выживания, нападает на «невинную» оставшуюся часть регрессировавшего «либидинозного
Эго» (Fairbairn, 1981). Черты Дита проступают и в описании «черной дыры» в центре
психики, «поразительной силы бессилия, дефекта, небытия… которая выражается не только
как статическая пустота, но
и как поглощающая, центростремительная тяга к пустоте»
современного теоретика Джеймса Гротштейна (Grotstein, 1990: 257). Сюда же мы можем
добавить и черты персонажей нарциссической системы, представленные в работах Невилла
Симингтона: «ужасный внутренний тиран» (Symington, 1993: 71) и нападающим «ложным
богом» (Symington, 2001: 107). Многих других теоретиков я также цитировал в другой своей
работе (Kalsched, 1996: sh. 6).
В юнгианской традиции многие практики также столкнулись с Дитом и нашли место
этому феномену в своих теориях. Вероятно, Юнг понимал Дита как персонификацию
дезинтегрирующего воздействия того, что он назвал автономной фрагментарной системой.
Она возникает из коллективного
слоя бессознательного, и овладевая Эго, вызывает
эго-
состояние одержимости при психических расстройствах:
…они являются психическими подсистемами.
Они либо спонтанно
проявляются в экстатических состояниях и при случае вызывают сильнейшие
впечатления и эффекты, либо при психических расстройствах закрепляются в виде
бредовых идей и галлюцинаций, тем самым разрушая единство личности.
Достарыңызбен бөлісу: