Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

моей помощью у нее появилась «карта» травмы, она вполне осознала, что именно ей
пришлось пережить в отношениях с матерью. Но в настоящее время ей было необходимо
нечто более реальное, ощутимое, и это нечто она могла бы исследовать в безопасном
фемининном контейнере с другими мужчинами и женщинами. Семинар был организован как
четырехдневный интенсив на выезде в группе из примерно 20 женщин во главе с Эмили
Конрад.
Этот семинар с погружением оказался для Деборы настоящим прорывом. Его
проводили в палатке в лесу – это напоминало «хижину» из сказки. В одной части программы
группе были предложены упражнения на воображение. Звучала скрипичная музыка, и
каждой участнице нужно было представить, как она глотает яйцо – медленно – чтобы
создать разряженное пространство во рту и горле, а затем медленно двигать яйцо вниз по
позвоночнику, потом обратно вверх и вынуть яйцо из себя, контролируя при этом
равномерное дыхание и плавное движение яйца, внимательно отслеживая все возникающие
чувства или образы.
Когда Дебора начала это упражнение, она ощутила то, что ей было знакомо с детства –
как ее тело растворяется, а затем сжимается. Она обнаружила, что ее мышцы сжимаются,
съеживаются, создавая контейнер, в котором отсутствовало ощущение материнского
прикосновения. Она пыталась на вдохе расслабить эти зажимы и выпустить свои чувства.
Когда она делала дыхательные упражнения, то вдруг поняла, что вообще не
«предполагалось», что она сделает свой первый вдох! Ее мать не хотела ее, не хотела
драгоценного вдоха, первого в ее жизни! Тогда вся ее печальная жизнь предстала перед ней.
Она вдруг почувствовала огромное сострадание к той маленькой девочке, которой когда-то
была. У нее возник образ себя – ребенка на одной из фотографий, которые мы вместе
рассматривали, жизненный путь которого напоминает путь «яйца».
По ходу перемещения яйца она вспоминала удары, боль или стыд, и в каждом месте,
где ее тело хотело сжаться и спрятаться, она задерживала дыхание, чтобы сохранить энергию
движения. Когда яйцо спустилось, она почувствовала, что все ее нутро было как открытая
рана. Дебора смогла проследить путь вниз, к своему ядру – глубоко внутри был какой-то
кусочек, что-то отрезанное. Она подумала, что, возможно, ей не удастся исцелить то, что в
самом центре (как в ее сновидении о Фриде Кало). Когда она увидела это, то зарыдала так,
что кто-то из ведущих семинара подошел к ней и спросил, не нужна ли помощь. Она
попросила поддержать ее. Участники семинара положили руки ей на плечи, и она смогла
дальше перемещать «яйцо».
«Путешествие яйца» продолжалось почти два часа, и она много раз начинала и
переставала плакать. Она оплакивала своих братьев и сестер, которых, как она видела,
избивала Джен, она оплакивала своих детей. Она оплакивала даже Джен, которая давным-
давно была окончательно оставлена своей собственной матерью.
Когда упражнение закончилось, она чувствовала себя опустошенной. Она никогда так
сильно не оплакивала свое пропавшее я – маленькую девочку. (Как в сказке, это были «семь
лет с Горемыкой».) Чувство дискомфорта, которое она ощущала, было сильным и
болезненным, но острая боль уже не подавляла ее, не овладевала ею без остатка, как раньше.
После этого она немного погуляла на открытом воздухе, и трава казалась ей зеленее, а звуки
и запахи мира были более яркими и приятными. Снова нахлынули слезы, но это были слезы
счастья. Ее детская любовь к миру природы заполнила ее до краев, как огромная волна
благодарности. Она упала на колени, чтобы сказать «спасибо» за свою жизнь деревьям,
животным и птицам, за всю их красоту, и к ней пришло новое чувство свободы. Может быть,
впервые в жизни Дебора почувствовала, что любит себя.
