Учение м. А. Агаркова о системе права: историко-правовой аспект

кандидат юридических наук, доцент Московского института права

В. ПРОЙДИНА,

кандидат исторических наук, доцент,

доцент Московского государственного открытого университета
УЧЕНИЕ М.А. АГАРКОВА О СИСТЕМЕ ПРАВА:

ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ
В настоящее время в гуманитарной научной среде вновь наблюдается возрастание интереса к тематике систематики права, первоначальный этап доктринальной отечественной проработки которой принято связывать с состоявшимся в 1938–1940 гг. I Совещанием работников советской науки государства и права. Одним из наиболее ярких участников данного мероприятия был М.А. Агарков, правовым позициям которого по обозначенной проблематике и посвящена настоящая статья.

Прежде всего необходимо отметить, что взгляды ученого свидетельствуют о разграничении им вопросов системы и систематики права¹, не часто встречавшемся в тот период (лишь в исключительном порядке).

Система права, по М.А. Агаркову, подразделяется на два крупных элемента. Разграничение между ними проводится по телеологическому критерию. Первый элемент основан на властном государственном целеполагании, второй – на целеполагании личностной автономии. Таким образом, здесь просматривается идея о дуализме права. Точнее, мы сталкиваемся с такой модификацией «частное – публичное право», в которой размежевание правовых блоков «отталкивается» от целей юридического регламентационного воздействия и правового общения.

Представляется, что телеологические мотивы могут быть лишь следствием различия интересов субъектов социального общения в целом и правового взаимодействия в частности. Ведь та цель, которой правотворец (или иной участник правовой жизни) хочет достичь путем юридической регламентации или посредством правового общения, базируется на его интересе (ах). В зависимости от того, каковы заинтересованности, интерес, (а если таковых несколько – от их сочетания), определяется и цель. Таким образом, телеология вторична по отношению к интересу, зависит от него, определяется и обусловливается им.

Данный вопрос М.М. Агарковым не рассматривался: в своей работе ученый не затрагивал вопроса о соотношении интереса и цели в праве, не писал он и о значении интереса субъектов при определении структурных компонентов системы права. При этом ученый отмечал, что подобная трактовка системы права применима лишь к доктринальным исследованиям корреспондирующего внутреннего строения. В вопросах же систематики нормативного правового материала следует исходить из адекватной дифференциации юридической ткани. Иными словами, в практических целях под системой права целесообразнее понимать систематику нормативного правового материала, основанную на содержательной градации.

Таким образом, система права у М.М. Агаркова трактуется в двух аспектах: как строевой ряд, упорядоченная совокупность составляющих компонентов права; как нормативные правовые данные, распределенные по правовым массивам на основании определенного классификационного критерия.

Систематика нормативного правового материала, согласно позиции ученого, должна производиться лишь на базе одного классификационного критерия. Им М.М. Агарков признавал предмет правового регулирования. При этом ученый не отрицал значения метода правовой регламентации в построении нормативного правового материала. Просто он считал роль данного показателя недостаточной для признания за ним системообразующего характера. Метод способен помочь как при обосновании распределения правовых норм, так и при аналитической оценке распределенного материала, но не более того. Статус классификационного основания у него получил лишь предмет правовой регламентации. Вместе с тем правоведу не удалось провести последовательного отраслевого разграничения, избегая формального критерия, что было неоднократно отмечено его критиками².

Присоединяясь к позиции о динамизме системы права, М.М. Агарков полагал, что главным показателем, определяющим качество корреспондирующего строевого ряда, является его адекватность общественным отношениям. Количество элементов системы при этом не имеет решающего значения. Важна лишь обоснованность таковых. С данной позицией можно было бы полностью согласиться в том случае, если бы «системный статус» правовых образований не вызывал в науке о праве стольких горячих споров. До тех пор пока они ведутся, данное положение, верное в своем идейном обозначении, не подтверждается реалиями.

Интересны рассуждения М.М. Агаркова о системе гражданского права. Анализируя конструирование этой нормативно-юридической области, ученый прибегал к субъектному критерию. Гражданско-правовые нормы он предлагает распределить на две группы: гражданское право гражданина и гражданское право государственных и общественных органов. В сущности, речь идет о праве физических и юридических лиц (с уточнением того, что в настоящее время отечественное законодательство не относит публично-правовые образования к числу юридических лиц в собственном смысле слова³).

Здесь надо отметить, что материалистическая природа «лица» лежит и в основе традиционно используемой в юриспруденции классификации субъектов права на индивидуальных (физические лица) и коллективных или групповых (юридические лица и «приравненные к ним» субъекты). Кроме того, обращение к субъектной градации представляется обоснованным при рассмотрении вопроса о системе права по следующим мотивам: представляется, что нельзя обоснованно рассуждать о составе, строении, подразделении (и прочем) того явления (или, если угодно, той материи), которое воздействует на общественные элементы без учета их самих (особенно учитывая, что последние, по крайней мере в значительном числе случаев, сами выступают и в качестве его творцов).

Вместе с тем мнение М.М. Агаркова о разграничении отношений собственности по субъектному составу подверглось критике со стороны некоторых участников дискуссии. На необоснованность таковой указывал, например, Д.М. Генкин. Оценивая его «неодобрение», М.М. Агарков метко отметил, что таковое базируется на механическом подходе к решению вопроса: «Если, например, учебник анатомии в одной главе говорит о костях, а в другой – о мышцах, значит ли это, что анатомия «отрывает» мышцы от костей? Включение трудового права в гражданское не означает, вопреки мнению некоторых оппонентов, ни сужения, ни обеднения трудового права. Трудовые отношения основаны на социалистической собственности. Это определяет связь и место трудового права в системе гражданского права как промежуточного звена между личной и общественной собственностью» ⁴.

Не рассуждая о соотношении предметного действия различных элементов системы права, отметим следующее. Отсутствие признания отраслевой самостоятельности за тем или иным правовым массивом никак не умаляет ни его значимости, ни его востребованности, ни необходимости в его специальном изучении, как и, например, непризнание главы диссертации целостным завершенным исследованием не означает ее несоответствующего качества и (или) ненужности. Стремление к чрезмерному дроблению системных компонентов права набирает все большие обороты. Это приводит к излишнему обособлению правовых массивов и узости специализации специалистов юридического профиля различных уровней, затрудняет адаптацию указанных лиц к изменчивой нормативной среде (а, при необходимости, и их «безболезненной» переориентации на другие секторы правового материала), усложняет быструю качественную ориентацию таковых в других, «непрофильных» секторах правового материала.

Затрагивались М.М. Агарковым и вопросы системы международного права. В частности, ученый высказывал возражения против полного отнесения внешнеторговых вопросов к области международного права: «Когда СССР вступает в торговые соглашения с каким-либо государством, это действительно международные отношения. Но когда, то или иное наше государственное объединение покупает или продает товар той или иной иностранной фирме, создаются отношения, подпадающие под действие нашего гражданского права…»⁵

По сути, в данном высказывании речь идет о соотношении международного публичного и международного частного права. Представители научной мысли до сих пор спорят о том, составляет ли международное публичное и международное частное право категорию международного права⁶; является ли международное право самостоятельной правовой системой или отраслью права (имена эта позиция характерна для понимания международного права как публичного), а если последней, то к какой правовой системе данная отрасль принадлежит; является ли международное частное право отраслью права национальных правовых систем, отраслью международного права или совокупностью норм, регламентирующих те общественные отношения, в субъектном составе которых есть иностранный элемент, и распределенных по различным областям национального законодательства.

Иными словами, в вопросе о соотношении международного публичного и международного частного права в юриспруденции выделяется две базовые версии решения. По первой из них международная правовая система включает в себя и международное публичное, и международное частное право в качестве основных составляющих. По второй – понятия международного и международного публичного права отождествляются.

В рамках последней версии существует множество различных течений. Например, международное (международное публичное) право может наделяться «статусом» как самостоятельной правовой системы, так и отрасли какого-либо национального права (впрочем, эта трактовка менее распространена). Международное частное право также трактуется или как отрасль национального права, или как условно выделяемая совокупность норм всех других областей национального права, регламентирующих общественные отношения, отягченные иностранным элементом.

Из высказывания М.М. Агаркова можно выявить факт разграничения международного публичного и частного права. Международное частное право явно понимается им в последнем (третьем) из приведенных выше значений. Толковательным путем выявляется и трактовка ученым международного права именно в качестве публичного. По поводу же «системного ранга» международного (публичного) права М.М. Агарков не высказывался.

Авторы настоящей статьи присоединяются к позиции, в соответствии с которой международное право представляет собой отдельную правовую систему, отличную по своему уровню от систем внутригосударственного (национального) права и включающую в себя две области – публичное и частное право (причем первая является решающей для вопросов международного характера). Область международного права представлена, помимо формально-юридических источников международного характера, рядом норм внутригосударственного (национального) нормативного правового материала, особенно в сфере частных правоотношений. В свою очередь, термин «международное частное право» является собирательным. Он включает в себя такие компоненты, как международные частноправовые нормы и совокупность норм права национальных правовых систем, регламентирующих общественные отношения, отягченные иностранным элементом. Причем все эти поведенческие правила располагаются в различных отраслях частного права. Таким образом, не все международное частное право относится к международной правовой системе.