Убик филип дик посвящается Тони Бучеру я вижу лес зеленый, Весь залитый светом. Туда пойдем мы скоро, Чтобы встретить лето. Глава 1

- Мистер Рансайтер, простите за беспокойство... - техник поперхнулся, когда на экране видеофона появилась массивная взлохмаченная голова Глена Рансайтера. - Пришло сообщение от одного из инерциалов... сейчас найду...

- он зарылся в груду телетайпных лент. - Ага, вот. Мисс Дорн сообщает... вы помните, конечно, она отправилась за ним в Грин-Ривер, штат Юта...

- За ним - это за кем? - как всякий разбуженный среди ночи человек, Рансайтер быстро потерял терпение. - Не могу же я помнить наперечет, кто за каким телепатом гоняется!.. - он пригладил жесткие седые волосы. Ладно. Кого мы проворонили на этот раз?

- С.Доула Мелипоуна, - сказал техник.

- Издеваетесь?

- Сэр!.. Эди Дорн проследила его до мотеля "Пещера Эротических Кошмаров", это такое подземелье на шестьдесят номеров, там бизнесмены развлекаются со своими девками и не терпят посторонних. Эди уверена, что он бездействовал, но мы на всякий случай послали туда нашего телепата, мистера Эшвуда, и он засек характерные помехи вокруг сознания Мелипоуна.

Поэтому сделать он ничего не мог и вернулся в Топику, там он вербует нового сотрудника...

Рансайтер закурил. Струйка дыма потекла вверх, пересекая экран.

- А вы уверены, что это действительно был Мелипоун? Никто ведь не знает, как он выглядит. Матрицу лица он меняет каждый месяц...

- Джо Чип произвел замеры. Напряженность телепатической ауры в некоторых точках превысила шестьдесят восемь единиц. Это Мелипоун. Поэтому мы воткнули его флажок в карту. А теперь он исчез.

- Может быть, он на полу? Или завалился за карту?

- Сэр!.. Нет, этого человека уже нет на Земле. И, насколько мы можем судить, нет вообще в колонизованной зоне.

- Придется обращаться к моей умершей жене, - сказал Рансайтер.

- Ночь, - напомнил техник. - Мораториумы закрыты.

- Наш мораториум в Швейцарии... - улыбка Рансайтера страдальчески исказилась, будто полуночные флюиды затрудняли дыхание. - Продолжайте работать.

Он положил трубку. Экран погас.
***
Как владелец Мораториума Возлюбленных Собратьев, Герберт Шэнхайт фон Фогельзанг приходил на работу раньше своих сотрудников. Сегодня, входя в заледенелое гулкое здание, он увидел, что его уже ждут. Мужчина в черных, почти непрозрачных очках, одетый в блейзер из переливающегося меха и остроносые желтые ботинки, сжимал в руке бланк требования. Очевидно, он хотел повидаться с кем-то из родственников. Приближался День Воскрешения праздник полуживущих - и следовало ожидать скорого наплыва посетителей.

- Да, сэр? - Герберт вежливо улыбнулся. - Позвольте, я лично приму ваше требование.

- Это старая леди, - сказал клиент. - Около восьмидесяти, очень маленькая и худенькая. Моя бабушка.

- Один момент, - Герберт направился в сторону холодильных камер, чтобы отыскать номер 3054039-Б.

Найдя его, он изучил персональную карту. Из записей следовало, что старушке осталось всего пятнадцать дней полужизни. Не так уж много, подумал Герберт, прикладывая переносной усилитель протофазонов к прозрачной пластиковой крышке гроба. Он настроил его и прислушался.

Из динамика донесся слабый голос:

- ...как раз тогда Тилли повредила лодыжку и мы думали, что она никогда не поправится, она была глупенькая и хотела сразу же начать ходить...

Удовлетворенный, он отключил динамик и вызвал служителя, распорядившись доставить номер 3054039-Б в зал свиданий, где клиент мог бы пообщаться со старой леди.

- Вы проверили, все в порядке? - спросил клиент, отсчитывая положенную сумму.

- Проверил лично, - сказал Герберт. - Все работает прекрасно. - Он пощелкал переключателями и сделал шаг назад. - Счастливого Дня Воскрешения, сэр.

- Спасибо, - клиент сел, наклонился над окутанным морозным паром гробом, надел наушники и твердо заговорил в микрофон:

- Флора! Флора, дорогая, ты слышишь меня? Я тебя уже слышу. Флора!

Когда я сыграю в этот ящик, подумал Герберт, я распоряжусь, чтобы меня оживляли на один день в столетие. Так я смогу проследить судьбу всего рода людского. Правда, платить за это придется... уж он-то знал, сколько.

В конце концов, родственники взбунтуются и распорядятся - храни, Господь!

- закопать тело...

- Варварство, - пробормотал он вслух. - Похороны - это каменный век.

- Разумеется, шеф, - оторвавшись от пишущей машинки, согласилась секретарша.

В зале свиданий собралось уже несколько клиентов, беседующих со своими родственниками. Они сидели чинно, поодаль друг от друга, каждый наедине со своим гробом. Вид людей, регулярно навещающих умерших, сохраняющих им верность и почтение, поддерживающих в них бодрость - вид этих людей успокаивал Герберта. Кроме того, они ему платили. Это был неплохой бизнес - содержать мораториум.

Молодой человек жестом привлек к себе внимание Герберта.

- Мой отец, кажется, не очень хорошо себя чувствует, - сказал он. Будьте любезны, уделите ему немного времени и проверьте, в чем дело. Я был бы весьма признателен...

- Разумеется, - ответил Герберт.

Одного взгляда на контрольную карту было достаточно, чтобы понять причину происходящего. Старику осталось всего несколько дней полужизни.

Впрочем... Герберт повозился с настройкой усилителя, и голос полуживущего стал чуть яснее. Он на грани истощения, подумал Герберт. Сын не посмотрел в контрольную карту, потому что на самом деле не желал знать о том, что это его последняя встреча с отцом. И Герберт ушел, не сказав ему ни слова.

Зачем? Скоро все выяснится само собой.

На погрузочную платформу, расположенную позади мораториума, въехал грузовик. Из кабины вышли двое, одетые в знакомую голубую униформу: "Атлас Интерплэн, перевозки и хранение". Или привезли еще одного полуживущего, подумал Герберт, или забирают кого-то, кто уже выдохся. Он лениво повернулся, чтобы пойти и узнать, в чем дело, но тут его окликнула секретарша:

- Герр фон Фогельзанг, простите, что прерываю вашу медитацию, но один из клиентов просит, чтобы вы лично помогли разбудить его родственника, - и голос ее как-то по-особому изменился, когда она добавила:

- Это мистер Глен Рансайтер, он только что прилетел прямо из Североамериканской Конфедерации.

Крупный стареющий мужчина с большими руками быстрым энергичным шагом подошел к Герберту. На нем был немнущийся разноцветный дакроновый костюм, вязаный пояс и шарф немыслимого цвета, наводящего на мысли об утопленниках. Голова его, по-кошачьи круглая, качнулась в поклоне, в то время как глаза, выпуклые, быстрые и настороженные, перебегали с предмета на предмет, задержались на миг на Герберте и тут же пустились дальше, и Герберту показалось, что - в будущее.

- Как там моя Элла? - прогудел Рансайтер; казалось, его голос усиливает какое-то электронное устройство. - Готова к побудке? Вообще-то в двадцать лет положено просыпаться мгновенно - не в пример нам, старым развалинам...

Он рассмеялся посторонним смехом; он вообще всегда смеялся, улыбался, голос его гудел - но в действительности он никого не замечал и ни о ком не думал. Это тело его улыбалось, кивало, пожимало руки; мысли его блуждали далеко отсюда. Рассеянно-дружелюбным жестом он пригласил Герберта следовать за ним и быстро зашагал к холодильным камерам, где лежали полуживущие, и среди них - его жена.