В ту же ночь, на исходе выходных, Дебора увидела важное сновидение:
Недалеко от места, где я росла, в цирковой клетке находится прекрасная
белая лошадь. Лошадь пытается выскочить оттуда. С третьего раза она прыгнула
так высоко, что продырявила верх клетки – она почти взлетела, подобно Пегасу.
Потом она приземлилась так, что у нее подогнулись ноги… О, нет! – подумала я.

Это же больно. Но затем она встала, распрямила ноги и ускакала прочь. Потом я
была верхом на лошади. Потом я проснулась.
Очевидна взаимосвязь этого сновидения с разрушением архетипических защит Деборы.
В течение многих лет она тоже пыталась «выскочить из клетки» своих защит – и наконец ей
это удалось с помощью упражнения, в котором она перемещала воображаемое яйцо внутри
своего тела. В мифологии Пегас – конь, который выскочил из разрубленного,
обезглавленного тела Медузы, когда великий герой Персей победил ее с помощью
зеркального щита Афины. Медуза является классическим примером архетипической
ужасной матери – смерти. Ее взгляд превращает в камень, и долгое время тело Деборы было
окаменевшим от страха.
В главе 3 мы уже встречались с образом Медузы как одной из фигур демонических
хранителей перед святилищем Дита у шестых врат Ада. Она является представителем
архетипических защит, контролируемых Дитом, и в этом случае представляет собой защиту
психического оцепенения и «петрификации», то есть превращения в камень.
Но теперь Дебора вернула себе владение своим телом. Парализующему страху
отрубили голову. После участия в «континуум» – семинаре она прямо-таки фонтанировала
живой энергий тела. Произошло подлинное исцеление, в первую очередь, потому что
Дебора, подобно Данте, отважилась войти в ад собственного диссоциированного жизненного
опыта, спускаясь вместе со своим внутренним проводником, чтобы шаг за шагом
встретиться со своими самыми худшими страхами.
Целая череда сессий была посвящена работе с телом. Дебора, подобно героине сказки
«Девушка-безручка», преданно посвящала свое время внутреннему ребенку, Горемыке. В
этом процессе она отращивала заново собственные руки – способность ее Эго действовать,
способность к творческому самовыражению.
Исцеление Деборы продолжалось «семь лет» в хижине ее анализа, и работа с телом
двигала этот процесс вперед. Сновидения снова и снова ориентировали нас, подобно
«посланникам» из другого мира. Одно из важных сновидений глубоко погрузило нас в
отчаяние Деборы в ее раннем детстве и помогло нам увидеть, как психика участвует в
создании нарратива о жизненной истории.
Вот сновидение, которое говорит само за себя:
Я в доме, где есть и другие люди. Одна пожилая женщина рассказывала о
своем контакте с индейцами и была частью некоего культа Медведя. Но история
этого культа Медведя и племени людей, которые его придерживались, была
неполной и неизвестной даже его последователям. В ритуале было что-то упущено.
Эта женщина говорила, а молодой человек в группе внимательно слушал.
Потом он заговорил. Он рассказал, что его дед сообщил ему кое-что о части
ритуала этого племени, и он должен был вернуть это. У него даже было что-то
вроде руководства или папка с информацией об этой недостающей части ритуала.
Женщина была поражена! «Вот это да! – сказала она… – Это очень важно!» Но
парень не вполне осознавал ценность того, чем он обладал.
Он закатал рукав на правой руке и показал ей. Там, где его рука была
повреждена, вместо его собственных, ему были пересажены предплечье и запястье
медведя – это была часть ритуала, через который он прошел. Очень печально было
то, что это не было источником гордости для него, что он до некоторой степени
стыдился этого. Он казался отчужденным – ушедшим в себя, подавленным и
мрачным.
Молодой человек устал и собирался спать внизу, в спальне моего сына.
