3 По этому вопросу см статью «История» в Historisches Worterbuch tier Philosophic. Darmstadt, 1971. Т. Hi
жүктеу/скачать 1.97 Mb.
|
| Недоумение переходит, наконец, всякие границы, если учесть еще и то обстоятельство, что в «послепленном» иудаизме скрытно существовавший до тех пор Моисеев Закон неожиданно дает знать о себе сразу повсюду. Тут
знал писаный закон и ссылался на Второзаконие. 8. Второзаконие (4, 45; 28, 69) является книгой, которую жрецы объявляли найденной в храме во времена царствования Иосии. Этот кодекс является частью более древнего законодательства, изложенного письменно в Пятикнижии. 9. История израильтян, если речь идет о национальном развитии на базе письменно изложенного законодательства, разделяется на два периода — до и после Иосии. 10. Иезекииль является предшественником написания ритуального кодекса и законов, при помощи которых окончательно сложилась иерархия. 11. Книга Иисуса не является частью более ранней полной работы. 12. Древний пророк Моисей явно не был редактором Пятикнижия. f0. Веллъгаузен. Пролегомены, к истории Израиля ==293 уже существует Книга в качестве основания духовной жизни и существуют, как говорит Коран, «люди писания»; тут мы имеем святилище, священников и левитов в центре и народ, сгруппированный в общину вокруг них; тут есть культ, жертвы всесожжения и жертвы искупительные, есть очищения и воздержания, праздники и субботы, точно по предписанию Закона, в качестве главного дела жизни. Если взять общину Второго храма и сравнить ее с древним народом Израиля, то очевидна будет дистанция, отделяющая последний от Моисеева Закона. Сами евреи ощущали эту дистанцию очень хорошо. Переработка книг Судей, Самуила и Царей, предпринятая приблизительно в конце Вавилонского плена и бывшая гораздо более основательной, чем обычно предполагают, отвергает все время Царей как еретическое. Позднее, все более и более окружая прошлое известным ореолом, охотнее прибегали к простому преобразованию его в легитимное, чем к его осуждению; хроника показывает, как пришлось изменяться истории древности под давлением той предпосылки, что в ее основании лежала Моисеева иерократия. 2. Цель этих кратких замечаний состоит лишь в том, чтобы показать, что проблема, которой мы занимаемся, не вымышленная, но реальная и насущная. Приступая к ней, мы должны видеть с самого начала, что решение не будет простым и легким, а, напротив, будет связано со значительными трудностями. Так, совершенно некорректно ставить вопрос о том, какое историческое положение занимает Закон. Ибо Закон — если мы понимаем под этим понятием все Пятикнижие — не является литературным единством, а представляет собой сложную историческую величину. Со времен Перейры и Спинозы критика распознала сложную природу этого странного произведения и начиная с Астрюка успешно старалась высвободить первоначальные составные части из их переплетения; она располагает сегодня определенными результатами, которые могут считаться надежными. Среди них наиболее значительными являются следующие. Книга Иисуса Навина вплотную примыкает к пяти книгам Моисеевым; в качестве действительного завершения истории патриархов, исхода из Египта и путешествия по пустыне должна рассматриваться не смерть Моисея, а — ==294 Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля с гораздо большим основанием — завоевание земли обетованной; таким образом, с точки зрения литературы следовало бы вести речь не о Пятикнижии, а о Шестикнижии. От этого целого проще всего отделяется Второзаконие, как книга законов, самостоятельная с самого начала. В остальном наиболее явно выделяется так называемое Основное писание, прежде называвшееся также Элохист, по использованию имени бога Элохим; у Эвальда из-за устойчивой формы заголовков глав в книге Бытия эта часть называется еще «Книгой начал». Она характеризуется своим стремлением к числу и мере, вообще к схеме, своим сухим педантичным языком, своим постоянным повторением известных выражений и оборотов, которых нет нигде больше во всем древнееврейском языке,— она имеет в высшей степени выраженные характерные черты, по которым ее можно отличить легко и с большой степенью уверенности. Ее стержнем является Левит, наряду с родственными частями соседних книг — Исход, гл. 25-40 (за исключением глав 32-34), и Числа, гл. 1-10, 15-19, 25-36, с небольшими исключениями. Соответственно главным содержанием их является законодательство, которое основывается преимущественно на культе общины и всего, что с этим связано. Исторической является только форма, она служит материалу Закона как бы рамкой, чтобы его упорядочить, или маской, чтобы изменить ее внешность. Нить повествования обычно очень тонка и часто присутствует только затем, чтобы послужить основой исчисления времени, которое ведется без прерываний от сотворения мира до исхода из Египта; она нарастает только там, где вступают в действие интересы другого рода, как в Бытии в случае с тремя ступенями, предшествовавшими Моисееву союзу и связанными с именами Адама, Ноя и Авраама. Если теперь вслед за Второзаконием исключить и это Основное писание, остается иеговистская историческая книга, которая, в противоположность первым двум, имеет повествовательную природу и с неподдельным интересом разрабатывает материал наследия. Лучше всего характеризует это писание история патриархов, которая принадлежит к нему почти вся; она появляется здесь не как введение, с которым коротко разделываются ради скорейшего перехода к последующим, более важным вещам, но как самая ^Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля ==295 суть дела, подлежащая подробнейшей разработке. Законодательные элементы оказываются включенными только в одном месте, там, где они составляют историческую взаимосвязь, а именно — при провозглашении Закона на Синае (Исх. 20-23, 34). Долгое время ученых удовлетворяло это двусоставное деление Шестикнижия (рассматриваемого без Второзакония), до тех пор, пока в известных фрагментах Бытия, приписывавшихся прежде отчасти Основному писанию, отчасти Иеговисту, Гупфельд не обнаружил третий взаимосвязанный источник, так называемый младший Элохист. Название это было выбрано потому, что и здесь, как в книге Исход, Бог постоянно именуется Элохим. Однако, поскольку теперь отказались от самого названия Элохист как от фактически неподходящего, лучше оставить в стороне этот термин и с добавкой ранний, так как он содержит неоправданный предрассудок и не является более необходимым для отличения от Основного писания. Гупфельд предположил, что эти три источника шли параллельно один рядом с другим, пока некоторый позднейший не объединил их все вместе в единое целое. Однако это представление является неосновательным, Элохист не только по материалу и мировоззрению ближайшим образом родственен Иеговисту, но он и существует для нас сегодня только в качестве ингредиента иеговистского писания, как это впервые обнаружил Нёльдеке4. Поэтому, несмотря на открытие Гупфельда, остается все-таки в силе старое разделение на два больших пласта, и есть все причины прочно держаться этой главной противоположности как основы исторического исследования, хотя все более и более проясняется, что не только Иеговист, но и Основное писание являются сложными образованиями, и что, наряду с ними, встречаются еще и двусоставные или позднейшие дополнительные элементы, которые не удается просто приписать к тому или другому слою5. 4 Hermann Hupfeld, die Quellen' der Genesis und die Art ihrer Zusammensetzung. Berlin, 1853. Theodor Noldeke, die s. g. Grundschrift des Pentateuchs (in den Untersuchungen zur Kritik des Alten Testaments. Kiel, 1869). 5 J. Wellhausen, die Komposition des Hexateuchs, in den Jahrbiichern fur Deutsche Theologie 1876. 1877, zusammengefasst in den Skizzen ==296 Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля Закон же, историческим положением которого мы здесь интересуемся, относится к так называемому Основному писанию; по своему содержанию и происхождению он заслуживает того, чтобы называться Жреческим кодексом, и так и будет именоваться в дальнейшем. Жреческий кодекс превалирует над прочими законоустановлениями не только по объему, но и по значению, и во всех существенных вещах он имеет решающее значение и задает масштаб. По его образцу создали евреи при Ездре свою священную общину, и наши представления о Моисеевой теократии также составлены в соответствии с ним: в центре — скиния, во главе которой стоит первосвященник, жрецы и левиты в качестве ее органов, и узаконенный культ, который осуществляется как регулярное проявление жизни. В высоком смысле Закон является как раз тем, что более всего запутано в трудностях, составляющих нашу проблему; и только здесь царит столь большое расхождение по поводу времени возникновения. Относительно иеговистского писания отрадным образом согласились на том, что оно по основному составу, по языку, кругу лиц и прочим предпосылкам должно принадлежать к «золотому веку» гебраистской литературы, из которого происходят прекраснейшие отрывки книг Судей, Самуила, книг Царств и старейшие из дошедших до нас пророческих книг,— т. е. ко времени царей и пророков, которое предшествует разрушению обоих израильских государств ассирийца- und Vorarbeiten II 1885. Я придаю значение частностям; я полагаю, что указал правильный путь в исследовании того литературного процесса, в результате которого возникло Пятикнижие. Существенные поправки к своим взглядам я нашел до сих пор только у Кюэнена (Bijdragen tot de critiek van Pentateuch en Jozua, опубликованных в Leidener Theologischen Tijdschrift), но эти поправки того приятного свойства, что очищают мои собственные основные идеи от остатков старой закваски, от следов механического разделения источников. Кюэнен конкретно показывает, что известные элементы, которые я приписывал Элохисту, не являются фрагментами некоторой самостоятельной взаимосвязи, но представляют собой дополнительные включения, которые паразитически присоединяются к инородной им взаимосвязи. Пока еще не вполне понятно, какое влияние окажет это указание на оценку самого Элохиста.— Я обозначаю иеговистскую историческую книгу как JE, ее же элохистский источник — Е, яхвистский источник — J, Жреческий кодекс — Р, а в остальном отсылаю к моим Skizzen und Vorarbeiten II, S. 208 и к книге Keunen, Historisch-kritische Einleitung I S. 61 der deutschen Ausgabe. it). Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля ==297 ми. Еще меньше сомнений относительно происхождения Второзакония: в тех кругах, где вообще можно рассчитывать на признание научных результатов, установлено, что оно возникло в то самое время, в которое и стало известно, и было положено в основу реформы царя Иосии: эта последняя была проведена примерно за одно поколение до разрушения Иерусалима халдеями. Только относительно Жреческого кодекса взгляды сильно расходятся. Старательно пытается он удержать костюм Моисеева времени и, насколько это только возможно, скрыть время своего действительного возникновения. Второзаконие прибегает к этому в значительно меньшей степени, давая гораздо лучшую возможность разглядеть через призму мнимой современности действительную ситуацию — период, когда после разрушения Самарии только одно Иудейское царство продолжало свое существование. Иеговист и не претендует вовсе на то, чтобы быть составной частью Моисеева Закона, но представляется просто исторической книгой; дистанция между настоящим и прошлым, о которой мы говорим, ни в малой степени не скрывается; здесь-то и обнаруживаются все те замечания, которые возбудили внимание сначала ИбнЭзры, а также Спинозы (например, Быт. 12, 6: В этой земле тогда жили Хананеи; Быт. 36, 31: Вот цари, царствовавшие в земле Едома, прежде царствования царей у сынов Израилевых; Числ. 12, 6. 7; Втор. 34, 10; И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей). В противоположность этому Жреческий кодекс остерегается всякого указания на позднейшее время, на оседлую жизнь в стране Ханаан, которая прямо признается основанием законодательства как в иеговистской Книге завета (Исх. 21-23), так и во Второзаконии. Формально он строго держится в рамках ситуации путешествия по пустыне и со всей серьезностью хочет выдать себя за закон пустыни. При помощи различных архаических декораций — передвижной скинии завета, походного лагеря и прочего — ему в самом деле удается замаскировать время его действительного сочинения. Многочисленные противоречия с обстоятельствами материальной жизни «до-вавилонской» древности, известными нам из других источников, воспринимаются как признак того, что истоки его восходят к незапамятной древности, вы- ==298 Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля ходящей далеко за рамки исторически обозримого времени и лишь едва-едва соприкасающейся с ним. Как видим, Жреческий кодекс задает нам загадку. 3. Проявлением верного инстинкта оказалось то, что критика первоначально оставила в стороне историческую проблему, выдвинутую впервые де Ветте и определеннее понятую Георгом и Фатке, и постаралась прежде до некоторой степени разобраться с композицией Пятикнижия. Однако предполагать, что такой большой исторический вопрос решится между прочим, попутно, одновременно с выделением источников (причем главное внимание уделялось соответственно книге Бытия) — было, несомненно, заблуждением. В действительности это имело только убаюкивающий эффект, и пробуждением вновь мы обязаны Графу. При этом Граф, со своей стороны, просмотрел прогресс в аналитической работе, и это было определенно не в его пользу; тем самым он запутался в сложном предположении, которое было совершенно необосновано и к тому же совсем не взаимосвязано с его гипотезой; оно отпало само собой, как только критика оказалась на той ступени, на которую продвинул ее Гупфельд. Собственно, Граф поначалу следовал более старому мнению, особенно ярко представленному у Фридриха Туха, что Жреческий кодекс, с его столь обнаженным «скелетом», является основным текстом в книге Бытия, а Иеговист — дополняющим и в качестве такового, конечно, должен быть более поздним; так как он, однако, считал при этом культовое законодательство средних книг более поздним, чем Иеговист, то — худо ли, хорошо ли — ему пришлось исключить их из своего Введения в книгу Бытия и тем самым разделить тесно взаимосвязанные вещи временным промежутком в полтысячелетия. Но Гупфельд давно доказал, что Иеговист не призван что-то дополнить или завершить, а является совершенно самостоятельным произведением и что фрагменты, которые, как, например, Быт. 20, 22, фигурировали в качестве образцов иеговистской обработки Основного писания, в действительности принадлежат главным образом к совершенно другому источнику — к Элохисту. Тем самым был изначально устранен камень преткновения, о который споткнулся Граф. Неожиданный союзник проторил ему путь. f Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля ==299 Следуя указанию Кюэнена, он не замедлил опровергнуть насильственное расщепление Жреческого кодекса и теперь из результатов, добытых им в анализе законодательной главной части, беспрепятственно извлек последовательность также для повествовательной части книги Бытия6. Таким образом было заложено основание; в дальнейшее оформление гипотезы наибольший вклад внес впоследствии Кюэнен. Сторонники господствующего мнения защищались как только могли, однако от слишком продолжительного обладания истиной они несколько зачерствели. Они выдвигали против опровергателей ряд упреков, которые все в большей или меньшей степени страдали той ошибкой, что основывались именно на потрясаемом фундаменте. Приводились места из Амоса и Иосии,. которые должны были изобличить их знакомство с Жреческим кодексом; однако на того, кто считает, что Жреческий кодекс моложе этих книг, они не могут произвести впечатления. Чуть ли не с яростью выступали против того, чтобы Второзаконие оттеснило культовое законодательство; ссылались на то, что в первом якобы использовано второе. Однако следы эти оказались в высшей степени проблематичны, в то время как полнейшая зависимость Второзакония от Иеговиста выступила, напротив, с величайшей ясностью. Указывали на последнюю редакцию Шестикнижия, которая, по всеобщему признанию, сделана под влиянием Второзакония, однако выяснилось, что в фрагментах, относящихся к Жреческому кодексу, подобная «второзаконная» редакция нигде не ощущается. Также была использована как довод против Графа и история языка; к сожалению, стало уже привычным обращаться с ней как с мягким воском. В 6 К. Н. Graf die s. g. Grundschrift des Pentateuchs, in Merx' Archiv, 1869. S. 466-467. Уже в письме к Кюэнену от 12 ноября 1866 г. (Theol. Tijdschrift. 1870. S. 412) он высказался так: «Вы мне дали ключ к решению загадки... это элохистские части книги Бытия, которые в дальнейшем смешались с иеговистскими. Слабой стороной моей критики является то, что все внимание, по отношению к не вошедшему в перечисленные мною выше пункты, я оставляю в наезженной колее моих предшественников, допуская без дополнительной проверки, что в Пятикнижии была соединена история Элохиста с историей Иеговиста, и не отдавал себе отчет в том, каким образом законодательный элемент, которым я исключительно и занимался, присоединился к историческому». К оглавлению ==300 Ю. Велльгаузен. Пролегомены к истории Израиля целом аргументы, которые были использованы, заимствуют свою силу у морального убеждения, что культовое законодательство должно быть древним и не могло быть составлено в период иудаизма: пусть оно прежде и не действовало и даже было невыполнимо в «довавилонских» условиях, но все-таки оно могло существовать уже тогда. Это убеждение было тем непоколебимее, чем меньше оснований имело оно под собой. Но далековато держалась пожарная команда от того места, где горел огонь. Я имею в виду область богослужебных древностей и господствующих религиозных идей в их полном объеме, как рассматривает их Фатке в своей библейской.теологии. Однако только здесь, где собственно и разгорелась борьба, противоборство может обрести свой итог. Предпринимая в настоящий момент попытки к этому, я исхожу из сравнения трех слоев Шестикнижия: Жреческого кодекса, Второзакония и Иеговиста. Разумеется — и мы это видели,— в содержании первых двух преобладает законодательство, а последнего — повествование. Однако, как показывает Декалог, Закон двух скрижалей и книга Завета, законодательный элемент не вполне отсутствует в Иеговисте, в то же время в Жреческом кодексе и во Второзаконии еще более широко представлен повествовательный элемент. Кроме того, в изложении истории всегда отображается законодательная, а в изложении закона — историческая точка зрения: таким образом, ни в коем случае нет недостатка в пунктах прямого и опосредованного сопоставления. Общепризнано, что эти три слоя значительно удалены друг от друга; вопрос состоит в том, какова их последовательность. Второзаконие стоит относительно близко как к Иеговисту, так и к Жреческому кодексу, разница же между двумя последними очень велика; она столь значительна, что уже в 1831 г, Эвальд с полным основанием показал невозможность того, чтобы один был написан для завершения второго. Если мы к тому же учтем, что Иеговист безусловно предшествует Второзаконию, то выяснится, что Жреческий кодекс находится в конце этого ряда. Хотя это наблюдение и исходит, как мне кажется, из общепризнанных положений, оно, однако, не имеет ценности до тех пор, пока остается на уровне общих рассуждений. Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля ==301 Речь идет о том, чтобы продемонстрировать последовательность трех слоев на конкретных деталях и параллельно проверить и зафиксировать ее посредством независимой меры, а именно обращаясь к внутреннему ходу израильской истории, поскольку он известен нам из других источников. Литературно-историческое исследование, которое мы начинаем,— объемное и трудное. Оно распадается на три части. В первой, основной, собраны данные, относящиеся к сакральным древностям, и, очевидно, они расположены в таком порядке, что слои Пятикнижия, бесспорно, следуют один за другим так же, как и ступени развития в истории. Без предварительного намерения, хотя и не вопреки ему — это исследование, приняло характер истории культа. Правда, в силу особенностей материала эта история бесцветна и груба; ибо всегда речь идет только о двух противопоставлениях: во-первых, того, что предшествовало Плену, последовавшему после него, и, во-вторых, что возникло до Второзакония — появившегося позже. Здесь, между прочим, выступает преимущество рассмотрения продолжительных периодов: они должны ощутимо отличаться один от Другого; относительно исторических и особенно законодательных произведений должна существовать возможность распознавания, были ли они написаны до или после Плена. Вторая часть, во многих отношениях зависимая от первой, рассматривает влияние царивших тогда представлений и тенденций на формирование исторической традиции и прослеживает различные фазы в восприятии и изложении последней; она содержит, так сказать, историю наследия. Третья часть резюмирует критический итог первых двух, добавляя еще и иные решающие обстоятельства, и заканчивается общим обзором. Гипотезы, которые я выдвигаю, получают все новые подтверждения. Наиболее важные из них заключаются в том, что Иеговистское писание, судя по его стержню, должно приходиться на время, предшествовавшее ассирийскому периоду, Второзаконие же возникает в конце его. Впрочем, как бы уверенно ни связывал я датировку последнего со второй книгой Царств, я все же не использую эту позицию в той мере, как Граф. Второзаконие — ==302 Ю. Веллъгаузен. Пролегомены к истории Израиля исходный пункт не в том смысле, что без него ничего нельзя было бы поделать, но только в том, что подход к нему с точки зрения исторических причин влечет за собой необходимое требование: подходить и к Жреческому кодексу с той же точки зрения. Мое исследование задумано шире, чем исследование Графа, и по характеру приближается к исследованию Фатке, который — я считаю своим долгом сказать об этом — во многих существенных вопросах был моим учтелем. ==303 00.htm - glava09 Уильям Робертсон Смит Уильям Робертсон Смит (William Robertson Smith) родился в 1846 г. в семье шотландского пастора. Начальное и среднее образование получил дома под руководством отца. В 1861 г. он поступил в Абердинский университет и окончил его в 1865 г. со степенью бакалавра искусств. Затем он продолжил свое образование на теологическом факультете Нового колледжа в Эдинбурге, где специализировался по Ветхому Завету. С 1870 г. У. Робертсон Смит преподавал в колледже Свободной Церкви в Абердине, однако его взгляды и научные публикации не нашли понимания среди коллег. В 1876 г. его обвиняют в ереси, а в 1880 г. увольняют из колледжа. После этого У. Робертсон Смит предпринимает длительное путешествие в Европу, Северную Африку, Египет и Аравию. По возвращению он жил некоторое время в Эдинбурге, занимаясь редактированием девятого издания энциклопедии «Британника». Вскоре он переезжает в Кембридж и становится сотрудником Тринити-колледжа, а затем колледжа Христа. В 1889 г. У. Робертсон Смит получает должность профессора в Кембридже, где он читал лекции по арабской истории и культуре. Он вынашивает в это время идею создания энциклопедии ислама, но ему не удалось воплотить ее в жизнь. Умер У. Робертсон Смит в 1894 г. в Кембридже. Основные религиоведческие работы У. Робертсона Смита: ст. «Библия» — 9 изд. энциклопедии «Британника» (1875), «Ветхий Завет в религиозной организации евреев. Курс лекций по критике Библии» (1881), «Пророки Израиля и их место в истории к концу VIII в. до н. э.» (1882), «Родственные отношения и брак в Древней Аравии» (1885), «Лекция о религии семитов» (1889). Главным предметом своих исследований У. Робертсон Смит считал Ветхий Завет. Он стремился найти корни ветхозаветных представлений в более древних религиях семитских народов. В своих работах У. Робертсон Смит подчеркивал первичность религиозных обрядов и ритуалов по отношению к мифологии и догматике. Он внимательно изучал тотемизм и практику жертвоприношений у семитских народов, считая, что они занимали центральное место в древних религиях и оказали большое влияние на становление религиозных систем современности. В антологию включен фрагмент из «Лекций о религии семитов», в котором автор обосновывает необходимость изучения религии древних семитов, определяет предмет и метод своего исследования. Перевод выполнен Е. Е. Галенко по изданию: Robertson Smith W. Lectures on the Religion of the Semites. L., 1894. ==304 У. Робертосон Смит. Лекции о религии семитов ЛЕКЦИИ О РЕЛИГИИ СЕМИТОВ жүктеу/скачать 1.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|