Танит ли попутчики

он видел жениха, который ехал на свою свадьбу, подобно Фелуче, радостный

молодой парень, работавший полгода и копивший деньги, чтобы заключить в

объятия девушку своей мечты.

И, возможно, общество.

Ночь начинала менять окраску окружающего. Лавандовые и сумерки и хлопья

снега, которые напоминали бледно-голубые перья птицы. Фелуче все еще

галопировал впереди.

Посреди размытой голубизны возник темный твердый контур. Все казалось

призрачным, а новообразование - в особенности. Неужели они в конце концов

добрались до Арноса? Или это был город-мираж, вызванный колдовством старой

ведьмы?

Когда подъехали ближе, Хейвор различил форму и величину. Не город, а

Когда-то в строении бушевал пожар. Оно было выедено пламенем, как

устричная раковина, изжевано, как мозговая кость жадной собакой. Было

безжалостно голо. Оставалась только маска.

НОЧЬ
Чернота ночи накрыла небо и землю, но мерцающий снежный узор бледно

выделялся на фоне темной почвы. За краем светового круга, который

образовывал костер, поднимались обглоданные руины. За ними лежала чужая,

тихая местность, серо-белая лента дороги, на которой ничто не двигалось, не

шевелилось, кроме слабого снежного ветерка, веявшего над пустотой.

Они накормили лошадей и поели сами. Фелуче казался возбужденным,

нетерпеливым и вздрагивающим, как костер или же как человек в лихорадке. Как

Качиль. Он травил анекдоты, рассказывал о своей семье на юге, об отце,

тучном торговце полотном, о заботливой матери или о своих проделках в

войске. Говорил быстро и непрерывно.

Хейвор слушал, но сам не произнес ни слова. Он наблюдал за Фелуче.

Прежде он никогда не видел своего спутника в таком настроении, и в закоулках

его мыслей постоянно гнездился настойчивый, могильный страх.

Один раз Хейвору показалось, что он услышал тягучий вой волка. Он

напряг слух, но звук не повторился. Это было странно, следовало бы услышать

множество волков. Теперь, когда выпал первый снег, стаи наверняка выходят из

чащобы.

Фелуче лежал, опираясь на локоть, и с улыбкой смотрел на кожаный мешок

некоторое время он завернулся в свое одеяло и зевнул.

- Ночь безлунная, - сказал Хейвор - Нам лучше посменно сторожить.

Первые часы мои, а потом я тебя разбужу...

- Залезай под одеяло! Я посплю и без твоей защиты, но, надеюсь, со

сладкими снами, - Фелуче тихо засмеялся.

Пока Хейвор за ним наблюдал, он, улыбаясь, закрыл глаза, и, казалось,

тут же погрузился в сон. Огонь бросал бронзово-красные блики на его лицо.

Через некоторое время Фелуче повернулся спиной к Хёйвору.

Хейвор время от времени бросал ветки в костер, но свинцовая усталость

овладела им. Он внимательно огляделся и лег, как это сделал Фелуче.

- Мне нечего бояться, - подумал он и тут же поправился. - Пока нечего

бояться.

Неожиданно над ним появилась огромная луна. Надутая, темно-желтая луна,

вырезанная из янтаря или изготовленная из золота, гигантское водяное колесо

в небе. И на фоне желтого шара вырисовывались три дымных пятна, которые,

сжимаясь, образовывали три силуэта. Двое мужчин с жесткими, ясными

очертаниями, а между ними девушка с длинными развевающимися волосами.

Гиганты в воздухе.

Вот, где поджидал страх, во сие, как он и подозревал.

Хейвор боролся, чтобы остаться бодрствующим, но фигуры уже побледнели,

и сама луна съежилась как

Свечной огарок. Эта ночь не была предназначена для него. На него

опускалась глубокая, темная сфера сна. Он погружался, словно отягощенный

свинцом, в складки плаща, и его страх тонул вместе с ним.

Фелуче проснулся у ворот замка. Проснулся, полный Ожидания, и не

обманулся. Все кардинально переменилось.

