В. П. Макаренко бюрократия и сталинизм Ростов-на-Дону Издательство Ростовского университета 1989 m 15

Вмешательство в науку, нарастающее с начала 30-х гг., было следствием применения данной рекомендации. Ученые должны заниматься тем и только тем, что приносит быструю пользу в различных сферах общественной жизни. Давление ка науку проявлялось во всех отраслях естествознания, за исключением математики. Ее содержание никогда не контро­лировалось с идеологической точки зрения. Даже всезнающие идеологи не притворялись, что понимают в ней хоть что-нибудь. Это позволило отечественной математике сохранить мировые стандарты.

Однако общая тенденция политики в области науки не менялась: естествознание должно обслуживать потребности промышленности, а общественные и гуманитарные науки — партийную пропаганду. История, философия, литература и искусство должны заниматься распространением и разъяс­нением распоряжений партийной бюрократии.

Такая политика повредила развитию естествознания. Сфера фундаментальных исследований систематически огра­ничивалась, а без них не могли существовать и прикладные. Еще более сокрушительные последствия принесло идеоло­гическое вмешательство в содержание научных исследований с точки зрения догматической «правильности». В 30-е гг. на­чалась атака на «идеалистическую» теорию относительности со стороны философов и неудавшихся физиков типа А. А. Максимова. В это же время начал свою карьеру Т. Д. Лы­сенко. Он пытался революционизировать биологию с точки зрения догматического марксизма-ленинизма и разнести в пух и прах «буржуазную» генетику Менделя и Моргана.

Лысенко был агрономом и занимался селекцией, но решил придать ей статус общей теории генетики. Со второй поло­вины 30-х гг., вместе со своим помощником И. И. Презентом, он начал борьбу с теорией наследственности. Стремился доказать, что посредством изменения среды можно устранить влияние наследственности. Ген, утверждал он, есть буржуаз­ная выдумка, подобно различию между генотипом и фено­типом. Субстанция наследственности не имеет смысла.

Убедить партийные власти и Сталина в том, что взгляды Лысенко соответствуют марксизму-ленинизму, было не­трудно. Сталин считал, что советские люди способны на все и могут преобразовывать природу как им вздумается. Отсюда вытекала возможность безграничного преобразования живых организмов за счет изменений среды.

Сталин поддержал Лысенко. Его влияние на научные

271
институты, журналы, присуждение ученых степеней и т. д. постепенно возрастало и закончилось в 1948 г. полной победой «революционной науки». Партийная пропаганда начала про­славлять «открытия» Лысенко еще с 1935 г. С оппонентами, показавшими, что эксперименты, на которых строится вся «теория революционной и социалистической генетики », не соответствуют элементарным научным требованиям, рас­правились быстро. Выдающегося ученого Н. И. Вавилова, не пожелавшего разделить взгляды Лысенко, арестовали и сгноили в тюрьме. Большинство же советских философов приняли «теорию» Лысенко «на ура»!

Карьера этого неуча и шарлатана не является простым недоразумением. Это — социально значимый феномен функ­ционирования всего сталинского режима, в котором партий­ный аппарат обладал неограниченной властью над всеми сферами общественной деятельности — наукой и культурой, экономикой и управлением. Политическая система строилась иерархически, по принципу передачи указаний сверху вниз. При таком политическом устройстве шансы индивидуальной карьеры во всех сферах деятельности зависят не столько от способностей и таланта, сколько от послушания индивида. Его готовности и предрасположенности к доносительству, лести и всем остальным социальным качествам бюрократа. Способность проявлять инициативу, иметь собственное мне­ние и хотя бы минимальное уважение к истине — резко от­рицательные человеческие качества в бюрократической системе.

Если главная задача власти сводится к ее укреплению и расширению,— неизбежна селекция людей, обладающих положительными качествами для бюрократии. Они и делают карьеру во всех сферах общественной жизни (напомним, что не бывает никакого правила без исключения). Эта законо­мерность охватывает социальную систему в целом, включая науку и управление. Чем больше наука находится под идео­логическим контролем, тем большее значение в ней приобре­тает посредственность. Особенно з идеологически значимых отраслях — философии, обществоведении, искусстве и т. д. То же самое можно сказать о всей системе управления. Административная бездарность, экономическое расточитель­ство и политическое холуйство — главные характеристики системы управления, созданной Сталиным. И существую­щей, с незначительными модификациями, до настоящего времени.

Отбор людей с положительными (в бюрократическом смысле слова) человеческими качествами, которые доходят до вершины власти, таинственность управленческих процес­сов и множество информационных барьеров,— все это тор­мозит социальное и экономическое развитие страны. Попытки экономической рационализации системы управления, пред­принятые в 50—60-е гг., не увенчались успехом. Потому что

Можно отметить еще одну черту культуры 30-х гг.— рост великорусского шовинизма. Конечно, в этот период мы имеем дело только с бутонами, которые расцвели значительно позже. Но и в эти годы они уже были видны. С начала 30-х гг. в публичных выступлениях Сталина все сильнее звучит мотив «сильной России», которую нужно создать и которую создает социалистическая власть. Мотив патриотизма все более распространяется в пропаганде, причем советский патриотизм отождествлялся с русским. Все в большей сте­пени история России используется для восхваления суще­ствующего государства. Все более подчеркивается националь­ная гордость и самодостаточность.

Некоторые нации (например, узбеки) сразу после револю­ции пользовались арабским алфавитом, затем получили в дар от власти латинский, который был заменен кириллицей. В результате одно поколение вынуждено было учить три алфавита. Идея национальных кадров, которые должны осуществлять власть в республиках, со временем стала фик­цией. В партийно-государственном аппарате реальная, а не формальная, власть принадлежала людям, назначенным из центра. Идея национального могущества со временем при­обрела черты, которые делали ее неотличимой от идеологии царской России.

Эти процессы повлияли на действительную роль марк­сизма в сталинском режиме. Марксизм перестал быть само­стоятельным фактором, влияющим на политику государства. Со временем он стал настолько неопределенным, что с его помощью можно было обосновать любые решения в сфере внутренней и внешней политики: нэп, коллективизацию, дружбу или войну с Гитлером, послабление и усиление вну­треннего режима. Если марксизм сводится к тезису: над­стройка есть продукт и орудие базиса — и в то же время оказывает обратное воздействие на базис,— то все методы государственно-бюрократической регламентации обществен­ной жизни будут толковаться как вполне соответствующие марксизму.

Если, с одной стороны, индивиды есть только продукты общественных отношений и не могут творить историю, а, с другой стороны, выдающиеся личности, понимающие исто­рическую необходимость, играют значительную роль в исто­рии (и каждый тезис подтверждается соответствующими цитатами из Маркса и Энгельса), то в этом случае марксизму будут соответствовать совершенно противоположные дей­ствия: божественные почести социалистическому само­держцу — и квалификация этих почестей как культа лич­ности и отклонения от марксизма. Если, с одной стороны,

10. Зак. Л» 26. 273
все нации имеют право на самоопределение, но, с другой стороны, интерес мировой революции превыше всего, то любая национальная политика неизбежно будет квалифици­роваться как марксистская.

А сталинский марксизм строился как раз по принципам «с одной стороны — с другой стороны», «конечно — но» и т. д. Эти принципы назывались диалектикой. С этой точки зрения функциональное содержание официального марксизма су­щественно не изменилось и после смерти Сталина. Марксизм стал просто риторикой, освящающей текущую политику государства.

Механизм такой метаморфозы описать нетрудно. Если предполагается, что данная страна по определению есть центр мировой цивилизации и человеческого прогресса,— то все, что служит ее интересам, является прогрессивным, а что противодействует — реакционным. Русские цари постоянно поддерживали устремления малых наций, поскольку такая политика наносила удар их сильным конкурентам. Большин­ство государств поступало точно так же. Такую же политику с самого начала стал осуществлять и Советский Союз. С тем различием, что она по другому называлась. Даже феодаль­ные шейхи и азиатские князья, если они выступают против империалистов, выполняют объективно прогрессивную роль, потому что, как отмечал товарищ Сталин, создают бреши в мировой системе капитализма. Все это соответство­вало представлениям о революции как глобальном и уни­версальном процессе. В котором не только могут, но и должны участвовать несоциалистические, непролетарские и даже реакционные силы.

Однако с помощью диалектического метода эти силы сразу становятся прогрессивными, едва их интересы противо­речат интересам других крупных мировых держав. Если своя собственная страна считается центром освободительного движения всех народов, то тогда любое вмешательство в политику другой страны и увеличение территории за счет соседей автоматически становится освобождением. Таким образом, марксизм при Сталине превратился в фразеологию, которая была намного эффективней по сравнению с идеоло­гией царской России. Она успешно могла обслуживать по­требности сталинской внешней политики. А по сути дела стала разновидностью дипломатического искусства — не­обходимой составной части бюрократического управления, распространяющейся на сферу международной политики.

Сталин

Со временем сталинизм охватил все мировое коммунистическое движение. На протяже­нии первого десятилетия своего существо­вания Коминтерн был местом дискуссий по различным во­просам теории, стратегии и тактики коммунистов. Но уже с начала 30-х гг. он оказался подчиненным сталинскому руко­водству. Коминтерн преобразовался в орган внешней поли­тики Сталина и потерял всякую самостоятельность.

Генезис Коминтерна восходит к появлению левых тече­ний в социал-демократических партиях во время первой мировой войны. Не все из данных течений занимали ленин­ские позиции. Но все соглашались с тем, что вожди II Интер­национала предали интересы рабочего класса, скатились к обычному реформизму и шовинизму. Возникла потребность найти новую форму интернационального взаимодействия революционных движений и партий рабочего класса.

Октябрьская революция в России создала мощный ба­стион нового революционного движения. Большинство рево­люционеров верило, что мировая революция — дело ближай­шего будущего. В 1918 г. образовались коммунистические партии Германии, Польши, Финляндии, Венгрии, Литвы, Греции и Голландии. В следующие годы такие партии возник­ли почти во всех европейских странах. Этот процесс был сложен, сопровождался спорами и расколами. Но в конечном итоге оформилось международное движение, разделяющее ленинскую концепцию партии и революционного процесса в целом.

В январе 1919 г. РКП(б) опубликовала манифест, написан­ный Троцким и призывающий к созданию нового Интер­национала. Первый конгресс состоялся в марте этого же года. В нем участвовали делегаты уже существующих компартий и представители левых групп социал-демократии. Было принято решение о создании международной организации. Со II конгресса (июль — август 1920 г.) началась деятель­ность III Коммунистического Интернационала.

Выявились различные подходы к пониманию целей и функций данной организации. Существовали правые груп­пировки и фракции, которые стремились к компромиссу с социал-демократическими партиями. Но большинство за­нимало левые или сектантские позиции. Не соглашались

275
ни с какими формами участия б буржуазных парламентах и не принимали никаких компромиссов с социал-демокра­тией в вопросах тактики. Ленинская работа «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» была написана с целью критики таких подходов к политической борьбе в коммунистическом движении. Левые тенденции в это время были выражены значительно сильнее, чем правые. Господствовало убежде­ние: в ближайшее время весь мир или, на худой конец, Евро­па станет Советской Республикой.

Устав Коминтерна строился таким образом, чтобы отсечь новую форму международной организации от традиций вто­рого и подчеркнуть ее связь с I Интернационалом. В уставе определялось, что целью Коминтерна является борьба за создание международной Республики Советов всеми сред­ствами, включая вооруженную борьбу. Такая республика есть форма диктатуры пролетариата и исторический этап на пути к полному преодолению государства. Коминтерн должен быть единой централизованной организацией, в ко­торую национальные партии входят на правах секций. Съез­ды должны собираться ежегодно. В период между ними всей текущей работой руководит Исполнительный Комитет. Он имеет право исключать из Коминтерна секции, не выпол­няющие решений центральных органов. Исполком правомо­чен требовать от секций исключения из коммунистического движения групп и лиц, нарушающих дисциплину.

Один из тезисов программы, принятой на конгрессе, пол­ностью отверг парламентаризм как политическую форму будущего общества. Коммунисты должны использовать все институты буржуазного государства только с целью их унич­тожения. С учетом этой главной задачи коммунистические партии могут принимать участие в выборах и парламенте. Но парламентские фракции коммунистов не несут ответ­ственности перед избирателями, а только перед партией и Исполкомом Коминтерна.

Тезисы по национальному и колониальному вопросам написал Ленин. Коммунистам колоний и отсталых стран предлагалось заключать временные соглашения с националь­но-освободительными движениями, не теряя своей самостоя­тельности. Они никогда не должны отдавать руководство революционным движением в руки национальной буржуа­зии, а последовательно бороться за Республику Советов. Отсталые страны могут прийти к коммунизму, минуя капи­тализм, только под руководством коммунистов. В тезисах подчеркивалась также необходимость поддержки всеми ком­мунистическими и рабочими партиями Советской России. Это было одной из главных целей III Коминтерна.

Не менее важным документом II конгресса было принятие 21 условия, при выполнении которых та или иная партия может стать членом Коминтерна. Содержание данных усло­вий сводилось к распространению форм революционной

276
борьбы, типичных для России, на все мировое коммунисти­ческое движение.

Отдельные партии должны подчинить всю свою пропа­ганду решениям Исполкома. Пресса должна выполнять волю руководства партии. Секции обязаны решительно бороться со всяким реформизмом. Исключать, едва представится малей­шая возможность, представителей реформизма и центризма из рабочих организаций. Вести систематическую пропаганду в армиях своих стран. Бороться с пацифизмом, поддерживать освободительные движения в колониях, вести политическую работу во всех организациях трудящихся, особенно — в профсоюзах, а также среди крестьянства. Представителям партии в парламентах следовало подчинять свою деятель­ность интересам революционной пропаганды. Партии должны быть максимально централизованы и опираться на железную дисциплину. Периодически нужно делать чистки в своих рядах для того, чтобы освободиться от мелкобур­жуазных элементов. Безусловно поддерживать уже суще­ствующие советские республики. Программа каждой партии утверждается конгрессом или Исполкомом Коминтерна. Все решения конгрессов и Исполкома обязательны для каждой секции. Все партии, в том числе и действующие в легальной обстановке, должны создать нелегальные организации. Каж­дая партия обязана взять себе название коммунистической.

Итак, один из глазных принципов бюрократического управления — отождествление военной, гражданской и поли­тической организации — стал основным принципом и органи­зационной формой всего мирового коммунистического дви­жения. Условия приема в новую организацию тоже испытали сильнейшее влияние специфически русских форм ведения революционной борьбы и исторической обстановки граждан­ской войны. По замыслу творцов, Коминтерн должен стать прототипом и орудием нового государства. Но при Ленине соблюдалось условие, по которому РКП(б) является только секцией Коминтерна. Однако организационное строение и исторические обстоятельства возникновения новой формы международного коммунистического движения быстро об­наружили его невыполнимость.

РКП(б) обладала естественным авторитетом среди ком­мунистов других стран как организатор первой победонос­ной революции. Личный авторитет Ленина не подвергался сомнению. Поэтому РКП(б) с самого начала имела решающий голос в руководстве Коминтерна. Постоянные функционеры Исполкома были выходцами из самых различных стран. Но жили в Москве и постепенно превращались в типичных аппаратчиков. Фракционная и оппозиционная борьба, типич­ная для руководства РКП(б) после смерти Ленина, не только переносилась на конгрессы Коминтерна, но постепенно стала главным содержанием его деятельности. Партийные олигар­хии, соревнующиеся в борьбе за власть, старались завер-

Первые конгрессы Коминтерна собирались регулярно, в соответствии с уставом: третий в 1921 г., четвертый в 1922 г., пятый в 1924 г. За это время Советская Россия пережила гражданскую войну, переход к нэпу и смерть Ленина. В со­ответствии с его указаниями Коминтерн занялся подготовкой революционного брожения на Востоке, в колониях и слабо­развитых странах. Н. Рой, представитель Индии в Комин­терне, предлагал, чтобы подготовка революции в Азии стала вообще основной задачей деятельности Коминтерна. И аргу­ментировал свою точку зрения тем, что устойчивость капи­тализма зависит от дивидендов и грабежа колоний и отста­лых стран. Поэтому Восток, а не Запад является решающей ареной битвы для победы коммунизма в мировом масштабе.

Однако большинство Коминтерна главным регионом деятельности считало Европу. Поражение Советской России в войне с Польшей ослабило надежды на мировую револю­цию, но не разрушило их целиком. Революции в других европейских странах тоже закончились поражением. По­этому в итоговых документах III конгресса уже менее опти­мистично оценивались перспективы Всемирной советской республики и подвергалась критике революция в Германии. Но П. Леви, руководитель немецких коммунистов, противо­действовавший восстанию и исключенный за это из партии незадолго перед конгрессом, не был ни реабилитирован, ни восстановлен в ней.

И все же перспективы мировой революции становились проблематичными. Поэтому Исполком Коминтерна пред­ложил компартиям заключить союз с социал-демократами и перейти к политике единого фронта. Эта резолюция была принята при сильном противодействии левых групп. Однако переговоры с другими социалистическими партиями закончи­лись безрезультатно. Их руководители подозревали, что так­тика единого фронта выражает стремление Коминтерна и его секций разбить все другие партии, кроме коммунистических.

