Владимира луговского

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР, ПОСВЯЩЕННЫЙ 110 –ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

Среди трагических судеб русских поэтов ХХ века судьба Владимира Луговского - не самая трагическая. Не было в его жизни ни ГУЛАГа, ни подвалов Лубянки, ни горького изгнания. Он был признан и обласкан властью. И сам, вполне искренне воспевал эпоху, которой нужны были барабаны и фанфары. А в его душе звучали совсем другие мелодии.

Он был ровесником века и с юности попал под обаяние новой, молодой советской власти, «славил время», принимая его с революциями, войнами, жертвами. Тому способствовали и традиции семьи – ведь вся русская интеллигенция мечтала о справедливости, свободе и счастье для народа.

Но было в этом человеке что-то, что выделило его в ряду поэтов-трубачей революции…

Владимир Александрович Луговской родился в Москве (фотография младенца Володи) 1 июля 1901 года в семье преподавателя русской литературы 1-ой московской гимназии, находившейся на Волхонке.

Александр Федорович Луговской (фотография А.Ф. с учениками) был историком и археологом, знатоком живописи, скульптуры. Он был истинным интеллигентом, в его характере сочетались доброта, мягкость с волей, достоинством и мужеством. В годы революции и Гражданской войны, тяжело больной, он сумел собрать детей и вывезти их в Сергиев Посад, (фотография Сергиева Посада) где в оставленном имении создал школу-колонию, которая сама себя кормила в те голодные годы; дети выращивали картошку, ухаживали за коровами, работали в поле и учились. Александр Федорович умер в 1925 году в возрасте пятидесяти лет от инфаркта.

Мама поэта - Ольга Михайловна - певица, а позже преподаватель пения. (фотография)

Владимир Луговской учился в 1-й московской гимназии, (Луговской-гимназист) окончив которую досрочно, поступил в Московский университет, но затем уехал на Западный фронт – шла Гражданская война. В 1919 поступил в Военно-педагогический институт. (Фото) В 1921 окончил институт и снова попал на Западный фронт.

Писать Луговской начал довольно поздно, и уже в ранних стихах определились главные темы его поэзии. Грандиозные смещения исторических пластов, смена эпох воспринималась им как борьба Света и тьмы, Добра и Зла. Первые стихотворения были опубликованы в 1925 г.

Ночь

Равномерной тягучей раскачкой,

Чтобы ветром, шуршанием, спячкой

После лечь на ущельях глухих.

Как любовь начинается ночь

Тёмным бредом, предчувствием странным.

Как любовь, глубока и желанна

Исполинская южная ночь.

Вот приходит назначенный час.

Вот сады наливаются мраком.

И маяк ослепительным маком

Отмечает торжественный час.

Синим запахом горных лесов,

Рыжим духом полыни и мяты

Ночь летит над равниной измятой

Мерным ходом гремящих валов

Ты же скройся в ущельях глухих,

Ты же кинься летучею мышью

Ночь зелёными звёздами вышьет,

Вязь, тревожную как стихи…

Дорога идет от широких мечей,

От сечи и плена Игорева,

От белых ночей, малютиных палачей,

От этой тоски невыговоренной;

От белых поповен в поповском саду,

От смертного духа морозного,

От синих чертей, шевелящих в аду

Царя Иоанна Грозного,

От башен, запоров, и рвов, и кремлей,

От лика рублевской Троицы.

И нет еще стран на зеленой земле,

Где мог бы я сыном пристроиться.

И глухо звучащее сердце мое

С рожденья в рабы ей продано.

Мне страшно назвать даже имя ее -

Свирепое имя родины.

Любимый, прошедший через все творчество образ – ветер – у Луговского символ обновления, движения, радости жизни. Он и «сабельный», и «бешеный», и «гулевой», и «молодой». Пожалуй, все творчество Луговского можно назвать «Песня о ветре».

Итак, начинается песня о ветре,

О ветре, обутом в солдатские гетры,

О гетрах, идущих дорогой войны,

О войнах, которым стихи не нужны.

Революция была его Музой, Гражданская война – главной темой. К этому времени относятся и поиски новой стихотворной формы.

Вот стихотворение «Перекоп» - о взятии Крыма, последнего оплота Белой армии. Ритм этого стиха – рваный, напряженный, задыхающийся. Яростная схватка двух сил – и у каждой СВОЯ ПРАВДА

cлайды – взятие Перекопа

Такая была ночь, что костями засевать

Решили черноморскую степь.

Такая была ночь, что ушел Сиваш

И мёртвым постелил постель.

Дроздовцы сатанели, кололи латыши,

Огонь перекрёстный крыл.

Но Фрунзе сказал: Наступи и задуши

Последнюю гидру – Крым.

Но смерть, словно рыбина адовых морей,

Кровавой наметала икры.

И Врангель сказал: - Помолись и отбей

Последнюю опору – Крым.

Но все же лучшим стихотворением о Гражданской войне по праву можно считать «Курсантскую венгерку».

Сегодня не будет поверки,

Горнист не играет поход.

Курсанты танцуют венгерку,-

Идет девятнадцатый год.
В большом беломраморном зале

Коптилки на сцене горят,

Валторны о дальнем привале,

О первой любви говорят.

Лишь тени качают крылом,

Столетние царские люстры

Холодным звенят хрусталем.

Летают и кружатся пары -

Ребята в скрипучих ремнях

И девушки в кофточках старых,

В чиненых тупых башмаках.

Заснеженный черный перрон,

Тревожные своды вокзала,

Курсантский ночной эшелон?

На юг и на север - вперед.

Тревога, тревога, тревога!

Россия курсантов зовет!

Пока не сыграли поход,

Гремит курсовая венгерка...

Идет девятнадцатый год.

Из Азии он привез поэму «Большевикам пустыни и весны», «Басмач», «Баллада о пустыне», «Ночь Фархада». Хорошие стихи о пустыне, о большевиках, которые переделывают пустыню, о ветрах пустыни, о пограничниках и врагах-басмачах.

Ворвался ветер, топот лошадей,

И звон стремян, и голоса людей,

И на веранду входит человек,

За ним другой, отставший на скаку.

Идёт пустыня, ветер,

Кара-Кум!
Крест-накрест маузеры. Рубахи из холстин,

Да здравствуют работники пустынь!

Ложатся люди, кобурой стуча,

Летают шутки и крепчает чай.

На свете всё одолевать привык

Пустыню обуздавший большевик!

Репрессии конца 30-х, казалось, не задели поэта. Его даже выпускают за рубеж.

фото Луговской в кепке а-ля Маяковский

Зачем советских поэтов выпускают за границу? Чтобы они громко славили наши достижения и обличали «гнилую западную цивилизацию», что они благополучно и делают. Луговской не исключение. Он привозит оттуда книгу «Европа». Но не все так просто – в поэме «Акрополь» - главная тема - вечная сила искусства, красоты.

Кажется, поэт вполне благополучен. Ну, немного пожурили, «указали» на ошибки в постановлении Союза Писателей «О книге поэта Луговского». Но не посадили же…

А в письме к сестре он пишет: «Я здорово устал в Москве. Внутри меня все сломано и разрушено...».

В 1938 году Сергей Эйзенштейн снимает фильм «Александр Невский». Это тревожные годы – явственно чувствуется приближение войны. Эйзенштейн выбрал из многих советских поэтов именно Луговского – им написаны тексты песен.

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ по щелчку там, где всадник уводит ополченцев

Гениальная музыка Прокофьева и стихи Луговского – по силе чувства их вполне можно сравнить со знаменитой песней «Священная война».

Для кинофильма «Иван Грозный», который Эйзенштейн снимал уже во время войны, Луговской тоже пишет тексты песен. (фото: Черкасов – Иван Грозный)

1941 год. Страшный, горестный год. Начало войны.

Слайды: военные действия – взрывы

МУЗЫКА – Шостакович, Седьмая симфония – ПОКА ИДУТ СЛАЙДЫ ГРОМКО. КОГДА НАЧИНАЕТ ГОВОРИТЬ ВЕДУЩИЙ – ПРИГЛУШИТЬ, НО ЗВУЧИТ)

Луговской, как и большинство советских литераторов, отправляется на фронт. (портрет Луговского 1938 г.)

И тут случилось непредвиденное: могучий красавец, воплощение мужества и отваги, не выдержал впечатлений первых дней войны. Эшелон, в котором ехал на фронт Луговской, разбомбили в районе Пскова. Поэт был контужен, он выбирался из-под искорёженного железа, видел развороченные, искалеченные тела людей, выходил из окружения…

Психика не выдержала, он вернулся в Москву, а потом был отправлен в тыл, в Ташкент. (слайд: поезда)

Все в чужое глядят окно.

Эвакуация идет,

Вздыхают поезда.