- Давненько же вы не навещали нас, мистер Рансайтер, - сказал Герберт; он никак не мог вспомнить данных контрольной карты миссис Рансайтер и какой срок полужизни ей еще остается.

Не останавливаясь, Рансайтер приобнял Герберта за плечи и сказал:

- Слишком ответственная работа, герр Фогельзанг. Мы - то есть я и мои сотрудники - столкнулись с явлением, которое не находит пока никакого разумного объяснения. Я не могу раскрывать детали, но мы прослеживаем некоторые очень зловещие признаки... хотя надежды не теряем. Источник всей этой гадости не выявляется, вот что плохо. Где Элла? - он остановился, озираясь.

- Я доставлю ее вам в зал свиданий, - сказал Герберт. Клиентам не полагалось входить в хранилища. - У вас есть жетон с ее номером?

- Господи, нет, конечно. Я давно его потерял. Но вы же знаете мою жену. Элла Рансайтер, двадцати лет. Шатенка, глаза карие, - он нетерпеливо огляделся. - Где этот ваш зал? Сделайте так, чтобы я его долго не искал.

- Проводите мистера Рансайтера в зал свиданий, - приказал Герберт одному из служащих, который крутился неподалеку, желая рассмотреть получше известного на весь мир владельца организации анти-пси.

Заглянув в зал, Рансайтер с отвращением бросил:

- Тут переполнено. Я не могу разговаривать с Эллой на таком базаре.

Мистер Фогельзанг!

Догнав Герберта, он вновь водрузил на его плечо свою мощную лапу, и Герберт почувствовал ее тяжесть и убеждающую силу.

- Неужели у вас не найдется более уединенного места для беседы? Я хотел бы обсудить со своей женой вопросы, которые Ассоциация не намерена делать предметом публичного диспута.

- Может быть, вы побеседуете с женой в одном из наших офисов, сэр? предложил Герберт. Голос и энергия Рансайтера подавляли его. Интересно, что могло произойти и какая сила заставила Рансайтера покинуть свою резиденцию и отправиться в позднее паломничество сюда, в Мораториум Возлюбленных Собратьев, чтобы разбудить - так он это назвал - свою полуживущую жену. Какой-нибудь деловой кризис, скорее всего. В последнее время тон реклам, помещаемых в телепрограммах и домашних газетах, стал невозможно крикливым и навязчивым. Берегите ваши тайны! - призывали различные компании анти-пси в любое время и по всем каналам. Вы уверены, что вы одни? Что вы действительно одни? Это насчет телепатов... а еще этот тошнотворный страх перед предсказателями... Вдруг твои действия заранее известны кому-то, с кем ты даже не знаком? С кем не хотел бы встречаться и уж тем более - впускать в свой дом? Избавься от неуверенности: в ближайшем пункте предупреждения установят, не являешься ли ты жертвой негласного вторжения, а затем - по твоему желанию - защитят тебя от него. Плата умеренная.

Пункты предупреждения... Герберту нравился этот термин. В нем сочетались достоинство и точность. Два года назад ему пришлось прибегнуть к их услугам. Из каких-то неизвестных соображений неустановленный телепат подверг инфильтрации здание мораториума. Возможно, для перехвата информации, которой обменивались клиенты с полуживущими родственниками. А может быть, дело касалось какой-то определенной особы, хранящейся в мораториуме. Так или иначе, разведчик одной из компаний анти-пси обнаружил телепатическое поле и сообщил об этом. Герберт подписал контракт, и антителепат расположился на территории мораториума. Выловить телепата не удалось, но воздействие его было нейтрализовано в полном соответствии с рекламными проспектами. Мораториум был освобожден от пси-влияния, но пункт предупреждения подвергал проверке ежемесячно весь персонал...

- Благодарю вас, мистер Фогельзанг, - прогудел Рансайтер, входя в сопровождении Герберта в пустую пропылившуюся комнату, хранилище микродокументации.

