ԳԻՏԱԿԱՆ ԱՐՑԱԽ SCIENTIFIC ARTSAKH НАУЧНЫЙ АРЦАХ № 1(2), 2019
34
вырастает из эмпатии к тем, кто нуждается в помощи, а весь смысл эмпатии
59
состоит в
стирании границы между собой и другим существом.
Очевидно, это делает разницу
между
эгоистичными
и
неэгоистичными
мотивами
довольно
туманной»
60
.
«Нейробиология, – полагает он, – сообщает об эмпатии два принципиально важных
факта. Первый: не существует четкой разделительной линии между эмоциями человека и
животных. Второй: эмпатия передается от тела к телу. Вы колете руку женщины иглой, и
центр боли в мозгу ее мужа возбуждается от одного только вида этой процедуры. Его
мозг реагирует так, как будто вы воткнули иглу в
его собственную руку. Вспомнив все,
что нам
известно о зеркальных нейронах, мимикрии и заразительности эмоций, можно
сделать вывод о том, что «телесный канал» эмпатии
возник по крайней мере
одновременно с отрядом приматов – но мне лично представляется, что значительно
раньше»
61
.
Как и Вааль, я полагаю, что эмпатия (сопереживание)
возникает значительно
раньше, но здесь предметом разговора являются человекообразные обезьяны, прежде
всего, шимпанзе и,
особенно, бонобо, у которых эмпатия развита намного сильнее. «Я
считаю их очень чуткими, гораздо более чуткими, чем шимпанзе. Стоит одной особи хотя
бы слегка пораниться, и его тут же окружают сородичи, готовые осмотреть и вылизать
рану или хотя бы разобрать шерсть и утешить бедняжку грумингом»
62
.
Описаний того, когда за раненым или больным
животным ухаживают другие
обезьяны, несметное множество. Особенно сильное впечатление это производит в
контексте смерти. Воспроизведу два случая, о которых рассказывает де Вааль.
Достарыңызбен бөлісу: