Марсианская лихорадка (1895-1896)

Джон Джейкоб Астор III закончил Гарвардский университет в 1888 году в возрасте двадцати двух лет. Он был одним из богатейших людей в мире, его ка­питал составлял примерно 100 миллионов долларов. Для сравнения: доход Дж.Пирпонта Моргана состав­лял всего 30 миллионов долларов. В юности Астор тоже был изобретателем – он запатентовал велоси­педный тормоз и пневматическую дорожку, которые получили приз на Чикагской всемирной ярмарке в 1893 году. Среди других изобретений были аккумуля­торная батарея, двигатель внутреннего сгорания и летающая машина.

Астор, которого в колледже дразнили «племен­ным ослом»⁹, теперь отрастил длинные клиновидные бакенбарды и навощенные усы и проходил курс у не­подражаемого профессора астрономии Уильяма Пикеринга. Одним из излюбленных планов Астора бы­ло стремление создать искусственный дождь, «пере­качивая теплый, влажный воздух с поверхности земли в верхние слои атмосферы», однако бюро па­тентов отвергло этот проект. Таким образом, когда Пикеринг пояснил, что смена времен года происхо­дит из-за отклонения земной оси от эклиптики, Астор был заинтригован. Если бы Земля не отклонялась от Солнца, предположил Пикеринг, возможно, на ней был бы всегда одинаковый, умеренный климат – даже на Крайнем Севере и в южных широтах. В рамках учебного курса Астор посещал Гарвард­скую обсерваторию. Там вместе с такими многообе­щающими студентами, как Персиваль Лоуэлл, брат президента университета, Астор смотрел в огромный телескоп и наблюдал за космическими чудесами: лунными кратерами, спутниками Юпитера и удиви­тельными кольцами Сатурна.

В апреле 1890 года профессор Пикеринг попал на страницы газет, сделав снимки так называемой

Идея послать сигналы «марсианам» была очень популярна в те дни, и Астор, как и Тесла, тоже попал под ее влияние. В 1894 году Персиваль Лоуэлл опуб­ликовал в журнале «Нейчер» описание марсианских каналов. В то же время Астор, которому было всего тридцать лет, закончил научно-фантастический роман о космическом путешествии. Озаглавленный «Путешествие в другие миры», роман представлял собой футуристический взгляд на события, происхо­дящие век спустя. Через несколько месяцев после публикации, в феврале 1895 года, финансист подарил экземпляр великому Тесла.

Хотя Тесла не очень впечатлило это произведе­ние, он обещал Астору сохранить его как «интересный и приятный сувенир на память о знакомстве».

Иллюстрированная призрачными космическими картинами, которые сделал Дэн Бирд, история Астора начинается в 2000 году, со встречи в ресторане «Дельмонико» представителей Компании по выпрямлению земной оси, в чью задачу входит создание хорошей погоды на всей планете.

«В конце двадцатого века» Астор предсказывал появление видеотелефона, самолета, способного облететь всю Европу за один день, электрического автомобиля, скрытых полицейских фонографов для записи разговоров преступников, цветной фотографии, Я устройства для вызова дождя, идеи колонизации Солнечной системы и делал предположение, что из космоса Земля похожа на лунный серп.

Возможно, самым выдающимся пророчеством Астора является путь «космического корабля» «Каллисто» к Юпитеру. Астор высказывает предположе­ние о том, что гравитация, подобно магнетизму, об­ладает отталкивающей силой. Эта энергия, которую он называет апергией, – всего лишь противополож­ность гравитации. Взяв под контроль апергию, астро­навты из его книги сначала направляются к Солнцу, а потом «изменяют курс, по касательной возвращаясь к Земле, и «настраиваются» на верное направление (назад к Юпитеру), летая вокруг Луны, чтобы всту­пила в действие апергия». Ровно через сто лет после появления этой книги НАСА действительно отпра­вила космический корабль под названием «Галилео» по похожей траектории, но только вместо Луны отправной точкой для поворота к Юпитеру послужила Венера. Современный полет занял несколько лет, а усталые путешественники Астора покрывали это рас­стояние за пару дней. На Юпитере кипит жизнь. Цве­ты приветствуют астронавтов, «распевая громко, слов­но церковные органы». Красное пятно, увиденное с корабля, вызвано тем, что лес изменил свой цвет по­сле наступления холодного сезона. Вооруженным астронавтам удается убить нескольких животных, по­хожих на мастодонтов. К счастью, есть возможность вернуться на «Каллисто» и отправиться на Землю.

