценка ценностей становится мучительным процессом, и тогда возникает в романе писателя мотив судьбы и тема Апокалипсиса.

В русле религиозно ориентированной прозы А. Варламова происходит переосмысление взаимосвязи судьбы отдельного человека с судьбами всего человечества, взятыми в библейском масштабе. Человек конца ХХ века, подвергнутый неимоверным испытаниям, ощущает свою богооставленность, но тем сильнее тяга найти некие опоры, получить ответы на экзистенциальные вопросы.

Приверженность художественного мира писателя к христианскому мировидению и традиционным моральным ценностям работает на преодоление чувства катастрофичности и хаотичности бытия. Нравственные поиски героев отражают раздумья автора о добре и зле, о способах самосовершенствования человека, о необходимости веры, которая позволила бы людям обрести устойчивость и выйти из катастрофической ситуации. А. Варламов ищет в религии способ изменить мир.
Библиографический список
1. Немзер, А. И правильный, и молодой [Электронный ресурс] / А. Немзер // Время новостей. 07.03.2006. – Режим доступа: http://www.vrem­ya.ru/2006/39/10/146976.html.

2. Варламов, А. Н. Главное для меня – мотив судьбы [Электронный ресурс] : интервью с писателем Алексеем Варламовым / беседовала Ольга Антонова // Книжное обозрение. 03.09.2007. – Режим доступа: http://www.big­book.ru/smi/detail.php?ID=3253.

3. Постмодернизм [Текст] : энциклопедия. – М. : Интерпрессервис ; Книжный дом, 2001. – 1040 с.

4. Варламов, А. Н. Лох [Текст] : роман / Алексей Варламов // Октябрь. –1995. – № 2. – С. 3–84.

Научное издание

Выпуск 6

Сборник статей

Научный редактор А. Э. Еремеев

Ответственный редактор В. А. Евдокимов

Техническое редактирование

и компьютерная верстка Г. А. Диль

Рег. № 76 (от 25.12.2011 г.) Подписано в печать 01.02.2012 г.

Печать на ризографе. Бумага офсетная. Формат 60х80 1/16.

Печ. л. 8,25. Уч.-изд. л. 10,45. Тираж 100 экз. Заказ 71.

644105, Омск, ул. 4-я Челюскинцев, 2а.

____________________________________________________

Отпечатано в полиграфическом отделе издательства НОУ ВПО «ОмГА».