Замок был цел и так светел, словно сиял изнутри. На колоннах больших

решетчатых ворот горели два факела в пестрых стеклянных трубках, они

отбрасывали зеленые и рубиновые пятна света на широко раскрытые железные

створки и вымощенный въезд. Фелуче пересек проход и шагнул на ступени.

Он прошел резной деревянный портал и каменные хищные птицы с глазами из

отшлифованного кварца с хрустом вытягивали шеи, чтобы глянуть, когда он

проходил мимо них. Он засмеялся, в восторге от их причуд.

Полы замка были выложены маленькими квадратными плитками черного,

багряного и белого цвета. Он дошел до распахнутой створчатой двери, на этот

раз обитой золотом, и обнаружил банкетный зал.

Светильники в зале были из голубого, фиолетового и темно-красного

стекла, поэтому хаотичные, необыкновенные расцветки пульсировали в

помещении. Занавески и гобелены украшали стены, каждый гобелен стоил целое

состояние, как Фелуче, будучи сыном торговца полотном, догадался сразу,

бросив украдкой взгляд. На длинном столе в золотых канделябрах горели

высокие свечи. Столешница сгибалась под испускающими пар блюдами с мясом,

изящными печеностями и изысканными фруктами, а между ними стояли сосуды с

вином, как будто все только что было доставлено с кухни. Где-то играла тихая

музыка, но музыканты оставались невидимыми.

Четыре золотых стула были придвинуты к столу. На верхнем и нижнем конце

стола сидели двое мужчин в черных одеяниях - его хозяева. Напротив Фелуче

сидела прекрасная женщина, взглянуть на которую он мечтал уже несколько

дней. Когда он посмотрел на нее, она встала и, обойдя вокруг стола, вышла

ему навстречу. Она была всем, о чем он грезил, и даже больше.

Ее кожа казалась светлой и гладкой как тонкий пергамент, волосы сейчас

не падали свободно, а были заправлены в искусную прическу, с локонами и

косами, пронизанными перламутровыми шнурами; Ее брови и густые длинные

ресницы имели тот же золотой оттенок, как кайма накидки священника, но глаза

мерцали черным, как глаза каменных птиц в портале. Она носила одежду из

темно-голубого шелка, которая зимой напоминала о лете, и скреплялась поясом

в виде глотающих друг друга золотых гадюк. Из змеиных пастей выглядывали

сапфиры.

Она улыбнулась, взяла Фелуче под руку и подвела к стулу. Он должен был

сидеть напротив нее, между двумя одетыми в черное мужчинами. Он почти не

замечал их, так приковывала его взгляд женщина. Не предрекала ли его

тщеславная мать, что ее красавчик сын в один прекрасный день сделает

блестящую партию и, благодаря женитьбе, поднимется над своим сословием?

Мужчина слева налил Фелуче пива, а другой отрезал ему мяса. Фелуче ел и

пил с волчьим аппетитом. Еще никогда он не пробовал таких вкусных блюд и

тонких напитков. Хозяева замка ничего не ели, но это не удивляло Фелуче. И

то, что они не произнесли ни слова, не беспокоило его.

Конечно, он следил, чтобы не есть с жадностью. Он чувствовал

благородную атмосферу сдержанности. И это чувство не обмануло, так как через

некоторое время блондинка поднялась, протянула ему руку, и Фелуче каким-то

образом догадался, что должен пригласить ее к танцу.

Это был торжественный танец, Фелуче не знал его, но ему удалось так

элегантно делать свои шаги, что этот прокол не бросался в глаза. После танца

партнерша повела его в небольшие покои, где светильники мерцали зеленым и

небесно-голубым, а бассейн в середине пола был наполнен. Комната была так

прекрасна, что Фелуче не мог себе такое представить даже в самых смелых

мечтах.

пузыриться гладкое зеркало посередине. Маленький пруд был зеленым, и

роскошные пестрые рыбки шныряли в нем тут и там.