Подстегиваемые духом соревнования, газеты и журналы наперебой кричали о том, что Марс населен существами, возможно, более высокоразвитыми, чем люди. Тесла в передовых статьях нью-йоркских газет и электротехнических журналов смело заявлял, что сумеет «подать сигнал звездам», книжные магазины были завалены произведениями Астора о космических путешествиях и «романтике будущего», да и другие известные люди заразились «внеземной лихо­радкой».

В 1895 году Джордж Латроп, зять новеллиста На­таниэля Готорна, поместил на страницах «Нью-Йорк Джорнал» рассказ о битве землян с представителями «красной планеты». Оружием землян были «пронза­ющие лучи смерти», созданные колдуном из Менло-Парка – Томасом Эдисоном. На следующий год Джордж дю Морье, дедушка Дафны, написал роман «Марсианин», в котором речь шла о крылатых суще­ствах-телепатах, которые «не произошли от обезья­ны», но способны создавать мраморные статуи и орошать целую планету. Еще год спустя Г. Уэллс приобрел известность благодаря роману ужасов «Война миров», который был опубликован в неско­льких номерах журнала «Персоне». В этом романе отвратительные, похожие на осьминогов марсиане прилетают на Землю в своих яйцевидных космических кораблях и пытаются поработить землян.

Хотя это были фантастические истории, в их основе лежали прогнозы, сделанные вполне здравомыслящими учеными. Главным виновником был французский астроном и физик Камиль Фламмарион. В своей работе «Рассказы о бесконечности: Лю­мен – история кометы во вселенной», опубликован­ной в 1873 году, Фламмарион брал интервью у «Лю­мена» – мудрой кометы, расспрашивая ее о скорости света, путешествии во времени и жизни на других планетах. Люмен: «Ах, если бы вы познакомились с организмами, проживающими на Юпитере или Ура­не, вы бы поняли, что есть живые существа, которые способны понимать без глаз, ушей или обоняния, что в природе есть другие непознанные чувства, от­личные от ваших».

Эта идея, получившая название гипотезы о мно­жественности миров, очень стара, у нее было много приверженцев на протяжении веков. Первые астрономы, такие, как Кеплер, Ньютон, Лаплас и Гершель, поддерживали эту идею наравне с современными астрофизиками, например Карлом Саганом.

Люди, осознающие безбрежность космоса, знают, что Земля может быть не единственной планетой, на которой существует жизнь. В римской и греческой мифологии, повествующей о жизни и деяниях различных божеств, каждая планета имеет своего персонального бога. Вероятно, эти мифы служили психологическим образцом для астрономических споров и появления соответствующих религиозных верований.

Карл Юнг связывал с таким мифологическим мышлением веру в НЛО, поиски смысла и Бога. Ассоциируя Бога с неизвестностью, подсознанием и мудростью, люди пытаются толковать сновидения. Юнг говорит, что миф – итог попыток сознания по­нять бессознательное. Таким образом, тайны космо­са связаны с загадками нашего мира. Первобытные инстинкты, архетипы являются механизмом, при помощи которого люди стремятся объяснить природ­ные и небесные явления. Именно попытки назвать, понять лежат в основе мифов, созданных нашими предками.

Вера в древних небесных богов и во внеземное существование имеет одну общую причину: люди не могут быть высшими существами во Вселенной, зна­чит, есть некий высший Творец. Поскольку эта идея затрагивает самые глубинные чувства человека, мно­гочисленные ученые, художники и писатели веками стремятся разгадать тайну.

В 1835 году Ричард Адам Лок из «Нью-Йорк Сан» написал серию статей, посвященных астроному сэру Джону Гершелю – первооткрывателю Урана, предположительно обнаружившему высшие формы жизни на Луне. Розыгрыш Лока, распространивший­ся по всему свету еще до появления в печати, стал возможным потому, что в то время сам Гершель на­ходился в Южной Африке и не мог связаться с прессой. Животных, похожих на единорогов, и крылатых гуманоидов Гершель якобы увидел в чудесный (и вымышленный) телескоп длиной 150 футов, который а мог увеличивать предметы в сорок две тысячи раз. Тридцать лет спустя Жюль Верн пригласил своих чи­тателей в путешествие на Луну, однако к 1870-м го­дам местом назначения стал Марс.