Когда он ушел спать, я заметила несколько капель крови перед дверью в ванную и
пошла узнать, как он. Я сильно беспокоилась, не совершил ли он самоубийства. Он
был одинок, печален и замкнут. Однако когда я заглянула к нему, он выглядел
хорошо и мирно спал.

Это сновидение повторяет тему расчленения, как в сновидениях в начале анализа и в
нашей сказке, но на этот раз разъединение показано в ритуальном контексте. Подобно тому,
как у героини сказки появляются «серебряные руки», этому персонажу сновидения –
молодому человеку – в ходе ритуала, в котором он принял участие, была пересажена часть
медвежьей лапы, и она заменила покалеченную руку. Иначе говоря, он отчасти стал
медведем. Дебора подумала, что новый ритуал, о котором поведало ее сновидение, может
иметь отношение к анализу, и я был согласен с ней.
Первой ассоциацией Деборы к этому сновидению было воспоминание о сновидении
про «Большую Медведицу» накануне начала терапии. Она повторила, что, если бы не ее
контакт с индейской духовной традицией, она бы не выжила. Особенно важным для нее
было то, что она узнала о хопи и навахо, кивах, о ритуалах матери-земли и ритуалах
исцеления.
Размышляя о суицидальных чувствах мальчика, она заплакала, можно сказать, что она
впервые открыто плакала при мне. Она описала чувства, которые возникли у нее во время
«континуум» – семинара: образ отверстия, дыры или расщелины глубоко внутри себя. Так
или иначе это связано с ее начальным сновидением о «Фриде Кало» и с кровью мальчика,
которую она увидела перед ванной. В слезах она сказала, что эта кровь была «выпущена» –
просто «выпала» из тела. «Иногда мне кажется, – сказала она, – что самоубийство должно
ощущаться как такое… выпускание».
Выводы
В этом непростом сновидении есть четкое указание на недостающую часть истории
Деборы, которую этот молодой человек, одинокий и отчаявшийся, преподносит женщине.
Он как бы восполняет недостающую часть нарратива, которая теперь может воссоединить ее
с жизнью, потому что у нее есть «ритуал» (анализ), контейнирующий эту часть. Дебора
никогда не говорила прямо о своем суицидальном отчаянии, пока мы не поработали с этим
сновидением.
Олицетворяя ее самоубийственное отчаяние, этот молодой человек каким-то образом
исчез в культе Медведя – на архетипической территории Великой матери, где все это время
был недоступен для Эго Деборы. Он – отчасти медведь, и это вынуждает его стыдиться,
потому что он не вполне человек. Возможно, это точно отражает то, как архетипический мир
культа Большой Медведицы спас Деборе жизнь, избавил ее от отчаяния, которое она
чувствовала, будучи сиротой при живой матери. Архетипический мир предоставил ей
«духовный» контейнер в отсутствие «человеческого». Несмотря на то, что следствием этого
было внутреннее разделение, она сохраняла свой личностный Дух «среди звезд» или «в
земле» (сновидение о кургане – черепахе), пока недостающие части ее жизненной истории
смогли спуститься и заново поселиться в «этом мире».
Юнг писал, что когда Дух не может быть воплощен, он уходит в бессознательное и в
этом случае тело больше не живет по-настоящему (Jung, 1988: 441–443). Он также пояснил,
что бессознательное сродни спектру света. Некоторые части спектра не воспринимаются
человеческим глазом, поскольку они имеют либо «инфракрасную», либо
«ультрафиолетовую» длину волны. Продолжая эту аналогию, Юнг предположил, что
инфракрасная область спектра соответствует соматическому бессознательному, которое
воспринимается на телесном уровне, в то время как ультрафиолетовая – «небесному», или
духовному бессознательному, воспринимаемому психикой в виде архетипических образов.
Продолжая линию этой юнговской мысли, мы можем представить себе, что
переживание может быть либо замеченным в видимом спектре, либо не замеченным, где
именно оно должно появиться в этом спектре, зависит от того, сумеет ли незрелое Эго

жүктеу/скачать 3.07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: