Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. Типография «Известий Советов депутатов трудящихся ссср»

3) Ст.ст. 399—402 ГК регулируют обязатльства, возникающие из так называемого неосновательного обогащения. Основание, из которого возникают эти обязательства, формулировано в ст. 399 следующим образом: «Обогатив­шийся за счет другого без достаточного установленного законом или договором основания обязан возвратить неосновательно полученное. Обязанность возвра­та наступает и тогда, когда основание обогащения отпадает впоследствии».

У нас уже неоднократно обращали внимание на то, что термин «неосновательное обогащение», с которым неизбежно связан и обратный термин «основательное обогащение», неудачен как термин социалистического права. Советская юридическая терминология далеко не является установившейся. В ней много наследия прошлого, много терминов, имеющих в социалистиче­ском праве чисто условное значение. Этими терминами приходится пользо­ваться (ими пользуется и советский закон) просто потому, что язык не вы­работал еще новых обозначений. Но и при таком положении дела термин «не­основательное обогащение» является инородным и совершенно не отражаетсущества тех отношений, которые он обозначает. Однако, поскольку он до настоящего времени сохраняется в нашем гражданском законодательстве, мы будем им пользоваться, чтобы не было терминологического разрыва между текстом ГК и теми соображениями, которые мы ниже изложим. Отметим толь­ко, что вместо «неосновательное обогащение» было бы правильнее сказать
«неосновательное получение выгоды» или воспользоваться каким-либо другим равнозначным выражением.

Институт обязательств из неосновательного обогащения принадлежит и в буржуазном праве к числу недостаточно исследованных. Как мы увидим дальше, в советском праве он имеет совершенно специфическое значение, резко противоположное тому значению, которое придают ему буржуазные юристы.

Исторические корни института лежат в римском праве, которое знало ряд исков, называвшихся со времени легисакционного процесса кондикциями (condicticmes). Эти иски первоначально были направлены на возврат денеж­ных сумм и других видов имущества, предоставленных одним лицом другому (actio certae pecimiae creditae, condictio tritircaria, condictio indebiti). Ho уже в конце республиканского периода кондикциями стали пользоваться для требований из внедоговорных отношений, а именно для требования возврата имущества, приобретенного без достаточного основания. Юридическая техника института, к которой и были приурочены те споры, которые он вызывал в буржуазной науке права, получила свое выражение в следующей формуле Папиниана: Наес condictio ex boiio et aequo introducta, quod alterius apud alterum sine causa deprehenditur, revocare consuevit (D. 12.6.66). Римское право выработало несколько кондикционных исков, в том числе condictio in­debiti, практически особенно важный (иск о возврате платежа по несуще-

154

Обязательства из неосновательного обогащения прежде всего требовали от[вета на следующий вопрос: почему имущество, приобретенное одним лицом, хотя бы и за счет другого, подлежит возврату, раз оно действительно приобретено, т. е. в силу нормы права считается принадлежащим оботатошемуся²³.

На этот вопрос не раз пыталась ответить буржуазная цивилистика. Оста­новимся на наиболее характерных ответах, которые давались в германской и во французской литературе. Так как во Франции интерес к этому институту проявился несколько позже, чем в Германии, то мы начнем с германской ли­тературы.

Несмотря на различие в формулировках, в оттенках мысли и в разно­гласиях по поводу частных вопросов, господствующее мнение в германской ли­тературе сводится к тому, что обязательства из неосновательного обогащения служат для приведения результатов, к которым приводит «формальное право», в соответствие с требованиями материальной справедливости. Это мнение²⁴ нашло свое наиболее, законченное выражение во взглядах Штаммлера, который, совмещая в себе цивилиста с философом права, по многим принципиальным вопросам буржуазной цивилистики давал формулировки, в которых буржуаз­ная идеология отражалась в ее наиболее абстрактном и вместе с тем наиболее характерном виде. По его мнению, в обязательствах из неосновательного обогащения проявляется противоположность между технически оформленным прел и «правильным» правом. В интересах прочности правопорядка техни­чески оформленное право признает совершившимся определенный переход иму­щества. Но так как в определенных случаях такой переход не является обо­снованным с точки зрения «правильного» права, то обязательства из неосно­вательного обогащения и служат для того, чтобы привести технически оформ­ленное право в соответствие с «правильным» правом ²⁵. В тех случаях, когда германские цивилисты отступают от указанного господствующего течения, они по большей части комментируют соответствующие правила ВGВ (§ 812— 822) ²⁶.

Во Франции за последнее время интерес к обязательствам из неосновательного обогащения сильно возрос. Французский гражданский кодекс не ре­гулировал этот институт в целом, а остановился только на одном, правда, практически наиболее важном случае, а именно на обязательстве вернуть недолжно полученное (art. 1376: «Celui que reçoit par erreur ou sciemment ce no lui est pas dû, s'oblige à le restituer à celui de qui il l'a indûment recu»). Так как обязательство вернуть недолжно полученное было урегулировано в законе, то обязательства из неосновательного обогащения стали рассматривать как особую группу квази-контрактов см. выше III, 2) наряду с теми, которые были урегулированы в кодексе. Французская судебная практика довольно широко допустила иск из неосновательного обогащения, обосновывая его вслед за Обри и Ро на соображениях справедливости²⁷. Французская цивилистическая литература уделила институту много внимания. После нескольких попыток подвести понятие обязательств из неосновательного обога-

155

Попытки буржуазной цивилистики искать обоснование институтов буржу­азного права в морали популярны в капиталистических странах, особенно в настоящее время, ибо ссылка на мораль, во-первых, служит прикрытием для неприглядной капиталистической действительности, прикрытием эксплоа-тации человека человеком, во-вторых, своей неопределенностью избавляет от тщательного и доводимого до конца анализа институтов буржуазного права.

Само собой разумеется, что обязательства из неосновательного обогаще­ния в буржуазном праве, так же как и другие так называемые внедоговорные обязательства, в конечном счете направлены на охрану частной собствен­ности.

Объяснение института обязательств из неосновательного обогащения путем ссылок на мораль не годится для советского права. Социалистическое право не нуждается в том, чтобы его подпирали со стороны столбами или столбиками морали. Социалистическое право ни в каком отношении не стоит в противоречии с социалистической этикой. Наоборот, оно отражает обществен­ные отношения, в которых отсутствует эксплоатация человека человеком, ко­торые проникнуты социалистическим гуманизмом. Для социалистического пра­ва вопрос об обязательствах из неосновательного обогащения заключается прежде всего в следующем. Почему для охраны социалистической и личной собственности нужны, кроме вещных исков (виндижациовного и негаторного) и обязательств из причинения вреда, также и обязательства из неосновательного обогащения? Какова задача этого института в советском праве?

Анализ гражданско-правовых способов охраны социалистической и личной собственности действительно показывает, что перед обязательствами из неос­новательного обогащения стоит совершенно специальная задача, которую не могут разрешить взятые в совокупности вещные иски и обязательства из причинения вреда.

Рассматривая выше (II, 2) обязательство, как относительное правоотноше­ние, мы указали, что вещное право всегда имеет своим объектом индивидуа­лизированную вещь. Если объектом права собственности даже и является вещь, которая обычно в обороте фигурирует как определяемая родовыми при­знаками, то все же для того, чтобы быть объектам права собственности, она должна быть так или иначе индивидуализирована. Например, денежные знаки как объект права личной собственности данного гражданина индивидуали­зированы тем, что они находятся у него в кармане, дрова—тем, что они нахо­дятся в сарае его дома, и т. д. Виндикационный иск может быть предъявлен лишь в отношении индивидуализированной тем или иным способом вещи. Нельзя предъявить виндикационный иск, например, о денежных знаках, ничем не ин­дивидуализированных. Поэтому виндикационный иск не может помочь, если

156

собственник лишился имущества, которое утратило свои индивидуальные признаки. Так по общему правилу обстоит дело с денежными знаками. Де­нежные знаки в наибольшей степени обладают свойством родовых вещей, откуда старая французская поговорка—«l'argent n'a pas de maître» («y денег нет господина»), которую цитировал еще Маркс, противопоставляя дви­жимую собственность недвижимой («nulle terre sans seigneur» — «нет зем­ли без господина») ³⁰. Поэтому на практике, хотя это правило в нашем зако­не я не выражено, денежные знаки, находящиеся у определенного лица, счи­таются его собственностью, и всякого рода требования о возвращении определенной суммы денег рассматриваются как обязательственные требования. Исключения из этого редки и чаще всего имеют место тогда, когда можно ули­чить кого-либо в похищении именно тех самых денежных сумм, которые у него найдены. Например, деньги были похищены из какой-либо кассы, и у кассира были записаны номера банковых билетов. Утрата вещью тех призна­ков, которые ее индивидуализировали как объект собственности определенного лица, может, конечно, иметь место не только в отношении денег (самый ча­стый пример), но и в других случаях.

Громадную роль в наших гражданско-правовых отношениях, особенно между учреждениями, предприятиями и организациями, имеют расчеты посредством перечисления со счета на счет в кредитном учреждении. В этих расчетах переход вещного права вообще не имеет места. Все отношения сторон (плательщика и получателя платежа, а также каждого из них с кредитным учрежде­нием) являются чисто обязательственными отношениями. Допустим, что на чей-либо счет была зачислена сумма, которая владельцу счета не причиталась. В таком случае восстановление имущественного положения может иметь место лишь посредством обязательственного же требования из неосновательного обогащения.

Таким образом, обязательства из неосновательного обогащения являются необходимым дополнением к другим институтам советского гражданского права, предназначенным для охраны имущества советского государства, колхозных и других кооперативных и общественных организаций, а также имущества граждан. Без этого института такая охрана была бы неполной и недостаточной.

Установление всех деталей этого института составляет задачу специальных исследований, которые должны быть ему посвящены. Для вопроса о системе

157

оснований возникновения обязательств по советскому гражданскому праву нам необходимо отметить следующее.

В этом фактическом составе наибольшие затруднения связаны с вопросом о том, что представляет собой «достаточное, установленное законом или дого­вором основание». Необходимо предупредить против ошибки, которая иногда делается. Нельзя смешивать «отсутствие достаточного, установленного зако­ном или договором основания» с противозаконностью, противоправностью ка­кого-либо поведения. Увеличение (либо сбережение) имущества одного лица за счет другого может произойти и при отсутствии каких бы то ни было противоправных действий (при воздержании от действий). Но и без каких-либо противоправных действий такое увеличение имущества лица может иметь место без достаточного, установленного законом или договором основа­ния.

Получение недолжного, взятое само по себе и не осложненное никакими привходящими обстоятельствами, как, например, обманными действиями или умолчанием, имеющим целью ввести другую сторону в заблуждение, не яв­ляется противоправным действием. Никакой ответственности за это не уста­новлено. Возьмем другой пример. Кто-либо дал своему брату деньги на пу­тевку в дом отдыха. Брат не получил отпуска, не поехал отдыхать и не ку­пил поэтому путевку. Отпало основание, по которому были даны деньги. Деньги должны быть возвращены. Отпало основание, установленное договором, но ничего противоправного в действиях сторон не было. Однако в результате получения недолжного возникает обязательство вернуть недолжно полученное. Всякое увеличение (либо сбережение) имущества одного лица за счет другого должно иметь достаточное основание, установленное законом или до­говором. Мы уже видели, что основание для такого увеличения или сбереже­ния может лежать в правилах социалистического общежития (см. выше II, 4). Таким основанием всегда является цель, которую пре с л е д у е т увеличение (либо с б е p е ж е н и е) имущества одного лица за счет др у г о г о. Эти цели те же самые, которые характеризуют собой гражданские, в частности обязательственные правоотноше­ния социалистического общества и которые мы формулировали выше (см. II, 6). При отсутствии такого основания, т. е. если увеличение имущества одного лица за стет другого произошло не для достижения указанных целей, возникает обязательство вернуть неосновательное обогащение.

Дальнейший анализ того, в каких случаях имеется достаточное, установ­ленное законом или договором основание, выходит за рамки нашей работы н составляет задачу систематического рассмотрения института обязательств из неосновательного обогащения³¹. Нам надо было только установить место этого института в системе оснований возникновения обязательств по советскому праву.

4. К рассматриваемой здесь группе обязательств необходимо также отне-

158

В силу ст. 115, ч. 3 ГК, «должник, наполнивший солидарное обязатель­ство, имеет, поскольку иное не установлено законом или договором, право об­ратного требования к остальным должникам в [равной доле. Неуплаченное одним из содолжников падает в равной доле на всех остальных». В силу ст. 246, «поручитель, исполнивший обязательство вместо должника, становит­ся на место кредитора по главному обязательству». Согласно ст. 395, «к страховщику, уплатившему страховую сумму, переходят в пределах этой суммы притязания и црава, которые имеет страхователь или выгодоприобрета­тель к третьим лицам о возмещении им тех убытков, на покрытие которых выдана страховая сумма». В силу ст. 413, ч. 2, и ст. 414, в определенных случаях органы социального страхования, удовлетворившие потерпевшего, име­ют право требования к причинителю вреда в размере выданною потерпев­шему пособия.

Эти примеры можно было бы значительно умножить, например, за счет правил, взятых из области вексельного и чекового права, но в этом нет на­добности, так как и приведенные выше примеры позволяют выявить те характерные черты соответствующих обязательств, которые нужны для целей нашей работы.

Характерной особенностью указанных отношений является следущее: в них всегда имеется минимум три стороны, из которых минимум две являются должниками в отношении, третьей (либо четвертой, пятой и т. д.). Обяза­тельственные отношения между этими двумя сторонами и третьей возникают либо из единого основания (например, солидарная ответственность лиц, сов­местно причинивших вред) либо из разных оснований (ответственность пору­чителя и главного должника, Госстраха и третьего лица, органа соцстраха и причинителя вреда)³². Но во всех случаях обязательственные отношения между должниками и третьей стороной направлены непосредственно на одну цель. Так, в случае солидарного обязательства несколько должников должны все вместе или каждый порознь погасить кредитору определенный долг. Госстрах и третье лицо (ст. 395 ГК) должны покрыть страхователю или выгодоприоб­ретателю определенный убыток. Орган соцстраха и причинитель вреда должны возместить потерпевшему убытки от увечья. Размер ответственности перед третьим лицом может не совпадать. Так, например, поручитель взялся отвечать за весь долг, а лишь за часть, орган соцстраха обязан покрыть не весь убыток от утраты трудоспособности, а только часть. Но в той части, в которой размер ответственности перед третьим лицом совпадает, обязанность должников направлена на одну цель. Если третья сторона (крвдитор по солидарному обязательству, потерпевший и т. д.) получила удовлетворение от одного из должников, то она в соответствующей части не может уже ничего требовать от других. Другие должники свободны от ответственности перед третьим лицом. Платеж одного из должников освободил других должников.

159

Можно было бы поставить на этом точку и предоставить должникам рас­считаться между собой только в том случае, если между ними существуют такие отношения, в силу которых уплативший имел бы регресс к другим. (Так и поступало римское право. Если должники не были связаны друг с дру­гом такими отношениями, на которых можно было бы обосновать регресс (на­пример специальным соглашением), то регресс и не имел места. Однако такое решение вопроса в целом ряде случаев было бы совершенно неудовлетвори­тельным. Так, регресс не имел бы места в случае совместного причинения вреда двумя лицами, из которых одно возместило потерпевшему убытки. По­ручитель, давший поручительство, не договорившись с должником по основному обязательству, не имел бы к нему обратного требования. Госстрах не получил «бы притязаний, принадлежащих страхователю или выгодоприобретателю, в случае, предусмотренном, ст. 395. Органы соцстраха не имели (бы регресса к причинителю вреда по ст. ст. 413 и 414. Между тем такой регресс необхо­дим потому, что ответственность должников перед кредитором устанавливается "во всех указанных случаях, чтобы укрепить позицию кредито­ра, а совсем не для создания необоснованнго преимущества одному должнику за счет другого. Поэтому, посколь­ку регресс не вытекает из отношений между должниками, закон устанавливает его, считаясь с существом соответствующих случаев. Так как эти случаи весьма разнообразны, то закон не создает обобщающей регламентации (как, например, в отношении обязательств из причинения вреда и т. д.).

Мы рассмотрели различные случаи возникновения обязательств, непосред­ственно направленных на охрану имущества советского государства, колхозов и других кооперативных и общественных организаций, а также имущества граждан. Основания, из которых возникают эти обязательства, весьма разнообразны. Они охватывают собой различные фактические составы, при которых необходимо восстановить такое имущественное положение, которое закон считает правильным. Для этого закон и создает соответствующие обязательства. Эти обязательства никогда не возникают из договоров и вообще из сделок, а всегда из иных, указанных выше, фактических составов. Что сделка не можег явиться основанием возникновения этих обязательств, явствует из существа тех отношений, о которых идет речь.

160

6. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, НЕПОСРЕДСТВЕННО НАПРАВЛЕННЫХ НА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ

В резолюции XVIII съезда ВКП(б) подведены итоги строительства социа­лизма в СССР. «...В СССР разрешена основная историческая за­дача второй пятилетки—окончательно ликвидированы все эксплуататорские кассы, полностью уничтожены причины, порождающие эксплуатацию чело­века человеком и разделение общества на эксплуататоров и эксплуатируе­мых» ¹. Государственная и колхозно-кооперативная собственность составляла к концу второй пятилетки 98,7% всех производственных фондов в СССР. Социалистическое хозяйство, по предварительным данным Центрального уп­равления народнохозяйственного учета Госплана СССР, занимало в 1938 г. в народном доходе 99,3%, в 1939 г., по данным Всесоюзной переписи, в со­циалистическом хозяйстве было занято 96,6% населения. Крестьяне-едино­личники и некооперированные кустари составляли в 1939 г. 2,6% населе­ния; народный доход в 1938 г. был в 5 раз больше, чем в 1913 г., и в 2,2 раза больше, чем в 1933 г.².

Доход нашего народного хозяйства распределяется в соответствии с прин­ципами социализма. Часть идет на нужды социалистического общества в це­лом, другая часть—на удовлетворение индивидуальных потребностей отдель­ных членов социалистического общества. Часть индивидуальных потребностей граждан удовлетворяется непосредственно государством в безвозмездном поряд­ке (бесплатное обучение, предоставление бесплатного пользования различного рода культурными и другими благами). Другая часть дохода, идущего на удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан, распреде­ляется между гражданами. Эта часть дохода народного хозяйства как трудовой доход поступает в личную собственность граждан. Поэтому ст. 10 Констиуции СССР начинается именно с указания на трудовые доходы («Право личной собственности граждан на их трудовые доходы...»).

Распределение соответствующей части народного дохода между гражданами определяет собой содержание ряда юридических отношений; часть их относится к гражданскому праву в собственном смысле слова.