Глядит на тусклый небосвод

Случайная звезда.

Звезда моя, любовь моя,

Как бесприютна ты,

Сияет искра бытия

В глубинах пустоты.

Ты возникаешь без следа,

Исчезнешь без следа,

Слепая, синяя звезда,

Ташкентская звезда.
Действительно, он болен – тяжёлое нервное расстройство, волочит ногу – сказываются последствия контузии.

Константин Симонов (портрет времен войны) – младший друг и ученик Луговского – писал: «Человек, которого я за несколько месяцев до этого видел здоровым, весёлым – сидел передо мной как груда развалин… То, что это вообще могло случиться с человеком, меня не удивило, меня потрясло, что это могло случиться именно с Луговским».

Глубокая личная трагедия оборачивается творческим кризисом. Поэт не мог простить себе жизнь в тылу. Он был растерян, не понимал, что с ним произошло. Обвинял себя.

Его стихи учили мужеству, воспитывали предвоенное поколение солдатами – а сам не смог стать солдатом. Как такое могло случиться? Струсил? Самое простое объяснение. Конечно, ужас перед реальной возможностью погибнуть или быть искалеченным. Нет, для поэта – рухнул мир, героический, лучезарный, где Добро побеждает Зло. Мир, который он сам создал в своих стихах, в который он искренне верил. Никто не мог даже вообразить, слушая бодрые марши и призывы «бить врага на его территории малой кровью», что нас ждёт ТАКАЯ война.

Но жизнь идет своим чередом. (слайды: ТАШКЕНТ) В Ташкент было эвакуировано множество известных людей: здесь жили Алексей. Толстой и Корней Чуковский, его дочь Лидия Корнеевна, Анна Ахматова, Фаина Раневская, Елена Булгакова. (Портреты)

Здесь в Ташкенте образовалась колония, напоминавшая огромную коммунальную квартиру. Сложилась очень своеобразная жизнь. Жили скудно, не очень сытно. Горести, переживания, большие и маленькие трагедии становились достоянием всей колонии.

Сестра Луговского, Татьяна Луговская в своих воспоминаниях пишет: «Володя пил страшно, и вдруг как отрезало». Что же случилось?

МУЗЫКА. Шопен, вальс № 64 МУЗЫКА ЗВУЧИТ до «Луговской вернулся в Москву…

А в жизнь Владимира Александровича вошла Елена Сергеевна. Мы никогда не узнаем, был ли это роман (сестра поэта утверждает, что был). Увлеклась ли Елена Сергеевна (Портреты Булгаковой, Луговского) статным красавцем, на 9 лет ее моложе? Или это была извечная женская жалость, потребность спасать, помогать, вытягивать. Но как бы то ни было, Луговской стал оживать. Здесь он начинает свою книгу «Середина века», фундаментальный труд, одну из лучших книг ХХ века. Отрывки из нее он читал Анне Ахматовой. Она очень высоко ценила поэму и всегда просила читать ей новые главы. «Когда они с Ахматовой читали стихи у Елены Сергеевны, это был эстетический праздник» - вспоминала сестра поэта.

Вспоминает один из знакомых: «В добрых отношениях Ахматова была с Владимиром Луговским, ее рыцарем и почитателем; он целовал ей руки, провожал, поддерживая за локоток, но такова была сила воздействия Ахматовой, что, когда они шли рядом — хрупкая немолодая женщина и широкоплечий мужественный мужчина, — казалось, что он опирается на нее, а не наоборот» (портрет Ахматовой).

В 1943 году Луговской вернулся в Москву. Он женился на Елене Леонидовне Быковой – это его третья жена.

Он постепенно приспосабливается к послевоенной жизни. Преподает в Литературном институте. В его семинаре – поэты-фронтовики Сергей Наровчатов, Михаил Луконин. Ученики очень любят своего «дядю Володю», как они называют Луговского (фото Луговского) за его доброту, благожелательность и терпение по отношению к ученикам, за эрудицию. А главное – за его безупречное понимание поэзии. Все это не мешало студентам подтрунивать над чудачествами учителя, который зачастую бывал под хмельком.

Замечательный наш писатель, Константин Георгиевич Паустовский оставил о Луговском воспоминания – «Горсть крымской земли».

(фото Паустовского)

Наверное, это лучшее из всего, что написано о Луговском. Паустовский сам был человек с удивительным поэтическим видением мира, умевший видеть доброе и прекрасное в жизни. Тем и были похожи эти два замечательных человека. «Луговской согревал своей душевной теплотой всё живое. Он был добр. (фото с барашком) Из этой доброты, из желания, чтобы истинное счастье навсегда поселилось на нашей земле, и родилась его поэзия».

Паустовский рассказал, как появилось удивительно тёплое стихотворение «Медведь». Однажды писатели в ялтинском доме творчества справляли Новый год. Этот праздник делает и взрослых людей детьми. Кто-то принёс плюшевого медвежонка.

Луговской почему-то очень ему обрадовался. А через несколько дней прочитал Паустовскому это стихотворение.

Девочке медведя подарили.

Он уселся, плюшевый, большой,

Чуть покрытый магазинной пылью,

Важный зверь с полночною душой.

Девочка с медведем говорила,

Отвела для гостя новый стул,

В десять спать с собою уложила,

А в одиннадцать весь дом заснул.

Но в двенадцать, видя свет фонарный,

Зверь пошел по лезвию луча,

Очень тихий, очень благодарный,

Ножками тупыми топоча.
Сосны зверю поклонились сами,

Все ущелье начало гудеть,

Поводя стеклянными глазами,

В горы шел коричневый медведь.

Облетевший многодумный бук:

— Доброй полночи, медведь! Здорово!

Ты куда идешь-шагаешь, друг?

Что идет у медведЕй в горах,

Новый год справляет новоселье.

Чатырдаг в снегу и облаках.

тебя руками сшили

Из людских одежд людской иглой,

Медведей охотники убили,

Возвращайся, маленький, домой.
Кто твою хозяйку приголубит?

Мать встречает где-то Новый год,

Домработница танцует в клубе,

А отца — собака не найдет.

Лапами не двигай до зари

И, щеки касаясь еле-еле,

Сказки медвежачьи говори.

Сны прижались к ставням и дверям,

Потому что без полночных сказок

Нет житья ни людям, ни зверям.

Декабрьские ветра,

Не плачьте, не пророчьте.

Я слышал целый день

Холодный тонкий свист.

Я снова нёс письмо

И снова в двери почты,

Как маленький зверёк,

Вошёл засохший лист
Зачем ты шёл за мной,

Засохший лист кленовый,

Коробясь и шурша

Переползал порог?

Тобой ли суждено,

Чтоб я припомнил снова

Ту, что забыть хотел

И позабыть не смог?

Почувствовал тревогу,

Вниз по гудрону тёк

Черно-лиловый зной,

Резная тень листвы

Ложилась на дорогу,

Шумящий добрый клён

Склонялся надо мной.

И нет ему спасенья:

Бездомных сыновей

Доверил он судьбе.

И этот желтый лист,

Последний лист осенний

Я положу в письмо

И отошлю тебе.

Что время всех научит,

Что нужно дальше жить,

Жалея и любя,

Что маленький листок

Среди шагов скрипучих

На почте городской

Оберегал тебя.

Луговской умел видеть чудеса, сказочное в обыденной жизни.

«Весь мир со всеми его чудесами, с его величием, красотой, его борьбой, скорбью, любовью - весь мир носил в себе этот неисчерпаемый человек, свободный, украшавший собою жизнь и ненавидевший ложную мудрость и злобу», – так говорил Паустовский о своем друге.

(песня на стихи Луговского, музыка Р. Хованской «Листопад»)

Луговской окружен друзьями: К. Паустовский, К.Симонов, П. Антокольский, (портреты) Его любят ученики, обожают женщины. Павел Антокольский писал: «Жизнь его складывалась хорошо – веселая, богатая, шумная, полная любви и дружбы».

Но поэт постоянно напряжённо работает. Он пишет свою главную книгу – «Середина века».

Вот поэма «Каблуки». В ней, как в ахматовской «Поэме без героя» - перекличка с друзьями, которых нет. В безумном кружении осенних листьев он видит тени давно ушедших людей.

Всю ночь горел один огонь на взморье.

Всю ночь ходил в ущелье южный ветер.

Всю ночь по лестницам плясали листья,

Ни перед кем на свете не скрывая

Своей постыдной колдовской природы.

То были пятипалые сухие

Ночные листья облетевших клёнов,

Хвостатые зверёныши из мрака.

Они плясали, и огонь горел.

Распахиваю двери

Входите все, давайте будем вместе

В такую ночь, когда никто не знает,

Зачем на свете надлежит рождаться.

Отчаянье, как вкус, как цвет, как запах,

Как нечто, от чего одно мгновенье

До полного безвыходного счастья.

Садитесь, гости…

- Борис! Борис!

Что сделалось с тобою,

Печальным двоедушным прокурором?
Где ты теперь? - Я умер, уходи!

- Николенька, зачем сидишь спокойно

На нашей старой голубой скамейке?

Тебя, насколько помню, расстреляли?

- Да, расстреляли. Умер. Проходи.

А ты, Иван Иванович, детина,

Морёный дуб, чудовище мясное,

Где ты теперь? – Я кончен, уходи!

Я был обманут, - раздаётся голос, -

Я был отвержен, - покачнулся шорох, -

Я подчинил себя чужим законам,

И потому я кончен. Уходи!

Общество жило в предчувствии перемен. Необычайный творческий взлет испытали многие поэты того времени. Луговской работает много, чуть ли не сутками не вставая из-за письменного стола. Мы услышим голос поэта:

Луговской завершает свою главную книгу «Середина века». В ней размышления о судьбе страны, о судьбе человека, о судьбе мировой культуры. Это воистину памятник ХХ веку, его первой половине.

И в то же время он пишет замечательные стихи о природе, о весне, о любви – две книги лирики «Солнцеворот» и «Синяя весна».

(слайд - картина А. Рылова «В голубом просторе. Песня «Гуси», стихи Луговского, музыка Р. Хованской).

Это стихотворение написано в марте 1956 года. Поэту оставалось чуть больше года жизни.

И он, как Моцарт, пишет «Реквием» самому себе – цикл «Памяти друга», четыре стихотворения, посвященных недавно умершему А.А. Стрепихееву.

(Музыка: Моцарт, Agnus Dei , музыуа звучит приглушённо, пока читают стихотворение

(слайды: цветущий сад)
Возьми, полети, моё сердце,

Синицей на милый порог,

Где вновь народившийся месяц

Сгибает свой белый рог,

Где все сирени июня

Свой гибельный чувствуют

Срок.

Возьми, улети, моё сердце,

Профессор встречает гостей.

Он длинными машет руками,
Он требует новостей.

Хитрым горит любопытством

Его близорукий взгляд,

И мощные вопли футбола

В динамике старом гремят.

.............................................

Большая и добрая сказка –

Ты сказками нас одарил.

Сказочно верил в дружбу,

По-сказочному любил.

Болельщиком шара земного жил,

Не жалея сил.

Красивым был человеком,

Смешным великаном

Был.

Изменился лирический герой Луговского. Это уже не трубач, не певец «большевиков пустыни и весны». Это добрый великан, болельщик шара земного. Волшебник, преображающий мир любовью. Сказочником, добрым великаном был и сам Луговской. Его очень любил Константин Паустовский и оставил добрые, светлые воспоминания о поэте – «Горсть крымской земли».

Три дня сижу я на Алайском рынке

На каменной приступочке у двери

В какую-то холодную артель.

Мне, собственно, здесь ничего не нужно,

Мне это место в мире ненавистно,

Как всякое другое мест в мире…
Я видел гордости уже немало,

Я самолюбием, как чёрт кичился,

Падения боялся, рвал пострОмки,

Разбрасывал и предавал друзей,

И вдруг пришло спокойствие ночное,

Как в детстве на болоте ярославском,

Когда кувшинки жёлтые кружились

И ведьмы стыли от ночной росы…

Мне дали зренье – очень благодарен.

Мне дали слух – и это очень важно.

Мне дали руки, ноги – ну, спасибо.

Какое счастье…

Поэт прошёл тяжкий путь самопознания. Он изменился, не изменив себе.

Было в творчестве Луговского то, что ставит его в один ряд с гуманнейшими писателями советской эпохи, такими как Паустовский и Пришвин. (фотографии Паустовского и Пришвина) Он был романтиком Он гармонизировал жизнь, украшая её сказками.

Если бы птицы и звери владели людскою речью,

Они бы всласть и подолгу с одним тобой говорили, – это о нём.

Луговской великолепно владел языком. Его поэтические образы ярки, многоцветны. Его любовь к Родине – глубинная, истинная, опирающаяся на знание ее истории и удивительное понимание красоты родной природы. Чтобы войти в его поэтический мир, нужно потрудиться. Потрудиться душой.

И не случайно много лет спустя Евгений Евтушенко сказал о нем: «Внутри известного неплохого советского поэта жил загнанный внутрь ВЕЛИКИЙ ПОЭТ».