Убийца Моцарта По пьесе Питера Шеффера «Амадей» Действующие лица: Антонио Сальери, он же Вольфганг Амадей Моцарт Катарина Кавальери, она же Констанция Вебер Сальери
жүктеу/скачать 394.55 Kb.
|
Констанция - Очень вами тронута. Сальери (целует Констанции руку. Она в восторге) - Спокойной ночи вам обоим. Констанция - Спокойной ночи, ваше превосходительство! (Уходит). Сальери (зрителям) - Я смотрел ей в след.И меня осенило, точно молнией, - взять ее! За Катарину!.. Свести счеты!.. Ах, будь я проклят! Таких отчаянных греховных мыслей у меня еще никогда не было! Катарина возвращается. Катарина – Но они поженились! Сальери (поворачивается к ней) – Что? Катарина - Моцарт и Вебер – поженились! Сальери - Не может быть! Катарина - Его отец вне себя! Даже не стали дожидаться его согласия! Сальери (зрителю) – Он опять опередил меня, отняв мое оружие мести. Я должен был подъедать за ним объедки, женившись на Катарине. (обращаясь к Катарине) А дом купили? Катарина - На Випленгерштрассе. Дом номер двенадцать. Неплохой домик. Если учесть, что денег у них нет. Сальери - Неужели это правда? Катарина - Он привык сорить деньгами. Живет не по средствам. Сальери - Но у него же есть ученики. Катарина - Всего только трое. Сальери - Почему так мало? Катарина - Он непристоен. Устраивает сцены. Наживает врагов. Сальери – Вот именно врагов! Что он тогда про меня говорил. Надо бы припомнить. Катарина – Это не важно. Сальери (зрителям) – Как это не важно? Очень даже важно. Он находился в моем доме и имел наглость оскорблять меня и заметьте как низко – за моей спиной. Он тогда был сильно навеселе. (Надевает парик Моцарта). Я знаю, что здесь происходит. Вена полностью в руках иностранцев. Ничего не стоящих итальяшек, вроде придворного композитора Сальери! Катарина - Говорите потише. Моцарт - Вам приходилось слышать его «Трубочиста»? Скажите, вы знакомы с этой оперой? Катарина – Конечно. Моцарт - Дерьмо. Сушеное собачье дерьмо! Катарина – Прошу вас! Моцарт (поет). Пом-пом, пом-пом, пом-пом! Тоника и доминанта, тоника и доминанта, и так до второго пришествия! Ни одной интересной модуляции за целый вечер. Сальери музыкальный идиот! Катарина – Пожалуйста, перестаньте! Моцарт - Почему итальянцы так боятся сложных форм в музыке? Почему? Покажи им хоть один хроматический пассаж, и они шлепаются в обморок!.. Как мрачно! Как извращенно! (фальцетом.) Morboso!.. Nervoso!.. Ohime! (Извращенно, нервозно!.. Ах, ах! /Морбозо! Нервозо! Оимэ!) Не удивительно, что музыка при дворе такая скучища! Катарина – Вам лучше уйти! Моцарт - А известно ли вам, что в Вене нет композитора лучше меня?.. Вам это известно?..(Катарина уходит) Но у Сальери пятьдесят учеников, а у меня только три! Как же мне жить прикажите? Гнусные итальяшки!.. Я ими сыт по горло! Гнусные и мерзкие! (Он вдруг хихикает, как ребенок.) Гнусные – мерзкие – бездарные – скользкие – ползучие – гады – итальяшки! Моцарт срывает парик – становится Сальери. Сальери - Не прошло и месяца, как мне представился случай свести с ним счеты. Мадам, Констанция! Выходит Констанция. А ваш муж баловень судьбы, раз у него такое сокровище, как вы. Вы просто невероятное создание, если позволите заметить. Констанция - Я?.. Очень тронута вами. Сальери - Однако он, кажется, не так уж и преуспевает? Констанция (пользуясь случаем) - Мы просто в отчаянии, сударь! Сальери - Почему? Констанция - У нас нет денег. И никаких надежд их раздобыть. Это чистая правда. Сальери - Не понимаю. Он же дает концерты. Констанция - Они не приносят дохода. Нужны ученики. Высокопоставленные, богатые. Его отец называет нас мотами, но это несправедливо. Я управляюсь с хозяйством не хуже других. Нам просто не на что жить. Не говорите, пожалуйста, что я сказала вам об этом. Сальери (интимно) - Это строго между нами. Чем я могу помочь? Констанция - Моему мужу необходимы какие-нибудь средства жизни. Сударь. Если бы он мог найти постоянную должность, все стало бы на сои места. Может быть, есть что-нибудь при дворе? Сальери - В данное время ничего. Констанция (настойчиво) - Принцессе Елизавете нужен учитель музыки. Сальери - Разве? Я об этом не слыхал. Констанция - Одно ваше слово, и место досталось бы Моцарту. Тогда и от учеников не будет отбоя. Пожалуйста… Ваше превосходительство, умоляю вас! Вы не представляете, как это помогло бы нам. Сальери - Об этом не возможно говорить сейчас. Констанция - Когда же? Умоляю вас! Сальери - Может быть, вы зашли бы ко мне завтра? Констанция - Этого я не могу. Сальери - Да полно, я ведь женатый человек. Констанция - И тем не менее. Сальери - Когда он садиться за работу? Констанция - Во второй половине дня. Сальери - Тогда приходите в три часа. Констанция - Никак не смогу. Сальери - Ну, так да или нет? Ради него. Ради его интересов? Пауза. Она заколебалась – хочет что-то сказать, открывает рот, затем улыбается и внезапно бежит прочь. (Зрителям.) Итак, я решился. Заговорил об этом вслух! Сделал ей предложение!.. Что она подумала обо мне – об этаком недоступном итальянце? За кого приняла? За искреннего друга или полного надежд соблазнителя?.. Да и придет ли она?.. Этого я не знал! И если придет – как мне вести себя? Я не имел никакого представления… На следующий день я ждал, как в бреду! Неужели я в самом деле решился соблазнить новобрачную спустя два месяца после свадьбы?.. Я весь горел желанием. Оно съедало меня! Съедало! Да, иначе не скажешь!.. Часы бьют три. Это она! И ровно в три часа дня! Пришла! Пришла! Констанция (делает реверанс) - Ваше превосходительство! Сальери - Benvenuta (добро пожаловать. /Бенвенута/) Констанция - Мне не следовало приходить. Мой муж сошел бы с ума, если бы узнал. Он очень ревнив. Сальери - А вы ревнивы? Констанция - Почему вы об этом спрашиваете? Сальери - Эта страсть, которая мне недоступна… А вы, если позволите заметить, еще прелестнее, чем были вчера вечером. Констанция - Спасибо, весьма польщена!.. Я принесла с собой несколько сочинений Вольфганга. Когда вы их увидите, вы поймете, что он достоин придворной должности. Может быть, вы взгляните на них, а я подожду? Сальери - Вы хотите сказать – сейчас же? Констанция - Конечно. Я не могу оставить их. Он сразу же их хватится, потому что копий не делает. Это оригиналы… Сальери - Присядьте. Разрешите мне предложить вам нечто совершенно особенное. Констанция (садится) - Что именно? Сальери - Капеццолли ди Венерэ. «Соски Венеры». Римские каштаны в сахаре с коньяком. Констанция - Ах, нет, спасибо. Сальери - Попробуйте. Мой повар их приготовил специально для вас. Констанция - Для меня? Сальери - Да. Это очень редкое лакомство. Констанция - Ну, тогда, наверное, следует попробовать одну? Только одну. Весьма признательна. (Она берет конфету и кладет в рот. Ее поражает вкус.) О-ооо!.. О-ооо! Да-ааа!.. Они восхитительны! Сальери (следит за ней похотливо) - Конечно. Констанция - М-мммм! Сальери - Съешьте еще одну! Констанция (берет еще две) - Право же, не стоит. Он крадется у нее за спиной и подсаживается рядом на стуле. Сальери - Мне кажется, вы – самое великодушное существо на свете. Констанция - Великодушное? Сальери - Это слово я специально придумал для вас. Я решил вчера, что Констанция – уже слишком для вас чопорное имя. И мне захотелось дать вам другое. La Generoza (/Ла дженероза/) Великодушная. Я напишу романс в вашу честь и назову его так. И буду вас просить петь его только для меня. Констанция (улыбается) - Я уже давно не пою. Сальери - La Generoza! (Он склоняется к ней.) Уж не ошибся ли я, давая вам такое имя? Констанция (холодно) - А как, ваше превосходительство, вы называете свою жену? Сальери (не менее холодно) - Для вас я не превосходительство. И жену свою я зову синьорой Сальери. Если бы я стал искать ей другое имя, я назвал бы ее La Statua (/Ла статуа) Констанция - А где она сейчас? Хотела бы я с ней познакомиться. Сальери - Увы, ее нет. Уехала к матушке в Верону. Констанция делает движение, чтобы встать со стула. Сальери удерживает ее. Послушайте, Констанция. Завтра вечером я обедаю у императора. Одно мое слово в пользу вашего мужа, и он получит должность учителя музыки