На краю бассейна женщина остановилась и протянула ему кончики пальцев

для поцелуя.

До этого момента Фелуче был возбужден и уверен в победе, но, когда его

губы коснулись прохладной, бледной кожи пальцев, от них, казалось,

взметнулся холод, пронзивший все его тело.

А затем ее белые, прекрасные руки скользнули мимо его лица и легли ему

на шею.

пестрые светильники, и в наступившей темноте Фелуче обнаружил, что его

обняла

Не девушка, а высокая темная тень с жесткими, беспощадными костистыми

трясущимися пальцами ни кожаных перчаток, ни плоти, а жесткие, голые кости.

Руки скелета душили его.

Фелуче испустил приглушенный крик. Он колотил по призрачной фигуре и

натыкался на кости. Из глазниц черной маской навстречу ему зияла пустота.

Отчаянно защищаясь, Фелуче поскользнулся, упал и почувствовал

обжигающе-холодную воду бассейна на своей коже. Пол под его ногами был

скользким. Тень не оставляла его, она последовала за ним с нечеловеческой

силой вдавила его в ледяной, жидкий огонь.

Хейвор открыл глаза. На утреннем небе стояли нежные облака-паутинки, а

за ними солнце распространяло бессильный розовый свет.

Его тело было пронизано холодом. Он крепко спал, и свинцовая усталость

все еще сжимала его. Костер уже давно не горел.

Хейвор одеревенело поднялся и потянулся. Затем, нагнувшись, чтобы

заново раздуть огонь, он заметил, что Фелуче не было.

Он резко повернулся и бросил взгляд на кожаный мешок, но контур кубка

выделялся ясно. Он увидел одеяло Фелуче на земле - точно там, где южанин

прошлым вечером улегся спать. Три лошади стояли, привязанные в углу, и

тряслись от холода.

Хейвор пошел тяжелыми шагами по искрошенной плитке к одной из трещин в

стенах старого замка и глянул через нее. Снежный простор, черные остовы

деревьев. Ни дымка, ни звука, ни следа жизни.

Хейвор пошел назад и остановился возле серого пепла кострища. Через

некоторое время он крикнул:

- Фелуче!

Где-то потрескивали на морозе старые ветки. Хейвор побрел через руины,

ища дорогу между кучами обломков рухнувшей крыши. Он пришел к месту, где

когда-то находился высокий портал, на полу лежал толстый слой пестрых

стеклянных осколков.

- Бывший банкетный зал, - догадался он. Длинный металлический стол был

перекошен от жара когда-то бушевавшего тут пожара. Тяжелая балка лежала

поперек столешницы.

В стене виднелась арка, а за ней находилась разрушенная комната, в

которую сверху и с двух сторон стекал холодный зимний день. В центре комнаты

в пол был вделан бассейн, нежный зеленоватый лед покрывал воду, по краям

растрескавшийся и поломанный.

Хейвор подошел ближе и заглянул в глубину. Через лед и отражения

облаков он пристально смотрел в пару широко раскрытых глаз.

Осознание как туман рассеялось в извилинах мозга Хейвора.

Фелуче лежал в искусственном водоемчике, достаточно глубоком, чтобы

утонуть. И когда Хейвор заново рассматривал остекленевшие глаза, что-то

шевельнулось, всплыло на поверхность. Горсть волос, длинный, мерцающий

золотом, водоворот, медленно описывающий круги и извивающийся.

- Итак, я следующий, - подумал Хейвор. И ужас вошел через широко

открытую дверь в его мысли.

Он пошел к лошадям, взобрался на своего вороного, а двух повел за

поводья следом. Ветер дул ледяными иглами, но он его не чувствовал. Кубок,

прикрепленный к седлу, ударял по колену.

Удалившись на полмили от руин, он оглянулся через плечо и заметил вдали

что-то похожее на тень, отражение, облако.

Хотя теперь он ехал один, он по-прежнему имел попутчиков. И отделаться

от них не имел, видимо, возможности, до самой смерти.

