Путешествие из Москвы в Петербург

всегда погибает на боевом посту.”

… казанный пассажир, следовавший поездом №77 “Москва – Ленинград”…

Ужин удался. Ужин состоялся. Это был прекрасный ужин.

Сергей Михайлович мирно беседовал со своим другом тихим осенним вечером.

Они сидели за широким столом при свечах, от магических огоньков которых заманчиво отблескивало рубинами десертное вино в бокалах. Ничто не могло испортить настроение Сергея Михайловича.

– А скажите-ка мне, мой друг, – начал назойливо изобретать свои хит-росплетения отставной мичман, – с чем ассоциируются у Вас горящие свечи или, скажем, подсвечники?

Я, вообще-то, предпочитаю слово “канделябр”.

“Господи! Только не это! Помоги мне избавиться от этих мемуаров!”, – с ужасом подумал Сергей Михайлович.

Господь взял его за ухо и бросил в кипящий котел зловонных вос-поминаний.

Многие /некоторые/ слышали или читали о перуанской пустыне Наска и загадочных начертаниях различных фигур гигантских размеров на поверхности земли в тех местах.

Увидеть эти самые фигуры можно лишь с воздуха.

Хотя в городе Ика существует специальное место, где находится здание, с балконов которого также есть возможность видеть эти рисунки.

Но полного впечатления, конечно, получить, находясь даже на опреде-ленной высоте, с земли невозможно.

Кем, когда и для каких целей они были нанесены, остается загадкой.

Одна женщина – Мария Райч, родом из Германии, посвятила изучению истории существования рисунков всю свою жизнь

В Перу открыт музей, названный ее именем.

Ныне и дочь Марии продолжает исследования.

Иные читатели имеют более глубокие знания об этих фигурах.

Сейчас вообще полно интересующихся – разрешено!

Они обозревают рисунки в Интернете, пользуются специальной лите-ратурой, интересуются другими чудесами Света.

Вообщем, не стоят на месте, повышая свой интеллект, эрудицию, углубляя свои знания и расширяя кругозор.

Эти знатоки с достаточной точностью могут дать Вам вполне исчерпы-вающий ответ на некоторые вопросы, касающиеся данной темы.

Правда, один вопрос к этим ребятам я все-таки имею:

Где вы были раньше?

Все сейчас можно списать – от Формулы I до Евангелия, прикрываясь защитными эпитетами “было запрещено”, “тяжело достать литературу”, “другие времена” и т.д.

Но лишь немногим посчастливилось обозревать с воздуха те рисунки, которые с вероятностью 50/50(?) оставили после себя пришельцы из со- седних миров.

Сергею Михайловичу повезло – он был в их числе (счастливчиков, не пришельцев).

И только единицы знают и видели один-единственный наскальный рисунок недалеко от перуанского городка Писко, что при входе в бухту Paracas Bahia.

Сергею Михайловичу снова повезло – он оказался и в этих списках.

…Если Вы турист, если Вы очутились в Перу, если Вы хотите взглянуть на загадочные фигуры и не желаете тратить время на длинную дорогу, то прямо в столице Перу – Лиме Вы можете за 200-250 U$D взять билет на небольшой 8-ми местный самолет.

Аэроплан за полчаса доставит Вас на юг страны, в департамент Ика, гда расположена пустыня Наска.

Далее, около часа аппарат будет кружить над поверхностью, давая Вам возможность поподробнее рассмотреть (лучше, но дороже, это делать с вертолета) и сфотографировать отдельные рисунки.

Сговорчивый пилот может даже позволит Вам посидеть за штурвалом самолета.

После завершения обзора тот же самолет доставит Вас в Лиму.

Ну, а если Вы оказались в Перу и никуда не спешите, то лучше за десять долларов* купить билет на автобус Лима – Ика.

Столица департамента с одноименным названием Ика расположена в 200 километрах к югу от Лимы и в 15 – 20 км от океанского побережья.

По бесконечной панамериканской магистрали, пересекающей оба кон-тинента, через четыре с половиной часа автобус доставит Вас в Ику.
*Здесь и далее приводится долларовый эквивалент “соло”.

Здесь, в аэропорту, воспользовавшись услугами агента, Вы можете уже за 50 U$D приобрести билет на небольшой современный лайнер или старенький биплан одной из частных авиакомпаний (напр. Nasca Lines или Ica Lines) и будете в течение часа-полутора наслаждаться чудесами геодезистов прошлого.

Если повезет, то Вы будете и единственным пассажиром.

Продление полета – за отдельную плату пилоту по договоренности.

Можно и не ехать в Ику, а лишь добраться до Писко на побережье и воспользоваться “частником” там.

Но это уже будет стоить несколько дороже – Писко город туристов, и этим все объясняется.

…Судьба в очередной раз дала пинка под зад Сергею Михайловичу,

да так, что он кубарем прокувыркался мимо порта Кальяо (пригорода

Лимы) и сумел тормознуться в Перу, лишь зацепившись когтями за южный полуостров этой страны – Паракас, куда зашло грузиться его

судно.

Это особое место.

Такого Вы не найдете нигде на всей планете.

При входе в порт, огибая полуостров, с правого борта на невысокой скалистой горе Вы увидите маяк.

Именно в этом месте начертана единственная наскальная фигура высотой около 80 метров неизвестного происхождения.

Кстати, прямо на траверзе судно меняет курс и входит в залив Paracas Bahia.

Гора, само место и фигура имеют одно и то же название “Candelabro de Tres Brazos”, что переводится как подсвечник “Три Брата”.

(См. Рисунок – фото).


Сергей Михайлович стоял на палубе и с волнением смотрел на жирандоль.

Он думал о том, что видит творение нечеловеческих рук.

Ему представлялось, что когда-то здесь совершил непредвиденную по-садку серебристый звездолет с другой, невидимой ни в какие телескопы планеты.

Внезапно открылся люк, и от корабля отделился объект – пришелец в таком же серебристом скафандре – комбинезоне с коротким темным предметом, похожим на трубу.

Вдруг он оторвался от поверхности земли и двинулся в сторону моря.

Паря в воздухе над водой, он на какое-то время завис в одной точке и направил лазерный луч своего устройства на скалу.

Инопланетянин нанес на горе единственный рисунок в виде вилки, поставленной на вершину треугольника.

Зачем? Почему в этом месте? Что это могло означать?