у принцессы Елизаветы. Уж поверьте, что когда я говорю с его величеством о делах музыкальных, никто не перечит мне. Констанция - Я верю вам. Сальери - Bene. (Он деликатно вытирает ей губы своим платком.) Услуга такого рода, я полагаю, заслуживает небольшого вознаграждения? Констанция - Какого же? Небольшая пауза. Сальери - Ну, хотя бы поцелуя. Небольшая пауза. Констанция - Одного? Небольшая пауза. Сальери - Если вам кажется, что одного достаточно. Она смотрит на него и затем легко целует в губы. Наступает более длинная пауза. Достаточно ли одного? Она целует его вновь, на этот раз дольше. Он делает попытку дотронуться до нее. Она отшатывается. Констанция - Мне кажется, этого будет по справедливости достаточно. Пауза. Сальери (вкрадчиво) - Очень жаль… Это уж слишком малая плата за музыкальный пост в Вене, о котором мечтают столько музыкантов. Констанция - Что вы хотите сказать? Сальери - А вам разве не ясно? Констанция - Нет. Совершенно не ясно. Сальери - Жаль. Очень, очень жаль… Тысячу раз сожалею. Пауза. Констанция - Не верю… Я просто не могу этому поверить! Сальери - Чему же? Констанция - Тому, что вы только что сказали. Сальери (поспешно) - Но я ничего не говорил. А что я сказал? Констанция встает, и Сальери тоже поднимается в панике. Констанция - Нет, я ухожу!.. Ничего общего не хочу иметь с вами! Сальери - Констанция… Констанция - Пожалуйста! Разрешите мне пойти. Сальери - Послушайте Констанция! Выслушайте меня! Я неуклюжий человек. Вы считаете меня изощренным, но это совсем не так. Хорошенько посмотрите на меня. Я человек простой, совершенно бесхитростный. Извожу чернила и обожаю сладости. Я вообще не вижу вас, женщин… Когда я встретил вас вчера, то позавидовал Моцарту до глубины души. От этого чувства зависти появились глупые мысли. И я вдруг посмел вообразить себе, что… из огромного клада вашей нежности… вы могли бы уделить мне одну жалкую монетку, которая вашему мужу, такому богатею, совершенна не нужна, и это бы вдохновило меня. Пауза. Она смеется. Я развлекаю вас? Констанция - Моцарт был прав. Вы порочны. Сальери - Он говорил это? Констанция - Да. И что все итальяшки комедианты. «Будь особенно осторожна с этим», - предупреждал он меня, имея вас в виду. Шутил, конечно. Сальери - Вероятно. (Он резко отворачивается от нее.) Констанция - Но вы не комик. На самом деле вы играете весьма очевидную роль, не так ли, дорогой мой? Провинциал, но хитрый, как муха!.. (С нежной иронией.) О-ооо! И вы уже обиделись? Неужели!.. Когда Моцарт обижается, я хлопаю его по заднице. И это ему нравиться. Может быть, и вас надо отругать и немного наподдать по заду? (Она легко ударяет его папкой с нотами.) Он поворачивается в приступе бешенства. Сальери - Дрянь! Глупая девка! Что ты себе позволяешь?! Наступает зловещее молчание. (Холодно.) Простите меня. Давайте не отвлекаться от дел вашего мужа. Он, несомненно, блестящий музыкант. Однако принцессе Елизавете нужен не только пианист, но и учитель пения. Не убежден, что он справиться с этим. Хотел бы посмотреть сочинения, которые вы принесли, и решить, достаточно ли он зрелый мастер. Я смогу изучить их в течении грядущей ночи. А вы подумайте о моем предложении. И чтобы вы не сомневались – такова моя цена. (Он протягивает руку за папкой, и она ее отдает.) Всего хорошего. (Он поворачивается и ставит папку на стул.) Констанция медлит, хочет что-то сказать, но не находит слов и быстро уходит.) Сальери поворачивается к публике в сильном возбуждении. Сальери (зрителям) - Провал!.. Фиаско!.. Какая гнусность! Я весь в поту! Какая неприкрытая гадость!.. Дойти до такой низости! Сама мысль об этом хуже, чем если бы я все уже совершил!.. Впасть в такой грех и в то же время чувствовать, как ты смешон!.. я не находил себе оправдания. Если теперь господь навеки отвергнет мою музыку, - то в этом виноват я сам. Я, и никто другой. Вернется ли она завтра? Нет, никогда. А если все-таки придет – что тогда? Как поведу себя я?.. Буду униженно просить прощения или… попытаюсь вновь?.. (Выкрикивает.) И это