Первая попытка создать карту Марса и отобра­зить черты этой планеты была предпринята Бернардом де Фонтаной и Кристианом Хайгенсом в середи­не 1600-х годов. Более детальные изображения были сделаны Гершелем в 1830 году и многими другими учеными, такими как, Камиль Фламмарион, в 1860-1870-х годах, а в 1880-х годах – Джованни Чиапарелли, который назвал линии на Марсе каналами.

В двух научных трактатах – «Множественность миров» и «Марс и его обитатели» – Фламмарион вы­сказал убеждение, что на Марсе есть не просто жизнь, а разумные существа. Бородатый француз­ский астроном, карлик, под стать своему пятнадца­тифутовому телескопу, подробно описал горы, доли­ны, кратеры, озера и океаны Марса в «Норт Американ Ревью» в 1896 году. «Очевидно, что на Марсе буйствует жизнь», – заключил Фламмарион. Воз­можно, находясь под бессознательным влиянием розыгрыша в «Нью-Йорк Сан» за 1835 год или истории дю Морье, он предположил, что благодаря малому весу атмосферы «обитатели Марса умеют летать. Раз­ве там не могут жить люди-стрекозы, порхающие в воздухе над озерами и каналами?».

Пока Фламмарион только начинал описывать марсиан, Тесла ни много ни мало собирался войти с ними в контакт. Самым влиятельным сторонником этой идеи в Америке был, несомненно, высокообразованный Персиваль Лоуэлл – потомок знатной се­мьи Лоуэллов из Массачусетса. Под влиянием Фламмариона он часто попадал на первые полосы газет со статьями вроде «На Марсе есть жизнь». Он также на­писал несколько научных докладов, опубликованных в таких престижных журналах, как «Нейчер» и «Сайентифик Американ». Но кульминацией стала солид­ная работа «Каналы Марса», разделенная на части известной Издательской компанией МакМиллана.

В отличие от воинственных обитателей Земли, марсиане живут спокойно. Им удалось преодолеть свои животные инстинкты и «разумно провозгласить мир». Марсиане – «мудрые строители», сохранившие запасы воды и научившиеся жить в цивилизованном обществе.

Марс был более старой, а значит, и более умудренной опытом планетой. Ее обитатели пережили техническую революцию миллиарды лет назад и нау­чились управлять своей планетой, исходя из глобаль­ной перспективы.

Когда человечество находилось на заре нового технологического общества, было отрадно думать, что мы не одиноки. Мы всего лишь представители сообщества разумных планет, и у нас есть соседи, к которым можно обратиться за помощью.

К концу 1890-х годов Лоуэлл завершил строите­льство гигантского телескопа во Флагстаффе, Аризо­на, где он и находится по сей день – один из самых лучших в мире. Оттуда Лоуэлл сообщал о своих но­вых открытиях, включая опись галактик, которые тогда назывались «островами Вселенной».

Трудно переоценить влияние Лоуэлла на совре­менное мышление. Например, гипотеза о существовании растительности на Марсе подтверждалась Вернером фон Брауном, Уилли Леем и П. Боунстеллом, которые писали в своем совместном произведении «Исследование Марса» в 1956 году: «Таково описа­ние Марса в середине века: маленькая планета, на три четверти занята ледяной пустыней, а остальная часть покрыта растительностью, вероятнее всего, мхом. Марс – не мертвая планета, однако на ней не могут жить разумные существа, о чем мечтали люди в 1900 году».

Убеждения общества определяют его реальность. Но общество состоит из индивидуумов, а в случае с предположением об обитаемости Марса эти индиви­дуумы часто приукрашивали объективные научные изыскания. При энергичной поддержке прессы самы­ми рьяными сторонниками «жизни на Марсе» были астрономы, но на первом месте все же стояли ученые.

Элайхью Томсон – мечтатель и друг профессора Пикеринга – был настолько захвачен этой идеей, что часто привозил свой телескоп на фабрики, чтобы рабочие могли собственными глазами увидеть марси­анскую систему каналов. Среди других видных уче­ных был лорд Кельвин, который после приезда в Америку в сентябре 1897 года заявил прессе о своем плане послать на Марс ночной сигнал из сияющего огнями Нью-Йорка. Несомненно, он обсуждал свою идею с Тесла, когда был в его лаборатории. Эдисон также увлекся эзотерическими идеями, но он хотел изобрести подобие телефона для связи с духами умерших, а не с живыми марсианами.

«Возможность привлечь внимание марсиан лежа­ла в основе моего принципа распространения элект­рических волн, – сказал мистер Тесла репортерам в 1896 году в статье «Правда ли, что Тесла собирается подать сигнал звездам?». – Тот же принцип может с успехом применяться для передачи новостей в любой уголок планеты. Можно охватить каждый город на земном шаре. Таким образом, сообщение, отправ­ленное из Нью-Йорка, окажется в Англии, Африке и Австралии в одно мгновение. Как это будет велико­лепно!»

Высший свет (1894-1897)

Переезд в Нью-Джерси носил временный харак­тер, и через несколько недель Тесла вернулся в Нью-Йорк, где устроил лабораторию совсем рядом с Гринвич-Виллидж – недалеко от Чайна-тауна, на Хьюстон-стрит, 46 и 48. Тесла, постоянно находив­шийся на грани нервного срыва, начал изучать лечебные свойства своих осцилляторов, когда со всей страны начали поступать сообщения об их замечате­льных качествах. Эти высокочастотные «восстано­вители здоровья» должны были стать «универсаль­ным лечебным средством», которое позволит орга­низму «избавиться от всех болезней», говорил доктор Ф. Финч Стронг. «Среди благоприятных результатов можно назвать укрепление организма, улучшение аппетита и прибавление веса, восстановление здорово­го сна и естественное удаление продуктов распада». Другие врачи заявляли о возможности вылечить ту­беркулез.

«Тесла уверен, что электричество – величайший из всех докторов, и утверждает, что, когда сгорела его лаборатория, только ежедневная доза электриче­ства не дала ему погрузиться в глубокую депрессию». «Мои высокие частоты обладают противомикробным действием». Итак, каждый день ученый, приходя в лабораторию, раздевался, вставал на свой аппарат и включал ток. Лучистое сияние окутывало тело, воз­вращая его в первозданное состояние.

Электричество стало новой панацеей, оно исце­ляло больных, искореняло преступников и даже уничтожало неподатливые растения, «мешавшие движению поездов... Прополка всегда считалась трудным делом, но с появлением электрического ку­льтиватора человеку достаточно было всего лишь на­жать на кнопку, и сорняки исчезали».

В мае 1895 года Тесла и Джонсоны посетили це­ремонию открытия новых арочных ворот, которые смотрели на юг – на Гринвич-Виллидж и парк у Ва­шингтон-сквер и на север – на первые дома Пятой авеню. Сконструированное Стэнфордом Уайтом, «эффектным человеком с рыжими усами», величественное сооружение было выше и шире памятников архитектуры, оставленных древними римлянами и греками. Джонсон прочитал одно из своих стихотворений, написанных в честь первой деревянной арки, возведенной в 1889 году.

Это была очередная встреча Тесла с прославлен­ным Стэнфордом Уайтом, чьи многочисленные строения и монументы быстро превращали город в царственное свидетельство могучей и жизнерадостной эпохи. Тесла часто встречался с Уайтом в офисе «Сенчури», где художник иллюстрировал обложки журнала, и на собраниях, посвященных Ниагарскому проекту, которые проводились в «Дельмонико», в гостинице «Уолдорф», в театре или в ресторане на крыше на Мэдисон-сквер-гарден. Уайт, построив Клуб игроков на Манхэттене (1887 год), Теннисный клуб в Ньюпорте, церкви и множество особняков, также занимался оформлением внутреннего интерье­ра. Говорили, что он знает, в каких тонах выполнен будуар каждой известной женщины города. Законо­датель моды и сластолюбец, Уайт стал одним из ве­дущих архитекторов растущего мегаполиса. Он сде­лался хорошим другом Тесла и часто беседовал с ним о будущем.

Тесла познакомился с Уайтом в 1891 году, когда пианист-виртуоз Игнацы Падеревский давал в Мэдисон-гарден пять захватывающих концертов. Эд­вард Дин Адаме заискивал перед обоими мужчинами: перед Тесла, чтобы заполучить его изобретения, и перед Уайтом – за его известность в архитектурном мире. Адаме хотел, чтобы они вдвоем обсудили, где на будущей электростанции лучше всего разместить исполинские генераторы Вестингауза.

«Дорогой мистер Адаме, – писал Уайт, – я полу­чил информацию о Ниагарской строительной компа­нии и приступлю, как только смогу. МакКим сейчас в Чикаго, Мид в Канаде, и я один с головой загружен работой. Если бы не сад на крыше и не танцовщицы, которые меня хоть немного подбадривают, я бы дав­но уже умер». В конце года Уайт прислал Адамсу проекты предполагаемого здания. Адаме в ответ отправил Уайту замечательный рассказ о драгоценных камнях и «сногсшибательный подарок», скорее всего рубин или изумруд.

В 1893 году пути Тесла и Уайта снова пересеклись, так как оба стали главными участниками Чикагской всемирной ярмарки. На следующий год Уайт, которому было тогда сорок лет, уговорил ученого вступить в Клуб игроков. «Вы позволите предложить вашу кандидатуру клубу? – осведомился я он. – Это недорогой клуб, и думаю, вам понравятся люди, которые туда приходят. Мне доставит большое удовольствие иногда там с вами встречаться». Тесла попросил заодно записать Джонсона, и Уайт согла­сился.

В разгар зимы 1895 года Уайт пригласил Тесла на «скромный ужин в честь художника (Неда Эбби) в своей комнате, в башне», и Тесла «нагулял аппетит специально для этого случая». Из этого святилища Уайта, где на ум приходили тысячи историй, ученый и художник глядели на город. Это был символ вы­сших социальных достижений, поскольку только представители элиты могли входить в комнату Уайта, а чужакам оставалось лишь рисовать в воображении, что же там на самом деле происходит. Месяц спустя ученый пригласил Уайта, его жену Бесси и сына Лоуренса в свою берлогу.

Через две недели лаборатория превратилась в ру­ины, однако повелитель электричества словно пере­ключился на другую волну. Весной он получил рискованное приглашение на вызывающий «банкет с девушкой в пироге», устроенный Уайтом. Существует много версий этой истории. По одной из них, дюжи­на полуголых девиц разносила ужин из двадцати блюд в скандально известной фотостудии Джимми Бриса на Западной шестнадцатой улице, Блюда были от «Шерри». На этой тайной вечеринке присут­ствовали друзья Уайта, в том числе художники Огас­тес Сент-Годенс и Роберт Рейд, а также изобретатель Питер Купер Хьюитт. В разгар банкета заиграл ор­кестр, и девицы возвратились в еще более провока­ционных нарядах, распевая песни и неся с собой пи­рог размером с небольшой автомобиль. Под звуки шлягера «Двадцать четыре дрозда» корочка пирога лопнула с быстротой полета канарейки, и оттуда вы­скочила полуголая молодая девица. Все были заинт­ригованы, пока некоторые подробности не появи­лись в «Уорлд».

Тесла частенько принимал участие в непристой­ных развлечениях Уайта и, возможно, даже вступал в тайные связи, хотя, вероятнее всего, страх перед микробами и привычки аскета удерживали ученого от сомнительных занятий. Уайт восхищался Тесла, поскольку каждый из них двоих по-своему был скульптором Новой эры. Встречаясь иногда для игры в пул в Клубе игроков или на боксерском поединке (возможно, вместе с Твеном) в Мэдисон-гарден, Тес­ла также сопровождал Уайта в морских путешествиях в Саутгемптон вместе с дюжиной других приятелей из свиты архитектора.

Однажды Уайт позвал Тесла на прогулку с мисте­ром Уильямом Астором Чэмбером – исследователем Африки. Как обычно, Тесла был занят своими экспе­риментами, но после тактичных уговоров сдался. «Я так рад, что вы решили наконец-то оторваться от вашей лаборатории, – говорил Уайт. – Предпочел бы ваше общество обществу императора Германии или королевы Англии».

1895 год был особенным. Американскому правительству угрожало банкротство. Во время паники 1893 года держатели акций приняли решение сохранить золото вместо бумажных денег, и резервы казны были значительно пополнены. К январю 1895 года Соединенные Штаты уже не могли расплачиваться – по долгам. Втайне президент Кливленд попросил Августа Бельмонта – богатого еврейского банкира, финансировавшего компанию Вестингауза, встретиться с Ротшильдами в Европе, чтобы добиться пополнения золотых запасов. Однако в это время весь мир всколыхнула волна антисемитизма. Только год назад, во время знаменитого суда во Франции, еврейский капитан Альфред Дрейфус был осужден по «сфабри­кованному делу об измене». Ротшильды тоже были евреями. Как это будет выглядеть, если еврейские банкиры выручат из беды целую страну? Именно по этой причине, согласно биографу Моргана Джорджу Уилеру, на горизонте появился Дж.Пирпонт Мор­ган – непоколебимый сторонник епископальной церкви. С помощью Бельмонта Морган обеспечил 60 миллионов долларов в заграничных золотых запасах, и страна была спасена от банкротства. После этого случая Морган был провозглашен королем Уолл­-стрит.

В октябре двадцатидвухлетний, отменно вежли­вый стенографист по имени Джордж Шерфф пришел в лабораторию Тесла и попросил дать ему работу. Ученый просмотрел характеристику стенографиста и нанял его. Хотя Шерфф ничего не знал об электри­честве, Тесла был поражен его манерами и умом, и через несколько дней юноша уже вовсю переписывал бумаги и взял на себя всю административную работу в лаборатории.

В том же месяце Тесла передал Луке, которого не видел с конца лета, книгу о буддизме. Джонсон с же­ной путешествовали по Италии, где издатель полу­чил от короля Умберто орден за работу в области международного авторского права, а Тесла в это время посещал в Бруклине лекции о буддизме, кото­рые читал Свами Вивекананда. «Мой дорогой друг и верный незнакомец, – писал в ответ Джонсон, – я тронут тем, что вы не забыли меня и прислали книгу. На днях по старой дружбе я загляну в вашу лабораторию».

«Приятно знать, что вы снова в городе и опять поселились в вашем прекрасном особняке, – писал Тесла миссис Филипов. – Не могу сказать того же о своей лаборатории, которая еще нуждается в доработке».

Тесла делился с Джонсонами местными слухами (например, о том, как Стэнфорд не мог выбрать, с какой из двух красавиц-сестер провести вечер); пере­сказывал лекции Вивекананды о внешней сущности Бога и о переселении душ; говорил, как продвигают­ся «поиски миллионеров». Тесла встречался с железнодорожным магнатом и американским сенатором Чонси ДеПью; Дж. Бивером Уэббом – капитаном флота, кораблестроителем и сотрудником Моргана; Дарием Огденом Миллсом – биржевым брокером и директором «Дженерал Электрик» и Джоном Джей­кобом Астором.

Самым богатым из всей этой компании после Астора был, несомненно, Миллс, который разбогател в Сан-Франциско, во время калифорнийской «золо­той лихорадки». Владелец «Нью-Йорк Трибьюн» и дворца на Пятой авеню «напротив собора святого Патрика, которым мог бы гордиться сам персидский шах», Миллс был вторым горожанином в истории после Дж. Пирпонта Моргана, для освещения своего дома использовавшим электричество. По словам Герберта Саттерли, Миллс, восхищенный изобрете­нием Эдисона, настоял на том, чтобы стать его парт­нером. «Только при условии, что на каждую акцию компании Эдисона придется одна для меня», – отве­тил Морган, и Миллс согласился. Тесла было что рассказать вернувшимся из Европы друзьям.

В конце года Тесла начал оказывать давление на Эдварда Дина Адамса с тем, чтобы тот повлиял на Джона Джейкоба Астора. Полковник, как его теперь называли, финансировал авантюриста Джона Уоррела Кили. С этим нужно было как-то бороться. Мотор Кили не заработал бы и за двадцать лет, а Тесла пе­ревернул весь мир. Мартин писал изобретателю, что изумлен доверчивостью Астора; Тесла уговаривал Ас­тора на сотрудничество.

Возможно, пытаясь извлечь выгоду из рождест­венского настроения, 19 декабря Тесла встретился с Астором и его морским советником Дж. Бивером Уэббом и обрисовал свое дело. «Я поражен вашими экспериментами, мистер Тесла, хотя, насколько я понимаю, вашим последним изобретениям еще толь­ко предстоит выйти на рынок. Тем не менее я пого­ворю с мистером Адамсом. В любом случае давайте сотрудничать», – ответил Астор.

Днем Тесла позвонил Адамсу, а на следующий день написал Астору:

Уважаемый мистер Астор,

Адаме будет только рад сотрудничать с вами. Мы приняли решение, что получим совместную выгоду от 500-1000 акций компании-учредителя для себя и мис­тера Уэбба по цене 95 долларов за акцию при номиналь­ной стоимости 100 долларов.

Компании-учредителю принадлежат мои патенты и права на иностранных и отечественных рынках, ко­торые, надеюсь, повлияют на нынешнее положение дел в областях механики и электричества, и произведут более значительную революцию в науке, чем мои идеи о передаче энергии, которые сейчас почти повсеместно приняты.

Приближалось Рождество, а вместе с ним воз­рождалась связь сербского ученого с его новообретенной американской семьей. Приглашение Джонсо­нов было с радостью принято. «Мой дорогой Лука, – писал Тесла, – я, как вы знаете, очень люблю мил­лионеров, но ваши предложения так заманчивы, что я на время забуду о своих миллионерах и приеду на великолепный обед, который приготовит мадам Филипов. На Рождество я хочу быть дома, на Лексингтон-авеню, 327, со своими дорогими друзьями Джонсонами. Если вы приготовите ужин на полдюжины человек и никого не пригласите, мне это понравится. Мы будем говорить о благословенном мире и весели­ться».

Тесла старался не замечать чувственности, кото­рую излучала Кэтрин, когда вместе с Агнес руково­дила слугами, накрывающими на стол, и беседовал на узкопрофессиональные темы с Робертом и его сы­ном Оуэном. Кэтрин никогда не могла нарушить связи, существующей между Робертом и Тесла. Ее сердце разрывалось от боли и в то же время полни­лось радостью от того, что ей принадлежало.

Когда Роберт выходил из комнаты, Кэтрин ста­новилась напряженной. Она утверждала, что между нею и волшебником существует телепатическая связь, ее грудь вздымалась, когда Тесла подходил ближе, все ее существо тянулось к нему. Один раз ей сдержаться не удалось. Тесла оставалось только рети­роваться.

В последний день года Стэнфорд прислал весточ­ку. Он хотел, чтобы Тесла взял на работу многообе­щающего юношу, сына его друга Чарли Барни – банкира, связанного с Уитни и Вандербильтом. «Мой дорогой мистер Уайт, я с готовностью согла­шаюсь с вами в том, что молодому человеку, имею­щему двух таких очаровательных сестер, нужно по­могать всеми способами, – писал Тесла в ответ, но продолжал: – К сожалению, у меня уже есть три ра­ботника, которые еще не приступали к своим обя­занностям из-за пожара».

По мере того как отношения с Джонсонами ста­новились все более дружественными, между супруга­ми намечалось соперничество из-за того, кто более близок «Ему». После Нового года Тесла писал: «До­рогой Лука, рад слышать, что вы меня любите, но мне грустно, что у вас вскочил фурункул. Правда, я сомневаюсь, что вы герой, потому что герои не ло­жатся в постель из-за фурункула». Хотя Кэтрин всего дважды виделась с Тесла в декабре, ее страсть разгорелась с новой силой. Разры­ваясь между любовью к мужу – начитанному и пре­красному джентльмену, среди друзей которого были Марк Твен, Джон Мьюр, Редьярд Киплинг и Тедди Рузвельт, – пусть даже и страдающему от фурунку­лов, и необыкновенному, известному на весь мир виртуозу, чей талант обещал потрясти планету, Кэт­рин стремилась «соответствовать» волшебнику, что­бы можно было говорить об их духовной связи:

Стэнфорд мог оставлять свою жену на Лонг-Айленде, флиртуя с юными актрисами в своей холостяцкой квартирке в Грамерси-Парк или в част­ных апартаментах на вершине башни, но «дорогой мистер Тесла» был человеком совсем иного склада. Он часто ужинал с женщинами и дразнил их своим взглядом, но на этом все и заканчивалось.

Очевидно, Тесла по собственной воле принял обет целомудрия под влиянием учения Свами Вивекананды, который утверждал, что целомудрие – путь к самосовершенствованию и просветлению.

Тесла познакомился со Свами 13 февраля 1896 года на ужине в честь Сары Бернар – после пьесы «Изиель» с ее участием. Как и все остальные, Тесла впервые узнал о Свами летом 1893 года, когда «индус» мгновенно приобрел известность после выступ­ления на Конгрессе мировых религий, проводившем­ся в рамках Чикагской всемирной ярмарки. Так как в тот месяц Тесла был на ярмарке, вполне возможно, что он слышал выступления Свами или встречался с ним.

Вивекананда рассказал «великому электрику» о «ведической пране (жизненной силе) и акасе (эфире). По мнению Тесла, это была единственная тео­рия, которую могла принять современная наука».

Изучив теософские произведения мадам Блаватской, Тесла уже имел представление об акасе и акасических летописях, которые, по сути, являются спи­ском всех исторических событий, существующих в некоем воздушном состоянии в эфире.

«Брахма, или вселенский разум, производит акасу и прану», – продолжал Вивекананда.

Тесла соглашался с постулатами этого буддийско­го мировоззрения, отвечая, что теория «может быть доказана математически, если продемонстрировать, что сила и материя сводятся к потенциальной энер­гии». Потом ученый пригласил Свами Вивекананду, нескольких его последователей и Сару Бернар посе­тить лабораторию на следующей неделе, чтобы про­демонстрировать этот принцип экспериментально.

После того как Тесла показал Свами несколько своих «творений», последний высказал мнение, что «чистое творение», то есть рождение «нечто» из «ни­откуда», невозможно. Для Вивекананды творчество было процессом соединения существующих элемен­тов в новую систему. Эта мысль о вечной природе бытия без начала и без конца пришлась Тесла по ду­ше, и позднее он ссылался на эту и другие идеи в некоторых своих произведениях. Сегодня эта космоло­гическая теория соотносится с теорией стационарной Вселенной, которая противостоит более распространенной теории «большого взрыва», предполагающей наличие особой точки отсчета «начала времени». Теория «большого взрыва» более распространена, поскольку Вселенная расширяется. Если оглянуться назад, покажется вполне логичным, что когда-то вся материя во Вселенной сосредотачивалась в одной точке. По предположениям ученых, «большой взрыв» произошел примерно 15 миллиардов лет назад.

Чем Кили так привлек Астора, было для Тесла загадкой. Поначалу финансист даже отказался от участия в совместном предприятии. Чтобы рассмот­реть предложение Тесла, ему потребовался месяц:

Хотя это был отказ, назвать его категорическим было нельзя. Требовались еще один или два захода, чтобы выудить эту крупную рыбу.

Конечно, для Тесла осцилляторы никогда не бы­ли пределом совершенства. Его целью была передача энергии сквозь землю и ее использование в качестве канала для передачи сообщений и электричества. Однако подробности этой операции держались в та­ком строжайшем секрете, что о них не знали даже его сотрудники. В конце февраля 1896 года Тесла тайком сел в поезд до Колорадо-Спрингс и отпра­вился на поиски подходящего места для новой лаборатории, а также для проведения экспериментов с беспроводной передачей, которые собирался провести еще до пожара. Тесла дал указания своему коллеге (возможно, местному профессору инженерных наук) передать через Пайке-Пик мелодию, исполненную на арфе, на его принимающее оборудование. Оно со­стояло из другой арфы, настроенной, как первая, и расположенной на расстоянии четырех миль, на дру­гом склоне горы.

Эксперимент удался: песня «Бен Болт», испол­ненная с одной стороны горы, при помощи частоты земного резонанса была передана на другую сторону. Однако Тесла совершенно запутал ситуацию с испо­льзованным оборудованием. Заявив прессе, что энер­гия была взята из земли, а не от одного из осцилля­торов, Тесла попал на первые полосы газет.

Ссылаясь на это ложное заявление, первая стра­ница воскресного выпуска «Уорлд» за 8 марта 1896 года кричала не только об исторических достижениях Тесла в области беспроводной передачи, но и о пред­полагаемых экспериментальных доказательствах су­ществования в земле неограниченного количества «свободной энергии». Теперь, когда найден этот ре­зервуар, будущее ясно: «Электричество станет так же свободно, как воздух. Придет конец телеграфу, теле­фонным компаниям и другим монополиям».