Улица Толстого, часть вторая

№7. Усадьба на углу Караваевской и Горького принадлежала младшему сыну известного сахарозаводчика и мецената Николы Терещенко – Александру. Это была городская помещичья усадьба с господским домом, флигелями для челяди и другими службами, небольшим садом, отгороженным от улицы металлической оградой на массивном цоколе с каменными столбами.

Флигеля соединены с основным объемом более поздним переходом на уровне второго этажа, который опирается на треугольную арку.

Дом был построен в 1898 г. по проекту московского архитектора Павла Бойцова. Дом двухэтажный со стороны Горького и одноэтажный со стороны Толстого, кирпичный, отштукатуренный. Крыша сложной формы, крыта железом, по центру световой фонарь над внутренним безоконным помещением. Фасад оформлен в формах историзма с использованием неоренессансных элементов (руст, полуциркулярные прорезы, характер членения) и необарочных (пышный антаблемент с дробным лепным фризом, раскреповка карниза, круглые окошечки-мокарни разорванный фронтон над арочным порталом, франкированный двумя полуколонками дорического ордера). Ядром является полукруглый башнеобразный выступ с массивным полусферическим куполом, который акцентирует угол здания. Красивое нарядное здание внешне не изменилось. Дом был оснащен паровым отоплением, водопроводом, канализацией и имел даже два лифта (они тогда назывались подъемными машинами). В особняке было 33 комнаты. Из них на первом этаже 3 были отведены под контору (с отдельным входом), 6 под службы. На 2 этаже было 15 комнат и 4 комнаты в мезонине. Всё это составляло одну квартиру. Во флигеле в 8 комнатах жила прислуга, там же были прачечная, кладовки, погреба. А во втором флигеле – конюшни, экипажная, а на 2-м этаже ещё 4 комнаты для прислуги.

В интерьерах особняка частично сохранилось начальное архитектурное оформление (лепка, роспись) и даже частично меблировка.

Владелец особняка – Александр Николаевич Терещенко (1856-1911) родился в Глухове, закончил частную классическую гимназию в Москве, учился в Московском, а затем Киевском университетах, последний закончил в 1879 г. со степенью кандидата юридических наук.

Сохранив самую добрую память об университетской учёбе, Терещенко активно подключился к благотворительным делам попечительства о студентах Университета. Председателем был проф. Рахманинов, а секретарём – Александр Николаевич. Они открыли студенческую столовую. Сначала на Фундуклеевской 36, а затем на Гимназической 3 (с 1992 г. – казино Будапешт). Он был почётным попечителем 3 Киевской гимназии (угол Покровской улицы и Контрактовой площади). Ежегодно перечислял на её нужды 1000 рублей. С 1895 г. он стал попечителем 1 Гимназии. Здесь он учредил стипендии Пушкина, Гоголя и своего отца, выделив на них 25 тыс. рублей. В 1905 г. он построил на свои деньги дачу-санаторий в Плютах, где отдыхали и лечились малообеспеченные учащиеся Киевских гимназий. Входил в состав комитета по созданию Киевского политехнического институа, построил и оборудовал приют для инородных пациентов лечебницы Бакинститута, выделил 30 тысяч на постройку и содержание больницы для хронически больных детей на Козловке. В 1904 г. он выделил 100 тыс. рублей на нужды Общества Красного Креста.

Как и все другие члены семьи Терещенко, Александр Николаевич интересовался искусством и стариной, знал толк в живописи, помогал начинающим художникам, в частности оплачивал некоторым из них творческие зарубежные поездки. Его богатейшая коллекция помещалась в угловом особняке.

После смерти Александра Николаевича усадьба перешла в пожизненное владение Елизаветы Владимировны, затем – собственность сына – Николы Александровича. Весной 1918 г. дом был реквизирован для 12 квартиронанимателей, а семье Терещенко на 9 человек оставили 4 комнаты. В газете "Киевская жизнь" за октябрь 1919 г. было опубликовано сообщение, что "большевиками были разграблены вещи Александра Николаевича Терещенко на несколько млн. рублей". В Центральном госархиве сохраняется "опись предметов старины и искусства, находящихся в доме наследников Александра Николаевича Терещенко, опечатанных в "биллиардной" печатью ВУКОПИСА – в ней перечислены 130 живописных полотен, 55 акварелей, 166 картин Бенуа, Богомазова, Брюллова, Верещагина, Врубеля, Ге, Киселева, Катарбинского, Куинджи, Маковского, Мурашко, Орловского, Пимоненко, Поленова, Репина, Светославского, Серова, Сурикова, Шишкина и др. Кроме этого указана мебель 18 века, художественная бронза, старинная фарфоровая посуда, серебренные кубки и бокалы, хрустальные вазы, ювелирные украшения и др. Многие перечисленные предметы пропали, некоторые из них находятся в Национальном Художественном музее украинского искусства и Киевском музее русского искусства.

Александр Николаевич умер в 1911 г в Санкт-Петербурге через 5 дней после операции по поводу камней в жёлчном пузыре. Похоронили его на Аскольдовой могиле, где до сих пор сохранились остатки его склепа.

Похоронив мужа, Елизавета Владимировна продолжала его благотворительные дела. Она передала Городской думе 100 тысяч рублей, чтобы проценты шли на регулярные пособия больным и нуждающимся жителям Киева, 500 тысяч – на стипендии и поддержку педагогического персонала музыкального училища и 1 Киевской гимназии, приобрела за 10 тысяч автомобиль для Общества скорой помощи. С августа 1914 г. она содержала лазарет на 135 кроватей при больнице для чернорабочих.

После революции в доме было 13 квартиросъёмщиков. Среди них был генеральный писарь Украинской Народной республики Христюк, имевший 3 комнаты на троих, и директор политического департамента МВД Гаевский. В 1919 г. в особняке располагалось Датское консульство и Киевский губернский отдел здравоохранения.

В 1920-тые гг. в здании располагался Рентгеновский институт. Газета "Пролетарская правда" писала: "15 июня 1920 г. коллектив рабочих и служащих тогдашней маленькой рентгенопомощи во главе с основателем рентгеноинститута инженера Павленко во время отступления поляков и временного безвластия в городе, несмотря на опасность, буквально захватил брошенный белопольским клубом особняк Терещенко на Караваевской улице и перенёс туда под обстрелом скудное рентгеновское имущество. Своё существование институт начал с двух скромных станций, а теперь (1922 г) он насчитывает 6 ренггеностанций, ремонтные мастерские, вторую в России вакуум-лабораторию с собственным газовым заводом, лабораторией, музеем".

С 1971 г. угловой особняк занимает Научная медицинская библиотека Украины. Она была основана в 1930 г. Её книжный фонд составляет 1 млн. Она обслуживает 24 тыс читателей.

№9. В середине 19 века усадьба на недавно проложенной улице принадлежала дворянке Венцеклицевой. При ней был построен простой 1–этажный дом. В 1858 г. усадьбу купила жена коллежского асессора Милорадовича, которая сделала пристройку к дому со стороны двора. В 1873 г. усадьбу приобрел купец 1-ой гильдии почетный гражданин Иван Андреевич Толли. И в 1883 г. он сделал каменную пристройку на 1,5 этажа к уже существующему деревянному дому по проекту Владимира Николаева. Таким дом дошел до наших дней. Он внешне очень скромный, особенно по сравнению с соседними домами. Удлиненный фасад и отсутствие симметрии свидетельствует об этапах постройки. Тут эклектический фронтон, безордерные канелюровые пилястры. Ворота слева ведут во двор, где сохранились перестроенные старые службы. Семья Толли владела этим домом до 1910 г. (37 лет). И.А. Толли происходил из греков, которые поселились на юге Украины при Екатерине 2. Закончив Одесское греческое училище, он женился и переехал в Киев, где родился сын Владимир. Мемуарист Ярон пишет, что отсутствие надлежащего воспитания и образования у И.А. Толли компенсировались выдающимся практическим умом. Будучи купцом 1-ой гильдии, он в 1869 г. покупает без кредита и перевода долгов имение в Чигиринском уезде у польского помещика Задарновского, за что его с женой зачисляют в потомственные почетные граждане (после подавления польского восстания 1863 г. власти давали это звание купцам, приобретавшим без кредита недвижимость у поляков).

В 1884 г. Толли избирается киевским городским головой, а в 1886 г. он получает чин действительного статского советника за то, что пожертвовал 75 тыс. рублей на сооружение в Киеве Благовещенской церкви с приходской школой. Она было построена по проекту Владимира Николаева на Жандармской улице в 1887 г. напротив Мариинской общины сестёр милосердия. После этого улицу переименовали в Мариинско-Благовещенскую – теперь Саксаганского, а церковь разрушили в 1934 г.