я! Нобиле, нобиле, Сальери. Называется благородный Сальери!.. Что этот Моцарт с тобой сделал?! Разве до него я был таким? Играть в адюльтер! Шантажировать женщин! Проявлять жестокость! Так низко пасть! Погрязнуть в мерзости! Прогнить насквозь! И все из-за него! Он лихорадочно двигается в глубь сцены и, проходя мимо стула, протягивает руку к папке, хочет ее взять, но, боясь увидеть, что в ней, отдергивает руку и садиться. Пауза. Смотрит на папку с вожделением, точно это лакомство, которое хочется отведать, но которое он не смеет тронуть. Затем, вдруг, хватает папку и рывком открывает, срывая ленточки. Открыв, жадно впивается в рукопись. Тут же начинает тихо звучать музыка. Мы слышим начало 29-й симфонии ля мажор. Он говорит на фоне музыки, не отрывая глаз от нот. Она сказала – это оригиналы… Черновые, единственные наброски его сочинений. Но они совсем чистые, без единой помарки! Он смотрит на публику, отрываясь от нот. Музыка тотчас прерывается. Это казалось странным… И тут в голову пришла ошеломляющая догадка! Очевидно, Моцарт просто записывает музыку… Он опять смотрит в ноты, и снова тихо звучит кончерто для скрипки и альта. …прямо из головы! В уже законченном, совершенном виде! Кому еще такое дано?! Отрывается от рукописи. Музыка стихает. Убери хоть одну ноту – музыка исчезнет. Измени одну фразу – здание рухнет. Он возобновляет чтение, и музыка звучит опять – блистательная фраза из медленной части концерта для флейты и арфы. И здесь опять… но в огромном множестве – те же звуки, что я раньше слышал в библиотеке. Дробные гармонические ряды! Сверкающие коллизии, вызывающие восторг, граничащие с агонией! Отрывается от нот. Музыка перестает звучать. Было совершенно ясно, что Серенада – не случайная удача! Сначала тихо, потом все громче мы слышим гремящие раскаты, напоминающие шум морского прибоя. Сквозь решетку этих аккуратно выведенных нот я увидел – Абсолютное Совершенство! Из этого громоподобного нарастающего рева все сильнее и сильнее выделяется сопрано, исполняющее тему Кирие1 из Литургии /мессы/ до минор. Шум, мешавший слушать, вдруг стихает, и мы слышим неожиданно чистый и ясный голос, и по мере того, как он становиться все яснее и отчетливей, свет на сцене нарастает, становиться ярким, затем ослепительным. Под влиянием этого света и потока музыки Сальери поднимается, а сопрано теперь поет в полную силу в сопровождении хора, переходя на фортиссимо, раскрывая мощную кульминацию всего произведения. Это самое громкое звучание музыки в спектакле. Сальери идет к нам навстречу, спотыкаясь. Держа в руках рукописи, как человек, захваченный врасплох бушующим, неукротимым морем. Наконец, где-то внизу вступают барабаны. Сальери роняет папку с нотами и падает без сознания. Музыка взрывается, и звучит долгий, рваный, повторяющийся эхом гул, символизирующий некое жуткое разрушение. Этот звук повисает над распростертой фигурой в угрожающем звучании и перестает быть музыкой. Затем угасает. Длинная пауза. Сальери лежит без движений – его голова зарылась в ноты. Часы бьют девять, и он зашевелился. Медленно поднимает голову, смотрит вверх. И теперь, сначала тихо, он обращается к своему богу. Я теперь знаю свою судьбу. Теперь впервые я ощутил опустошенность, как Адам – наготу свою первородную. (Медленно поднимается на ноги.) Сегодня где-нибудь, в каком-нибудь венском трактире стоит смеющийся мальчишка, способный положить на бумагу, даже не отложив в сторону бильярдный кий, обычные ноты, могущие посрамить самых знаменитых музыкантов и превратить их музыку в ничто – в безжизненные царапины на бумаге. Grazie, Signore! Вы даровали мне желание служить вам – чего не скажешь о многих, - но вы же и превратили для меня это желание в позорище! Grazie!2 Вы даровали мне желание славить вас – чего не скажешь о большинстве людей, - но вы же и заставили меня умолкнуть, Grazie tanto! Вам было угодно вложить в меня понимание Несравненного, которое недоступно большинству людей! А затем вы позаботились, чтобы я всегда ощущал свою неполноценность. (Его голос обретает