Конечно, продолжал размышлять Герберт, я поверил им на слово, что телепат действительно пытался проникнуть сюда. Да, они показали мне какой-то график, на который и ссылались как на доказательство - но откуда я знаю, что этот график не был сфабрикован ими? И точно так же на слово я поверил им, что телепат убрался. Пришел, ушел - а я заплатил две тысячи поскредов. Вполне может оказаться, что пункты предупреждения - это банды рэкетиров, которые навязывают всем свои услуги по устранению придуманной опасности...

Размышляя об этом, он направился в архив. На этот раз Рансайтер не пошел вместе с ним; опустившись на стул, он заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Стул жалобно скрипел, Рансайтер вздыхал, и Герберт понял вдруг, что этот крепкий, расточающий энергию человек страшно, смертельно устал... Когда вас забрасывает на такую высоту, подумал Герберт, поневоле приходится вести себя определенным образом. Корчить из себя супермена, неподверженного человеческим слабостям. Наверняка в тело Рансайтера всажена дюжина-другая искусственных органов, чтобы поддержать или заменить те, которые не справляются с перегрузками. И все для того, чтобы мозг работал на пределе возможного... и без того великолепный мозг.

Интересно, сколько ему лет? Теперь по внешнему виду вообще невозможно определить чей-либо возраст, особенно если человеку за девяносто...

- Мисс Бисон, - сказал он секретарше, - найдите, пожалуйста, миссис Эллу Рансайтер и сообщите мне ее номер. И пусть ее доставят в офис 2-А.

Он опустился на стул напротив нее и подцепил щепоть нюхательного табака "Принцы" производства Фрайбурга и Трэйера, а мисс Бисон приступила к исполнению этого сравнительно простого поручения.
Глава 2
Хотите пива? Скажите "Убик"! Из отборного хмеля и чистейшей воды, подвергнутое медленному брожению, пиво "Убик" обладает уникальным вкусом и, без сомнения, является лучшим пивом в стране! Производится только в Кливленде.
Элла Рансайтер лежала, вытянувшись, в своем прозрачном заиндевевшем гробу. Глаза ее были закрыты, а руки, недонесенные до лица, замерли раз и навсегда. Три года прошло с тех пор, когда он видел ее в последний раз...

Конечно, она не изменилась - и никогда уже не изменится. По крайней мере, внешне. Но каждое возвращение к полужизни, каждая активация приближали ее к окончательной смерти.

Знание того, что общение с ней стоит так дорого, заставляло Рансайтера делать это как можно реже. Главным желанием Эллы, высказанным еще до смерти и при первых пробуждениях, было продолжение участия в делах Ассоциации. Что ж, он исполнял это. Например, сейчас. И шесть или семь раз в прошлом. Он действительно советовался с ней в критические моменты. Как, например, сегодня...

К дьяволу эти наушники, раздраженно подумал он, приспосабливая на голове пластмассовые диски. И этот микрофон... Какое тут может быть общение?.. Его все раздражало: и неудобный стул, который Фогельзанг - или как его там? - подсунул ему, и то, как медленно Элла приходит в чувство.

Его вдруг охватила паника: а что, если силы ее уже исчерпаны, а они ему этого не сказали? Скрывают или даже не знают сами? Может быть, стоит вызвать этого типа, Фогельзанга, и потребовать объяснений? Может быть, они совершили какую-то чудовищную ошибку?..

Элла, нежная, незабываемая... как блестели ее глаза, когда она могла открывать их... Этого больше не будет никогда. С ней можно говорить, можно слышать ее голос... но она никогда не откроет глаза и не шевельнет губами.

Не улыбнется ему. Не заплачет, когда он уйдет. Чем все это лучше старого доброго исхода, прямой дороги от жизни к могиле? Выбора нет, оборвал он себя. Она все еще со мной...

В наушнике неразборчиво зазвучали слова, путаные, бессмысленные фразы, фрагменты того таинственного сна, в котором она сейчас пребывала.

Что там, в полужизни? - не раз задумывался он. Из рассказов Эллы понять этого не удавалось. Ни понять, ни представить. Тяжесть, сказала она однажды. Тяжесть постепенно исчезает, и ты паришь, паришь... а когда полужизнь прекращается, ты покидаешь Систему и летишь прямо к звездам.

Впрочем, точно она этого не знала, а лишь предполагала. В то же время страха она не испытывала.

Что же, хорошо и это...

- Привет, Элла, - смущенно сказал Рансайтер в микрофон.

- Ох... - в ее голосе послышалась растерянность. - Здравствуй, Глен, - нет, не растерянность - радостное детское изумление. - Что... Столько времени прошло?

Лицо ее оставалось неподвижным, и Рансайтер отвел глаза.

- Пара лет, - сказал он.

- Расскажи, что происходит?

- Боже мой, - сказал он, - все разваливается. Вся организация. Потому я и здесь: ведь ты сама хотела участвовать в планировании перспективной политики Ассоциации... и - Господь-свидетель - нам позарез нужна именно новая политика или, по крайней мере, создание новой системы разведки.

- Мне снилось... - сказала Элла. - Я видела клубящийся красный свет.

Это было ужасно. И все-таки я шла к нему. Я не могла остановиться.

- Да, - сказал Рансайтер. - "Бардо Тодол", "Тибетская Книга Мертвых"... ты помнишь ее? Доктора рекомендовали тебе перечитать ее, когда ты... - он запнулся, потом продолжил:

- Когда ты умирала.

- Клубящийся красный свет, - повторила Элла. - Это что-то плохое, да?

- Да, его следует избегать. - Он откашлялся. - Слушай, Элла, у нас большие проблемы. Ты в силах выслушать меня? Не хотелось бы тебя перегружать, и если ты устала, то мы можем просто поболтать...

- Непонятно... Кажется, это снилось мне непрерывно с того нашего последнего разговора. Неужели действительно прошло два года? Знаешь, Глен, что я думаю? Что мы - те, которые здесь - все больше и больше проникаем друг в друга. Все больше моих снов вовсе не обо мне. Я то мужчина, то старуха, то маленький ребенок... я бываю в местах, которых никогда в жизни не видела, и совершаю не свои поступки...

- Говорят, так бывает, когда изменяешься, готовясь к новой жизни. А клубящийся красный свет означает плохое перерождение, и тебе не следует идти в том направлении. Так что, скорее всего, ты уже начинаешь предчувствовать свою следующую жизнь.

Он испытывал неловкость, произнося все это. Собственных теологических убеждений у него не было. Но явление полужизни было реальностью, а такая реальность кого хочешь сделает теологом...

- Так вот, - начал он, меняя тему. - Я расскажу тебе, что произошло и почему я решил тебя побеспокоить. С.Доул Мелипоун исчез из-под наблюдения.

Повисла мгновенная тишина, а потом Элла рассмеялась.

- С.Доул Мелипоун - кто он или что это? Даже не верится, что может существовать нечто с таким названием.

Смех Эллы, теплый, грудной, заставил Рансайтера сжаться; прошло уже столько лет, а этот смех не забывался. Да, больше десяти лет...

- Ты, наверное, забыла, - сказал Рансайтер.

- Такое не забудешь. С.Доул Мелипоун... Это, случайно, не хоббит?

- Это лучший телепат Раймонда Холлиса. Полтора года назад его засек Джи-Джи Эшвуд, и с тех пор на нем постоянно висит кто-то из наших инерциалов. Мы никогда не теряем его из виду - просто не можем позволить себе такой роскоши. Потому что он по крайней мере вдвое сильнее любого известного нам телепата. И вот он исчез - в числе множества прочих людей Холлиса. Никто ничего не понимает. Вот я и подумал: черт побери, надо спросить Эллу, что она думает по этому поводу. Ты же писала об этом в завещании...

- Да, я помню... - сказала она тихо. - Дайте объявление по ТВ.

Предупредите людей... - голос ее слабел и исчезал. - Скажите им...

- Это изматывает тебя, - с сожалением заметил Рансайтер.

- Нет, просто... - она будто уплывала - все дальше и дальше. Исчезают только телепаты? - спросила она после паузы.

- Телепаты и предсказатели. На Земле их нет, это точно. Множество наших инерциалов болтаются без дела, потому что их подопечные испарились.

И это меня страшно тревожит - не то, конечно, что заказов на услуги инерциалов стало меньше, а то, что мы ничего не понимаем в происходящем. Я подозреваю, что все эти исчезнувшие сидят где-то и работают над чем-то все вместе и над одной задачей. Кто-то их нанял, всю их банду - но только Холлис знает, кто и зачем. И что вообще все это значит.

Он говорил, а мрачные сомнения все больше овладевали им. Чем может Элла помочь ему? Лежащая в гробу, вымороженная из мира - она знала только то, что он сам ей говорил. И все же... какая-то особая проницательность, женская форма мудрости, основанная не на знаниях и опыте, а на чем-то глубинном, необъяснимом, была ей присуща. Вникнуть в это невозможно, он убедился еще тогда, когда Элла была жива, и тем более невозможно было вникнуть в это теперь... Другие женщины, которых он знал - их сменилось несколько за последние десять лет - обладали этими способностями в зачаточной степени. Природа только намекнула им на огромные возможности... в отличие от Эллы.

- Что он за человек, этот Мелипоун? - спросила Элла.

- У него мозги набекрень.

- Но работает он за деньги? Или энтузиаст? Меня всегда мутит, когда они начинают рассуждать обо всей этой пси-мистике, об ощущении смысла бытия и о космической идентификации. Как тот мерзкий Сарапис, помнишь его?

- Сараписа уже нет, - сказал Рансайтер. - Похоже, Холлис его убрал, потому что Сарапис хотел основать собственное дело. Но кто-то из предсказателей Холлиса раскрыл этот план... Мелипоун куда более крепкий орешек. Когда он в ударе, требуется минимум трое инерциалов для нейтрализации его поля, а это крайне невыгодно - ведь заказчик платит те же самые деньги. Объединение ввело прейскурант, который связал нас по рукам и ногам... - Объединение было давней головной болью Рансайтера. Одни расходы и гонор - при полной бесполезности. - Насколько я могу судить, Мелипоуна в первую очередь интересуют деньги. Но что это нам дает?

Ответа не последовало.

- Элла! - позвал он.

Тишина.

- Элла, Элла, я здесь, я слушаю тебя! Ты меня слышишь? Элла, что случилось? - О Боже, подумал он, это конец...

- Меня зовут Джори.

Это была не Элла: совсем другой темп и тембр голоса.

- Положите трубку, - крикнул Рансайтер, охваченный внезапной паникой.

- Я говорю со своей женой, откуда вы тут взялись?

- Я Джори, и никто не хочет говорить со мной. Я хочу побыть с вами, если вы не возражаете. Как вас зовут?

Задыхаясь, Рансайтер проговорил:

- Мне нужна моя жена, миссис Элла Рансайтер. Я заплатил за разговор с ней, а это значит, что я хочу говорить именно с ней, а не с вами!

- Я знаю миссис Рансайтер, - голос стал намного сильнее, - она разговаривает со мной, но ведь она одна из нас, и беседовать с ней - это совсем не то, что с вами. Она не знает ничего такого, чего не знают все остальные. А какой сейчас год, мистер? Уже отправили тот большой корабль к Проксиме? Я этим очень интересуюсь, не расскажете ли мне что-нибудь? Если хотите, я потом перескажу это миссис Рансайтер, хорошо?

Рансайтер сорвал с себя наушники и прочие приспособления и выбежал из душной, пропыленной комнаты. Он несся между рядами промороженных саркофагов, и служащие Мораториума возникали перед ним и тут же исчезали.

Он искал владельца.

- Что-нибудь случилось, мистер Рансайтер? - фон Фогельзанг шагнул ему навстречу. - Я могу чем-то помочь?

- Какая-то штука завелась в проводах, - Рансайтер остановился, переводя дыхание. - Вместо Эллы. Черт побери вашу банду и ваш показушный бизнес. Если бы я так вел свои дела... - продолжая бормотать ругательства, он двинулся следом за владельцем мораториума в направлении офиса 2-A.

- Тот, кто с вами говорил - он представился? - спросил фон Фогельзанг.

- Да, он сказал, что его зовут Джори...

- Это, должно быть, Джори Миллер, - в голосе фон Фогельзанга зазвучала тревога. - Кажется, он в саркофаге лежит рядом с вашей женой...

- Но я же вижу, что это Элла!

- Дело в том, что со временем ментальности полуживущих осуществляют взаимопроникновение, своеобразный осмос. Активность мозга Джори чрезвычайно высока, вашей жены - сравнительно низка. Это вызывает однонаправленное перераспределение протофазонов...

- Исправить вы это можете? - хрипло спросил Рансайтер. Он чувствовал, что потрясение еще не прошло. Потрясение, злость и усталость. - Уберите эту дрянь из сознания моей жены и верните ее назад. Это ваша работа.

- Если такое положение вещей сохранится, - официальным тоном сказал фон Фогельзанг, - ваши деньги будут вам возвращены.

- К черту деньги! - они вошли в комнату 2-A. Рансайтер неуверенно сел; сердце его стучало так, что он едва мог говорить. - Если вы не выкинете этого Джори, я возбужу против вас судебное дело. Я закрою к дьяволу вашу лавочку!

Наклонившись над гробом, фон Фогельзанг прижал к уху динамик и заговорил в микрофон:

- Выйди из фазы, Джори, ты же хороший мальчик. - Покосившись на Рансайтера, он объяснил:

- Джори умер пятнадцатилетним, поэтому в нем столько энергии. Честно говоря, уже случалось, что он появляется там, где появляться не должен. - Он снова заговорил в микрофон:

- Джори, Джори, ты ведешь себя некрасиво. Мистер Рансайтер прилетел издалека, чтобы побеседовать со своей женой. Не заглушай ее голос, Джори, это невежливо. Он замолчал, слушая ответ. - Я знаю, что ее сигналы слабые... - Какое-то время он слушал, важный, как большая лягушка, потом отложил наушники и встал.

- Что он сказал? - Рансайтер приподнялся. - Он уберется из Эллы? Я смогу с ней поговорить?

- Джори ничего не может сделать, - сказал фон Фогельзанг. Представьте себе два радиопередатчика: один расположен поблизости, но мощность его мала, а другой - далеко, но мощность его в десять раз больше.

Когда наступает ночь...

- Она наступила, - сказал Рансайтер.

Наступила для Эллы - а может быть, и для него. Если не удастся найти всех этих телепатов, паракинетиков, предсказателей, воскресителей...

- Там, в саркофаге, мы постараемся отделить ее от Джори, - продолжал болтать фон Фогельзанг, - а если вы согласитесь на некоторое удорожание обслуживания, мы переместим ее в отдельную, надежно изолированную камеру с покрытием из тефлона-26, который подавляет гетеропсихическую инфузию, будь то Джори или кто-нибудь еще...

- Еще не поздно? - мгновенно переходя от отчаяния к надежде, спросил Рансайтер.

- Да, ее возвращение вполне возможно, как только Джори выйдет из ее фазы. Плюс те, кто еще проник в нее. Она слишком слаба и доступна... - фон Фогельзанг покусал губу, обдумывая ситуацию. - Но ей может не понравиться изоляция, мистер Рансайтер. Мы не случайно помещаем контейнеры - или гробы, как их неправильно называют - так близко друг к другу. Блуждание в чужих мыслях для полуживущих - это их единственная...

- Поместите ее отдельно прямо сейчас, - перебил его Рансайтер. Пусть уж она побудет в изоляции, чем перестанет существовать.

- Она не перестала существовать. Она существует. Она просто не может вступить в контакт с вами.

- Это метафизическая разница. Для меня она значения не имеет.

- Хорошо, я помещу ее отдельно, - согласился фон Фогельзанг. - Но в каком-то смысле вы правы: уже поздно. Джори поселился в ней навсегда. Мне очень жаль.

- Мне тоже, - резко сказал Рансайтер.