Сакральное и рациональное знание в Западной Европе XI–XIV вв.: новые подходы и новые вызовы

1.4.3. Сакральное и рациональное знание в Западной Европе XI–XIV вв.: новые подходы и новые вызовы

Тем не менее, корпорации переводчиков в Толедо, Палермо и ряде других городов стали «фабриками текстов», формировавшими книжный климат Западной Европы. Уже в XII в. арабские интеллектуалы становятся авторитетами для европейских книжников – имена Гебера, Ибн-Рушда, Ибн-Сины и Аль-Фараби упоминаются в латинских текстах наряду с именами Аристотеля, Платона, Галена и отцов церкви.

Процесс накопления знаний внешне почти не изменяется, но теперь дело книжника не ограничивается только классификациями знаний и выяснением того, что можно исследовать. Предпринимаются попытки обсудить суть тех или иных процессов или природных явлений. Например, феномен превращения металлов Альберт Великий объясняет наличием в природе цикличности: «Они [металлы] переходят один в другой кругообразно. Соседние металлы имеют сходные свойства, поэтому серебро легко превращается в золото» [13, с. 94].

В XII–XIII вв. формируются университеты, где готовят «теоретиков» для интеллектуальных битв – теологов, философов, юристов, врачей. Именно этих специалистов чаще всего выпускали 4 основных факультета обычного средневекового университета. Врачи отнесены в разряд «теоретиков» неслучайно – врач с университетским дипломом чаще всего не проводил никаких операций, он лишь ставил диагноз и назначал лечение, передавая больного лекарям более низкой квалификации или аптекарям. Исключение в этом ряду составляла медицинская школа в Салерно (город в Южной Италии), основу которой составляла практическая деятельность, основанная на знании врачом анатомии человека, свойств растений.

Схоластический метод обучения, сформированный в прениях на религиозные темы и отточенный уже в университетских дебатах, демонстрирует большое внимание средневекового книжника к слову. Слово – основа проповеди (главного способа общения с прихожанами), Слово – основа книжного (молчаливого, а значит более сильного) знания, Слово – Христос. Назвать – значит определить, понять, выстроить систему связей с другими словами-понятиями. Неслучайно такое огромное значение на протяжении едва ли не всей эпохи средневековья имел труд И. Севильского (VI–VII вв.) «Этимологии». В этой книге автор трактовал слова, относившиеся едва ли не ко всем областям жизни человека. Понятие описывалось им максимально подробно – могла даваться история происхождения этого слова, связь латинского определения с другими языками (в основном с греческим), от глагола протягивалась цепочка к существительным и т.д. В результате у читателя должно было сформироваться полное понимание сути слова, способа его употребления, связи с другими словами (неслучайно ныне св. Исидор Севильский почитается католиками как небесный покровитель Интернета).

Завершение завоевания Испании, активная торговля способствовали проникновению восточного знания на Запад. Эти факторы были гораздо важнее крестовых походов, которые почти не повлияли на расширение кругозора европейских интеллектуалов, малограмотные крестоносцы не собирались привозить ученые трактаты, отдавая предпочтение материальным ценностям. Запреты на изучение книг Аристотеля по естественной философии (Постановления французских епископов 1210 г., и Устав Парижского университета от 1215 гг.) легко обходятся при помощи замены этого имени на нейтральное «Учитель» («Философ»).

Классификация знаний и в этот период является важной частью философских трудов. Но есть важное отличие от более ранних работ книжников: классификация рассматривается как первая ступенька для введения читателя в мир знания с тем, чтобы потом вывести его на иной, более высокий уровень понимания знаний, кроме того, номенклатура этих знаний постепенно расширяется, в классификации попадают направления, имеющие практическое значение. При этом логика стала основой для классификации наук. Логика досталась средневековью в наследство от эпохи античности, и стала фактически основой основ доказательства того или иного явления, объяснения качеств предмета и т.п.

«Наука в средние века была в основном книжным делом, она опиралась главным образом на абстрактное мышление; при непосредственном обращении к природе она пользовалась, как правило, методами наблюдения, видела свою цель не в том, чтобы способствовать преобразованию природы, а стремилась понять мир таким, каким он предстает в процессе созерцания, не вмешивающегося в естественный ход событий и не руководствующегося соображениями практической пользы» [4, с. 37].

Одним из важных итогов периода XI–XIV вв. стало оформление трех основных направлений философии – реализма, концептуализма и номинализма [4, с. 174]. Эти направления возникли вокруг спора о природе универсалий (общих понятий). Реалисты (вслед за Платоном) утверждали, что реальностью обладают общие понятия, номинализм, напротив, связывал реальность с единичными вещами, концептуалисты занимали некоторую среднюю позицию. Однако рассматривать каждое из направлений средневековой философии отдельно довольно трудно – их носители так или иначе внесли свой вклад едва ли не в каждое из этих направлений. Особенно примечателен номинализм, в котором обнаруживаются и элементы других направлений. Здесь развивалось направление мысли, ведущее к эмпиризму Нового времени.

Для развития номинализма важное значение имел тезис шотландского философа Дунса Скота (1265–1308) о свободе воли – по его мнению, только совершенно свободная воля способна создавать уникальный объект. Один из виднейших номиналистов – английский философ У. Оккам (1285–1349) использовал мысль о свободе Божественной воли, развив тезис о том, что эта воля настолько свободна, что не ограничена идеями. Среди всех тезисов, которые отличают номиналистическую концепцию Оккама, выделим тезис об интуитивном познании как познании, предшествующем абстрактному и тезис о чувственном восприятии вещей как основе формирования понятий в уме познающего. Оккам рассмотрел и понятие «знания» (scientia): «знание есть или некое качество, субъектно существующее в душе, или некое собрание таких качеств, являющихся формами души» [11, с. 71].

Продолжением и развитием оккамовского номинализма стали работы французского философа, ученика У. Оккама, Жана Буридана (ок. 1295 – ок. 1358). Буридан развивает аристотелевское учение о знании, которое получено на основе очевидных посылок (при этом они необходимы и недоказуемы). Буридан устранил главенствующее положение метафизики по отношению к физике, выведя последнюю в качестве самостоятельной, независимой области знания. Одним из главных итогов размышлений Буридана, стала теория импетуса (impetus – напор) – идея о силе, которую первоначальный двигатель (Перводвигатель по Аристотелю) придает телу и которая остается в нем в процессе движения. В качестве наиболее яркого примера иллюстрации проявлений импетуса можно привести падающее тело, двигающееся с нарастающей силой. Однако принципиальное отличие понятий импетуса и инерции заключается в том, что первое подразумевает наличие некой внешней причины движения, второе – предполагает, что внешняя причина необходима только для изменения движения (которое является естественным состоянием тела).

Теория импетуса стала основой для обоснования причины движения небесных сфер. Возможно, что отдельные элементы этой теории вошли в более поздние исследования европейских физиков.

Надо сказать, что номинализм при всей своей умозрительности, ограниченной лишь словесными описаниями, тем не менее, в чем-то стал основой для физики Нового времени. Например, Оккам, а затем и Фома Брадвардин из Мертон-колледжа Оксфорда (ок. 1290–1349 гг.) оформили разделение учения о движении на динамику и кинематику. «Мертоновская группа» (Фома Брадвардин, Уильям Хейтсбери, Ричард Суайнсхед, Джон Дамблтон) фактически предложила рассматривать кинематику не с качественных позиций («верхнее-нижнее», «жесткое-мягкое» и т.д.), но с позиций количественных. Однако обсуждение качеств при исследовании движения продолжало активно использоваться – в работах Мертон-колледжа кинематика дополнялась учением об интенсии и ремиссии качеств, причем под качествами понимались не только физические, но и этические качества. Математический аппарат для описания механического движения, предложенный мертоновцами, был сугубой абстракцией. Единственным из понятий, близких к механике Нового времени, было понятие интенсивности движения и т.н. «градус скорости» (это понятие должно было количественно показывать интенсивность движения). «Теорема о среднем градусе скорости» (введение понятия средней скорости движения), безусловно повлиявшая на открытия Г. Галилея при исследовании им свободного падения тела [4, с. 315–322]. Эти и другие идеи были развиты французским философом Н. Оремом (ок. 1323–1382 гг.). Номиналисты по сути создали язык (для измерений) и количественных описаний явлений.

На фоне этих теоретических «наук» в Европе XIV в. развивалась практика – астрология и алхимия. Их судьба причудлива – зародившись еще на закате античности, они вполне счастливо существовали вплоть до XVIII в. Такая долгая жизнь была обусловлена их близостью к практическим нуждам и устремлениям человека – богатству, здоровью, желанием спланировать свою жизнь и узнать свое будущее. Алхимик в своей работе должен был взаимодействовать с ремесленниками, владеть целым набором навыков мастера: гончара, печника, кузнеца. Все это делало алхимика универсалом. Кроме того, приемы работы алхимика и инструментарий стали базой для химии.

Обывательская алхимия с ее стремлением быстро получить золото или эликсир жизни вызывала раздражение у многих интеллектуалов, которые исходили из идеи, взятой от Аристотеля, о том, что сущность вещей неизменна, поэтому преобразование одной вещи в другую путем смешения с другими сущностями невозможно. Позицию интеллектуалов выражает знаменитая характеристика алхимика данная С. Брантом в поэме «Корабль дураков» (1494 г.):

Алхимия примером служит

Тому как плутни с дурью дружат

И как плуты живут – не тужат.

Сказал нам Аристотель вещий:

«Неизменяема суть вещи»,

Алхимик же в ученом бреде

Выводит золото из меди…

Что же касается Византии, то чего-то принципиально нового Византия так и не принесла – заслуга ее ученых состоит скорее в скрупулезном сохранении и передаче античного знания, с добавлениями собственных комментариев.