силу.) За что? Почему?.. В чем состоит моя вина?.. До сего дня я стремился к добру. В поте лица своего помогал облегчить участь ближних. Не покладая рук трудился в меру отпущенного мне Тобой таланта. (Кричит вверх.) . Ты знаешь, как тяжко я трудился! И все ради того, чтобы в конце концов в том искусстве, в котором для меня смысл всего мироздания, я мог услышать Твой голос! Я слышу его сейчас, и он твердит мне одно лишь имя – МОЦАРТ!.. Ехидный, насмехающийся, самовлюбленный, инфантильный Моцарт! Он палец о палец не ударил, чтобы кому-нибудь помочь! Непристойный Моцарт с его хлопающей по заду женой! И вот именно его Ты избираешь исполнителем своей воли! А моя единственная награда, моя высшая привилегия заключается лишь в том, что я единственный сейчас человек на земле, сумевший ясно увидеть Твое в нем воплощение! (Гневно.) Grazie e grazie ancora!3 Пауза. Что ж, пусть так и будет! Но отныне мы с Тобой враги! Ты и я! Я не приму от Тебя этого – слышишь?.. Говорят, с богом шутить невозможно. Но я скажу иначе. Шутить нельзя с человеком!.. Со мной непозволительно шутить!.. Говорят, божий дух поселяется, где захочет. Я против этого. Я говорю Нет! Он должен обитать там, где пребывает добродетель! Или вовсе не возникать! (Кричит.) Dio Inguisto!4 Отныне Ты Враг мой! Я назову Тебя – Nemico Eterno!5 Враг мой навеки! И клянусь, что до последнего дыхания, всеми силами своей души я буду вести с Тобой борьбу! (Он злобно смотрит вверх, где находится бог. К зрителям.) Для чего вообще-то на земле живет человек, если не затем, чтобы проучить своего Создателя? Клянусь, я разделаюсь с тобой! И с твоим любимцем – Моцартом, по имени Амадей. Пауза. (зрителю) Остался ровно час до рассвета, чтобы расквитаться и с ним и с собой. Вот и настал последний час моей жизни. Я хочу, чтобы вы поняли меня. Я не ищу снисхождения. Не в этом дело. Я был хорошим человеком. Никак не хуже других. А что пользы? Добродетель не могла сотворить из меня великого композитора… Ну, а Моцарт? Где его добродетели? Пламя искусства не горит ради них. В ту страшную ночь, когда я увидел партитуры Моцарта, жизнь моя обрела зловещий смысл и исполнилась нескончаемым волнением. Я решился помешать богу проявить себя в одном из прекраснейших его творений. У меня было для этого средство. Дабы явить себя на земле, богу нужен был Моцарт. А в повседневной жизни сочинитель нуждался во мне, чтоб из моих рук получать жизненные блага. Борьбу предстояло вести не на жизнь, а на смерть. И Моцарт стал нашим полем боя. Я сразу понял – коварнее бога врага не сыщешь! Но в этой борьбе – обратите внимание – я в то же время имел редкое удовольствие препятствовать своему самому ненавистному сопернику. Интересно, кто из вас устоял бы перед таким искушением? Я сразу почуял опасность, когда бросил вызов всевышнему. Как-то он ответит мне? Не испепелит ли на месте за дерзость? Не смейтесь надо мной. Я не был искушенным завсегдатаем богатых салонов. Я был лишь провинциалом-католиком, и душа моя трепетала от страха. И первое, что случилось час спустя… Вернулась Констанция, хотя было уже десять часов вечера! (С удивлением.) Signora! Констанция (сковано) - Мой муж на вечере у барона Ван Свитена. Там дают концерт Себастьяна Баха. Он полагает – мне это неинтересно. Сальери - Вот как! Констанция (безразлично) - Так куда же мы пойдем? Сальери - Что? Констанция - Где же мы это совершим? Может быть, здесь?.. А почему бы и не здесь? Не снимая шляпки, она сидит на одном из золоченных стульев, намеренно ослабляет шнуровку так, что становиться видна ее грудь, поднимает шелковую юбку выше колен и смотрит выжидающе. (Говорит тихо.) Ну, так… давайте же приступим. Сальери отвечает ей взглядом, но через секунду отводит глаза и смотрит в сторону. Сальери (сухо.) -Вот ваши партитуры. Пожалуйста, возьмите их и уходите. Сейчас же. Сию же минуту. Пауза. Констанция - Вот дерьмо. (Она вскакивает и хватает папку.) Сальери - Via! Вон! Убирайтесь и не приходите вновь! жүктеу/скачать 394.55 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|