Демократия: критическая самооценка

Демократия: критическая самооценка

Со времен Алекса Токвиля, написавшего в 1835 году классический труд «Демократия в Америке» основными признаками демократии считается децентрализация государственной машины, независимость судебной системы от государства, укрепление гражданского общества, свобода средств масовой информации и верховенство закона. Кстати, Алексу Токвилю и его пониманию демократии был посвящен круглый стол, организованный 20 января 2002 года, пожалуй, самым солидным теоретическим органом мировой общественности, проповедующим преимущества и обсуждающим проблемы демократии – «Journal of Democracy”. Сам детальный отчет о круглом столе можно без особого труда найти по адресу журнала http://www.journalofdemocracy.com/panel.htm. Прочтите – не пожалеете!

За неимением места приведу краткое содержание лишь одной публикации, посвященной только гражданскому обществу, святая святых демократического устройства государства и общества (помните у Токвиля - децентрализация государства, независимость судей, свобода прессы, верховенство закона и вот это самое гражданское общество). Рассмотрим статью Томаса Карузерса, уже упомянутого ранее в связи с пресловутой «революцией через выборы» и отстранением от власти Милошевича. Статья так и называется «Гражданское общество» и критически рассматривает некоторые мифы, которыми обросла теория и практика демократии, особо пропагандировавшая гражданское общество как всеобщую панацею именно в 90-е годы ХХ-го столетия. ¹⁵² К этим мифам Томас Карузерс относит следующие.

1. Гражданское общество формируется вокруг неправительственных организаций

Гражданское общество, говорит Карузерс, действительно чаще всего ассоциируется с шумным активизмом неправительственных организаций, по-английски NGO – Non-Governmental Organisations, борющихся за "общественное благо" вообще: за окружающую среду, права человека, равноправие женщин, справедливые выборы, против коррупции и "за все хорошее". Но всякое отождествление гражданского общества с неправительственными организациями - глубокое заблуждение. Концепция гражданского общества в любом толковании включает в себя все организации и объединения, стоящие вне государственных структур. Наряду с неправительственными организациями социально-политической ориентации сюда входят профсоюзы, торговые палаты и профессиональные коллегии и синдикаты (адвокатов, врачей и т.д.), этнические ассоциации и, кстати, те же политические партии. Но сюда входит также широчайший спектр объединений, не имеющих социально-политической программы: религиозные, студенческие, спортивные и культурные общества (от кружков любителей хорового пения до клубов спортивных болельщиков и добровольных пожарных).

Неправительственные организации, разумеется, играют в развивающихся странах немаловажную роль, оказывая на правительства корректирующий прессинг и консультируя политиков по специальным вопросам. Однако удельный вес более традиционных сегментов гражданского общества превышает вес неправительственных организаций тысячекратно. Сверх того, такие объединения по интересам, как церкви, профсоюзы, палаты, спортивные клубы и так далее, имеют, в отличие от неправительственных организаций, широкую членскую базу и отечественные источники финансирования. Неправительственные организации, борющиеся за "общественное благо", растут как грибы после дождя, однако рекрутируют свои кадры из весьма узкой прослойки вездесущих элитных активистов, ничем не связанных с теми, от имени которых они выступают. Соответственно, в финансировании своей деятельности они на сто процентов зависят от иностранных спонсоров.

Кто не верит этому утверждению Томаса Карузерса – прочитайте недавний отчет о работе одного из многочисленных официальных американских агентств, Американского агентства международного развития (USAID), занимающихся внедрением НГО в пока еще живую ткань украинского общества. Программы Агентства международного развития «направлены на развитие гражданской активности с целью создания давления снизу в пользу демократии и радикальных реформ». Эти программы поддерживают прозападно настроенные НГО и «мозговые центры» путем предоставления грантов, обучения и технической помощи. Внутренняя проверка готовности НГО накануне парламентских выборов в Украине, показала, что «большинство (неправительственных) организаций, особенно те, которые заняты выработкой политики и защитой гражданских прав, очень сильно зависят от иностранного финансирования».¹⁵³ И поделать с этим ничего нельзя! Это только сербы были способны годами финансировать развитие албанологии в Косово. На свою голову.

Все зависит от того, говорит Карузерс, цели каких негосударственных организаций вы предпочитаете брать за основу – русской мафии или вашей местной ассоциации родителей и учителей. И та, и другая являются составной частью гражданского общества. После восточноевропейских революций стало модным коварное и ложное представление о том, что в гражданское общество идут лучшие люди с чистыми помыслами, пекущиеся разве что о благе народа. Достаточно одного беглого взгляда на интернетовский перечень добровольных объединений, чтобы стало ясно: гражданское общество - это широко раскрытый веер организаций с самыми противоречивыми установками, в которых сгруппированы люди добрые, злые и просто чудаковатые.

Мысль о том, что гражданское общество автоматически способствует достижению общественного блага, а его участники - это исключительно душелюбы и моральные апостолы, несостоятельна по меньшей мере по двум причинам, считает Карузерс.

Во-первых, общественное благо - это не богоданность, не абсолютная категория, не конкретное состояние вещей, это идея, выходящая победителем из общественной борьбы. Общественным благом может быть в одно и то же время незагрязненная окружающая среда и низкие цены на энергию, свободная торговля и максимальная занятость населения, свобода слова и защита от оскорблений и клеветы.

Во-вторых, все составляющие гражданского общества имеют собственные экономические интересы. Даже так называемые "некоммерческие" организации, вроде ассоциаций домовладельцев и профсоюзов, яростно отстаивают экономические интересы своих членов. Каким бы бескорыстием ни отличались действия отдельных героев, всегда находится способ оприходовать или обналичить их героизм.

3. Сильное гражданское общество - гарант демократии

Идея соблазнительная, говорит Карузерс, но недоказуемая. Действительно, активное, развитое гражданское общество может дисциплинировать государство, продвигать интересы различных групп населения, обеспечивать их активное участие в политической жизни. Но немало примеров и того, что резкое усиление гражданского общества может быть симптомом опасного ослабления политических структур. Профессор Принстонского университета Шери Берман в 1997 году выступил со статьей "Играя в кегли с Гитлером", в которой дал отрезвляющий анализ роли гражданского общества в Веймарской Республике. Германия 20-30-х годов отличалась замечательно богатой кружковой жизнью (почти поголовно немцы были членами тех или иных профессиональных ассоциаций и культурных объединений), что, по идее, должно вести к укреплению демократических институтов. Берман, однако, утверждает обратное: гипертрофированное гражданское общество не только не гарантировало победу демократии и либеральных ценностей в Германии, но, наоборот, подорвало их. Слабые политические структуры Веймарской Республики были не в состоянии удовлетворить завышенные и противоречивые запросы конкурирующих гражданских объединений, что и привело в результате к размаху националистических, популистских движений, к чувству потребности "сильной руки" и к возникновению нацистской партии. Плотность и структурированность гражданского общества, по мнению ученого, только облегчили нацистам процесс создания динамичной политической машинерии.

Но даже в странах устоявшейся демократии, где сильны политические институты, есть основания сомневаться в истинности простенькой формулы "чем больше гражданского общества, тем лучше". Уже в 60-х годах некоторые социологи предупреждали, что преувеличенное влияние групп интересов и групп давления может подорвать функционирование представительских институтов и систематически искажать результаты процессов принятия решений в пользу группировок с большими финансовыми возможностями, с лучшими связями или попросту с лучшей организацией. В 90-х годах этот процесс усиления лоббистских группировок получил название "демосклероз общества".

Да и не надо ходить к Томасу Карузерсу за примерами. Возьмите нашу матушку Россию и обнаглевшую, особенно при Ельцине, свору олигархов. Вот вам и «группы давления» и «гражданское общество» в его крайней форме! А куда делись Гайдар с Бурбулисом, Шумейко с Шахраем, Сосковец с Нечаевым и иже с ними? Да небось, в каких-нибудь фондах заседают! Вон и Горбачев стал частью гражданского общества – рекламирует пиццу и общечеловеческие ценности. Правда, не знаю, что успешнее. А процессы принятия решения как искажались «в пользу групировок с большими финансовыми возможностями», так и искажаются. Вот и вся демократия.

И здесь прямой пропорциональности нет, считает Карузерс. Япония, к примеру, является стабильной демократией уже полвека, однако же в ней крайне слабы именно те проявления активизма, которые в США и Европе считаются воплощением гражданского общества: охрана окружающей среды и потребителей, защита прав человека и женского равноправия. Франция и Испания - примеры вполне демократических стран, где налицо весьма сильное государство и относительно слабая союзная жизнь. Аргумент, по которому демократия не является подлинной, если не опирается на гражданское общество американского толка, не только фальшив, но и опасен - он ведет к убежденности в том, что демократия может быть либо американской, либо никакой.

И в этом отношении все не так просто. Хотя энтузиасты и уверены в том, что активное, развитое гражданское общество ведет к росту частного предпринимательства, предлагает правительствам работающие хозяйственные идеи и следит за тем, чтобы государство не душило экономику, практика доказывает - между экономическим ростом и гражданским обществом нет прямо пропорциональной зависимости.

Карузерс предлагает два характерных примера. Экономическое чудо в Южной Корее свершилось при полном подавлении гражданского общества. Лишь в 80-х годах, когда военный режим ослабил хватку, начали появляться профсоюзы, студенческие движения и прочие организации. Они внесли решающий вклад в демократизацию страны, но в невиданном экономическом подъеме их заслуги нет - наоборот, темпы хозяйственного роста постепенно сошли на нет.

Прямая противоположность - Бангладеш. По каким-то историческим причинам эта страна традиционно богата гражданским активизмом: здесь действуют тысячи неправительственных организаций, правозащитных объединений и добровольных союзов помощи бедным. Однако другим богатством Бангладеш похвалиться не может, будучи одной из беднейших стран мира с доходом на душу населения 350 долларов в год.

Сильно преувеличено, считает Карузерс, и представление об эффективности гражданских движений в других сферах - политической, организационной, интеллектуальной. Он приводит пример Польши - единственной посткоммунистической страны, где гражданское движение (отчасти профсоюзное, отчасти правозащитное) трансформировалось в партийные политические силы, прорвавшиеся к реальной власти. Оба захода "Солидарности" во власть были сопряжены с хозяйственным и моральным упадком страны. В ходе последних выборов те партии, которые сложились на основе гражданских движений, были стерты с политической карты Польши - возможно, навсегда. Чуть раньше то же произошло с президентом Валенсой - бывшим символом политизации гражданского общества. Та же судьба, несомненно, ждет и Ругову, это ясно и без Карузерса.

И это не верно, говорит Карузерс. Точнее, верно только до тех пор, пока оно борется с диктатурой и находится на содержании чужих правительств и спонсоров. Но в условиях демократии активизм переходит на иждивение внутреннего бюджета. Гранты, пособия, финансовые спецпроекты, освобождение от налога - обычные рамки деятельности гражданских объединений. Университет Джона Хопкинса - лучший факультет социологии в США - провел обширное сравнительное исследование некоммерческого сектора в стране. Обнаружилось, что "несмотря на огромное количество фондов и корпоративных специализированных программ, правительственный бюджет все еще остается главным источником финансирования некоммерческих организаций и вдвое превышает объем частных пожертвований". И это, заметьте, в США, где благотворительность является чуть ли не главной добродетелью, а денежки у среднего класса имеются и немалые!

Собственно, здесь и зарыта самая большая собака. Я уже говорил, что насаждение демократии стало инструментом обеспечения геополитических интересов государств, в которых реализация демократических ценностей привела к росту их могущества. Теперь практически то же самое, только другими словами, говорит вице-президент Фонда Карнеги Томас Карузерс: «Гражданское общество не стоит правительству ни копейки пока оно борется с диктатурой (то есть, с этим самым правительством) и находится на содержании чужих правительств и спонсоров». Что и требовалось доказать.