Пятый конгресс Коминтерна собрался тогда, когда руко­водящая тройка партии (Сталин, Зиновьев, Каменев) была занята борьбой с Троцким. Поэтому была принята резолюция о необходимости «большевизации» всех секций Интернацио-

Таким образом, большевизация означала подчинение всех партий руководству одной. И V конгресс доказал, что поли­тические процессы в других партиях пошли в аналогичном направлении: все они осудили Троцкого, как того требо­вала РКП(б).

Еще одна резолюция V конгресса содержала оценку со­циал-демократии. Утверждалось, что ее главная задача — сеять в рабочем классе демократические и пацифистские иллюзии. Она ее выполняет по принципу разделения труда с буржуазией. По мере разложения капитализма социал-демократия фашизируется. Поэтому социал-демократия и фашизм — просто различные политические средства бур­жуазии. Так была принята концепция «социал-фашизма», которая длительное время была осью политики Коминтерна.

Между V и VI конгрессами прошло четыре года. Сталин не хотел созывать новый конгресс, пока не разделался окон­чательно с Троцким, Зиновьевым, Каменевым и их сторон­никами. В промежутке между конгрессами Коминтерн пы­тался, несмотря на тезис о фашизации социал-демократии, завязать сотрудничество с британскими профсоюзами. В 1925 г. был образован Англо-русский комитет для координа­ции деятельности. Но эта попытка была кратковременной и не принесла каких-либо политических результатов.

То же самое можно сказать о политике Коминтерна в Китае в 1926—1927 гг. По рекомендации Исполкома неболь­шая по численному составу Компартия Китая сотрудничала с Гоминьданом в революционном движении. Главные лозунги Гоминьдана — независимость, модернизация и объединение Китая. По оценке Сталина, это движение было национально-буржуазным и не ставило задачи установления диктатуры пролетариата. Советский Союз помогал Чан Кайши оружием и военными советниками. Весной 1926 г. партия Гоминьдана была даже принята в Коминтерн на правах сочувствующей.

Однако Чан Кайши, едва дорвался до власти и сформи­ровал свое правительство, не допустил в него коммунистов. Наоборот: они подверглись преследованиям и казням. Уви­дев, что Чан Кайши упредил «союзников»— первым начал

Троцкий обвинил Сталина в этом поражении. Китайские коммунисты, по его мнению, не должны были идти на союз с Чан Кайши, а сразу устанавливать советскую власть. Хотя было неясно, как это можно сделать при существующей рас­становке сил. В конечном счете Исполком Коминтерна пред­писал китайской компартии взять на себя вину за «непра­вильную» политику. Козлом отпущения вновь оказался руко­водитель партии — Чень Тюсю из нее исключили.

Шестой конгресс Коминтерна состоялся в 1928 г. и окон­чательно разделался со всеми попытками сотрудничества с социал-демократией. В принятой резолюции говорилось, что Социалистический Интернационал и руководимая им Всемирная федерация профсоюзов — главные опоры капи­талистического строя. По компартиям был разослан приказ о концентрации всех сил на борьбе с социал-фашизмом. Коминтерн провозгласил, что временная стабилизация ка­питализма закончилась и наступает новая революционная эпоха. В соответствии с этой установкой компартии начали послушно исключать из своих рядов правых и соглашате­лей. Руководители коммунистических партий Германии, Испании и США пали жертвами новой чистки.

Таким образом, политика Коминтерна была существен­ным фактором, облегчившим Гитлеру приход к власти. Гер­манская компартия к тому времени обладала значительным политическим весом. Но всю силу направила на борьбу с социал-демократией. Германские коммунисты считали, что гитлеризм может быть только кратковременным эпизодом.. Будет способствовать радикализации масс и подготовит почву для перехода власти в руки коммунистов. Еще в 1932 г. главными врагами компартия называла социал-демократов, а не фашистов. Поворот в политике наступил тогда, когда Германская компартия была уже разгромлена фашистами.

Вскоре после VI конгресса и ликвидации группы Буха­рина (который после Зиновьева руководил Исполкомом Коминтерна) Сталин оказался единовластным руководителем большевистской партии и всего международного коммуни­стического движения. Коминтерн потерял политическую самостоятельность, стал средством передачи другим партиям инструкций вождя. Аппарат Коминтерна формировался из людей, лично преданных Сталину, и контролировался ГПУ.

После ряда чисток все компартии без сопротивления при­нимали очередные указания о поворотах в политике. Про­диктованные в основном интересами внешней политики Советского государства. Существенной задачей Коминтерна была также вербовка разведчиков для страны. Сталин хо­рошо финансировал компартии и делал их все более зависи­мыми от своих решений. В середине 30-х гг. Коминтерн был