Взаимная аккультурация москвичей и мигрантов из республик Северного Кавказа и Закавказья: социально-психологический анализ

В связи с неослабевающим притоком мигрантов в Москву, остро встает вопрос об адаптации инокультурных мигрантов в жизнь русскоязычного мегаполиса. В таблице 1 представлена численность мигрантов разных национальностей в Москве по итогам переписи 2002г. Согласно данным этой таблицы, большинство живущих в Москве выходцев из других стран и республик владеют государственным (русским) языком.

По данным переписи населения 2002 г. русские составляют 84,82% постоянных жителей столицы. В численном измерении количество нерусских жителей столицы, по некоторым оценкам, составляет от двух до трех миллионов человек. По переписи в Москве среди постоянных жителей 124 тыс. армян, 54 тыс. грузин, 44 тыс. представителей народов Северного Кавказа.

Несмотря на преобладание русских и россиян в миграционных потоках в российскую столицу, проблемы миграции в Москве фактически отождествляются с проблемами межэтнических отношений. Снижение уровня жизни и статуса большинства рядовых москвичей, трудности с адаптацией породили опасения, что «коренное» население Москвы будет вытеснено из традиционных трудовых ниш и привычного жизненного пространства. Такие опасения психологи называют утратой чувства «экономической безопасности». Помимо экономической, существуют еще два вида безопасности, субъективное ощущение утраты которых влияет на отношение к миграции и мигрантам. В частности, утрата т.н. «культурной безопасности» - это ощущение того, что культурные традиции, нормы, правила поведения, язык и др. этнокультурные «маркеры» размываются под наплывом инокультурных пришельцев. Есть еще и «физическая безопасность» - ощущение того¸ что твоей жизни и безопасности, равно как и твоих близких ничто не угрожает извне. В настоящее время угрозы физической безопасности часто связываются с деятельностью этнических преступных группировок. Этнокультурные аргументы, включая различия вероисповеданий и уровня образования, используются в качестве универсального объяснения нарастающей нестабильности жизни и криминализации всех сфер жизни огромного города.

На самом деле, существенна оппозиция «коренной житель – мигрант». Именно по этой линии, как показывают исследования, в значительной степени идет «культурный водораздел» населения. Коренные москвичи, как русские, так и других национальностей, практически мало отличаются друг от друга в повседневном быту. На этом фоне особенно заметными становятся мигранты, как инокультурные, так и приехавшие из других регионов. Некоторые исследователи считают, что мигранты плохо «вписываются» в контекст московской жизни. Интеллектуальные, экономические и по­литические элиты из бывших союзных республик больше не определяют лицо этнической миграции. На первое место вышли экономические мигранты, терпящие лишения и притеснения ради выживания, укоренения на новом месте или материальной поддержки оставшейся на родине семьи.

Уровень образования экономических мигрантов заметно снизился. На долю лиц с высшим образованием приходится не более 15%. Зато увеличилась доля мастеровых (почти до 40%), имеющих среднее специальное образование и различные востребованные в столице профессии, а также неквалифицированной ра­бочей силы, готовой выполнять любую работу и обучающейся мастерству по ходу дела (Юдина, 2002).

Многим мигрантам, особенно нелегальным, приходится встречаться с серьезными проблемами и трудностями, осложняющими адаптацию в столице. Многочисленные факты свидетельствуют о существовании внутригрупповой и межгрупповой дискриминации и эксплуатации. Нередко московская интеллигенция – выходцы из республик - стремится дистанцироваться от своих менее «культурных» собратьев, дискредитирующих, по их мнению, представление об этнической группе в целом (Стельмах, 1999).

Однако наибольшее давление экономические мигранты испытывают не со стороны своих собратьев, а со стороны принимающего сообщества. Практически все жалуются на необоснованные действия московской милиции, многочисленные штрафы и вымогание денег. В длинном списке притеснений и проблем числятся несправедливая оплата труда, тяжелые жилищные условия, трудности с регистрацией, ненормированный рабочий день и отсутствие охраны труда, трудности с получением медицинской помощи, предубеждения со стороны москвичей, опасность крайних проявлений национализма, связанных с культурными и антропологическими различиями и т.д.

Естественно, что все эти невзгоды отражаются на психологическом состоянии людей, уровне их здоровья, индикаторах рождаемости и смертности. Так, коэффициент младенческой смертности, рассчитан­ный для детей, хотя бы один из родителей которых не имеет российского гражданства, почти вдвое превышает московский показатель. Учитывая временный характер пребывания иностранных мигрантов в российской столице, риск умереть до срока у них значительно выше, чем у москвичей. Подавляющее большинство (63,8%) смертей среди мигрантов, нашедших последний приют в Москве, наступило в активных возрастах, с пиком в интервале от 30 до 50 лет.

Считается, что адаптация иноэтничных мигрантов в московский социум идет медленно и неудовлетворительно. По мнению О. Вендиной, отсутствует взаимодополнительность между социальной структурой принимающего сообщества и миграционного потока. Город за счет мигрантов пополняет преимуще­ственно нижние социальные страты, которые и так чрезмерно велики - в Москве на долю лиц, с трудом сводящих концы с концами, приходится не менее четверти населения (Вендина, 2005).

Наибольшие трудности взаимной адаптации характерны для социальной страты, расположенной ниже среднего класса, на долю которой в Москве приходится около трети населения (Юдина, 2002, Средние классы..., 2003). Они сопряжены с низким уровнем толерантности, бедностью, социальными комплексами и психологической консервативностью людей. Социальное трение, возникающее при пересечении жизненных путей этой группы москвичей и мигрантов, разряжается в постоянных конфликтах, особенно частых в зонах наибольших контактов, таких как вещевые или продовольствен­ные рынки, вокзалы и пересадочные узлы, стадионы. Нередко ареной столкновений становятся и жилые кварталы Москвы, предоставляющие кров этническим мигрантам.

Согласно исследованию положения кавказских мигрантов в России, проведенному Г. Витковской, из всего разнообразия демографических и социально-профессиональных групп наиболее адаптированными оказались лишь две - пенсионеры и лица с низким уровнем образования, предъявляющие невысокие требования к условиям жизни и выполняющие наиболее тяжелую физическую работу. В социально-демографической структуре русских и кавказских мигрантов в Москве автор отмечает следующие различия: среди мигрантов- русских преобладают женщины, а среди кавказских мигрантов – мужчины, среди кавказских мигрантов больше людей с начальным и неполным средним образованием, плохо владеющих русским зыком (Витковская. 2003)

Таким образом, важной проблемой становится социально-психологический климат в городе по отношению к мигрантам вообще, и к инокультурным мигрантам в частности, т.е. этнические установки и стереотипы москвичей, ощущение безопасности, уровень общей и этнической толерантности. С другой стороны, важно исследовать социально-психологические факторы, влияющие на адаптацию инокультурных мигрантов в Москве. В результате миграции мы встречаемся с процессом взаимной адаптации мигрантов и принимающего населения друг к другу, который и является главной целью данного исследования.

Однако данный подход не учитывал влияния меньшинства на мнение доминирующей этнической группы. Исследование, проведенное в Канаде (Berry, Kalin & Taylor, 1977) привело к пониманию того, что необходимо принимать во внимание и мнение меньшинства, чтобы понять специфику взаимоотношений между различными социальными группами. Данное исследование послужило началом ряда последующих исследований и дальнейшего анализа межкультурных взаимодействий, включая взаимоотношения доминирующих и недоминирующих социальных групп (Kalin & Berry, 1996).