АРНОС
Вторая половина дня наступила в Арнос, усталая и желтая под низким

небом.

дверей. Только горбатый карлик, приютившийся в тени ворот и клянчивший

монеты, услышав стук копыт, вскинул голову. Он увидел подъезжавшего на

вороной лошади солдата, ведущего за собой двух коней без всадников.

Карлик выскочил на дорогу и поднял свою чашку за подаянием.

Солдат повернулся в седле, выудил монетку, а затем, казалось, ему

пришла в голову какая-то мысль, и он помедлил. Но тоскливое, отчаявшееся

лицо калеки переубедило его. Он бросил в сосуд блестящий круглешок.

- Скажи, где живет священник?

Карлик, тряся головой, показал на свои губы. Он был нем.

- Ты можешь проводить меня? Карлик засиял и помчался по улице,

останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть, следует ли за ним солдат.

Так они двигались через переулки и улицы Арноса. Карлик ковылял и

подпрыгивал впереди, солдат медленно ехал позади него. Они достигли площади,

где полуразвалившаяся церковь склонилась к стенам маленьких соседних домов.

Карлик указал на один из них. Дом священника.

Хейвор посмотрел сначала на дом, затем на жалкую церковь. Его глаза

слезились от холода. Бедность этих стен подавляла его. Чтобы жить в них,

одной надежды было мало. Но ведь он пришел, чтобы найти надежду, утешение

или защиту? В принципе он не ожидал ничего. Хейвору пришло в голову, что он

осуществляет своего рода ритуал, подобно лицедею, который великолепно провел

свою роль, не упустив ни одного слова или жеста.

Он поймал себя на том, что детально рассматривает церковь. Она была

стара. Башня поднималась тремя уступами из бурого камня, с узкими черными

оконными щелями. Свет играл вокруг одной, повернутой к солнцу стороне. Тени

теснили другую. Святой Круг на шпиле возвышался серебром в мутных желтых

облаках.

- Он видел как умирают люди. Одни расставались с жизнью гордо и слепо,

другие кричали - во власти страха. Третьи, подобно ему в нынешней ситуации,

казались вцепившимися в какой-то предмет, булыжник, соломинку, - как будто

хотели сохранить в своей памяти его форму, цвет и структуру, каждую песчинку

и каждое и каждое волокно, дабы унести его в мир, лежащий по ту сторону

гильотины или виселицы.

Хейвор отвел свой взгляд от башни и оглянулся, ища карлика, но

маленький калека уже спешил прочь.

Перед церковью были перила. Хейвор привязал к ним лошадей, отцепил

кожаный мешок и положил в тени ворот. Затем он ступил в глубокую полость

церкви, неожиданно плененный воспоминаниями детства.

Мрачно, пыльно, голо. Центральный неф. Отражающая эхо вымостка между

стройными колоннами, подобно Призрачным пальцам, тянувшимися в высоту,

штандарты мутно-красного и пятнисто-золотистого цвета, развернувшиеся

опахалами над алтарем, Святой Свет в своих зеленых лампадках, бледные,

капающие воском ряды свечей.

Он стоял перед высеченным в камне Кругом и думал о том, как его,

пятилетнего, избили священники, потому что он сказал, что эта штука выглядит

как тяжелое колесо.

На его плечо неожиданно легла рука. Это была рука, которая тянулась из

детства в настоящее. Он ощутил на спине жгучую боль от удара кожаного ремня

и резко повернулся, хватаясь за нож.

Священнику было около тридцати. Строгий, сильный и высокий мужчина,

способный при необходимости защитить себя. Взгляд монаха скользнул по

боевому поясу Хейвора, но он спокойно сказал:

- Я не хотел тебя пугать, солдат, но ты носишь кольчугу южанина, и богу

ведомо, что мы хорошо оберегаем те немногие ценности, которые у нас еще

остались.

Храбрый человек, подумал Хейвор. Знает грубые привычки южан и

отваживается открыто об этом говорить:

- Я пришел не за тем, чтобы ограбить вас, отец, - сказал Хейвор. - Я

хотел кое о чем спросить. Священник улыбнулся.

- Это моя обязанность отвечать на вопросы, солдат. О чем же идет речь?

- Об Авиллиде. И о мертвом Господине Авиллиды. Священник сразу же стал

очень серьезным, глаза его, казалось, сузились.

- Я полагаю, у тебя есть весомое основание спрашивать именно об этом.

На карте, явно, стоит многое.

- Моя жизнь, - ответил Хейвор.

До сих пор в нем жило некоторое отрицание существующего положения

вещей. После этого ответа оно больше не имело смысла. Он видел черноту

преисподней, встающую из сосуда, и бросающуюся на него. Священник,

внимательно смотревший ему в глаза, видел ее, очевидно, тоже.

- Иди со мной! - сказал он и повел Хейвора из церкви в свой дом. У

портала Хейвор поднял кожаный мешок, священник не сказал ничего.

Дом священника был довольно жалок, голый, как и церковь, но без ее

замкнутого великолепия. К тому же было темно и священник, сняв с полки,

зажег маленький светильник. Несмотря на жестокий холод, в камине не было

огня.

Священник сел и предложил Хейвору сделать то же самое. Затем воцарилось

начало казаться, что никто из них уже не способен его нарушить.

Наконец Хейвор собрался с духом.

- Вы, возможно, знаете, что произошло в Авиллиде. Новости здесь

распространяются быстро.

- Да. Три дня назад мы видели знамение на северной стороне неба -

красный свет и красный дым.

- Авиллида стояла в пламени, - подтвердил Хейвор. Король - Черный

Медведь покорил город. Потом пошел грабеж.

- Так я и думал, - сказал священник.

- Значит, вы, возможно, знаете и то, что здесь? Священник отшатнулся,

все краски спали с его лица, кожа стала напоминать высушенное дерево.

- До меня дошел слух.., о большом золотом бокале... Хейвор достал

кубок. Вся комната засияла в его блеске, мерцание пронзило его руки, словно

сделав их прозрачными, заставило, подобно пламени свечи, выступить темные

артерии пальцев.

- Я нашел эту вещь в развалинах Авиллиды.., вместе с двумя людьми. Один

умер от лихорадки, второй утонул. Что-то преследовало нас. Я предполагаю,

что следующая очередь - моя.

- Ты суеверен? - спросил священник хрипло. - Боишься мертвецов?

- Нет, отец? Я верю только в то, что вижу. За нами в отдалении

следовало трое всадников, один из них в золотом шлеме. Сегодня я понял, что

этот шлем в действительности состоит из белокурых волос.., так как с

восходом солнца эти трое приблизились.

Глаза священника были направлены на руки Хейвора. Хейвор опустил взгляд

и заметил, что гладит металл, как будто это грива любимого коня или волосы

возлюбленной.

- Вы видите сами, - сказал он и заставил свои руки остановиться. - Что

произойдет теперь? Моя смерть неизбежна?

- Этого я не знаю, - ответил священник тихим, вымученным голосом. - Но

скажу тебе одно: Ты не должен смыкать глаз, пока не избавишься от этой вещи!

- Тогда скажи мне, как от нее избавиться, отец! Разве здесь.., в

церкви?

- Нет! Ради всего святого, не здесь.., и нигде на старой дороге! Ее

высокие деревья притягивают молнию. Попытайся продержаться до Венки! В

полумиле от города эта дорога кончается. А в Венке есть большая церковь со

святыми реликвиями... Возможно; там ты найдешь помощь.

- Всего лишь, возможно, - вымолвил Хейвор. - А до Венки три дня конного

пути? Что произойдет, если я просто оставлю кубок в Арносе, в сточной канаве

или перед какой-нибудь закрытой дверью?

Бледные черты лица священника сразу стали жестче.

- Тогда ты навлечешь на невинных проклятие, которое навлекла на тебя

алчность! Где бы ни спрятал ты это золото, это место будет осквернено во

веки веков. Кроме того сброд, который тебя преследует, чует тебя. Только

сильные слова и сильная воля еще способны спасти тебя. Возможно, в Венке...

- А, возможно, и нет, - добавил Хейвор. Внутри его, казалось, зазвенел,

а затем замолчал колокол.

- Совершенно верно, - ответил священник и опустил взгляд.

Хейвор поднял мешок. Золотой блеск опустился туда и лишил помещение

своих лучей.

- Глупец, вот кто ты! - священник разом вышел из себя. - Неужели ты

никогда не слышал историй, которые рассказывают о черном Маге и его отродье?

Этот бокал, до краев наполненный кровью, Служил при его греховных мессах для

принесения жертв гнуснейшим, отвратительнейшим из всех... - далее он не

говорил. Когда Хейвор достиг двери, священник тихо добавил:

- Ты имеешь знак Святого Круга на своем мече, чужак?

- Да, - ответил Хейвор. - Но он мало полезен, так как я не верю в него.

Прощайте, отец, спасибо за совет!

Священник поклонился и скоро услышал цокот копыт на улице. Но дыхание

смерти долго не хотело выветриваться из маленькой комнаты.

Круглое красное солнце стояло совсем низко. Хейвор иногда видел его

между крышами, пока ехал по извилистым улочкам Арноса.

Мешок казался тяжелее, словно кубок приобрел больше веса, словно смерть

двух человек легла грузом в зияющем черном отверстии. Возможно, и его

собственная гибель, которой он явно не мог уже избежать.

Какой же будет его смерть?

Ключом к душе Качиля были суеверие и страх, к душе Фелуче - честолюбие

и чувственность. С чем они подступятся к нему?

Я могу выехать из города, думал он, сесть на краю дороги и ждать ночи.

Ждать своих преследователей. Просто. Легче всего. Тем не менее, при всех

обстоятельствах он вел себя как животное, еще чуявшее возможность бегства.

У ближайшего угла стоял старик, вылавливавший отбросы из стока.

Хейвор окликнул его. Когда старик обернулся, Хейвор увидел, что тот был

слеп. Его бросило в дрожь от этой картины. Он встретил за последнее время

слишком много ущербных и искалеченных, они казались частью тьмы, которая

сжималась вокруг него.

- Ты знаешь в Арносе знахаря или собирателя трав? Старик склонил голову

набок.

- Собирателя трав, - сказал он, немного подумав. - В крайнем доме у

Когда Хейвор хотел тронуться дальше, человек резким голосом крикнул ему

вслед:

- Милостыни! Есть ли у вас монетка, сударь, без которой вы можете

- Конечно, - ответил Хейвор. - Но со мной кубок из Авиллиды. Ты все еще

хочешь моих денег?

Он не получил ответа, а когда повернулся, то увидел, что старик,

нащупывая дорогу, торопился прочь, как ослепленная светом дня мокрица,

которую обнаруживают под камнями.

Горькая улыбка заиграла на губах Хейвора. Он вез с собой огромное

сокровище, но был застрахован от разбойников лучше, чем любой торговец с

парой жалких медных монет.

Дома у Южных ворот плотно прижимались к валу - жалкие лачуги с

крохотными окошками и затхлой вонью бедняцкого квартала. Домишко торговца

травами был сооружен из бурого рассыпчатого кирпича, как и все здешние

строения, однако над притолкой, как знак его промысла, висела цепочка из

нанизанных на бечевку крысиных черепов.

Хейвор привязал лошадей к столбу перед домом. Входная дверь была

вынесена глубоко внутрь. Хейвор помедлил. Мутное зеленое оконце было такое

маленькое, что в нем нельзя было ничего разглядеть, однако из щелей и трещин

стен просачивался причудливый запах, смесь из растений, гнили. Компоста и

сена, острый и затхлый одновременно.

Хейвор постучал рукавом кольчуги. Казалось, от этого звука содрогнулся