Человечество уже никогда этого не узнает.

Сергея Михайловича понесло. Его уже было не остановить.

Из Сан-Мартина до Писко можно было добраться лишь на такси.

Парадоксы вечны, как наскальный “канделябр”.

Расстояние всего в 6 километриков С.М. покрыл за 20 U$D.

Зато автобус из Писко в Ику доставил его лишь за 1 бак, преодолев рас-стояние в 25 км.

Местный аэропорт не отличался гигантскими размерами, но откровенно являл собой необъяснимую комфортабельность и уют.

Здесь не было нужды кого-либо искать – пилотов в Ике оказалось не меньше, чем у Геринга в 39-м.

За 50 долларов США один из них согласился облететь с Сергеем Михайловичем всю пустыню в течении часа с осмотром абсолютно всех видимых рисунков.

Их насчитывалось более сорока.

Подойдя к биплану, Сергей Михайлович обомлел.

Перед ним стоял живой, подлинный D.H.90 модификации “Dragon-fly”, сконструированный одним из самых величайших конструкторов своего времени – де Хэвилендом, еще в начале Второй мировой войны.

Но как он выглядел!

Самолет имел короткий “зализаный” фюзеляж типа “монокок”, неболь-шую площадь остекления кабины и заостренный нос.

Когда-то этот тип самолета был очень популярен у частных лиц, и они за него платили кругленькую сумму.

Два поршневых двигателя имели мощность лишь 130 л.с. каждый, но обеспечивали скорость 250 км/час, что для Наски было более, чем достаточно.

Самолет сверкал, как с иголочки, свежая краска еще имела характерный запах.

Сергей Михайлович остался очень доволен.

A VOL D’OISEUA он рассматривал обезьянку, скорпиона, различных человечков и т.д.

Но разве это опишешь?! Конечно, нужно только видеть!

Но все-таки вернемся к подсвечникам.

В жизни Сергея Михайловича хватало всяких “канделябров”. Но один оказался особенно тяжелым, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.

Как-то ему удалось вырваться на несколько дней в Москву из любимого города-на-Неве.

Не то, чтобы у него были там свои, особые дела, кроме встречи с роди-телями, но дела все-таки были.

Его начальник – Юрий Николаевич, попросил С.М. не опаздывать на празднование новоселья – открытия новенькой, хотя и небольшой, но довольно красивой, пахнущей свежим деревом и кирпичом загородной дачи.

Находясь в Москве, Сергей Михайлович тщательно обдумывал – что бы приобрести хозяину в подарок.

Тот строил свое детище в течение долгих десяти лет, поэтому рядовым предметом быта дачников, вроде лопаты, здесь было не отделаться.

В комиссионке на Чернышевской Сергею Михайловичу приглянулся великолепного исполнения бронзовый жирандоль.

И, хотя цена оказалась немалой, он долго не раздумывал.

Это было как раз то, что необходимо, достойно и в тему.

“Красная Стрела” отправлялась с Ленинградского вокзала в 21.45 по Москве.

Прибытие в пункт назначения ожидалось в 06.30 – можно было немного почитать и хорошо выспаться.

Сергей Михайлович ехал налегке – его багаж состоял из атташе-кейса и подсвечника.

Одетый по-походному – в джинсовый костюм и дорогие кроссовки, Сергей Михайлович вызывал ненависть рядового населения государ-ства, не говоря уже о проводниках и милиции.

Кондукторша сразу не понравилась ему – если у молодой, вообщем-то, женщины на шее выпучены две натянутые нервные жилы, то она стерва на все сто.

В купе Сергей Михайлович оказался один, без попутчиков.

Он открыл коробку, развернул бумажный сверток и принялся рассмат-ривать канделябр.

С.М. и не заметил, как уснул.

Ему снилась Великая Отечественная война 1812 года.

Французы мародерствовали в охваченной пожарами Москве.

Один из солдат ворвался в дом купца Самойлова.

Повсюду были слышны крики.

Вояка схватил стоявший на камине бронзовый подсвечник и стал запихивать его в мешок.

Он торопился, опасаясь появления своих однополчан.

Внизу послышались шаги и громкая ругань…

– Здесь он, гад! – послышался чей-то голос.

– Я его запомнила! – раздался женский вопль прямо над ухом у Сергея Михайловича.

Дверь в купе распахнулась, и ошалелый Сергей Михайлович проснулся.

– Вот он, стервец! – заорали сразу несколько голосов.

В проходе стоял разъяренный советский народ во главе с какой-то свиньей в погонах.

Среди них он узнал и проводницу, которая почему-то ретировалась.

Сергей Михайлович не успел прийти в себя, как “генеральша” схватила со стола канделябр и с размаху ударила им его по лицу.

Бровь Сергея Михайловича была рассечена.

Хлынула кровь.

– Хватай его, пока он не достал пистолет! – прокричал кто-то.

Его тут же скрутили, и двое нештатных, но в штатском голубоглазых сотрудника одели на него наручники.

Едва соображающий, весь в крови, полуодетый Сергей Михайлович был выдворен из вагона в холодную ночь.

Сбежалась милиция, и его потащили в отделение.

Сергей Михайлович успел заметить, как тронулся его поезд, даже не попрощавшись гудком.

В отделении милиции, называемым почему-то линейным, а не погром-ным, его посадили в отдельное зарешеченное помещение, так ничего и не объяснив.

Там Сергей Михайлович просидел около часа.

Наконец, дверь открылась, и сержант скомандовал:

– Выходи!

Он снял с Сергея Михайловича наручники и приказал раздеться.

“Вообще-то меня уже били”, – подумал Сергей Михайлович, следуя распоряжению властей.

Он остался в одних плавках-трусах.

Сержант привел его в помещение довольно больших размеров, где за отдельным столом восседал молодой лейтенант.

Он молча протянул Сергею Михайловичу носовой платок и начал зада-вать вопросы.

Заметенный методично отвечал на них, не спрашивая о причинах своего задержания.

Сергей Михайлович успел заметить, что настенные часы показывали 02 с плюсом часа по-местному времени.

На столе лежали его кейс и подсвечник.

Лейтенант спросил его:

– Почему Вы не интересуетесь причинами снятия Вас с поезда с после-дующими действиями милиции?

– Я думаю, если необходимо, Вы сами мне все объясните, – спокойно ответил Сергей Михайлович.

Он не раз бывал и в линейных, и в квадратных отделениях, так что ему было прекрасно известно – как нужно себя вести в подобных случаях.

Начальник с улыбкой посмотрел на него и снова спросил:

– У Вас были при себе деньги?

В кейсе лежали сто пятьдесят рублей – зарплата довольно квалифициро-ванного рабочего в те времена.

Сергей Михайлович, улыбнувшись в свою очередь, ответил:

– Нет.

– Для чего Вы везете с собой подсвечник? – небрежно осведомился он.

– Подарок другу, – прозвучал ответ.

Вдруг дверь распахнулась, и двое постовых милиционеров втащили в комнату мертвецки пьяного капитана в форме, очевидно старшего ли-нейного мента.

Они уложили его на кушетку в дальнем углу помещения.

Лейтенант с интересом наблюдал реакцию Сергея Михайловича на про-исходящее.

Тот не повел и глазом в сторону “уставшего” руководителя.

– А Вы мне нравитесь, Сергей Михайлович, – произнес лейтенант и добавил, – сержант, отведите гражданина в умывальник и верните ему

его одежду.

Сергей Михайлович, наконец, умылся.

Его глаз опух, бровь была и того хуже, но это все было не смертельно.

Уже одетый и “сверкающий”, он вновь появился перед лейтенантом.

– Забирайте свой багаж и можете быть свободны.

Знаете, что Вам помогло? – спросил мент.

– Знаю, – ответил Сергей Михайлович, – полное согласие с действиями властей и безоговорочное подчинение, – добавил он.

Этому его научили.

– У меня в руках два листа бумаги, – продолжал лейтенант, показав ему исписанные бланки, – один я рву у Вас на глазах, а копию отдаю Вам на память. Рекомендую в дальнейшем ее также уничтожить. Не забывайте, что это – статья, и я был обязан переправить Вас куда следует.

Думаю, Вы долго будете меня вспоминать! – подытожил командир и дал знак сержанту проводить уже свободного “товарища” на перрон.

В дверях он окликнул Сергея Михайловича:

– Я знаю, что это были не Вы!

И помахал ему на прощанье рукой.

– И на том спасибо, – улыбнувшись, произнес бывший узник.

– Как, хотя бы, называется станция? – поинтересовался он у сопровож-давшего милиционера.

– Бологое, – ответил тот и добавил, – советую помгновеннее отсюда убираться.

“Ничего себе – Благое!” – Сергей Михайлович и здесь не терял юмора.

На перроне стоял поезд.

Сергей Михайлович подошел к симпатичной девушке-проводнику без всяких натянутых жил как в районе шейных, так и спинных позвонков – ее кофточка была сделана из газа и спросил:

– Этот поезд следует в Москву или в Ленинград?

– В Ленинград, – весело ответила она.

– Я дам Вам 20 рублей и постою в тамбуре до Ленинграда. Можно? – попросил Сергей Михайлович.

– Зачем же стоять в тамбуре? Я найду Вам свободное место, – ответила проводница.

Сергей Михайлович достал из кейса последние 20 рублей, любезно предоставленные ему лейтенантом из его же собственных сбережений, и протянул их девушке.

Он, не раздеваясь, лег на полку и мгновенно уснул.

…Сергей Михайлович прибыл на дачу как раз вовремя. Веселье было в разгаре.

Юрий Николаевич, глядя на его физиономию, лишь успокаивающе кивнул:

– Все понимаю, не волнуйся! Канделябр великолепен! Иди, умойся и присоединяйся к нам, – с этими словами он похлопал своего друга по плечу.

– Юра, – попросил Сергей Михайлович, – можно я на несколько минут уединюсь у костра перед тем, как сяду за стол?

– Ну, разумеется! – весело ответил его гражданский начальник.

Сергей Михайлович привел в порядок свою внешность, бережно открыл портфельчик, откуда достал листок бумаги и, присев на скамеечку, начал читать воспроизведенный под копировальную бумагу текст.

А это оказалось очень забавно!!!

Читайте:

А К Т
Настоящий акт составлен в том, что указанный пассажир, следовавший поездом №77 по маршруту Москва – Ленинград вызвал негодование у бригады Коммунистического труда Октябрьской железной дороги наз- ванного поезда еще на перроне Ленинградского вокзала в нашем городе Москве. Его внешность, недостойная лица высокого звания советского гражданина, обязывала нас обратить самое пристальное внимание на этого субъекта. В дальнейшем, после отправления поезда, он шарахался по вагонам, терроризируя пассажиров, мирно готовившихся ко сну. На замечание бригадира поезда он достал из кармана курительную трубку, очень напоминавшую нож при тусклом свете в коридоре, и начал кру-тить ей перед носом нашей начальницы, пообещав перестрелять всех проводников поодиночке. Никто не мог понять – в каком вагоне он едет и вообще, как он умудрился сесть на поезд. Его угрозы и возбужденные крики слышали пассажиры во всех 14-ти вагонах.

Просим срочно обезопасить мародера на ближайшем перегоне и не допустить беды.

Следует отметить, что четкое наблюдение и бдительность бригады поезда позволили проследить за перемещениями бандита и зафиксиро-вать его местонахождение.

Бригадир поезда №77: Щекотихина

Старший проводник того же поезда: Остапенко

Проводники бр. Ком. Тр.: Капустина, Татищева, Шепель.

…Но, почему-то только от самих русских.

P.S. Копию акта Сергей Михайлович так и не уничтожил.

Быстро распространяющаяся и чрезмерно

возбужденная цивилизация навсегда

нарушает безмолвие морей.

ри написании этой главы я длительное время колебался – чему отдать предпочтение:

а) Удивительной истории, приключившейся со мной в Нассау на Багамах, когда мне посчастливилось проехаться на 64-м* лимузине аж самого Боба Марли и побывать в гостях (фотографии имеются) на его вилле.

С самим музыкантом я, к сожалению, не встретился по той простой при-чине, что он к тому времени уже умер.

б) Обычному, заурядному описанию Фарерских островов.

Я, конечно, выбрал последнее.

Ну, а Багамы оставим на потом. Почему?

Наверное, потому, что это ближе к тематике, гармонирует с другими главами, сохраняет мой стиль. Ну, а …LE STYL C’EST L’HOMME*

Одним из важных преимуществ работы на рыболовецких траулерах особенно в “трамповом” – поисковом варианте являлось то, что судно могло зайти или посетить самые необычные уголки нашей планеты.

Этой выгодой и воспользовался когда-то Сергей Михайлович, аккуму-лировав в своей памяти места, достойные Владимира Адольфовича Шнейдерова.

Ознакомьтесь с биографией Даниэля Дефо, и Вы узнаете, что это был еще тот фрукт! Но он сумел обессмертить себя, написав блистательный роман “Робинзон Крузо”.

Вообще история предоставила нам немало диковинных историй.

…Последнююцифру 86 на момент пребывания С.М. на Багамах имел номер лимузина …абсолютно неизвестного ему владельца.

…В 1704 году Александр Силькирк поссорился с капитаном одного из судов экспедиции знаменитого английского мореплавателя Вильяма Дампира и был за это оставлен на необитаемом острове, где он прожил

более четырех лет.

Остров из архипелага San Juan Fernandez назывался de Mas a Tierra (Большая Земля) и был открыт в 1563 году испанским мореплавателем Хуаном Фернандесом во время рейса из Кальяо в Вальпараисо.

В 1709 году Силькирк был обнаружен английским судном “Duke” под командованием капитана Роджерса.

Волею судьбы Дампир оказался на борту в качестве лоцмана.

В дальнейшем этот остров получил название Робинзон Крузо.

Вскоре после этого вышло описание приключений Силькирка, что и послужило основой бессмертного приключенческого романа Дефо (здесь немаловажную роль сыграло мнение гениального Ж.Ж.Руссо, но это отдельный вопрос).

В настоящее время на острове проживают около 700 человек, занятых, в основном, рыбным промыслом для рынка Вальпараисо и собственного существования.

Залив Cumberland (Труднодоступная Земля) – единственное место для якорной стоянки, где расположена и тихая деревенька с одноименным названием.

Самая высокая вершина – 915 м называется El Yunque (Наковальня).

В статье некоего В.В. Лесевича из “Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона” 1890 – 1907 г.г. говорится, что во время своего вынужденного заключения, Силькирк одичал. Это не верно.

После возвращения Силькирк продолжал свою службу на флоте и умер на борту английского судна “Weymouth” в должности старшего помощ-ника капитана в возрасте 45 лет.

Нет, нет, нет!!! На острове Робинзон Крузо Сергею Михайловичу побывать не удалось.

Не следует забывать, что он все же не путешественник.

Но вот пройти в непосредственной близости посчастливилось и что самое удивительное – вблизи деревушки Cumberland, фотографию кото-рой он и запечатлел себе на память.

К чему все это? А вот к чему.

Всего в какой-то миле от залива находится пещера, в которой жил Александр Силькирк.

Это непостижимо!

Сергей Михайлович оказался всего в двух-трех километрах от пещеры Робинзона Крузо! Было чем гордиться!

Вот ее точные координаты: 33° 36′ 04″ ю.ш. 78° 50′ 09″ з.д.

Траулер Знаменск, с борта

которого С.М. сделал

фото

78°50′ з.д.

Пещера, где жил

33° 36′ ю.ш. Александр Силькирк Поселение в

Был такой замечательный человек, отдавший 64 года работе в журнале NATIONAL GEOGRAPHIC, – Луис Марден.

Исследователь-новатор, фотограф, грузчик, рыбак, аквалангист, лоцман, летчик, моряк, ботаник, лингвист, библиофил, лексикограф – вот далеко не полный список его деятельности.

Мы еще вернемся к этому.

Луис всегда появлялся, чтобы внезапно снова исчезнуть надолго.

Даже друзья намеревались сделать на его надгробии надпись:

“This time Luis really gone too far”.

Марден всегда смешивал свои фантазии с действительностью.

Он охотился за ними, а, поймав, применял к конкретным ситуациям.

Разве не позавидуешь таким людям?

“One lifetime isn’t enough, – сказал однажды Марден, – just when you start to learn, it’s time to go”.

…Пообещав домочадцам вернуться через несколько дней, Сергей Михайлович появился в родных краях лишь спустя три месяца.

Он прилетел из Лас-Пальмаса после полугодового рейса и 2х-месячного ремонта в этом, некогда чрезвычайно популярном в четверге моряков порту.

Сергей Михайлович порядком подустал и рассчитывал на длительный отпуск.

Вот почему он особенно и не переживал, когда супруга провожала его на самолет рейсом Донецк – Архангельск тем августовским утром. Сергей Михайлович только-то и произнес:

– Не волнуйся, скоро буду. Только получу зарплату и оформлю отпуск.

Летом жарко даже на Севере.

Слава Волков – начальник электрослужбы, находился в Гамбурге.

Там появились какие-то оттенки с ремонтом судна.

Половина работников отдела кадров отдыхала на юге некогда великой державы.

В службе электрохозяйства потел лишь Женя с распространенной среди русских фамилией Негодяев.

Он отдувался и за групповых инженеров, и за начальника службы.

Кстати, очень часто фамилия не соответствует характеру ее владельца, хотя, лично я сомневаюсь, что человек с фамилией Дзасохов сможет совершить что-либо полезное для русского государства.

Женька был прекрасным парнем.

Читателю же настоятельно советую прочитать биографию талантливого интереснейшего человека – инженера Разгильдяева, предка татарского князя Уруса Гильдеева.

Как только Сергей Михайлович вошел в отдел, Женя, забыв даже поздо-роваться, рванул с места в аллюр:

– Выручай, Сергей, – начал он, – неотложное дело. Нужно отогнать “Докучаевск” на Фареры, а оттуда перегнать в Мурманск “Хибины”.

Всего дел-то на пару недель!

– Помилуй, Женя, я ведь только с каторги вернулся! Почти три сезона отпахал! – сопротивлялся Сергей Михайлович.

Он прекрасно знал, каким сроком оборачиваются эти “пару недель”.

– Ну нет ни-ко-го! Два “тома” привезешь*. Что же мне-то делать при -

кажешь? Через день отход, а электромеханика нет! – взмолился Евген.

“Вообще-то, работы никакой, – соображал Сергей Михайлович, – на перегоне только спи, да почитывай увлекательную литературу с пере-рывами на обеды.”

А мотористы идут на перегон? – с определенным намеком спросил он.

Сергей Михайлович давал себе отчет в том, что в случае серьезной неполадки рабочих рук будет не хватать, а тогда задействуют и его.

– Идут! Все трое будут нести вахты. И механики тоже. Поверь, Серега, для тебя это просто пансионат на берегу моря, то есть, извини, в горах! Тебе даже на работу не нужно вставать! – убеждал его Женька и убедил.

– Ладно, только мне нужно успеть пройти медицинскую комиссию, – согласился Сергей Михайлович.

– Ничего не нужно! Давай сюда санпаспорт, завтра я тебе его верну укомплектованным, – пообещал Женя.

– Вечером я зайду, отметим мое возвращение из рейса. Не прощаюсь, – завершил разговор Сергей Михайлович.

Он отправился на Главпочтамт звонить своей супруге о небольшой задержке.

Та особенно и не удивилась, не говоря уже о каких-либо сожалениях или расстройствах.

“Чем реже муж бывает в отпуске, тем спокойнее на душе!” – решила для себя его половина, привыкшая к длительному одиночеству.

Стармехом на “Докучаевск” назначили Толю Пустова – давнего корешка Сергея Михайловича.

С Пустовым они опустошили не один пуст соли.

Пенсионер Егоров стоял у капитанского штурвала.

Того уже мало что интересовало, кроме собственных внуков.

Половина членов экипажа, пересокращенного до 20 человек, были хорошо Сергею Михайловичу знакомы.

Короче, – перегонная команда подобралась неплохая, и он остался доволен.

Дело было за малым – перегнать два судна.

Перед отходом Сергей Михайлович решил немножко утрамбовать свою экипировку.

Он зашел в букинистический магазин и резко подзакупил там несколько экземпляров понравившихся ему книг.

Женька из окошка конторы со слезами помахал Сергею Михайловичу белым платочком, и вскоре все было готово к отплытию.

Еще за день до отхода С.М. повстречал возле отдела кадров бывшего азербайджанца Колку. Кому в голову пришло его так прозвать?

Колку направвили на перегон мотористом.

Хотя Сергей Михайлович всегда относился с подозрением к лицам кавказской национальности, Колка являлся для него приятным исклю-чением, пусть даже и лицо у него осталось типично кавказским.

Он давно уже не был за южным горным хребтом, где белые вершины соперничают между собой по красоте, подзабыл свой родной язык, всех родственников, да и собственное имя.

Но коммерческие гены не выведешь даже кислотой.

Вот почему они постоянно давали о себе знать, так что там, где можно было “наварить”, Колка развивал бурную деятельность.

Однажды, занимая должность артельщика на борту судна, он умудрился приобрести через овощную базу в Онеге около ста фотоаппаратов марки “Зенит-Е”, которые оценивались в 25 рублей каждый.

Разумеется, не забыв себя, он распределил своим людям “зениты” в зависимости от рейтинга дружбы.

Сергею Михайловичу удалось тогда урвать около десятка единиц.

В порту Санта-Круз-де-Тэнерифе, что на Канарских островах, они “проехали” по 3.5 тыс. песет каждый, что превышало раз в 15-20 совко-вый номинал.

Они тогда здорово погуляли в ресторане на набережной в компании ребят и девчонок с пассажирского лайнера “Шота Руставели”.

Поздоровавшись с Сергеем Михайловичем, Колка, не мешкая, перешел к делу:

– Сэргэй, эсть дэло!

Суть сделки была простой, как рынок.

Необходимо было срочно найти два ящика водки в городе, где послед-ние 3 бутылки были замурованы в сейфе 1-го секретаря Обкома партии.

Вместе с Колкой Сергей Михайлович вплоть до самой полуночи исколесил весь Архангельск.

Водки они так и не нашли.

Пришлось закупить 50 бутылок коньяка, а этот напиток по сведениям вездесущего Колки оценивался на Фарерах почти в 5 раз дешевле.

Но даже он тогда еще не ведал, что почти бесплатные пластинки Аллы Пугачевой шли на островах за стакан водки, иначе Колка доставил бы на борт судна целый грузовик, а грампластинки пришлось бы грузить краном.

Жаль, что голос легенды островитяне тогда так и не услышали.

Портовые рабочие отдали швартовы.

Сложное инженерное сооружение с неохотой отделилось от причальной стенки.

…Первый симптом задержки с возвращением обнажил свои гнойные нарывчики на траверсе Нордкапа.

Исполнительный гидравлический механизм рулевой машины заклинило

Три дня Сергей Михайлович, Пустов и второй механик Гена Копытов не вылезали из помещения рулевого устройства.

Судно, естественно, дрейфовало.

Слава Богу – стояла хорошая погода.

Кое-как подлатав ИМ, что-то подвязав проволокой, где-то закрепив подтяжки и скобы, они добились устойчивого положения руля при перекладке.

Вместо обычного недельного перехода, с учетом погоды, настойчиво “откорректировавшей” свое влияние в Северном море, они добирались до Торсхавна 15 суток.

Здесь приняли на борт лоцмана и оставшиеся 5 миль до Скале проходили узким фиордом.

Это небольшой городок, всего в 8-ми километрах по шоссе от столицы Фарер – Торсхавна.

Вдоль скалистого, покрытого мхом побережья, тянулась дорога, где в наиболее удобных местах – “нишах” жители обосновали свои жилища, весьма красивые коттеджики.

В каждой деревеньке имелась лютеранская церковь, напоминавшая острым шпилем о своем существовании.

Основное занятие местных жителей рыболовство и овцеводство.

Шерсть Фарерских овец является едва ли не наилучшей во всем мире.

Причина тому, конечно же, климат.

Моросящие дожди и облачность рисуют собой типичную атмосферную картину Фарер, где средняя температура января почти не отличается от июльской.

В Скале проживает около 800 жителей.

Здесь имеется супермаркет, огромный спортивный комплекс с бассей-ном и сауной, небольшой культурный общественный центр.

Спортзал в выходные дни трансформировался в местный рынок, на манер наших, совковых.

Рынок был довольно интересным по содержанию.

Вход платный и, надо признать, недешевый.

Прекрасное футбольное поле было сооружено руками самих жителей, которые почти два года в свободное время приходили на добровольных началах оборудовать газон.

Трудодни, естественно, никто не считал – на Фарерах все по-честному, кроме водки, но об этом ниже.

От центра футбольного поля к боковым линиям поверхность имела

невидимый наклон для стока воды – это довольно удачное изобретение для местной погоды.

Помимо судоремонтного предприятия, в Скале располагалась судостро-ительная верфь, выпускавшая по два суперсовременных рыболовных траулера в год размером с наш, совковый СРТМ.

Впоследствии Сергею Михайловичу удалось посетить и верфь, и вновь построенные траулеры.

Они являли собой чудо автоматизации и удобства, с экипажем всего каких-то 16 – 18 человек.

Задача местных рыбаков была такой, каковой она и должна быть – наловить рыбы и доставить в порт.

Обработка, соление, мука – это не их дело.

Рейс длился не более недели, после чего также не менее недели рыбаки отдыхали дома.

Сергею Михайловичу приходилось наблюдать, когда семейства на машинах подвозили к борту своего главу и со слезами махали тому на прощанье руками.

После чего детишки отдавали швартовы, и очередной траулер выходил на промысел.

Наши бедняги трудились аж по полгода 12 – 16 часов в сутки, не покладая рук, иногда на ржавых колымагах, не имеющих человеческих условий для проживания с экипажем в 50 – 60 человек и более.

Их никто не подвозил к борту на авто, и никто не провожал.

Да, это была великая страна!

Прямо у судоремонтного завода, точнее места для судоремонта, – оборудование доставлялось к причалу из мастерских, расположенных в двухстах метрах – было отведено некоторое пространство для свалки автомобилей, наиболее посещаемая советскими рыбаками территория.

Стоит ли упоминать о том, что эта площадь всегда была вчистую вылизана пришельцами-автолюбителями.

И тем не менее, иной раз можно было наблюдать одинокие фигуры в оранжевых роконàх, снующие, будто грибники в подмосковном лесу, по свалке в поисках чудом не замеченного топливного насосика или, хотя бы, еще пригодной для дальнейшего использования автопокрышки.

Как и предполагал Сергей Михайлович – “Хибины” и не думали выходить в рейс, наслаждаясь местными пейзажами и погодой.

Как-то один чудак спросил у него:

– А как там, на Фаррерах, холодно?

– Да нет, – ответил он – от +8° до +10° летом.

– Это холодно, – резюмировал тот.

- – Да, но зимой там от +3° до + 5° , – напомнил С.М.

– Это тепло, – сказал “синоптик”.

Сергей Михайлович так тогда и не понял – по каким критериям тот оценивал погоду.

Впрочем, собеседник был типичным “огоньковцем”*(сл.).

Ремонт чесал в самом разгаре.

Именно поэтому “Докучаевск” отвели на отстой к дальнему пирсу, где он “докучал” своей бездеятельностью находившимся на нем бездельни-кам – членам перегонной команды.

И потянулись розовые будни!

Колка отправился в разведку.

О коньяке никто из судовых пока не знал.

“Я и так все знаю” - девиз этих ребят. Беда в том, что на поверку интеллект таких “эстетуподражателей “ оказывается на нуле.

Он запрятал его так, что даже таможенникам пришлось бы по гвоздику разобрать весь пароход, чтобы найти хотя бы одну бутылку.

Колка все рассчитал: за 15 бутылок он приобретает подержанную маши-ну, за 5-7 бутылок – видеомагнитофон, на остальные – музыкальный центр. Если коньяка не хватит, он займет несколько бутылок у Сергея Михайловича.

Все было бы именно так, если б вместо коньяка у него была водка.

Надо отметить, что права на вождение автомобиля на островах выдавались жителям, достигшим 14-ти летнего возраста.

Каждая семья имеет, естественно, несколько авто.

Ну, а старшеклассники из Скале добираются в столичную школу на своей технике.

В подавляющем своем большинстве семьи проживают в 2-х, 3-х этажных коттеджах, где нижняя часть строения отведена под гаражи или открытые места для транспорта.

Первые результаты разведки оказались плачевными – коньяк почти не пользовался спросом, но зато каждый мало-мальски соображающий житель разудало интересовался водкой, предлагая баснословные деньги (по нашим понятиям).

На промокших Фарерах был сухой закон, весьма своеобразный, как и сами острова.

Обычный и необычный взрослый член фарерской семьи имел право на приобретение 1 литра спиртного в месяц, которое заказывалось в не близком по карте Копенгагене.

Оттуда заказ паромом доставлялся в Торсхавн.

Интересно, – как там сейчас, на Фарерах?

Может все уже давно спились?

Во всяком случае, водка явно потеряла свою ценность – острова стали открыты для русских туристов.

Сергей Михайлович вспомнил, что когда-то они стояли в Норвегии, в порту Фридриксхавн, в ста километрах от Осло.

Вечером кто-то из членов экипажа, придя из города, сообщил Сергею Михайловичу, что на проходной его спрашивают какие-то девушки.

Это уже интересно!

Полностью озадаченный, он отправился на морозный воздух к выходу из порта.

У ворот стояли три девчушки совсемпослешкольного возраста.

– Ты русский, – спросили они.

– Да, я один на судне русский, – произнес Сергей Михайлович, – что вы хотели узнать?

– Неси две бутылки водки и пошли к нам. Можешь выбирать из нас кого захочешь, – весело проговорили девчонки.

Сергей Михайлович не смог сдержать улыбки.

– Доченьки, водки у меня нет – на судне очень строгие правила.

Но, если б и была, ничего бы не получилось, т.к. во время грузовых операций я обязан находиться на борту, – разочарованно ответил Сергей Михайлович.

Ему были известны норвежские сложности с выпивкой – в обычном баре Фридриксхавна кружка пива обходилась любителю в 7 U$D.

Сергей Михайлович сжалился над молодежью, которая понравилась ему своей откровенностью. Видя их кислые лица, он добавил:

– Подождите здесь, у меня, кажется, осталось немного виски.

Через двадцать девять минут он принес им едва початую бутылку “От Балантайна”.

Ошарашенные девушки набросились на него с искренними поцелуями.

Обе стороны остались довольны тогда собой и радушно простились.

И опять потянулись желтые осенние будни.

Сергей Михайлович любил осень.

Ему нравились дожди и слякоть, холода и непогода.

Он ненавидел тепло и солнце. Почти все свое время он проводил в жаре.

Его деятельность проходила там, где температуры превышали уже ненормальные +40°С. Так что склонность к холодам была объяснима.

Иногда жаркими ночами, когда плохо спалось, он думал о Гренландии, Аляске, Шпицбергене. Сергей Михайлович упивался мыслями о климате этих мест.

Сейчас к морозам привыкнуть невозможно. Почему?

Дорогие мои, да ведь зимы-то уже поболее двух десятилетий будет как

куда-то исчезли!

Однажды вечером к борту судна подкатили две машины, битком набитые развесёлой компанией девиц и парней.

Конечно же, они приехали за водкой.

Девицы предлагали натуральный обмен.

Колка прибежал было с коньяком, но сделка не состоялась – местные не доверяли цветным напиткам в таких пикантных случаях.

Однако кое-кто из членов экипажа быстро пронюхал о наличии на борту спиртного.

Лед тронулся, впоследствии свихнувшись окончательно.

Неподалеку стоял невзрачный мурманский траулер “Северное сияние”.

Главному двигателю предстояло перенести операцию капитального ремонта, поэтому он был полностью разобран.

Следует напомнить, что даже в дружных рыбацких семьях (читай – их

экипажах), всегда найдется один-другой урод.

Этот огрызок сплоченного общества втихýю выпил водочку, залил бутылку водичкой, аккуратно запечатал ее и преспокойно “толкнул” товар фарерцам без всякого зазрения совести и беспокойства, не говоря уже о лихом советском патриотизме.

Очевидно, доверчивые жители заплатили за нее неплохо.

Результат не заставил себя долго ожидать – как-то ночью, неизвестно почему, концы сами по себе отдались, и понесло бедное “Сияние” на камни по течению, посиять подалее от рокового причала, где была про-дана поллитровка.

Траулеру повезл – он отделался легким испугом и сел на мель.

По счастью, дно оказалось илистым.

В дальнейшем пришлось вызывать из Торсхавна буксиры и тянуть горемыку на привычное место.

Прокол с вод(к)ой вылетел мурманской “селедке”* в копеечку.

Коммерсанта, естественно, так и не вычислили.

Вскоре раздался первый тревожный звонок в виде звонка телефонного в Колкину каюту.

Поздним, точнее смертельно запоздалым вечером звонил Пустов.

– У тебя есть коньяк, – спросил он и добавил, – я заплачу тебе дома бонами?

– Нет уж, давай валюту здесь, зачем мне дома боны? – сопротивлялся Колка.

– Где я тебе ее здесь возьму? – настаивал старший механик.

Они с Егоровым праздновали какое-то событие, но спирт, выдаваемый в ограниченных количествах для использования в технических целях, весь “выдохся”.

– Ладно, – согласился Колка, – одну бутылку я тебе подарю, но больше не проси.

Отдав Пустову коньяк, Колка отправился будить Сергея Михайловича.

Тот, полусонный, никак не мог понять чего от него хочет “подельник”.

В конце-концов проснувшись, Сергей Михайлович начал соображать.

Как обычно, к нему пришла гениальная, а следовательно, совершенно простая по своей структуре идея. Он выработал план ее внедрения.
*Объединение “Мурманрыбпром” ранее называлось “Мурмансельдь”.

Рыбаки прозвали его “селедкой”.

– Сколько у нас на борту дизельного топлива? – спросил он недоуме-вающего моториста.

– Около ста двадцати тонн, – ответил тот.

– Ладно, положись на меня. Все будет сшито и скрыто.

На следующий день Сергей Михайлович подошел к Пустову.

– Толя! Есть дело! – заговорщически произнес он.

– Слушаю, – с подозрением ответил стармех.

Сергей Михайлович предложил ему продать через прораба 50 тонн солярки. Ну, а деньги, естественно, пополам.

– Ты что, с ума спятил? – начал было ерепениться “дед”, – значит я – в тюрьму, а деньги пополам?

– Не рви резьбу, – спокойно продолжал С.М., – на Фарерах тюрем нет, да и полицейских почти тоже. Коньячок-то также разделим пополам, а лучше – вместе и выпьем.

Пустов мгновенно перестал хорохориться.

– А сколько у Вас в наличии бутылок? – поинтересовался он.

– Пятьдесят головок – как раз по штуке за тонну топлива. Точнее 49.

Насколько мне известно, одну – в качестве аванса, выданного Колкой,

ты уже заполучил, – весело намекнул Сергей Михайлович.

– Ну, Серега! С тобой не соскучишься! Пойду обсуждать это дело с Егоркой! – согласился Толя.

– А ничего обсуждать с ним и не требуется, – посоветовал С.М., – ты лучше просто проинформируй ветерана. А как бы так, между прочим, намекни ему на современную электронную игрушку для внучат.

Я же, в свою очередь, пойду протирать коньячные бутылочки, ну и скажу Колке, что бы продул приемные топливные шланги.

Лавина тронулась.

Деловые круги Торсхавна не заставили себя долго ждать.

Вскоре, как-то ночью, ритмично постукивая поршеньками своего движка, малюсенький буксирчик подтянул к “Докучаевску” небольшую наливную баржицу.

Уж сколько солярки Толик перекачал на баржу, было известно лишь ему и шкиперу с “емкости”.

Однако, на следующее утро он отозвал своего дружка в сторону и вру-чил тому кругленькую сумму датских крон со словами:

– Ваша доля, Серега!

Колка был доволен. Его мечта появиться в родном ауле на иностранном железном коне показала свою макушку на горизонте будущего.

Сергей Михайлович приобретать ничего не собирался – видак он уже давно купил в Шереметьевском аэропорту.

Машина же нужна моряку, проводившему дома лишь несколько меся-цев в длиннющем году, так же, как и беговые кроссовки гепарду.

Вот почему Сергей Михайлович с готовностью №1 предоставил свой коньячный капитал несказанно обрадовавшемуся Колке.

Тот обязался вернуть С.М. деньги в Мурманске, в виде все тех же чеков ВТБ, охотников за которыми в портовых городах было не меньше, чем вшей у беспризорного мальчишки.

Сергей Михайлович особенно и не волновался, зная порядочность партнера по бизнесу.

Ну, а коньячок весьма отменно проходил под рыбку сквозь глотки судового начальства ненасытными Фарерскими вечерами.

Иногда им помогал в дегустации Сергей Михайлович.

Как и во всех уважающих себя портах, в Торсхавне функционировала религиозная миссия для моряков.

Столичный пастор регулярно наведывался к русским, находившимся в Скале, с целью наставления их на путь истинный.

Конечно, его усилия были бесполезными, но экипаж очень полюбил этого простого и радушного человека.

Обычно, тот приносил с собой литературу и звуковые (в “русском” варианте – ауди) кассеты для прослушивания псалмов на русском языке.

Кстати, тексты псалмов легли в основу музыкальных композиций различных видов.

Упрямо рекомендую читателю “Симфонию псалмов” Игоря Федоровича Стравинского, желательно 2-й редакции 1948 г.

Рыбаки с удовольствием принимали и литературу и кассеты.

Брошюры и книжки были порой весьма для них интересны своей незаурядностью, а кассеты можно было использовать для переписи музыки, стерев надоедливые религиозные напевы.

Пастора звали Улаф. Имя, похожее на норвежское Олаф.

Экипаж быстро сориентировался с именем и прозвал священика Юра, поп Юра.

Для них поп Юра иногда организовывал поездки по острову, снабжая транспортом.

Даже один день без присутствия попа Юры на борту тяготил весь экипаж. К нему привыкли.

Но настоящим удовольствием для ребят была рыбалка вместе с попом Юрой.

Когда, наконец-то, начался ремонт “Докучавевска”, экипаж пере-гонщиков стал переносить свои пожитки на “Хибины”.

Многие от безделья в это время пристрастились к рыбалке.

Для этих грандиозных по своей важности целей они использовали спасательную шлюпку, которую спускали на воду с борта траулера и отправлялись куролесить по заливу.

Сергей Михайлович никогда не понимал людей, охотившихся за невидимой целью и убивавших драгоценное время, сидя на берегу с куканом.

Но рыбаков, вылавливавших на промысле сотни тонн рыбы различных сортов ежедневно, которые в свое личное время мучились на корточках в ожидании клева и счастливых после вытягивания карасика с мизинец, он просто жалел. Так жалеет доктор безнадежно больного пациента.

Эти бедняги напоминали Сергею Михайловичу миллионера, просящего милостыню в подземном переходе в свободное от бизнеса время.

Поп Юра на своем резиновом челноке иногда также “промышлял” в заливчике. Но уже его-то понять можно.

Однажды активисты общества удочников-любителей страстно спорили между собой на воде о причинах отсутствия клёва.

Несчастных спас поп Юра, как и полагается глубоко верующему служителю Господа.

Аккуратно пришвартовавшись ко шлюпке хибинчан, он опустил в воду какую-то ниточку с грузиком, прикрепленную к небольшой изящной шкатулочке.

Взглянув на своё устройство, поп Юра спокойно произнес:

– Можете искать себе другое место – здесь рыбы нет!

Третий механик Сапсай, не издав ни звука, сиганул в лодку пастора, едва не перевернув ее вместе с религиозным содержимым.

– А ну-ка, покажи, пожалуйста, что это за диковина! – воскликнул русский инженер.

В конце-концов, священника затащили в шлюпку и окружили со всех сторон.

Деваться было некуда – пришлось объяснять дикарям назначение чудо- приборчика.

Наверное, точно также когда-то на далеких полинезийских островах туземцы окружали миссионеров, объяснявших им с помощью спичек причины возникновения огня.

Новинкой техники оказался обычный электронный эхолот с небольшой глубиной действия.

На цветном экране различными красками отражались поверхность дна и плавающие предметы.

Он очень напоминал судовые гидролокационные поисковые системы, в частности FURUNO, установленные на промысловых траулерах.

Вся компания тут же отправилась “прощупывать” другие районы.

Следует ли упоминать, что экспедиция вернулась с богатым уловом.

С тех пор без попа Юры со своим эхолотиком никто не смел проплыть и метра.

Ремонт тронулся.

Колка таки приобрел для себя авто!

Южный темперамент имел стремление и сильную тягу ко всему яркому и блестящему.

Однажды к борту подкатил трейлер с ядовито-красным фордом Sierra образца 78-го года.

Гордый Колка руководил погрузкой своего коня на палубу траулера.

Сергей Михайлович стоял в стороне и размышлял о том, как Колка на этом транспорте будет чесать по пыльным ставропольским дорогам вплоть до родного аула. Затем он остановится в самом центре, и вся округа сбежится смотреть на диковину. После чего местность в течение нескольких недель будет дребезжать разговорами о его машине.

Может какая-нибудь черкешенка и клюнет на Колкину роскошь?

Он найдет в ней свою невесту и приобретет, наконец, счастье?

Вряд ли.

Скорее всего, Колка подарит этого коня кому-то из близких, совершив широкий жест, и снова исчезнет из вида на долгие годы.

Пустов свои топливные сбережения распределил надежней и проще.

Вместе с Сергеем Михайловичем он отправился в местный супермаркет и категорически скупил там все имеющиеся в наличии электронные часы марки “Casio”, которые являлись для Фарер лишь безделушкой и считались дешевкой даже на ручонке грудного младенца, не говоря уже о подростках.

Хотя, надо признать, при наличии “долгоиграющей” батарейки время по ним можно сверять несколько лет, как по Курантам.

Поскольку часы в магазине закончились, а деньги у стармеха еще оставались, они отправились в Торсхавн.

Для транспортировки часов Пустов купил пластиковое ведро с крыш-кой, убив сразу двух зайцев: ведро – жене для хозяйства, часы – ему (для продажи).

Поздно вечером они в сопровождении ведра вернулись на пароход.

Покупка семидесяти восьми экземпляров была тщательно обмыта остав-шимся коньяком.

Сергей Михайлович поинтересовался у друга:

– Толя, что ты собираешься купить себе на вырученные деньги?

– Настоящие часы! – с гордостью ответил тот.

Наступил ноябрь – время расставания со страной, о которой можно было бы сказать только словами поэта:

“Там, за далью непогоды, есть блаженная страна!”

Грустнее всего было прощаться с попом Юрой.

Он остался в памяти экипажа навсегда.

“Хибины” тронулись в путь.

Вот и Мурманск, город, ставший таким близким Сергею Михайловичу на какой-то промежуток времени.

Было уже довольно холодно.

Глядя на Кольский залив, он был мыслями на Фарерах, мечтая побывать там еще раз, хотя бы однажды.

А что же Робинзон Крузо?

Еще в XII веке арабский ученый и врач ибн-Туфайл в “Повести о Хайе ибн Якзане”обрисовал картину духовного развития человека, заброшен- ного на необитаемый остров.