Толли был очень энергичным городским головой, но самолюбивым, деспотичным, склонным к неожиданным поступкам, слишком эмоциональным. Он, как и предыдущий голова Эйсман, не брал положенного ему жалованья – 6 тысяч рублей в год, а жертвовал его на нужды города. Умер в 1887 г., а в 1888 г. все газеты Киева писали о громком "деле Толли". Оказывается, в том же 1872 г. он приобрел выставленную на торги за долги усадьбу Вишневецких со старинным замком, который имел давнюю историю, связанную с именами Марины Мнишек, Лжедмитрия и Яремы Вишневецкого. Последний владелец замка граф Плятер вынужден был продать имение за долги. И Толли приобрел его за 270 тыс. рублей. Но Плятер подал жалобу, что в опись имущества не внесли 6 тыс. десятин строительного леса, который Толли продал на вырубку за 900 тыс. рублей, т.е. втрое дороже, чем всё имение. Так как судебный процесс требовал больших денег, сын Владимир вынужден был заложить усадьбу на Караваевской. По решению суда, имение осталось у Толли, но они были вынуждены заплатить графу Плетеру 700 тыс. рублей. Пока шел судебный процесс, Толли вывез из Вишневца собранные там произведения искусства. За один только раз вывезли 50 подвод. И всё это хранилось в этом доме. В 1892 г. Владимир Иванович Толли подарил Городскому музею, который тогда создавался в Киеве, 28 портретов и картин из галереи Вишневецкого замка, в том числе портрет основателя Сечи на Хортице князя Дмитрия Вишневецкого – Байды.

А в 1910 г. усадьба на Караваевской 9 была выставлена за долги на продажу. К тому времени согласно описи в ней было: в цокольном этаже каменного дома 4 комнаты, 3 кухни, прачечная, 2 прихожих, 2 коридора и 2 кладовки; на первом этаже 15 комнат, 2 ванны, 2 клозета, коридор. Был еще один дом, низ каменный, верх деревянный, соединенный с фасадным домом деревянной лестницей, А еще 1-этажный каменный сарай с погребом, рядом конюшня, коровник, фонтан и беседка. В 1910 г усадьбу купил владелец усадьбы №7 Александр Николаевич Терещенко.

До 90-тых гг. 19 века Толли сдавал дом №9 родственникам Льва Толстого – Кузминским. Татьяна Андреевна Кузминская была прототипом Наташи Ростовой. Её биография почти полностью соответствует романтической биографии главной героини романа "Война и міръ", её внешность, её характер, её мировосприятие, её переживания – всё это нашло отражение в романе. Толстой не скрывал, что именно с неё "списан" портрет чарующе прелестной героини и советовал художникам, оформлявшим роман, воспользоваться её портретом. Сын писателя Илья писал: "Более прелестной женщины, чем тётя Таня, я не знал. Она никогда не была красива в обыкновенном смысле этого слова. У неё был слишком большой рот, немного убегающий подбородок и еле-еле заметная неправильность глаз, но всё это только подчеркивало её необыкновенную женственность и привлекательность". Она было младшей сестрой жены писателя, но очень отличалась от неё по характеру. Софья Андреевна писала, что у Тани "удивительный дар находить веселье во всём и во всех, не то, что я, напротив, в веселье и счастье умею найти только грустное". Татьяна Андреевна чудесно пела - художник Ге, слушая её пение, обливался слезами, а поэт Фет, потрясенный её пением, написал стихотворение "Опять", а Лев Толстой находил, что она поёт лучше всех знаменитых певиц.

После замужества сестры Таня Берс подолгу живет в Ясной Поляне, которая становится её "вторым родительским домом". В письме Толстому она пишет: "Ты мне и лучший друг, и второй отец, и всегда это так и будет, и я тебя очень и очень люблю, и где бы я ни жила и ни была, это никогда измениться не может".

Действительно, дружеские связи между Толстым и младшей сестрой его жены оказались очень прочными. Татьяна Андреевна, выйдя замуж в 1867 г. за своего двоюродного брата, правоведа Александра Михайловича Кузминского, на протяжении четверти века каждое лето вместе со своими детьми проводила в Ясной Поляне. А Софья Андреевна чуть ли не ежедневно отправляла сестре то в Харьков, то в Киев, то в Санкт-Петербург обширные послания с подробнейшим описанием "трудов и дней Лёвочки, его планов и замыслов, его настроения и самочувствия". Свыше 7 лет – с 1895 по 1901 гг. семья Кузминских прожила в этом доме, так как Кузминский занимал пост Председателя Киевского окружного суда. Татьяна Андреевна полюбила Киев, его достопримечательности, его улицы и храмы, свой дом с большим садом, а особенно хутор Китаев, где ежегодно она проводила время с ранней весны до поздней осени. С.А. Толстая трижды посетила Кузминских в Киеве – в апреле 1895, в июле 1898 и в феврале 1899. После первого знакомства с городом она писала мужу: "Сегодня вечером Саша уговорил нас идти в Ботанический сад. Это пока лучшее впечатление: огромный сад, весь в горах, каштановые аллеи, весь сад молодозеленый, ещё не тенистый, и соловьи во всех концах. Я понимаю, как хорошо здесь жить с этими садами, Днепром и теплым климатом".

Благодаря высокому положению, которое занимал Кузминский, его жене приходилось бывать в местном высшем обществе. Очень часто она устраивала то дома, то у знакомых чтение новых произведений Толстого.

А сам Толстой не любил своего родственника. Он вывел Кузминского в образе мужа Анны Карениной. Он, впрочем, как и другие родственники Татьяны Андреевны, был против этого брака – и потому, что они были двоюродными брат и сестрой, и потому, что они были примерно одного возраста (тогда считалось, что муж должен быть старше жены), и потому, что мечтал, что Таня выйдет за его овдовевшего друга Дьякова.

Саша Кузминский был сыном старшей сестры матери Тани. Ещё в детстве они вместе играли, затем он поступил в училище правоведения и приезжал на каникулы. Когда Тане было 12 лет, а Саше 15 лет, они договорились, что, когда он закончит училище через 5 лет, они поженятся. Родственники восприняли это как детскую игру, им разрешили переписываться, но только на французском языке. Все письма его дышали приличием, но доставляли Тане удовольствие, так как она чувствовала себя как бы взрослой. Но, закончив училище. Саша уехал в Волынскую губернию, где получил в наследство имение. Там он увлекся женой соседа, а за Таней стал ухаживать недавно закончивший лицей Анатоль, который имел репутацию светского льва. Тане льстило то ухаживание, и это вызвало ревность Кузминского, а Лев Толстой отправил Анатоля прочь, чтобы он не морочил голову 16-летней девчонке.

Намного серьезнее было чувство Тане к брату Льва Толстого – Сергею. Он был на 2 года старше Льва Николаевича и уже 15 лет жил с цыганкой Марией Михайловной, которую он взял из табора совсем молодой. Мария Михайловна жила в Туле, а Сергей Николаевич в своём имении Пирогове, и большую часть года проводил за границей с сестрой Марии Михайловны и её детьми. У Сергея Николаевича было четверо детей. Таня знала, что они незаконные, их мать цыганка. Лев Николаевич любил брата и говорил: "Серёжа исключительный человек, это тонкий ум в соединении с поразительной искренностью". Он увлекся 16-летней Таней и стал ездить в Ясную Поляну, понимая, что делать этого нельзя. А ей казалось, что только этот исключительный человек понимает и ценит её. Кончилось тем, что он сделал ей предложение, но решили подождать, пока ей исполнится 17 лет. Они мечтали о том, что после свадьбы поедут за границу, а там будут жить в его имении. Кузминский знал, что она невеста Сергея Николаевича. "И каждый решил, что прежняя наша любовь была детской, не имеющей основания требовать постоянства. У нас установились дружеские отношения".

Сергей Николаевич решил венчаться с Таней втайне от Марии Михайловны, но она узнала и как раз собиралась рожать пятого ребенка. И он не знал, на что решиться – жениться на Тане или Маше. Тем более, что мать Маши угрожала жаловаться архиерею, что он тайно прижил от неё детей, а теперь собирается жениться на сестре жены брата. Узнав всё от Александра Михайловича, Таня решила отказать Сергею Николаевичу и выпила квасцы, но её откачали.

Когда ей исполнилось 20 лет, ей сделал предложение недавно овдовевший друг Льва Николаевича – Дьяков. Но она отказала ему, так как предложение ей сделал и Кузминский. И хотя все говорили, что он слишком молод, она сказала: "Мы давно знаем друг друга, ему известно всё мое "прошлое", во все тяжёлые минуты он приезжал ко мне. Я оценила его привязанность ко мне и вновь полюбила его".