Второй подход («аккультурация») исследовал представления меньшинств об их жизни в поликультурном обществе, опираясь на такие концепты как: стратегии аккультурации, стресс аккультурации, адаптация. Этот подход также являлся односторонним, так как не учитывал мнение доминирующей группы в отношении того, какую стратегию они оценивают как желательную и наиболее оптимальную, а также какое влияние они могут оказать на выбор меньшинства. Данная сфера исследований в последнее время получила популярность (Sam & Berry, 2006), связанные с ней темы преобладают в программах конференций и на страницах журналов. В то время как на практике акцент делается на проблемах иммиграции (Berry, Phinney, Sam & Vedder, 2006), интерес проявляется и к изучению отношений коренных этнических групп и местных народностей (Berry, 1999a).

Одно из центральных понятий, включающих в себя все аспекты аккультурации и феномены межэтнических взаимодействий, – это межкультурные стратегии, которые характерны для любых социальных групп (явно или неявно), вступающих в межкультурные отношения. Будучи колонизаторами или обитателями колоний, иммигрантами или коренными жителями, индивиды и группы людей имеют определенные предпочтения в связях своей группы с другими. Исследования доминирующих групп показали, что существуют определенные ожидания относительно того, как именно меньшинство должно приспосабливаться к большинству. Данные представления получили название «аккультурационные ожидания» или «ожидания аккультурации» (Berry, 2003). Помимо них, в доминирующей группе существуют определенные представления о том, как эта группа сама должна измениться, чтобы успешно взаимодействовать с другими группами в обществе - «мультикультурная идеология» (Berry, Kalin & Taylor, 1977).

Все эти межкультурные стратегии основаны на двух базовых моментах: 1) желание сохранить культуру и уникальность группы; 2) желание вступать в регулярные контакты с другими этнокультурными группами общества, включая и доминирующую группу. Однако не все группы и индивиды желают вступать в межкультурное взаимодействие (Berry, 1974, 1980).В зависимости от желания или не желания контактировать с представителями иных культур были определены основные стратегии аккультурации (именно стратегии, поскольку они включают в себя не только отношение к представителям аутгруппы, но и установки на определенное поведение).

Когда речь идет о недоминирующих этнокультурных группах, если индивиды не стремятся сохранить свою культурную идентичность и охотно вступают в контакт с представителями других культур, можно говорить о стратегии ассимиляции. Если ведущей ценностью людей является сохранение своей культуры в сочетании с избеганием межкультурных взаимодействий, то это сепарация. Если одновременно с сохранением этнокультурного наследия происходит активное взаимодействие с другими социальными группами, можно говорить о стратегии интеграции. В этом случае сохраняется некоторый уровень культурной целостности, в то время как члены данной этнокультурной группы активно участвует в социальной и культурной жизни общества. Наконец, при условии незначительной заинтересованности в сохранении этнической уникальности (обычно это связано с насаждением доминирующей культуры), а также незаинтересованности в контакте с другими группами (обычно это связано с дискриминацией), представители меньшинства избирают маргинализацию.

Такое представление стратегий основано на допущении о том, что недоминирующие группы и их представители свободны в выборе способа аккультурации. Безусловно, это условие соблюдается далеко не всегда. Если доминирующая группа принуждает ограничивает выбор представителей недоминирующих групп, исследователю необходимо учесть и третий фактор в предложенной схеме. Это - способность доминирующей группы влиять на стратегии аккультурации, доступные и используемые недоминирующими группами (Berry, 1974). В результате процесс аккультурации становится взаимным, обе группы выбирают стратегии в зависимости от условий конкретной ситуации взаимодействия.

Так, например, стратегия интеграции уместна и успешна в использовании недоминирующими группами только при условии, что доминирующая группа открыта по отношению к культурному разнообразию. Следовательно, для эффективной интеграции необходимы действия со стороны обеих групп, включая принятие обеими группами права на равное положение в обществе людей с разным этнокультурным происхождением. Эта стратегия ведет к принятию основных ценностей доминирующей группы со стороны меньшинства, в то время, как доминирующая группа должна быть готова скорректировать деятельность государственных организаций (система образования, здравоохранение, охрана труда) таким образом, чтобы они отвечали потребностям всех малых групп в поликультурном обществе.

Первоначальное антропологическое определение аккультурации устанавливало обязательную вовлеченность двух сторон этого процесса (Redfield, Linton & Herskovits, 1936). Изучение роли доминирующей группы в формировании различных стратегий аккультурации (Berry, 1974) привело к разработке второй схемы – аккультурационных ожиданий доминирующей группы. Ассимиляция, инициированная доминирующими группами, известна под названием «плавильного котла». Принуждение со стороны доминирующих групп к отделению называется сегрегацией. Маргинализация, навязываемая доминирующей группой – это исключение. Наконец, парой для стратегии интеграции, является мультикультурализм, когда культурное разнообразие приветствуется доминирующим обществом.

Идеология и политика доминирующей группы представляют большой интерес для исследователей особенностей межэтнических отношений (Berry et al., 1977), в то время как исследователи аккультурации сосредоточены на предпочтениях представителей недоминирующих групп (Berry et al., 1989).

Борхес с коллегами (Bourhis, Moise, Senecal & Perrault, 1997; Montreuil & Bourhis, 2004) изучали ситуации, когда две взаимодействующие стороны имели разное представление о стратегиях аккультурации. Конфликт предпочтений в стратегиях и ожиданиях аккультурации является источником проблем во взаимодействии не только меньшинств с доминирующими группами, но и представителей большинства с меньшинствами. В ситуациях, когда опыт аккультурации является болезненным для представителей недоминирующих групп, наблюдаются признаки стресса аккультурации и межкультурные конфликты.

Роль мультикультурной идеологии. С появлением мультикультурной политики в 1971 году, большинство исследований в Канаде сосредоточились на изучении ее вклада в межкультурные взаимоотношения (Berry, 1984; Berry, Laponce, 1994). В психологии и ряде других наук, исследования аккультурации и предубеждений стали наиболее актуальными (Berry, 1990). Гипотеза мультикультурализма (сформулированная Berry и др., 1977) заключается в том, индивидам, испытывающим чувство безопасности и уверенности, будет свойственно принятие представителей иных культур. Напротив, те, кто испытывает чувство незащищенности, угрозы, будут воспринимать других «в штыки».

Недавние исследования (Berry, 1997; Berry et al 2006a.b; Sam & Berry, 2006) показали, что ситуации, в которых предпочтение отдается стратегии интеграции, и эта стратегия успешно используется, способствуют хорошей психологической адаптации (ощущение благополучия и высокая самооценка) и социокультурной адаптации (компетентность в повседневном межкультурном взаимодействии) (Ward, 1999), в то время как выбор других стратегий не приводит к таким результатам. Более того, исследования показывают (Berry, Phinney, Sam & Vedder, 2006b), что те, кто выбирают интеграцию, подвергаются дискриминации значительно реже, чем выбравшие стратегии сепарации или маргинализации. Меньше подвергаются дискриминации и индивиды, выбравшие ассимиляцию. Все это позволяет сделать вывод, что позитивные межкультурные оценки и отношения являются взаимными. Эмпирическим путем были обнаружены связи между стремлением к интеграции и общим состоянием благополучия: индивиды, сохраняющие ценности своей культуры, но при этом уважающие и разделяющие ценности иной культуры, имеют более высокую самооценку, а также устанавливают доброжелательные отношения с представителями иных культур.

Если считать, что межкультурные отношения представляют собой взаимозависимый феномен, возникает вопрос, являются ли отношения между этнокультурными группами общества также взаимозависимыми? В двух исследованиях (Berry & Kalin, 1979; Kalin & Berry, 1996), была обнаружена положительная корреляция между оценками, которые исследуемые группы давали друг другу. Таким образом, если одна группа симпатизирует другой, то другая группа ответит ей симпатией; и наоборот, антипатия порождает антипатию.

В данном исследовании мы объединяем два ранее отдельно существовавших подхода к изучению межкультурных отношений (аккультурация и межэтнические отношения).