Но всё было не так просто. Кузминский настоял, чтобы она дала ему прочесть свои дневники за последние годы, а они были наполнены любовью к Сергею Николаевичу. После этого он долго не приезжал, а при свидании сказал, что на него удручающе подействовал ее дневник, что не знает, сможет ли примириться и простить её. Это возмутило Таню: "Простить! – воскликнула я. – Да я никогда не буду чувствовать себя виноватой перед тобой! Моё прошлое принадлежит только мне одной и никому больше. Конечно, мой будущий муж имеет право требовать от меня целомудрия и любви, тогда как вы, бывшие женихами, это не даёте нам – со злой усмешкой сказала я. Ты был в связи с графиней Бержинской, ты сам мне говорил это, и чуть было не женился на ней! И я не упрекаю тебя". И всё-таки они помирились и 24 июля 1867 г. обвенчались в сельской церкви – трудно было найти священника, который обвенчал бы кузенов. Совершенно независимо от них Сергей Николаевич тогда же решил вступить в брак с Марией Михайловной. Он ехал к священнику назначать день свадьбы, и недалеко от Тулы на узкой проселочной дороге встретились два экипажа – в одном Таня с Кузминским, в другом – Сергей Николаевич. Они молча поклонились друг другу и разъехались в разные стороны.

Их семейная жизнь оказалась не очень счастливой. "Мы редко думали одинаково, почти никогда не сходились с ним по вкусам и в симпатиях к людям". Кузминский очень боялся, что на их семейную жизнь будет влиять Лев Николаевич. Понятно, что и тот не испытывал симпатий к Кузминскому. Он вывел его в образе мужа Анны Карениной. Он же является героем рассказа "Смерть Ивана Ильича". Толстой посетил особняк только однажды - 14-16 июня 1879 г. В этот период Толстой испытывал глубокий кризис, пытаясь найти истину в религии.

Киев привлекал его как колыбель православия. Тут он надеялся духовно обогатится. Но поклонение киевским святыням, особенно Лавре, произвели на писателя неожиданное впечатление. Художник Нестеров в своих воспоминаниях пишет как в 1907 г. за чаем на террасе яснополянского дома Толстой рассказал ему о посещении Киева. Он пишет, как "Лев Николаевич, одетый в простую одежду богомольца, пришёл к схимнику Киево-Печерской лавры Антонию Медведеву, который был одним из столпов православия, с просьбой поговорить о вере. А тот, занятый другими богомольцами, не подозревая, что к нему обращается знаменитый писатель – граф Л.Н. Толстой, ответил: "некогда, некогда, иди себе с Богом!" Так неудачно закончилась попытка Толстого поговорить о вере с лаврскими старцами. Утешился он тогда у простого монаха-привратника. Тот дал приют графу в своей сторожке. Две ночи они не спали, хорошо, вплотную наговорившись о вере. Монах-привратник был отставным солдатом, бился с турками под Плевной за веру православную. Две ночи искателя веры графа Толстого ели в сторожке блохи, вши, и он граф остался доволен, дружественно попрощался со своим новым приятелем".

Ну, а днем Толстой посетил Софиевский собор, Музей западного искусства, археологический музей при Духовной академии, так что пребывание в доме №9 не заняло много времени. Он тут даже не переночевал. В Киеве больше не бывал.

Жизнь Татьяны Андреевны резко изменилась после революции, которую она – жена сенатора, петербургская светская дама, – конечно, не поняла и не приняла. Резко изменилась и её личная судьба – не стало самых родных и близких людей. В 1910 г. умер Л.Толстой, в 1917 г. умер муж, в 1919 г. – сестра Соня. Перестал существовать собственный дом, разлетелись по белу свету её дети, с ней остался только осиротевший маленький внук. Свой последний приют она нашла в Ясной Поляне. Теперь весь смысл её жизни заключался в напряженном труде над будущей книгой "Моя жизнь дома и в Ясной Поляне". Она успела написать только три части. В четвертой она собиралась рассказать о духовном кризисе Л. Толстого, о себе, о своей семейной жизни. Не успела. Татьяна Андреевна скончалась 8 января 1925 г. Её книга вышла посмертно.

С 1910 г. особняк принадлежал семье Терещенко. Две квартиры в этом доме они сдавали, а с 1912 г. весь дом занимали конторы наследников Андрея Терещенко. В 1918 г. при Гетманщине здесь располагалась грузинская дружина, миссия представителя правительства Грузии – проф. Виктора Вас. Певзая. Этот факт отмечен мемориальной доской, открытой в феврале 1997 г. в присутствии президента Грузии Шеварнадзе.

С 1922 г. в усадьбе располагалось управление "Сахартреста", в 1930–тые онкологическая клиника Рентгеновского института, который занимал и соседний особняк №7. В послевоенные годы особняк занимали различные медицинские учреждения. – Институт онкологии, Институт медицинских проблем физкультуры, с 1974 г. - физкультурно-оздоровительный диспансер. Сейчас – центр нетрадиционной медицины, приемная комиссия мединститута.

№11. В 1912 г. на углу улиц Толстого и Владимирской было сооружено импозантное здание с элементами модерна и французского барокко. Оно известно киевлянам как "профессорский дом", так как здесь жили в основном преподаватели университета, но в быту его часто называли "дом Мороза". Случилось так, что крупный лесопромышленник Берл Мороз решил удивить Киев новым урбанистическим чудом – жилым 7-этажным домом общей площадью 17 тыс. кв. м с просторными квартирами, бесшумными лифтами, переговорными устройствами, внутрикомнатными пылесосами, кондиционерами и фонтанами. Он продал лесной массив под Малином и шинок у дороги и купил участок земли у Киевского университета. Под заклад участка он взял кредит. Проект дома, который стал чудом инженерной мысли, составил архитектор Иосиф Абрамович Зекцер. Создавая проект этого огромного дома, он продумал всё, вплоть до мелочей – от формы дверных ручек до лепнины на потолках. Шести и восьми комнатные квартиры на 130-190 м удовлетворяли самым требовательным вкусам. Сантехника была выписана из Англии – и в доме появились ванны на львиных лапах. Были установлены бесшумные немецкие лифты. В доме было паровое отопления, своя прачечная, пекарня. Первый этаж был отдан под магазины. От машинного отделения в подвале во все квартиры шли гуттаперчевые шланги со щетками для уборки квартир. У входных дверей были установлены переговорные устройства. Причем, согласно немецкой экономии, лифты на ночь отключались, понижался накал ламп на этажах. Когда поднимался по лестнице, нажмешь кнопку и свет зажигается этажом выше. Прошел этаж – и свет погас. В квартирах были высокие 4-метровые потолки с амурчиками, на антресолях находились комнаты для прислуги. Дом был настолько комфортабельным, что о нём слагались легенды. Дом сложной конфигурации, что обусловлено угловым расположением участка, перепадом рельефа и желанием максимально использовать площадь застройки. Два небольших двора с трёх сторон, окруженных объемом дома, соединяются с улицей и между собой внутренними проездами. Угловую часть венчает декоративная 4-гранная башня, рассчитанная на восприятие с далекого расстояния. Учитывая, что дом замыкает перспективу улицы, в оформлении фасадов использовались крупные детали, заметные издалека, - большие эркеры на уровне 3-5 этажей, железобетонные ограды балконов и лоджий, крупномассивная лепка фриза в стиле модерн под окнами 3 этажа, лепные вставки, керамическая плитка красного цвета. Стены цокольного и 1 этажей облицованы красным гранитом.

Лучшие 6 и 8-комнатные квартиры расположены со стороны ул. Толстого. Парадный вход со стороны ул. Толстого имеет большие застеклённые двери с латунными накладными деталями. Огромный вестибюль украшен скульптурой. Сохранились первоначальные светильники под потолком в стиле модерн. Стены лестничной клетки декорированы лепными картинами, входные двери квартир украшены резьбой по дереву. Мраморная лестница имеет солнечное освещение (стеклянный фонарь крыши со светом от окон черной лестницы). Вход со стороны Владимирской улицы скромнее; над дверями лифта лепное полихромное панно из цветов и листьев. В некоторых квартирах сохранились первоначальные элементы декора. Наибольшую ценность интерьер в кв. 8, где сохранились двери, лепка и угловая печь. В кв. 42 плафон представляет собой размещенные симметрично по кругу стилизованные античные вазы, лавровые гирлянды. В кв. 49 фриз из цветов и листьев мака. В кв. 44 – венки из полевых цветов. В кв. 13 и 26 – стилизованные подсолнухи.